Цветение (1/1)

Тучи затягивались над Яблоневым Садом. Дул ветер, корявые ветви цепляли Эйнштейна за одежду, руки, алые яблоки гнили, гнили, падали на умирающую траву, а дождь никак не собирался идти. Вдалеке шумел гром и где-то в саду был слышен крик.?Альберт, Альберт!?Сам Альберт дёрнулся, обернулся и увидел желанную фигуру. Исаак бежал к нему, махал рукой. Сердце билось быстрее и быстрее, этот стук отдавался в ушах, а глаза лишь поедали силуэт. И Альберт к нему дёрнул со всех ног. Секунда?— и чужие руки распахнулись в разные стороны, Альберт упал прямо в желанные объятия. Контраст холодного ветра и тёплого тела приятно играл на светлой коже. Так хорошо…Они упали на траву. Ньютон тихо шикнул, выругался, и Эйнштейн улыбнулся:—?Исаак! Что за выражения?А потом его губы накрыли. Одну руку положили на поясницу, а другую на щёку. Так неожиданно, но так сладко, так приятно и хорошо, хорошо… В ответ подросток положил свои собственные ладони на чужие плечи. Они были подсознательно связаны, понимали друг друга без ненужных слов. Это было так неправильно, так приятно. Тут ведь их никто не видит, значит можно, да? Никто в этом мире не может сказать им, что здесь правильно, не может сказать, смеют ли они вкушать запретный плод. И они целовались, целовали щёки, носы, лбы друг друга. Нуждались друг в друге. Так сладко, Бог, Вселенная, так сладко. Губы были сухими, и в тоже время мягкими. Глаза бешено бегали, оглядывали своё тело, тело человека напротив. Неужели они вместе сходят с ума?—?Я боялся, что ты не придёшь, Альберт… —?Исаак уткнулся в грудь любимому и по щекам его потекли слёзы. Альберт переплёл их руки.И пошёл дождь. И запахло наукой.***Тик-так. Напряжённо стучали в голове часы, ровно, страшно. Запах был такой мерзкий, странный. Запах смерти и крови. Альберт еле разлепил тяжёлые веки и его глаза бегло стали оглядываться по сторонам. Он нащупал под собой всё тот же жёсткий матрас, на который упал ранее. Поднял словно налитую свинцом голову, смог увидеть больше?— изорванные постеры, разлетевшиеся повсюду, покрытые царапинами деревянные стены и полы, увешанные мерзкими свастиками. Из-за сломанных жалюзи было видно ранние лучи света и оранжевое, отравленное войной небо.Он дома. В комнате.На стене у входа были капли крови. А если посмотреть ниже, то вовсе не капли?— лужи. Пахло отвратительно. Но ощущалась свобода, победа. Подросток поднялся и оглядел себя?— на запястьях и коленях были бинты, а одет он был только в майку и шорты. Повязки казались почти крутыми, были доказательствами отваги Альберта, но вспоминая, насколько глупо их получил, он мрачнел.?Бесполезный, слабый?.Рука потянулась к двери и всё вернулось на круги своя.***—?Альберт… Какой у тебя страх? —?однажды они сидели под деревом, но уже не так, как прежде?— по-особенному, как влюблённые, разделённые временем учёные, нет, родственные души. Если такие существуют, вопреки научным суждениям.—?Страх? Я… Даже не знаю. —?врал Альберт. По лицу же видно, что лжёт. Несмотря на способности к притворству, говорить неправду он не умел. Тем более Исааку. Особенно Исааку.—?Альберт… —?обиженно произнёс он. —?Ты мне не доверяешь?На лице всё написано.—?Что? Конечно нет! —?подросток активно замахал руками в разные стороны. —?Просто… Не хочу тебя нагружать.Ньютон посмотрел на него с секунду, а затем поднял, используя способности. Усадил к себе на колени, трепетно обняв и прижавшись к спине мальчика. Тепло. Приятно.—?Ты же знаешь, ты можешь мне доверять. —?он смущённо уткнулся любимому в плечо, легко покрываясь румянцем и отводя взгляд. —?Если ты, конечно, хочешь…Альберт повернул голову к Исааку и легонько чмокнул в нос, на что получил ещё более крепкие объятия худых мужских рук.?Мило.?—?Да. Да, ты прав… Я думаю, это будет честно… —?учёный в тот момент отметил в голове эту маленькую победу над своим мальчиком.Подросток немного помялся, получил ободряющий поцелуй в плечо, выдохнул и продолжил.—?Я… Боюсь испортить всё опять. Я имею ввиду… Я всё время это делаю, но когда-то я… Совершил просто ужасную вещь. —?в этот момент Альберт побледнел и сжал костлявые руки в кулаки. —?Я боюсь, что это повторится и я совершу что-то ещё более ужасное. Не просто убийство, а… —?он ждал, что Ньютон сейчас его остановит, спросит об убийствах, оттолкнёт и убежит, но тот молчал, нежно смотрел на него своими прекрасными глазами и ласково гладил по спине. Такой хороший. Божественный. —?Что-то большее… Ещё более ужасное. Хорошие люди могут погибнуть и всё будет из-за меня. Я… Мне страшно, Исаак…Альберт опустил глаза, светлые брови его свелись к переносице, бледные губы сжались в тонкую линию и сам он весь напрягся, готовый бежать, если его прогонят. Шелестела вновь растущая трава. Было страшно.—?… Многое же ты прошёл. —?мужчина лишь утыкается ему в шею и гладит, гладит. Потому что любит его, примет его таким, какой он есть. Потому что понимает, что тот сделал это не по своей воле, да? Альберт расслабился и расцвёл.Было ощущение, словно вокруг пели птицы, хотя их не могло быть тут на самом деле?— это только их мир. Но так свежо, так хорошо, что являются иллюзии в голове.—?А у тебя?.. —?Эйнштейн уже полностью повернулся к Исааку и перебирал его светлые, запутанные и суховатые пряди, которые всё равно казались подростку самыми прекрасными волосами в мире. —?Ну… Страх.Исаак смолк на минуту. Обдумывал, стоит ли говорить, признаваться в столь смущающих чувствах. Было бы честно, если бы он об этом всё же сказал.—?Я… Боюсь одиночества… —?он опустил взгляд и помрачнел, но продолжал говорить так смело. —?Я привык быть один, правда, но каждый раз когда ты уходишь, мне становится так страшно. Страшно одиноко. Что ты сделал со мной, Альберт? Как ты смог меня изменить?Ньютон вновь поднял глаза на Альберта. Любовался чужими зеркалами души. Держал сильными руками за плечи так яростно, с таким обожанием. Тяжело дышал и томно вздыхал.Что за сила так тянет его к подростку?—?Понятия не имею, Исаак. Я понятия не имею. —?улыбаясь, отвечает Эйнштейн и затягивает возлюбленного в нежный, подростковый поцелуй.***Было тихо. Без Альберта всегда так тихо. Одиноко. А ведь он мог бы сейчас сидеть под настоящим деревом в своём Лондоне, Лондоне из его времени. Жить привычной жизнью учёного, в которой не будет места для весёлых мальчишек, в котором будет только горячо любимая физика. Но Ньютон не будет жалеть. Он будет благодарить Бога за любой дар, за любой поворот судьбы. И сейчас Бог послал ему ангела с белыми, пушистыми, словно облака, волосами. Характер его был далеко не ангельский, на самом деле?— мальчишка любил убегать порой от Ньютона, когда они гуляли по Саду, дразнил его, кусал яблоки так, как не должен обычный человек. Обычный человек не может вызвать такие яркие эмоции, не может заставить Ньютона хотеть смотреть на это простое движение снова и снова. И сердце билось быстрее и быстрее. Возможно, он вовсе не ангел, а самый настоящий чёрт? Дьявол? Слишком неправильно, слишком странно… Возможно, Исаак безумен? Нет, не может это быть безумие, он ощущал такое в детстве, когда встретил милую девочку… Сейчас происходит тоже самое, да? Нужно просто подождать…Нет. Ему нужен, действительно нужен Альберт. Иначе он в правду станет сумасшедшим в этом пустом мире. Почему же времени для них уделено так мало, так мимолётно? Недостаточно чтобы насытить физика…Ньютон сорвал яблоко с мощной ветки, обхватив всей ладонью. Провёл по нему другой рукой, изучил его несовершенную форму. Даже только сорванное с дерева оно уже полно было недостатков, и внутри наверняка было слегка кисловатым. Исаак надкусил яблоко?— оно и вправду обладало этим качеством. Но на фоне неожиданной сладости это лишь украшало его, делало вкуснее. Ньютон хотел бы выплюнуть пищу, ведь в еде он совершенно не нуждался?— одно из правил мира, где были только он и Альберт…И он резко проглотил его. Не устоял, настолько было вкусно. Особенно, когда не ел так долго. Особенно, когда тело нуждалось… Он откусил ещё немного. И ещё. Ел, пока не оставил лишь огрызок. Он дотронулся пальцем до губ и ощутил сок плода. На секунду пробежался языком по губам и выдохнул. Боже, что на него нашло? Будто и не он вовсе только что проглотил каждый кусочек фрукта.И он всё ещё голоден. Изголодался по любви.И неожиданно вдалеке появился знакомый силуэт. Глаза мужчины заблестели, и сердце его стало биться чаще, а руки так и горели желанием использовать свою силу, чтобы немедленно уменьшить разделяющее расстояние между ними, уткнуться в чужую шею и отставить на ней лёгкое прикосновение губ. И почему он не может этого сделать? Альберт ведь его не осудит, он должен понимать, что он невероятно красивый и устоять так сложно… И впервые Ньютон поступает настолько отчаянно?— использует силу гравитации на Эйнштейне так неразумно, сам бежит ему навстречу, притягивая, обхватывает руками и прижимает к себе, так аккуратно, но так крепко.?Самый настоящий ангел, сброшенный с небес.?И Альберт кажется ледяной водой в жару?— такой желанный, драгоценный. Исаак не выдерживает, зарывается в тонкую шею, чувствуя носом мягкость его кожи, как и хотел, проводит быстро дорожку поцелуев, и закрывает глаза, сжимая любимого в объятиях. Пахнет яблоками.—?Хей, Исаак. —?он чувствует чужую улыбку и сам улыбается. Ну что за невероятный, волшебный мальчик?!—?Здравствуй, Альберт. —?он осторожно, трепетно опускает своё счастье на землю, борясь с желанием понести того на руках. Они проводят много времени вместе, смеются, шутят. Молчат порой. Держатся за руки. Гуляют. Просто любят. Им всегда так спокойно друг с другом, так сладко и хорошо. И подросток улыбается так счастливо…Однако, время бежит так быстро, незаметно, и спустя несколько часов Альберт исчезает. Никаких порталов, блёсток. Просто испаряется?— и в следующую секунду его уже нет рядом. Ни тепла, ни улыбки, ни смеха. Ни любви.И Ньютон снова остаётся один. Садится под яблоню, что изредка неуклюже роняет на него алые яблоки. Так горестно и больно, что хочется помереть. Но он живёт. Живёт наедине с безумием.***Что-то ломается. Не снаружи?— внутри. Слышится лёгкий треск, а затем в руке Исаака нечто рвётся?— это листок бумаги в книге. Только ранение его не так опасно?— всего лишь небольшая кривая полоска вверху, пусть даже это приносит небольшое чувство недовольства. А в голове у Исаака трещина продолжает расти, медленно разум слабеет, хило сопротивляется чему-то, заполняющему его изнутри, словно вязкая жидкость. Мучительно тянется, заливает. И слышится звонкий смех, мерещится яркая улыбка, пушистые кудри, ощущаются костлявые руки. И становится больно. Не морально?— физически. Хотя физика впервые была для него настолько далека.Безумие проходит созданные Исааком преграды, ловко уворачивается от его слабых попыток сопротивляться, ехидно скрипит. Исаак встаёт, хватает дерево, тяжело дышит. Шатается. А в голове только Альберт, Альберт… единственное, что защитит его сейчас, луч света, оберегающий его от непроглядной темноты страданий. Ему нужен Альберт. Как можно скорее. Дерево честно пытается его удержать, цепляет сильными ветвями, а яблоки падают, падают… Исаак открывает глаза, сквозь пелену боли видит как жгучее солнце и безумные звёзды играют в догонялки на небе, как трава растёт на деревьях, а крупные яблоки выплывают из тёмных камней.Безумие больше не живёт с Исааком.Оно становится с ним одним целым.Тошнит, но было бы чем. Ногти руки слабо цепляются за кору дерева?— совершенно бесполезно, не помогает. Неожиданно, она размякает в руках и течёт вниз, словно вязкий мёд. Рука, будто ошпаренная, вовремя дёргается, избегая мерзкой грязи, и Исаак падает на колени. В ушах стоит шум, он заглушает спасительный смех Альберта, перекрывает его полностью и так страшно, страшно… Хочется свернуться калачиком, содрать с себя кожу, вытащить безумие изнутри, избавиться от этой адской боли. Мужчина хватается за голову, стонет. Кричит. Вдруг яблоня роняет яблоко ему на голову и Ньютон благодарен ей?— он отключается и боль постепенно утихает. Последняя его мысль?— Альберт.Темнота успокаивающе обхватывает разум, но совсем не лечит его.А затем он слышит голос. Любимый голос. Живой, не галлюцинация, ощущается родное тепло. Его тело мягко перемещают, он чувствует заботливые касания. Еле дрожат темные его ресницы, а затем он видит своего ангела, взволнованного, паникующего. Он зовёт его, кричит. ?Исаак, Исаак?. Чужие глаза встречаются с его собственными, малыш выдыхает и крепко сжимает в руках ворот пиджака физика.—?Чёрт, чел… Я… Ты… Больше так не делай.Текут медленно минуты. На одежде Ньютона появляются маленькие мокрые пятна и раздаются тихие всхлипы. Исаак мягко обнимает мальчика дрожащими руками в ответ. На лице расцветает нездоровая улыбка.Альберт чувствует, как пальцы слишком сильно цепляются в его футболку на спине, царапают, но игнорирует, понимает, в каком положении Исаак.Ничего он не понимает.Целует в щёку и вытирает грубо жалкие слёзы. Нельзя сейчас плакать. Сейчас Альберт должен быть сильным, он должен утешать любимого. Неважно, какой ценой, но должен. В конце концов, это то, зачем он здесь. Не зная, что нужно делать на самом деле, он ласково, заботливо гладит учёного по спине, волосам. Лишь бы того успокоить. Лишь бы тот улыбнулся по-настоящему, не этой ужасной больной улыбкой.—?Исаак… —?подросток нежно касается чужой скулы, очарованно обводит её рукой. Моментально влюблённые глаза устремляются на него. —?Что случилось?—?Я… Не знаю. —?странная улыбка спадает с губ, но только чтобы те прижались к чужим и страстно впились. Безумно, яростно, с обожанием. Словно зверь.А руки Исаака устремляются вверх, вплетаются в белые кудряшки, играются с ними. Притягивают Альберта ближе. Потому что нуждаются в этом. Сердце самого подростка быстро стучит, волнение рождается с новой силой, паника разрастается и обхватывает всё его тело. Предчувствие было плохое, но подросток ответил на безумный поцелуй. Не устоял. Ощутил это нездоровое, приятное тепло.Не нужно быть гением, чтобы понять?— что-то не так.Конечно, чёрт возьми, что-то не так. Стоило им отстраниться друг от друга, физик смог оглядеться?— видел, как ядовито-зелёная трава покидала ветви деревьев, кора яблонь крепла, возвращалась из той текучей формы обратно, а яблоки в камнях растворялись, утопали. Воздух посвежел, дышать стало легче. На душе расцвело умиротворение. Чувства растекались по телу, а в мыслях были любовь и осадок боли. Рядом Альберт?— бояться нечего. Можно довериться, можно проявить слабость. Тепло и комфорт ощутил Исаак и уткнулся мальчику в костлявое, но уже родное плечо. Его приобняли, прижали ближе и сердце застучало быстрее. Подросток был таким худым, но в руках его было так хорошо, сладко. Чувство защищённости.—?Альберт… —?судорожно выдохнул он. —?Прости. Я… Не знаю, что это. Оно сидит внутри меня, я не могу это остановить… Не уходи, пожалуйста.Дрожащие ладони медленно скользят вниз, обвивая подростковое тело и прижимая к своему. Физик почти отчётливо слышит, как бьётся чужое сердце. Утыкается в излюбленную худую шею и роняет крошечные слёзы.Альберт был спокоен. Был спокоен, когда утешал, поглаживал, целовал легко чужое плечо. Был спокоен, потому что нужно оставаться сильным. Был спокоен, потому что Исаак в этом нуждается. Он ни за что не начнёт нервничать. Он обещает…Лжец. Вовсе он не спокоен. Ему страшно, он не знает, что делать. Не готов так скоро разделить чужую боль, осознать её и очистить настрадавшийся разум. Слишком большой груз взвалился на плечи подростка, который едва мог справиться со своими подростковыми проблемами, а теперь обязан ощущать и чужие мужские.Главное?— не сказать лишнего.—?Исаак… Ты же знаешь, я… Не могу быть вечно здесь…Лучше бы он вообще не открывал свой рот.Захотелось избавить Исаака от этой боли, на самом деле. Если бы он только мог вернуть Ньютона к жизни дома, если бы только мог обратить время вспять…Резко мир вновь начинает трястись. Снова и снова он сходит с ума, стоит мужчине почувствовать несчастье. Умирает от горя вместе с одиноким мужчиной. Цепляется лишь за Альберта, за его чистое сознание, свет, что он дарит этому миру. Они, мир и Исаак цепляются за Альберта. Они зависимы от Альберта.—?Альберт…Яблоки с грохотом начинают кататься по земле, стукаются друг о друга. Снова. Когда же прекратит страдать земля от бесконечных ударов? Удивительно, как быстро они вырастут вскоре вновь. Затем безумие заставляет глянцевую кожицу гнить, сливаться с мякотью в мерзкую кашицу, пачкая свежую непорочную траву. Ньютон не любит грязь. Терпеть не может. Но безумие в его голове не волнуется об этом. Голова кружится.—?Исаак.Подросток чувствует ответственность. Чувствует, что одно движение и этот хрупкий мир разрушится вместе с любимым. Дрожа, он грубой рукой своей ласкает щёку Исаака, трепетно целует его губы. Это совершенно не помогает, всё ещё частое, тяжёлое дыхание ощущается на коже Альберта. Ему нужно взять себя в руки, внушить этому миру надежду. Внушить Исааку надежду. Он не знает, как делать это правильно, но он попытается. Потому что любит Исаака. В конце концов, это его вина, что всё его сознание сходит с ума.—?Я пришёл, чтобы стать твоим другом. —?их тела, разум дрожат не только от тряски, но и от силы их чувств. —?Я не хочу терять всё, что мы с тобой создали, что-то большее, чем дружба.Хаос не прекращался, ветер бил холодным потоком, а небо начало закрываться тучами. Мужчина крепче вжался в мальчика, попытавшись ближе оказаться у его любимых губ, поймать каждое слово, упавшее с них. Согреться, собрать надежду на успокаивающие слова любимого по кускам.Любимый… Хорошее слово.—?Если всё, что тебе нужно это?— лёгкая смущённая запинка,?— я, то я готов быть с тобой чаще. Готов изменить свою жизнь. Потому что я… —?краем глаза Ньютон заметил, как Альберт специально наклонился ближе к его уху, будто эти слова самые важные, самые сладкие и желанные. —?люблю тебя.Настала тишина. Холодный поток оставил раскрасневшиеся лица, грязь спокойно лежала на траве, а тучи мягко стали сливаться с белыми облаками. И только потекли быстрее слёзы по румяным щекам мужчины, сжались его губы в тонкую полоску, а руки прижали чужое тело так, как никогда не прижимали раньше. Исаак готов был в тот момент стать частью мальчишки, слиться с ним воедино. Слова пронзили, словно копьё, но вместо боли растеклась внутри сладостная нега. Такие уверенные, прекрасные для столь неуклюжего мальчика. Такие нужные сейчас.Сумасшествие продолжалось недолго. Уснуло, потому что разум стал чист. Уснуло, потому что на его место встало что-то другое. Более важное, более приятное.Уснуло, но не погибло.***—?Альберт, ты слишком много спишь в последнее время. Ты хорошо себя чувствуешь? —?после Ньютона самым любимым человеком Альберта была Кюри. Самая рассудительная, спокойная во всей команде и единственная, кого состояние подростка действительно волновало. Может, потому что однажды ей уже приходилось следить за детьми, а может, из личных побуждений, но в любом случае, внимание было приятно.Она застала его в коридоре, когда Эйнштейн после очередной утомительной миссии, на которой снова всё испортил, но уже не так сильно, шёл в комнату, планируя быстро выполнить домашнее задание и вернуться в царство снов как можно скорее.—?Нет, нет, я в норме. Просто… Люблю поспать в последнее время. —?он смущённо улыбнулся на этом моменте, отводя глаза в сторону. —?Извини, у меня сегодня много домашки, нужно бежать.Он тут же умчался в свою комнату, не дожидаясь прощальных слов женщины.Чёрт, он очень надеялся, что вездесущий Фрейд не застал их короткого диалога.