Глава 12. (1/1)

Как никогда, тихая ночь казалась бесконечной, ни дуновения ветерка, ни щебета птиц, даже рокот волн сменился шёпотом, вскоре совсем затих. Словно вся природа замерла, напряжённо ожидая завтрашнего дня, сурового вердикта главы поселения. Тягостное безмолвие наводило уныние, ворох мыслей одолевал измотанный тревогами разум, просидела около арестантской в ожидании появления первых лучей солнца. Упрямый караульный, дежуривший около двери тюрьмы, при всех настойчивых просьбах, к мужу меня не впустил, пришлось смиренно ожидать конвоиров около здания. Как только забрезжил рассвет, подошли офицеры, вывели заключённых. Мартсон, блуждающим взглядом искал меня, увидев, ласково улыбнулся, расслабился и беззаботно, словно ничего страшного сейчас не произойдёт, подмигнул. Слёзы бессилия навернулись на глаза, ноги подкосились, вовремя подбежала проснувшаяся Грейс, подхватывая меня под локоть. Проследовали, молча, следом за узниками к деревянному эшафоту, около которого уже собралась толпа ссыльных, ожидая первое в этом посёлке убийственное зрелище. На передовые позиции не пошли, встали с краю, близ пары высоких деревьев карри, словно прячась от мучительного испытания.Военачальники поднялись на лобное место, осматривая с возвышения внушительную толпу зевак. Заключённых, подталкивая в спину, вывели вперёд на всеобщее обозрение, многоголосый гомон?— смолк, губернатор начал произносить речь, слова которой не доходили до моих ушей, в них стоял звон, а в глазах помутнение.Томаса Баррета, торопливо, сопроводили ближе к удавке. Элизабет стоящая впереди всей публики, истошно завывала, призывая о помиловании, крича и утопая в ручьях солёных слез. Губернатор обвинил его в убийстве офицера и призвал выйти к исполнению своего долга палача. Народ непонимающе зашевелился, озадаченно пересматриваясь друг на друга, либо в стороны, угадывая кто смог пойти на столь низшее призвание. Неожиданно из толпы вышел и поспешно поднялся на помост Джеймс Фримен. Элизабет, не ожидавшая подлое коварство друга, ещё больше завизжала, выкрикивая в сторону Фримена грязные ругательства и угрозы расквитаться с ним. Он, не обращая на неё и малейшего внимания, подошёл к Баррету, пряча от друга стыдливый взгляд, завязал верёвкой ноги, надел на голову серый мешок, затем накинул петлю и быстро, чтобы не возникло совестливой мысли передумать, нажал на рычаг, дверца в деревянном полу эшафота открылась, мужчина повис, подёргиваясь в предсмертных конвульсиях. Элизабет завопила как болотная выпь, упала на землю, обхватив голову руками, казалось она сходит с ума, пронзительный крик ужаса, не прекращался и будоражил сознание всех собравшихся людей. Я сжала зубы, держа из последних сил себя в руках, чтобы не рухнуть в обморок, выдержать эту чудовищную пытку. К рыдающей Лизи, ни один человек, для утешения, не подошёл.Губернатор продолжил речь уже касающуюся моего супруга. Сердце перевернулось, я побледнела и повисла в руках Грейс, рядом стоящая Маквитти увидев моё состояние подхватила с другого бока. Артур Филлип грозно говорил бесконечную тираду. Супруг, не отводя взгляда, смотрел на меня, мысленно прощаясь. Он не знал о договоре с солдатами и был уверен в своей смерти. В горле очередным камнем возник затор, дыхание срывалось, губы высохли и потрескались, во рту ощущалась сухость, но пить не хотелось.—?…. Из всего выше сказанного мы сделали вывод,?— продолжал губернатор,?— что Джон Мартсон не являлся зачинщиком конфликта, а по воле случая стал свидетелем драки между Томасом Барретом и капралом Бакли, не разобравшись, пошёл на поводу приятеля, вступившись за него. Который, в свою очередь, устроил потасовку с капралом Бакли из-за своей супруги Элизабет Баррет приревновав и убив офицера. Джон Мартсон обвиняется в непростительном преступлении против правил проживания в Новом Южном Уэльсе, но так как он, пытался остановить неуправляемого заключенного, мы пошли на уступки и приговариваем его к ста пятидесяти ударам плетей. —?Артур Филлип осмотрел всех людей неодобрительным взглядом. —?Предупреждаю вас, что неподчинение, непослушание, любое противостояние поселенцев офицерам Британской империи, воровство и насилие, с сегодняшнего дня будет решаться только смертной казнью! Без разбирательств и послаблений!По приказу майора Роберта Росса, Джона, спустили с эшафота, повели в сторону столба мучений, прижав торсом к деревянной коре и связав с другой стороны руки.—?Гретти, он произнёс сто пятьдесят ударов? —?еле слышно, не веря своим ушам, переспросила я. —?Мне не послышалось?—?Да, Бекки. —?Вытирая мои слёзы с глаз, произнесла она, прижимая к себе.—?Это же равносильно смерти, только ещё хуже! С болью и мучениями! Он не выживет, не перенесёт, я всё испортила, это максимальное наказание! Какая я глупая, Гретти, я идиотка! —?истерично шептала, уткнувшись носом в грудь подруги, осознавая, что меня провели, взгляд невольно упал на стойко державшегося на ногах мужа, скрипящего зубами, но не издающего ни единого звука.Фримен твёрдо наносил удары, хлестал его снова и снова, в слух произнося число произведённых. Вскоре не выдержав пыток, Джон мучительно закричал, услышав его хриплый голос, в глазах поплыло, перестав чувствовать твёрдую поверхность, провалилась в омут беспамятства.Очнулась лежащая на том же месте где и стояла, рядом со мной присела Грейс, уже били сотый раз. Мартсон к этому времени ослаб, не издавал никаких звуков, на его измождённое окровавленное тело вылили ведро холодной воды, приводя в чувства, он поднял голову, удары продолжились, кровь капала с хлыста, брызги долетали до начала толпы, оставляя красные следы на сухой земле. Разойтись ссыльным не позволялось до конца наказания.—?Ухмыляется гадёныш! —?произнесла шёпотом Блэк, адресуя свои слова Маквитти, надеясь, что я не услышу.Я непроизвольно перевела взгляд в сторону, в колонне выстроившихся в линию солдат стоял сержант Конорс и косо улыбался, испытывая неприкрытое удовольствие от моего вида и кровавого месива любимого мной человека. Отчаяние и злость вспыхнули свирепым ураганом.—?Я убью этого сукиного сына! —?промолвила я, подымаясь на ноги с помощью подруг. —?Клянусь, я убью его! Чего бы мне это не стоило! —?Смотрела яростно на него, он поймав мой взгляд, ещё больше зарделся в ухмылке, послав губами воздушный поцелуй.Я взбеленилась, готовая сейчас же свернуть ему шею, но лишь немного дёрнулась, тут же признавая утрату сил и способность к бою, не смогла сделать даже шаг, встала, разрыдавшись, закрыла лицо руками.—?Он получит своё, рано или поздно. —?Произнесла Гретти, обняв меня и погладив по спине.Приговор исполнили в полной мере. Двое мужчин, отволокли неподвижное тело Мартсона в лазарет, бросив на койку вниз животом. Томаса Баррета оставили висеть на виселице до второй половины дня, в назидание всей колонии, напоминая заключённым о запрете конфликтовать с офицерами. Элизабет, весь день провела около помоста сидя на земле, рыдая и проклиная вчерашний вечер. Как не странно, но во всех бедах и потери мужа обвиняла меня.Спина Джона напоминала поле боя, глубокие рыхлые раны, висящая оторванная кожа, до такой степени, что проглядывали куски плоти, доктор как мог, криво накриво зашивал, но даже по его лицу было видно, как трудно ему приходилось справляться с поставленной задачей. Мартсон, не приходил в себя, пульс еле прощупывался, но бьющееся в груди сердце, давало надежду на жизнь.Днём на песчаном берегу, в отдалённости от лагеря, проходили похороны Томаса, желания идти не было, как и оставлять мужа одного, но Грейс уговорила, аргументируя тем, что Баррет был нашим другом и его нужно проводить со всеми почестями.Присутствовали только самые близкие люди и несколько солдат. На этом же берегу, вчера захоронили капрала Бакли, могилу для Томаса выкопали рядом. Его тело, завёрнутое в мешковину, поместили вглубь ямы и засыпали песком, поставив деревянный безымянный крест, как и все кресты на пока небольшом кладбище.Ночью Джон пришёл в себя, я была рядом, заснув на соседней кушетки, доктор позволил остаться в лазарете. Захрипел, мигом очнулась от мимолётного сна и подлетела к его кровати. Он взял мою ладонь, преподнес к сухим губам и нежно прикоснулся. Опять погружаясь в сон. Сменила ему примочки, обработав раны. Скоро уже утро и теперь я точно не усну. Заметив на столе у врача листы бумаги и чернила, захотела написать Джону письмо, ведь когда-нибудь он научится читать, и прочитает, что я люблю его.Я уже знала, что скоро буду мертва, потому как не оставлю в живых ходить по этой земле изувера, из-за которого пострадало столько людей. Написав письмо, приступила к следующему, оно было адресовано капитану Дэвиду Коллинзу. И завтра я намеревалась его вручить. Любовное послание для супруга спрятала в котомках в нашей казарме, затолкав подальше.Утром, после прихода врача направилась к капитану, застав его за завтраком.—?Ребекка, проходите. Вы голодны? —?поинтересовался Дэвид Коллинз, как всегда учтивым тоном, не ожидавший моего появления в его апартаментах.—?Нет, сэр, спасибо. —?Хоть и не ела третий день, аппетита не было. —?Извините, что к вам наведалась и отвлекаю от трапезы, я буквально на минуту. —?Подойдя к столу, протянула ему сложенный вдвое лист бумаги. —?Здесь написаны химические формулы, которые я знаю, имена учёных кто сможет расшифровать и кому желательно их отдать, правда, не думаю, что все эти люди уже родились. И чертежи механизмов, бытовых приборов и оборудования, их рисунки и указание, как и от чего работает. —?Он саркастически улыбнулся, разворачивая смятый лист и рассматривая мелкие надписи с двух сторон. —?Прошу вас об одном, сэр, не теряйте его, и как только прибудете в Британию, отдайте профессорам. Это мой вклад в государство, про который вы мне рассказывали на одной из наших встреч. Когда вы мне поверите, а вы мне поверите, я уверенна в этом, прошу вас об одном, сделать свободным моего мужа Джона Марстона.—?Почему же не вас или всю вашу семью?—?Думаю, до того времени, когда вы окажитесь в Лондоне, меня уже не будет в живых.—?Ребекка, вас никто больше не тронет, мы позаботились об этом! —?цокнул мужчина, откладывая лист на край стола, посмотрев на меня ироничным взглядом, видимо пологая про очередной приступ безумия и разбушевавшуюся фантазию.—?Позаботились? —?недоумевала я, не обращая внимания на несерьёзное отношение к моим словам. —?Вы знаете, что случилось? Я же отказывалась на допросе…—?Мы же не глупые люди. —?Прервал мою речь капитан, словно указывая мне на наивность.—?Вы хотите сказать, что убили Конорса?—?Нет, что вы! Майор Росс провел с ним беседу. Больше он и пальцем вас не тронет.—?Беседу? Тогда действительно мне нечего бояться сэр. —?Раздражённо ответила я. —?Всё же сделайте, как я прошу, дайте слово, что сделаете, отдадите листок профессорам.—?Хорошо Ребекка, отдам. Но большего не обещаю.Будний день. Народ суетился, располагался у костров, готовясь к завтраку. Проигнорировав звуки к исполнению своих обязанностей, прошла мимо. На пригорке одиноко сидел Джеймс Фримен, ловя злобные взгляды колонистов в свою сторону.—?Ребекка! —?призывно воскликнул он, увидев меня. Опущенные плечи, как будто все горести мира улеглись на его спину, поникший взгляд и удручённый голос. Он смотрел так опечалено, словно ища руку помощи, поддержку приятеля, того человека, на которого можно опереться и не упасть в столь сложное время для всех, когда снимались притворные маски обнажая истинные лица ещё недавних друзей. Неподдельная жалость кольнуло сердце, и я подошла ближе. —?Ты тоже меня обвиняешь? —?скользнул страдальческим взглядом по моим глазам. —?Он был моим лучшим другом, думаешь, мне было легко это сделать?—?Джеймс, я не упрекаю тебя и даже не ненавижу, просто не имею на осуждение право, это твой выбор так поступить. Собравшиеся здесь люди?— стервятники, готовые на всё ради выживания. —?Я присела рядом, положив сцепленные в замок руки, к себе на юбку.—Думаю, ты не по своей воле пошёл на предательство дружбы.—?Нет, не по своей… нет по своей, но меня заставили. Это не из-за продуктов, Ребекка. —?Тихо со вздохом начал объясняться палач. —?Ночью, перед самым рассветом, губернатор с солдатами, войдя в нашу казарму, схватили меня ещё не проснувшегося и чётко не мыслящего, не понимающего, что происходит, привели на помост, надели на голову мешок, замотали верёвкой ноги. И накинули удавку. Артур Филлип, обвинял, жёстко требовал согласия быть палачом. Ребекка, я стоял там с петлёй на шее, не соображая за какую провинность, тело трясло, мысли путались. Но осознавал, что до безумия хочу жить! —?он посмотрел на меня, глазами проникая в мои глаза, стараясь зацепиться за крупинку поддержки и понимания. —?И согласился на все условия. Суки, не хотели брать грех на свою душу, на своих солдат, выбрали из колонистов.—?Почему же с тобой так поступили Джеймс, почему выбрали тебя? —?не понимала я рассказанного.—?Они давно искали палача, никто не соглашался быть карателем. Это подлое неблагородное призвание, презираемое среди простых людей. В предшествующее утро, когда Элизабет обнаружили в нашей мужской казарме, спавшей с Томасом, она успела убежать от солдат, в чей кровати ночевала, они не видели. А мы не сознавались, даже не знали, что её арестовали. Вот только, перед тем как Лизи высечь, к ней зашёл разгневанный изменой Бакли и ухмыляясь предстоящему хитрому плану майора Росса, проболтался о задумке специально выпороть девицу на глазах всех ссыльных мужчин, чтобы узнать кто любовник. Ведь не один любящий человек не сдержался бы от горьких криков своей женщины. Выйдя Томас из толпы, заступись, его бы казнили. Элизабет захотела предупредить Баррета. Померилась и интимно убедила капрала Бакли привести меня, своего лучшего друга, к ней в тюрьму. Томас не должен был знать о её аресте, иначе бы выдал себя, поэтому, меня сопроводили к ней, там я и узнал о скорых истязаниях и должен был удержать Томаса, не позволить себя разоблачить. Я выполнил её просьбу. А на следующую ночь меня привели на помост и надели удавку. Бакли, доложил руководству, кто приходил к Лизи. Припомнили мне былой побег из лагеря, двухмесячной давности, когда чуть не умер в джунглях не найдя место для жизни, вернулся назад, как побитая собака, меня тогда тоже отхлестали, дав второй шанс. Ребекка, я жить хотел, понимаешь, жить! Вот и выложил, кто на самом деле любовник.—?Почему же не повесили Баррета?—?Куин, узнала, что я доложил о Баррете и обещала рассказать всем колонистам, что я доносчик, про палача она и не догадывалась. Поэтому, меня опять ждала смерть, уже от рук заключённых. Я пообещал, что уговорю губернатора оставить ему жизнь. Так и получилось. Теперь я работаю на них, поэтому скоро построят мне отдельный дом, возьму в жёны женщину и довольствуюсь более лучшим пайком провизии с ромом и табаком. —?Усмехнулся мужчина, мысленно себя успокаивая, ища выгоду от сделки.—?Теперь ты будешь бояться любого косого взгляда, Джеймс.—?Мне поставили охрану, Уиллиса. Так что моей жизни ничего не угрожает, Ребекка.—?Почему ты мне всё рассказал?—?Не знаю, хотелось с кем-то поделиться. Знаешь, стало легче.Я встала на ноги, бросила на него мимолётный взгляд, погладила легонько по плечу и прошла мимо, удаляясь к лазарету.?Обвинять в предательстве человека? За что? За то, что хотел выжить, как и все мы…?После ночного пробуждения, Джон так и не приходил в себя, его била дрожь, тело горело и покрывалось потом. Я охлаждала, как могла, накладывая мокрые в холодной воде примочки на голову на все места, где не было ран, чтобы сбить жар. Душа разрывалась на клочья, он мог не выжить, лекарств никаких не было, сейчас его жизнь находилась в руках высших сил.—?Почему не на работе? —?раздался бодрый голос одного из офицеров. —?Сейчас же займитесь своими непосредственными делами, нечего прохлаждаться в лазарете!—?Но я должна следить за состоянием мужа! —?пыталась вразумить солдата.—?Для этого есть врач! Идите к остальным колонисткам! —?приказал грозно, сухой с холодными глазами, мужчина.На пороге возник позавтракавший доктор, седоволосый старец, по-доброму мне улыбнулся:—?Идите Ребекка, я буду здесь, не беспокойтесь.Меня отвели на галечный берег, распутывать рыболовные сети. Обильное солнце не жалело своего тепла, поливая нас золотистыми лучами, бескрайняя гладь рубинового океана приняла спокойный завораживающий вид, где-то выныривали рыбки, слышалось бульканье пузырьков. Я взяв в руки инвентарь подошла к самому краю воды, отвернувшись от уже занятых кропотливым трудом женщин, присела на выделенный мне деревянный табурет и принялась за разматывание снастей, посматривая на голубую даль водной стихии.Прозвучал набат на обеденный перерыв. Люди зашевелились, побросав путы, поспешили к лагерю, оставив меня одну, даже надзорный, после моего отказа повиноваться идти на обед, махнув рукой, ушёл следом. Распутав последний завиток, аккуратно развесив сеть на деревянные колышки вбитые в землю, отправилась по извилистой тропе, через пожухший от жары лес, к посёлку. Не доходя до его границ, из-за раскидистого дерева, словно притаившийся зверь неожиданно вышел Конорс, пытаясь резко схватить меня за руку. Сильно испугавшись, я закричала, громко, беспокойно, пронзительно, падая на ноги и прикрывая руками лицо.Офицер, ошарашено отстранился, выпучив глаза:—?Ты чего горланишь, психованная?На крик прибежали пехотинцы, непонимающе бросая взгляды, то на Конорса, то на меня. Истерика сломила треснутую броню моей души и сейчас вырывалась наружу, забившись в припадке, я скрутилась в комок оголённых нервов, не могла остановиться, кто-то рискнул прикоснуться ко мне, но я брыкалась и орала как бесноватая. Прибежал врач, присев рядом на землю, напротив:—?Ребекка, это я доктор. Посмотри на меня, всё хорошо. Дыши Ребекка, вдох, выдох… —?Тихо шептал лекарь заботливым голосом, поджав к себе колени, долго рассказывал про себя, своих детей, про супругу. Я перестала кричать, слушала, посмотрела на него мокрыми от слёз глазами. —?Умница, вот видишь, ничего страшно не произошло, я рядом,?— ласково задел морщинистыми пальцами рук до моих кистей,?— давай поговорим? Расскажи мне, что случилось, чего ты испугалась? —?я осмотрела столпившихся офицеров вокруг, молча, не понимая, что происходит.—?Я … Я не помню. —?Голос звучал подавленно и бесцветно.Майор Роберт Росс приказал всем разойтись, доктор помог мне привстать:—?У неё нервный срыв,?— декларировал он,?— нужно несколько дней полежать в лазарете, у девочки перенапряжение, много бед выпало на её головушку. —?Сказал он, майору, уводя меня в медицинскую палатку.—?Я тебе что говорил? —?гневно сверкая глазами, прикрикнул Роберт Росс после того как две наши пошатывающиеся от бессилия фигуры скрылись из вида.—?Я её не трогал, сэр, я мимо проходил! Мне, что вообще на глаза не попадаться? —? пребывая в шокированном испуге, произнёс парень. —?Мы в колонии, а это заключённые, а не девицы с высшего общества, сэр.—?Конорс, ты хоть и прав, держись от идиотки подальше, мне не нужны лишние столкновения с Коллинзом, тем более из-за всей шушеры. —?Рявкнул Росс, направляясь назад к лагерю.Вечером после рабочего дня, в лазарет прибежали перепуганные моим состоянием подруги.—?Бекки, я испекла тебе лепёшку, извини из твоей муки. Тебе надо поесть!—?Спасибо, Гретти, но совсем не хочется.?— Произнесла я, сидя на полу у изголовья кровати Джона, поглаживая его по мокрым от пота волосам на голове.—?Так и не очнулся? —?поинтересовалась она, переводя взгляд на чуть дышавшего мужчину, подойдя к столу врача и оставляя тарелку на нём.Я покачала головой, упираясь лбом в матрац. Они ещё что-то спрашивали, но поглощенная в свои тревоги разговаривать не хотелось. Оставили одну, разойдясь по опочивальням.