Глава 1. (1/1)

—?Не-ет! Оставьте его! Не трогайте! —?Надрывно кричала я, порывисто хватаясь за посеревший от времени рукав рубашки одного из колонистов, пытаясь остановить убийство незнакомого мне человека.Звёздная ночь окутала наши фигуры темнотой. Лишь изредка доносилось пение ночных птиц из рядом возвышающегося леса. А звуки ударов волн Тихого океана о торчавшие на мелководье каменные валуны, притупляли мой отчаянный вопль.Заключённый нахмурив пшеничные брови, размашистым движением меня оттолкнул, с такой силой, что я плюхнулась на рыхлый песок.—?Дура! —?гаркнул он, занеся кулак над залитым кровью лицом жертвы расправы,?— Мудака надо добить! Иначе нас повесят! И тебя тоже!Я оказалась невольным свидетелем погибели человека и пускай безжалостно колотящие его люди твердили, что он подонок и мерзкий тип не достойный топтать землю … была непреклонна в желании остановить линчевание. Кто же в этом жутком месте хороший? Здесь собрались по мнению правительства Великобритании отбросы общества?— преступники, жизни которых были обесценены.Сзади вцепилась в меня светловолосая женщина, стараясь удержать и прикрыть шершавой ладонью мне рот, заглушить умоляющие увещания.Я вырывалась из обхвата тонких рук, стремительно поддаваясь праведной панике:—?Обещаю Вам, он не расскажет! Не берите грех на душу, вы же не убийцы!—?Ты совсем полоумная? Гавнюк ворует нашу еду! А если завтра стащит твою?Прекратила брыкаться, замолчала. Пайки провизии действительно чрезвычайно малы, а работа тяжела, от количества еды зависело выживание в местном аду.В душе боролись два демона. Либо остаться безразличной к судьбе незнакомца и уйти, либо остановить самоуправство. Пульсация в висках, барабанной дробью назойливо отстукивала напоминанием слова старшего брата Альберта?— высоко духовного человека, о том, что убийство самый страшный грех. И причастной к нему не хотелось быть.Иной раз, Альберт на родственных встречах-ужинах промывал мне мозги своими нравственными убеждениями, я же не пошла по стопам семьи и была обычной девушкой двадцать первого века, со свойственными эпохе грехопадениями. Всё же иногда, как в этот раз, во мне вспыхивал огонь протеста и справедливости. Я не могла позволить убить человека, по крайней мере, на моих глазах.—?Я буду с ним делиться! А если заберёт все порции… —?Проговорила еле слышно:?— Что же… смерть лучше жизни в колонии. —?Заключённый опешил, притормозил перед нанесением следующего удара, хищно смерив меня взглядом, очевидно удивляясь подобному альтруизму. —?Лучше не жить! Чем находится в здешнем гадюшном месте, где женщину считают шлюхой… бесправно присмыкающейся, лишь из-за отсутствия яиц! Когда каждый норовит засунуть в тебя свой мерзкий член! —?Глубоко вздохнула, я словно в чистилище и происходящие со мной события нереальность. Никак не могу осознать, как очутилась в восемнадцатом веке из своего двадцать первого.А этот ужас не заканчивался, топя меня в мрачных временах былого…Зачем? Зачем я наглоталась игристого вина на свадьбе у дочки босса?— Моники, и по совместительству своей подруги? Расчувствовалась? Расслабилась? А может быть немного позавидовала? Я никогда не стремилась к замужеству, но увидев шикарную невесту и обольстительного жениха в безукоризненном свадебном убранстве, легонько кольнуло сердце, нестерпимо захотелось женского счастья. Работа, срочные дела, погоня за карьерой… Запивая поток мыслей сладкой шипучкой, решила с завтрашнего дня оборвать отношения с временным любовником и заняться поиском избранника. К вечеру растеклась как пломбир на солнце. Я не должна была оставаться ночевать в их поместье, но хозяева заботливо предложили мне свободную комнату. Время было уже позднее, густой туман накрывал долину, от чего вызванное такси долго не приезжало, а меня, от ожидания и излишне принятого алкоголя, жутко клонило в сон.Утром проснулась от верещания некой тётечки в белом чепчике и в длинном сером платье скрывающим щиколотки. Как выяснилось позже - визжащая женщина оказалось пожилой горничной. Оглядевшись по сторонам, обнаружила себя лежащей на полу в комнате с ретро обстановкой. Голова раскалывалась от шампанского, а её крик доводил до состояния безумия. Мне бы сразу обратить внимание на наряд старушки и неизвестное помещение, да бежать оттуда подальше, но кто же знал, что случаются перемещения во времени. И теперь я здесь, в исправительной колонии в Австралии. Именно в будущий Сидней отправляли уголовников со всей Великобритании и я угодила в их число.Как я оказалась преступницей? Очень просто. Документы при мне не обнаружили, одета по временам 18 века слишком вульгарно и нелепо, в тот роковой свадебный вечер как доплелась до кровати, так и свалилась на неё в своём шёлковом брючном костюме, лишь успев скинуть обувь. А чудесные небольшие серёжки с бриллиантиками, красовавшиеся на моих ушах и столь же изящное золотое кольцо на пальце, по словам хозяйки замка сказанные констеблю, ворованные у неё.Пока я собиралась с мыслями, не веря во всю мистическую круговерть, меня приговорили к каторжным работам и отправили в ссылку. Как надолго? Не помню. Разум тогда отключился, затуманенность в сознании только-только стала проходить.Почти шесть месяцев мы находились в пути добираясь до берегов Австралии на корабле. Столь затяжной кошмар, навсегда застрянет в моей памяти.Господствовала невыносимая жара, духота и смрадность. Женщин и детей разных возрастов, всех вместе, везли в одном грязном трюме. Мужчин на другом корабле. Свободного пространства для большого количества заключенных оказалось крайне мало и мы невольно соприкасались телами друг об друга, спали тут же на полу, кто сидя, кто лёжа. Отхожее место, в виде небольшого бочонка, стояло в этом же трюме, в углу и выносилось настолько редко, что зачастую при покачиваниях судна, массы расплёскивались на пол, едкий запах испражнений щипал глаза. Немытые тела жутко зловонили, кожа чесалась, волосы на голове превратились в засаленную паклю, возможно некоторые преступницы болели педикулёзом, кожно-дерматологическими и венерическими болезнями. Я не знаю. Я старалась ограничить круг общения. Многие умирали. Их трупы, солдаты скидывали за борт. Мысленно, благодарила медицину моего столетия, за сделанные вовремя прививки, которые видимо, действовали безотказно в отвратительных антисанитарных условиях. Иногда, нас выводили на палубу и обливали океанской холодной водой. Но ароматы, данное купание не сбивало, лишь приносило небольшое ощущение свежести. Вскоре, шёлковый костюм превратился в замусоленную тряпку, первоначально смущая находившийся здесь контингент, до тех пор, пока ко мне не привыкли.По рассказам несчастных по беде, у мужчин обстановка была намного хуже нашей. Люди заболевали цингой, погибая от нехватки витамин, потасовок и самоубийств. У нас же находился врач, который не ахти как, но всё же проявлял подобие человечности.В тюрьме, где я просидела несколько дней в ожидании приговора, где царила атмосфера похуже этой, с таким же отхожим местом и нелицеприятной публикой, где находились и женщины и мужчины вперемешку, познакомилась с девушкой?— профессиональной воровкой, благодаря которой, осталась жива. Когда меня ввели в мрачную камеру, разутую в своём праздничном костюмчике с v-образным декольте до середины груди, плотно обхватывающей выпуклую часть ниже спины, потерянную и растерянную, конечно, начались придирки и приставания. Несколько беззубых преступниц неряшливого вида, окружили меня, стали дёргать за разлахмаченные волосы, нежную ткань шёлка стараясь оторвать себе кусок, мужики подзуживали им крича, чтобы скорее раздели и тогда я окажусь в их лапах: ?голенькая и вкусно пахнущая!? Сказать, что испугалась, ничего не сказать, кровь застыла в жилах, всё тело трясло, вероятно и выглядела я как загнанный заяц прижимаясь к холодной тюремной стене, отбиваясь от потных с неровно обгрызенными ногтями щупалец уголовниц.—?Отошли от неё! Гнусное отродье! —?Раздался грубый женский голос позади цепляющихся за мою одежду людей.Из толпы, вперёд шагнула девица с собранными на затылке каштановыми локонами, коричневом платье, абсолютно несимпатичным лицом, заострённым носом, костлявая и высокая.Женщины напряглись, но всё же прекратили приставания. Разошлись по сторонам, иной раз желчно бросая на меня косые взгляды.Девица подошла ближе, жёсткими пальцами схватила мой подбородок, давя на щёки, внимательно разглядывая.—?Хммм… Кожа беленькая, чистенькая и зубы белоснежные,?— вынесла вердикт раздвинув мне губы, словно рассматривая породистую кобылку. —?Ты кто такая, красотка? Из богатеньких что ли?—?Не твоё дело! —?Хмыкнула я выдергивая свою физиономию из нахальных рук, брезгливо вытирая тыльной стороной ладони рот.—?Ооо… да ты ещё и с характером! Может мне позвать назад тех диких баб, чтобы закончили начатое? —?Предупреждающе отозвалась сероглазая преступница, кивая головой в сторону жаждущего шоу сброда.—?Нет, не нужно. —?Рвано выдохнула, потупив взор, осознавая своё безысходное положение. ?Если это галлюцинаторно-бредовая фантазия, то очень реальная?. Но наркотиками я всегда пренебрегала, поэтому руководимая инстинктом самосохранения предпочла наблюдательно-выжидательную позицию, стараясь угомонить разгул мыслительных процессов, собрать умозаключения воедино, успокоиться, побороть свой страх, рассуждать здраво и пресечь панику.—?Так-то лучше! И как ты здесь оказалась такая… —?Не зная, как меня назвать, осмотрела с ног до головы,?— потешная?—?Случайно. —?Тихо вымолвила я, переступая с ноги на ногу.Тем временем заключённая, прекратив рассматривать мою покрытую мурашками и нервно подергивающуюся фигуру, на произнесённую реплику хрипло рассмеялась:—?Ты не поверишь, мы все здесь случайно! Давай знакомиться?— Грейс Блэк. —?Протянула в приветствии ладонь, которую я не смело пожала.—?Ребекка Стюарт.—?Значит так Ребекка, жалко мне тебя стало, вроде бы девка ты не плохая. Держись ко мне поближе, тогда тебя не тронут… —?Объясняла она мне, пока мы ступали по мокрому полу в сторону небольшого тонкого матраца, лежащего у серой, съедаемой плесенью, стены. Народ недовольно расступался давая нам проход. —?Здесь ты будешь спать. Со мной рядом.—?С тобой? Почему?—?Ночью узнаешь. —?Ехидно улыбнулась воровка.Ночь оказалась настоящей преисподней. До слуха доносился плачь, стоны, звуки побоев, кого-то били, кто-то дрался, громко, злобно ругался, кого-то насиловали, кто-то сам отдавался, ревущие девичьи всхлипы призывающие о помощи постепенно переходили в тихую мольбу. Я затыкала уши пальцами, отвернувшись к стене, чтобы хоть как-то приглушить гомон голосов. Грейс лежала рядом?— с краю, держа в руках небольшую заточку.С утра офицеры вынесли пару трупов, один из них женский. До их визита в камеру, Блэк подошла к убиенной и сняв с неё обувь, отдала мне. Я скривилась от неприязни, как-то негигиенично обувать чужие ботинки, да ещё с покойника. Но выхода не было. Выразив благодарность, напялила, ботинки оказались больше в размере и шлёпали по пяткам словно российские галоши.—?Грейс, почему сокамерники тебя побаиваются? —?Спросила я заступницу, примеряя подарок.—?Баба я злая, жизнью битая! И семейка у меня довольно знаменитая! —?Хихикнула она, падая пятой точкой на лежанку. —?Чего только стоит мой братик! Известный душегуб и развратник! Но меня обожает до безумия. Поэтому, если со мной случится беда, то сама понимаешь, какая кара настигнет семью обидчика. —?Произнесла с гордостью, с довольной улыбкой, явно представляющая кровавую резню.До оглашения приговора мы сблизились, даже подружились. Она нашла во мне интересного собеседника, а я защитницу. И на корабль попали в одной партии ссыльных.Во время пути беседуя с Грейс, выяснила, что многих людей на каторгу отправляли за мелкие правонарушения, кражу буханки хлеба, моток шерсти, за носовой платок, некоторых за политические преступления. Данный факт меня немного успокаивал, ведь находиться в близости с убийцей вызывало дикий страх. Как впрочем, позже я узнала, что таковых не высылают в колонии, а вешают на эшафоте по месту совершения злодеяния.Добравшись до Австралии, офицеры убрали паруса на кораблях и бросили якоря в Сиднейской бухте, а нас?— заключённых, доставили на берег на лодках. Сами же после выгрузки невольников, сутки отдохнув и обсудив насущные дела с главнокомандующим поселения, поспешили покинуть континент и отправились назад в Великобританию.Сойдя на сушу, колонистов разделили на группы, человек по десять.Ноги подкашивались ступая на твёрдую поверхность, глаза привыкшие к темноте, болели от яркого, жгучего солнца.Конвоиры?— морские пехотинцы британской армии, переговариваясь между собой и посмеиваясь как мне показалось надо мной, отвели нас к недостроенному помещению с тонкими деревянными стенами и открытой крышей, видимо временно выделенному для помывок вновь прибывших. В широкой комнате стояли лавки для раздевания, чуть поодаль у стены, пологи с деревянными тазами наполненными холодной водой. Ни мыла, ни шампуней, ни мочалок.Солдаты проявив деликатность оставили наш разномастный, немного потерянный женский коллектив. Как только скрипнули петли, оповестившие о закрытии дверей, не говоря ни слова, впопыхах разделись, каждая мечтала о водных процедурах ни одну неделю.—?Эй Ребекка, что это у тебя? Рисунок? —?Показала пальцем на небольшую надпись красовавшуюся сбоку на бедре, одна из арестанток.—?Да, это называется татуировка. —?Недовольно ответила я, стараясь отвернуться от засмотревшейся на меня уголовницы.—?Зачем она тебе? —?Непонимающе произнесла та, не отставая с расспросами.—?Мне сложно объяснить. Там откуда я родом это модно. —?На ходу придумывала оправдания, чтобы хоть как-то объяснить свою непохожесть с дамами данного столетия, поливая себя водой и скобля по телу ладонями.—?Но ты же вроде бы с Англии?Женщины взирали на меня с интересом. Я всегда любила короткие волосы. Вот и сейчас, стрижка в стиле пикси с длинной тёмной чёлкой начинающейся с макушки и уже отросшей, татуировка на бедре: ?Пока дышу, люблю и верю? и моя речь разнилась акцентом от речи местных жителей. Да и выглядела я моложе своих сверстниц, в свои то двадцать семь. Видимо, всё же азиатская медицина творит чудеса, недаром, я каждый раз прилетая в Китай раскошеливалась на волшебные баночки с чудо масками.Намывшись, появилась небольшая бодрость. Большинство заключенных привезли с собой немного вещей, у меня же ничего не было. Кэтрин Маквитти?— скромная светловолосая девушка, примерно двадцати трехлетнего возраста, с которой я познакомилась на корабле и сдружилась во время плавания, поделилась со мной своим длинным платьем травянисто-зелёного цвета, сама же надела светло-синее, великолепно оттеняющее её голубые лучезарные глаза.Постучали в дверь, поторапливая нас, подходила уже следующая партия лагерников. Проводили под конвоем в деревянные казармы?— место ночлега. Приказали располагаться, занимать свободные кровати и выходить на собрание к главному двору.Небольшая площадь называемая ?главный двор? находилась напротив деревянной усадьбы губернатора местной колонии Артура Филиппа. Дом был двухэтажным с большим крыльцом, вероятно именно на нём он выступал перед колонистами с речами. Сейчас же нас встречал, на этом самом крыльце, другой человек, капитан Дэвид Коллинз, секретарь губернатора. В руках он держал папки?— личные дела преступниц. Заглядывал в досье, выкрикивал имя, знакомился, задавал уточняющие вопросы выделяя по паре минут на каждую из нас.Разъяснял и ознакомлял с правилами поведения в исправительной колонии, распределял работу.Первый день прошел незаметно быстро, мне поручили стирку вещей пехотинцев, на отдалённой от лагеря небольшой речушке, этим мокрым делом уже занимались несколько девушек, я влилась в их коллектив. К вечеру пальцы опухли и болели, ногти окончательно обломились до мякишей на пальцах и ничего не указывало на мой безупречный когда-то в прошлом маникюр.Украдкой посматривала на окружающий контингент изучая обстановку и общественность. Многие женщины ходили в неопрятно-запущенном виде, впрочем, как и заключённые мужчины. Оказалось, что более ухоженные молодые особы?— любовницы армии и вышестоящего руководства. Интим с военными принуждался в ?добровольном? порядке, с колонистами же запрещался.Я не понимала, как можно заниматься столь нелёгким трудом, в бесконечно жаркое лето, когда пот заливает разгорячённое тело, с распущенными волосами, как это делали юные барышни. Свои коротыши я зачесывала назад, а пряди вылезающие с боков убирала за уши. Даже от столь скромного облика, взглядов и предложений разделить койку поступало предостаточно, так как прекрасного пола в колонии оказалось настолько мало по сравнению с изголодавшимися по ласкам мужчинами. И хвала богам, что здесь царил некоторый порядок, никто из арестантов не мог изнасиловать девушку, за данное преступление следовала смертная казнь.Каждый день был одинаков, та же работа, те же непристойные шуточки в адрес, тот же мизерный паёк продуктов и мучительно короткая ночь. Время летело быстро, я не успевала считать дни, кажется уже неделя прошла, либо вторая на исходе. Нам не объявляли ни часы, ни дни недели. Звучали только сигналы ко сну, к готовке еды и к утреннему подъёму.Раннее утро. Пехотинцы подняли флаг над лагерем, затрубили в горн оповещая начало завтрака. С гремящими кастрюлями и сковородами, увешанными по бокам талии, мы?— женщины, прошли в специальное место для трапез, так как кухню и столовую ещё не достроили располагались прямо на улице, разводили костры, садились на коленки перед тлеющими углями и принимались за готовку. Рацион питания был строг и скуден. Сегодня на завтрак оладьи, как впрочем и в последующие дни, по одной штуке на человека. Подходящие мужчины протягивали нам махонькую горсть муки, мы разбавляли её водой и выпекали в сковороде. После того, как последний поселенец был накормлен, могли перекусить и сами.—?Все по очереди! Одна лепёшка каждому! —?Выкрикивали солдаты, следя за порядком. —?Кто поел, идите бриться!Неожиданно в утренний гомон голосов вклинился негодующий женский окрик:—?Отдай! —?Интонации говора я узнала, миловидная женщина лет сорока?— Анна, она призывала о помощи, кто-то отобрал у неё еду. Мне было не разглядеть конфликтующих, я находилась в середине колонны поварих.—?Верни! —?Послышалось неуверенное требование одного из мужчин.—?Как ты смеешь? —?Грозно ответил, скорее всего вор.—?Делай как он сказал! —?Отозвалась Анна, пытаясь отнять назад плошку.—?Да ради бога! —?Возмутился всё тот же заступник,?— Она женщина! Ты крадёшь еду у женщины! Верни!—?Делай как сказано! —?Не унималась Анна, кружа над рослым обидчиком, словно маленькая обезьянка, предпринимая безуспешные попытки вырвать из его широких лап посудину.—?И тебе это нравится? —?Не переставал взывать к совести парень.Преступник раздраженно скривился, протянул металлическую тарелку обратно девушке, которая не веря в случившееся моментально хапнула свою утварь и некрасиво засунула в рот округлый хлебец, тем временем плечистый грабитель широким шагом направился к защитнику, выхватил чашку с недоеденным мучным изделием у не ожидающего посягательства поселенца.—?Отдай назад! —?Запротестовал ссыльный.—?Что ты скажешь на это? —?Мужик ударил парня кулаком по челюсти, тот присел на подкошенные ноги, хватаясь пальцами за подбородок. —?Это не женщина! Это мразь! Как ты смеешь оскорблять меня из-за шлюхи? Как ты посмел!Никто из присутствующих каторжников не пришёл на выручку, наоборот постарались скорее умять не разжёвывая скудную выпечку и отойти подальше от скандалящих, пехотинцы сделали вид, что ситуация обыденная и в их вмешательстве не нуждается. Как не вытягивала я в любопытстве шею, увидеть ругающихся не вышло, лишь только слышала разгневанные речи, сделав на будущее пометку есть быстро и в одиночестве.—?Внимание! Завтрак окончен! Поднялись! На работу! —?Громогласно скомандовал военный, за шкирку выдёргивая с брёвен завтракающих.—?Все слышали? Поживей! Не останавливайтесь! Грязное воровское отродье! —?Поторапливал другой солдат, подталкивая прикладом ружья в спины поселенцев-лесорубов.—?У меня украли еду! —?Пожаловался ограбленный парень рядовому пехотинцу.—?Кто? Назови имя!Он не сказал больше ни слова, огорчённо вздохнув устремился к шеренге работяг. Доносительство среди заключённых каралось смертью.Столб мучений возвышался на центральной площади. Проходя мимо я поражалась над варварскими устоями прошлых времён, а через день, наблюдала как толпу мужчин выстроили напротив него, к деревянной громаде уже была привязана белокурая женщина. Её вина заключалась в том, что она влюбилась в ссыльного, который отвечал ей взаимностью и увлечённая страстью ночь провела с ним в мужской казарме, утром девушку обнаружил офицер. Элизабет Куин?— так звали провинившуюся, вынесли наказание в двадцать пять ударов хлыстом. Её возлюбленному, Томасу Баретту, предстояло повешение.Мурашки побежали по коже от истошных криков избиваемой. Местные законы не укладывались в голове человека из будущего, свободомыслящего и независимого. Планы о побеге параноидально засели в мыслях. Но куда? Аборигены этих мест ушли далеко на континент и неизвестно приняли бы беглянку или съели. А одна я в здешней опасной, дикой местности не выжила бы, а если побег не увенчался бы успехом, грозила смертная казнь.Время шло. Я обживалась, привыкала, подстраивалась. Немного спустя состоялись ?панельные смотрины??— нас как блудниц выставили в ряд и каждый офицер, по очереди, выбирал себе девицу. Проходил с алчным взглядом, взад-вперёд не спеша, поворачивая и разворачивая заинтересовавшую его девчонку, самые наглые словно случайно трогали сисечки, прикасались к ягодицам. Мне повезло, я досталась первому молодому юноше. Никто другой на меня претендовать уже не мог, без согласия собственника.Молодой пехотинец?— Эдвард Уиллис, расположил к себе неопытностью и благородством, силу не применял, к сексу настойчиво не склонял, только намёки да робкие поцелуи, я была благодарна. Обходились мы петтингом. Впрочем, со своей участью я смирилась. Женщины и еда, в исправительной колонии, где процветала мужская власть, считались разменной монетой.По мере пребывания в ссылке, наблюдая за людьми и постепенно приспосабливаясь к новой жизни, обнаружила, что поселенцы прожившие не первый месяц на осколке сурового, жесткого мира привыкли к устоям колонии, тайно влюбляются, даже иногда улыбаются и шутят. Возможно и мне стоило покориться скверному выверту судьбы, не даром же забросило в прошлое и неизвестно как попасть назад.Вскоре, у меня появился ритуал, почти каждую ночь ходить на пляж. Тёплый, согретый дневным солнцем песок ласково окутывал стопы ног, пока разувшись устало брела к приглянувшемуся мне большому валуну, стоящему вблизи величественных скал в окружении камней поменьше. Залезала на него сверху и всматривалась, как в чернильном небе поблескивают звёзды, словно волшебные светлячки. Кругом висела тишина, изредка нарушаемая рокотом океана, а лёгкий прохладный ветер, после жаркого дня, уносил все тревоги, играл с волосами и иногда приносил капли с разбившихся неподалеку о каменные плиты солёных волн, даря прохладу и упоение телу. Я погружалась в свои думы, отстраняясь от реальности, придавалась мечтам и воспоминаниям.Сегодня же ночь выдалась неприятно особенной. Вдали показались три фигуры, спешащие добраться до берега, шаг двоих был тяжёл, третья фигура чуть меньше в росте с лёгкостью бежала впереди. Когда компания приблизилась к месту моего уединения, смогла разглядеть четвёртую. Двое мужчин волокли бесчувственное тело заключенного держа за ноги и наверное хотели захоронить здесь на пляже.Бросив того на песке, вытерев взмокшие лбы рукавами, молчаливо принялись копать могилу. Лишь когда скрылись до колен в земле, раздался ворчливый возглас:—?Чёрт! —?Произнёс один из палачей присаживаясь на край выгреба. —?Томми у меня больше нет сил!—?Продолжаем копать! —?Цыкнул тот, не взглянув на поникшего парнишку, не замечая как к отдыхающему подбирается пришедший в себя уголовник. Как тянется одной рукой и как хватает того за шею в удушающем приёме.—?Ааааа! —?Хрипит парень, стараясь разжать захват узника, сделать глоток кислорода, но всего-навсего дёргает ногами и испуганно корчится.В попытке вызволить друга, второй ссыльный проворно выскочив из ямы с размаху ударяет рукоятью лопаты по затылку напавшего:—?Яяяя! —?Кричит нанося удар за ударом, тот оборачивается и как-то пьяно, пошатываясь наступает на обидчика, хватаясь за черенок орудия.Вопит женщина, по прежнему стоящая в неглубокой, песчаной канаве:—?Томас! Томас!Парень, чуть не умерший от асфиксии, всё ещё кашляющий и шатко двигающийся, прыгает нападающему-отбивающемуся человеку на спину, валит вперед, второй не теряя минуты бьёт кулаками.В моей голове переполох мыслей, взыграло чувство заступничества?— трое на одного, пускай даже столь огромного! Не думая абсолютно ни о чём, гонимая справедливостью, спрыгиваю с камня и бегу к ним пытаясь остановить потасовку, разоблачая своё присутствие. Вцепилась в одного из заключённых, прося прекратить, за что тоже получаю невзначай. Женщина, вылезшая из выкопанной ниши, обхватывает меня руками и не даёт помешать кровопролитию. Отводит обратно к началу каменных громад, нашёптывая, чтобы не лезла не в своё дело. Оставив меня одну, уходит спеша помочь приятелям избавиться от ненужного поселенца.Обернувшись ей вслед, краем глаз улавливаю как полотном лопаты мужчине стукнули по макушке, он моментально рухнул на землю, орошая кровью лица рядом стоящих. Отвернулась не в силах справиться с эмоциональным потрясением: страхом, сопереживанием и чувством беспомощности опасаясь за свою жизнь, выступили слёзы. Прошла вперёд скрываясь в тени монолитных гигантов, сползая по стенке скалы вниз, всхлипнула и содрогнулась в рыданиях. Я не ревела с самого детства, а сейчас прорвало, словно всё скопившееся за последние месяцы напряжение схлынуло вместе с тихим плачем.Когда голоса каторжников смолкли, выбралась из укрытия, оглядываясь по сторонам, никого из людей на берегу уже не оказалось. Ведомая неизвестной тягой подошла к месту расправы, заметив на песке алые кляксы.Испугалась, что офицеры обратят внимание на кровавые следы, начнут разбирательство и казнят всех участников, в том числе и меня. Машинально, стопой попыталась замести отпечатки убийства. И неожиданно задела что-то необычное, тёплое, из-под песка выглянули фаланги пальцев. Оцепенела. Страх и ужас сжали внутренности спазмом. Вывод напрашивался сам-собой: преступники сильно торопились, да так, что вырыли неглубокую яму. Пальцы закопанного дёрнулись, выводя меня из раздумий, потом ещё раз, чуть сжались.Не теряя ни минуты упала на колени, торопливо разгребая песок, раскидывая в разные стороны. Уже видна окровавленная голова и туловище. Мужчина лежит на спине раскинув руки и ноги, сомкнув веки в корявой позе. Обдумываю, что мне могло показаться подергивание его кисти и он умер. Что я сейчас делаю большую ошибку, что мне потом придётся закапывать труп обратно, а если кто-нибудь заметит…Но как заведённая не перестаю очищать тело от земли, а потом взяла его искалеченное до безобразия лицо в ладоши и пальцем вытащила набившийся в рот песок. Сделав глубокий вдох накрыла разбитые губы своими?— выдох. Припала ухом к груди: раз, два, три?— давлю на рёбра, и опять губы в губы вдох-выдох, массаж сердца, чередую.На третий раз он закашлял, выплёвывая оставшиеся крупинки песка, глубоко вдыхая спасительный воздух.—?Кто ты? Ангел? —?Прохрипел смотря на меня расфокусированным взглядом, протирая глаза от сыпучей, золотой кашицы.Улыбнулась еле заметной улыбкой, поднимая на него взгляд, продолжая раскапывать ноги неудавшегося убиенного. ?Живой! Я спасла человека!? На сердце разливалась радость в сочетании с чувством тревоги.—?Даа… Но ты ни кому не говори. —?Мягко. Шепотом.Замолчал, всматриваясь и изучая черты моего лица. Помогла ему привстать, вылезти из ямы. Сели рядом на песок, восстанавливая сбившееся дыхание, у меня от тяжести, у него от слабости из-за потери крови.—?Получается, ты меня спасла? —?Скривившись, произнёс пострадавший, бегло на меня взглянув.—?Ты этому не рад?—?Да очень! Только голова раскалывается и в глазах двоится, а так-то я в восторге.Без разрешения аккуратно не касаясь рассечённой кожи потрогала макушку ссыльного, на небритом лице отразилось выражение адской боли, даже зубы его скрипнули от сжатия челюсти.—?Дай внимательнее посмотрю. —?Пришлось приподняться и придвинуться ближе к пострадавшему.—?Аай! —?Заорал он, стоило раздвинуть в стороны набитые песком волосы.—?Тебе срочно нужно к врачу, иначе возможно заражение.—?Понятное дело! —?Фыркнул парень. —?Чем они меня так огрели? Сейчас попробую встать. Сделав попытку привстать, он тут же осел обратно, чуть слышно обронив:?—?Башка закружилась.—?Вероятно, тебе необходим покой. До камней доберёшься?—?Зачем? —?Не понимающе отозвался мужчина.—?Неужели не понимаешь? Они могут вернуться, пока я за врачом бегаю, проверить могилу и обнаружат тебя, загорающего при свете луны. —?Иди, я разберусь. —?Хмуро буркнул, показав взмахом руки мне на дорогу.На пути никто не встретился, лишь возле палаток военачальников и казарм заключенных несли службу пехотинцы. К врачу меня пропустили без малейших проблем и вопросов, также нас выпустили.Доктор, освещая голову несчастного керосиновой лампой с трудом сумел разглядеть область ранения:—?Срочно в лазарет! Промыть, обработать и зашить.—?Это вы уже сами. - Спокойно сьязвила, словно весь дух выбило и усталость накатила. - Мне давно пора быть в койке. Так что господа, я вас оставляю. Сдаю тебя в надёжные руки. —?Обратилась к изувеченному. —?Приятных снов. —?Вскрикнула в никуда, в тишину оставляя мужчин за спиной.Уходила оборачиваясь и настороженно оглядываясь по сторонам. Надеясь, что никто из ссыльных меня не увидит, не узнает, что я виновница спасения неизвестного мне человека.?Я очень-очень надеюсь, что сделала благое дело. А может этот тип зверюга безнравственный и все мечтали избавиться от него? А тут я нарисовалась с праведными побуждениями. Вот завтрашний день и покажет?. —?Бубнила себе под нос, утопая в сомнениях и переживаниях, ступая на деревянный порог женской казармы.