Закат (1/1)

—?Альберт, —?лёгкий поцелуй в шею. —?Посмотри на меня.Подросток поднимает свои взволнованные, затуманенные глаза на Исаака, тяжело дышит. Влажно целует.Всё не должно было быть так. Это была просто шутка, когда он сел на чужие колени и стал шептать на ухо любимое имя. Он не думал, что в ответ руки окажутся на его ягодицах, что его затянут в страстный, глубокий поцелуй.Так неправильно. Так приятно.Над ними раскинулась широкая яблоня, сквозь которую едва видно оранжевое небо и закат солнца, а где-то вдалеке даже можно разглядеть надвигающуюся ночь, что уже приветствовала их редкими звёздочками. Романтично.Крепкий поцелуй в щёку. Учёный не мог остановиться, он целовал, целовал своего мальчика везде. Нежно провёл по спине, огладил бёдра и положил руки на талию. Альберт тихо редко стонал, но продолжал смотреть на своего любимого, выполнял его просьбу. И его губы наградили очередным сладким поцелуем. Язык проник внутрь, огладил чужие зубки, нёбо, сплёлся с языком подростка. Боги, Исаак не может больше терпеть. Он заберёт этого маленького гения, будет нежно ласкать, заставлять громко стонать. Это так смущало. Хотелось взаимности.И Альберт неожиданно ответил на поцелуй, неумело, но так страстно, так требовательно. Ньютон целовался немногим лучше, но это принесло ему невероятное чувство, полное трепета и пылкости. Он запустил свою руку под чужую футболку, стал взволнованно оглаживать рёбра, водил по животу, продвигаясь порой пальцами выше, тут же убирая руку обратно. В ответ Эйнштейн огладил чужие плечи, повёл ниже, по ключицам, нежно прошёлся по груди, отчего мужчина удивлённо вздохнул в поцелуе. Приятно. Так приятно.Они льнули друг к другу, наслаждались каждым томным касанием, каждой секундой вместе. Прелюдия затягивалась, но они хотели тянуть ещё и ещё… Так сладко было просто находиться рядом и было так страшно перейти к неминуемому сейчас. Наконец, Альберт не выдержал, легко коснулся пальцами чужого бугорка в штанах, погладил его, заставляя Исаака резко простонать, вздыхая, сжать соски в своих руках, после чего пришла пора вскрикнуть подростку.—?Ньют… Исаак… —?он медленно поцеловал в висок и заёрзал на коленях физика. —?Пожалуйста…Ньютон вздохнул, зацепил губами чужую кожу на шее, лизнул и начал расстёгивать джинсы подростка. Аккуратно подхватил пуговицу своими длинными, худыми пальцами. Две части молнии разошлись в разные стороны и глазам предстало белое, немного потрёпанное нижнее бельё. Альберт уткнулся носом в щёку любимого, легко коснулся губами, прошептал:—?Давай, Исаак… Прошу…Он сжал одну свою руку на чужом плече, а другую поверх ладони возлюбленного. Положил на свой пах, медленно провёл. Исаак уже весь раскраснелся, алый румянец покрывал его щёки, уши и дышал он так тяжело и горячо, что Альберт даже испугался на секунду, не болен ли его возлюбленный. А затем пальцы сами медленно прошлись по бугорку, начали выводить неизвестные узоры, заставляли намокать сильнее и сильнее.—?Ах… Вселенная, Исаак… —?подросток схватился за чужие плечи обеими руками, зарылся в тёплую шею, вдыхая яблочный, дурманящий запах кудрявых волос, но тут же вернулся в обратное положение, стал рассматривать глаза вновь.Пальцы проникли под резинку трусов, и начали ласкать возбуждённый член уже не через ткань. Физик очарованно смотрел на лицо Альберта, как оно изменялось, стоило коснуться где-то в другом месте. Слушал, как тот тяжело дышал, изредка выпуская скромные, такие обожаемые, сладкие стоны. Исаак хочет больше. Приятнее. И он переходит к головке, касается её одним пальцем, размазывает вязкую жидкость по ней, вырисовывая круги. Другую руку запускает в чужие светлые кудри, тянет на себя, ласково целует и чувствует, как Альберт томно мычит в поцелуй. Слегка отстранившись, стягивает джинсы окончательно, обнажая длинные и нескладные подростковые ноги. Альберт в ответ ещё ближе прижимается к Ньютону, продолжая поглаживать его сквозь ткань чертовски раздражающих сейчас штанов.—?Гораздо приятнее, когда это делает кто-то другой, не так ли, Альберт? —?дыхание мужчины обожгло шею, отчего у того голова закружилась от горячего ощущения страсти.Исаак аккуратно подхватил под колени подростка, усадил поперёк своих ног, задерживаясь подушечками пальцев на приятной и чистой, такой юной коже, ещё не обросшей волосками и доступной сейчас.—?Гораздо приятнее, когда это делаешь именно ты… —?прошептал в ответ Эйнштейн, после впившись губами в чужие, обвил тонкими руками шею, грациозно, словно змея.Мужчина про себя улыбнулся столь трепетным словам, вылетевшим из прекрасных уст, что он сейчас целовал и вернул руку на пах Альберта, слегка спустив нижнее бельё. Собственное тело уже давно ныло и требовало разрядки, мозг подбрасывал самые различные развратные картины, от которых только креп его стояк, а перед глазами плыло, но желание донести удовольствие до чувственного обожаемого любимого было сильнее, а мысль об ответной помощи выбивала воздух из Ньютона, разжигала пламя лучше фантазий. Он забылся, не заметил, как поцелуй с Альбертом завершился, оставив на прощание лишь тонкую, полупрозрачную ниточку слюны, что быстро разорвалась, заставляя вспомнить о самом важном. Выдох оказался невероятно жарким. Взгляд Исаака упал на выступающие колени, а рука взволнованно задвигалась на члене подростка. Каждое движение было полно страсти и любви, через них мужчина пытался донести все свои мысли и чувства, кричал ?Я люблю тебя?, а Альберт понимал, сам кричал об этом мокрыми поцелуями и яркими засосами, маленький негодник.—Сними уже этот чёртов пиджак… —?послышался голос последнего, эхом раздался в голове и с помощью уверенных рук подростка физик избавился от этого предмета одежды, наконец осознав, что вся его спина промокла и ткань рубашки неприятно липла. Однако, дольше секунды отрываться от органа подростка не хотелось, не хотелось терять ощущение этой тонкой, хрупкой кожи и головокружительной, слишком горячей теплоты. Ощущение власти над этим отзывчивым, изящным во всей своей нескладности телом.Ньютон игриво ткнул краешек уха носом, ласково легко прикусил и поцеловал мочку, а затем выдохнул ?Расстегни?. Альберт, такой податливый сейчас и для него, послушно потянулся вперёд, простонав, стоило особенно приятно провести по разгоряченной его плоти, чмокнул подбородок, кадык и, расстёгивая рубашку, опускался ниже. Далее груди, однако, зайти не удалось, ведь он не мог нагнуться. Не тогда, когда эта мягкая ладонь порхала над его членом, заставляя дрожать и еле сдерживаться чтобы не застонать во всё горло и кричать одно единственное имя, когда воздух был так сильно нагрет, что дышать тяжело, когда эти прелестные губы так манили.—?Исаак, любимый… —?уста прижались к шее, но всё равно раскрылись, когда из них вылетел ещё один сладостный шумный выдох.Трясущиеся пальцы расстегнули последнюю пуговку, обнажая чужой торс?— не накаченный, плосковатый. Явно выходящий из идеалов и фантазий Альберта, что заставляли кулаки сжиматься, а губы сохнуть, но сердце его всё равно трепетало сейчас, потому что это Исаак, такой ласковый и искренний с ним, тот, кто сводил с ума руками и любил, любил. В голове что-то ударило. Ощущая скорую разрядку, он быстро оставил засос на груди, простонав особо громко, когда грубый палец задержался на головке.—?Исаак, я… Ах… —?сам сдёрнул с любимого рубашку, проскулив, когда рука удалилась с его паха на секунду, чтобы избавиться от ткани.—?Ох… —?взволновался мужчина и по щеке его покатилась испарина.Его мальчик слишком выразительно стонет и очевидно, грядёт конец. Изумрудную, освещённую уходящим солнцем траву пачкать не хотелось, равно как и чистое тело подростка и не оставалось ничего, кроме…—?Исаак? —?Эйнштейн обеспокоился следом, а затем распахнул глаза и громкий, пошлый звук слетел с его уст?— чужие губы резко накрыли его плоть.Было немного неудобно вот так тянуться, но физик слышал, как кричал его возлюбленный, когда тот начал использовать рот, а оттого останавливаться не хотелось.?Быстрее начнём, быстрее закончим??— подумал он и начал двигаться, неумело пытаясь взять больше?— это было чем-то новым, но крики говорили, что подростку хорошо, так хорошо, что мурашки по телу. А когда влажный язык горячо прошёлся по коже, то пошла бесконечная дрожь, чужие руки сжались, позволяя разглядеть выступившие костяшки.—?Исаак!.. Я… Я… —?он не успел договорить и горячая жидкость брызнула.Вкус был неприятным, слегка горьковатым. Так грязно, но лучше пусть так, чем испачкать тело Альберта. Ньютон проглотил чужую сперму, нахмурившись, а затем поцеловал на прощанье головку, натянув бельё на прежнее место. Потом коснулся губами манящих коленей, плеч и оставил на ключице бледный засос.Правильно ли он поступил?—?Спасибо, Исаак…Конечно, правильно.Подросток потянулся к его лицу. Ньютон сейчас такой грязный, во рту до сих пор держится неприятный вкус, но этот чудесный мальчик всё равно желает поцелуя, требует ласкового касания. Потому что любит? А может, просто извращенец? Значения это не имело, так как искушение чужих уст было велико и Исаак поддался ему, нежно и страстно поцеловав. В паху чертовски зудело, было даже больно. Полуопущенные веки Альберта дрожали от ощущений, светлые ресницы красиво сияли на свету и Ньютон понимал, что не может терпеть.—?Боже, Альберт, я… —?он отстранил подростковое тело от себя, посмотрел на свой пах и румянец вновь прилил к щекам мальчика, только собиравшийся уходить.Исаак не просил взаимной помощи, но нуждался в ней и лишь смущённо сжимал зубами алую губу, умоляюще смотрел на возлюбленного. От соблазнительного мужчины с невероятными руками остались лишь воспоминания. Какой же стыд…Руки подростка оказались на пуговицах штанов, а лоб его прижался к лбу любимого. Исаак закрыл глаза, отдаваясь взволнованному подростку, шепча что-то неизвестное тому, да и самому Исааку. Ранее полная гениальных идей голова сейчас была окутана лишь непристойными фантазиями и мечтами, что приносило только больше дискомфорта одновременно с приятным жаром, растекавшимся по всему его дрожащему телу.Он наконец ощутил, как нижнее бельё перестало сдерживать и мучать его и выкрикнул, когда тёплая ладонь неумело прошлась по ноющей плоти.?Боже, Боже, Боже??— думалось мужчине, а губы шептали его мысли.Пальцы остановились почти у основания, затем потянулись пятью дорожками вверх, собрались в подобие кулака, накрыли головку и слегка потёрлись. Альберт услышал шумный выдох, ощутил его на своей коже, покрылся мурашками от волнения. Хотелось заставить возлюбленного кусать губы и кричать, довести до того же состояния, до которого тот довёл его самого. Получить благодарный влажный поцелуй и шёпот, что будет разноситься в его голове, когда они будут смотреть на метание звёзд в глубине бескрайнего загадочного неба. Подросток совсем не по-детски коснулся языком горошины чужого соска, слегка зацепил зубами, затем нежно сминая устами. Ньютон вскрикнул, кажется, громче прежнего, а когда рука быстро задвигалась на его члене он не мог перестать забвенно стонать любимое имя. Альберт контролировал скорость, не так быстро, чтобы принести боль, не так медленно, чтобы остановить поток звонких игривых звуков. Любуясь прекрасным, уцелованным последними лучами солнца лицом, сверкающими бусинками пота, он очаровано ласкал другой сосок, ощущая, как изящные пальцы вновь любовно прячутся в пушистых волосах, массируют голову и путаются в бесчисленных беспорядочных кудрях. Губы опустились ниже, провели дорожку поцелуев от груди до гладкой кожи живота, оставили сладкий засос чуть выше пупка, Вселенная, как же Эйнштейн любил эти тёмные пятна, оставлять их на чистой, белой коже, а затем ждать, когда они исчезнут и вновь разрисовывать этот непорочный холст. Он оставил ещё один чуть ниже, почувствовал, как плоть прошлась по его щеке и в голову пришла мысль о том, как на самом деле стоит отблагодарить Исаака за невероятный оргазм. Он убрал испачканную руку с члена, облизнул ладонь и быстро обсосал пальцы, а затем загадочно улыбнулся. Загадка, однако, была до ужаса простой.—?Альберт?.. —?на лице возлюбленного расцвело столь милое волнение, что улыбка стала ещё шире. —?Т-ты уверен, дорогой?—?Как никогда, любовь моя.Руки опустились на гладкие бока и маленький гений взял в рот орган под довольный крик. Неловко опустился, затем вновь вернулся к кончику, играючи лизнув его.—?Хэй, не закрывай лицо, так неинтересно! —?возмутился подросток когда рука, ныне ласкавшая его локоны, теперь вместе с левой прятала смущённое личико скромного физика, что вытворял то же самое с ним некоторое время назад.В ответ послышались лишь тяжёлые стоны. Обиженно нахмурившись, Эйнштейн вновь обхватил губами член и резко пытался брать как можно больше, двигаясь в быстром темпе. Вскоре пришлось оторваться и набрать воздуха в лёгкие, но даже тогда Альберт продолжать ласкать его, заботливо целовать венки, снова сосал и вскоре чужие ладони разлетелись в разные стороны, вплетаясь в белые волосы, позволяя увидеть почти полностью алое лицо, поджатые, искусанные губы и навернувшиеся на глаза от смущения слёзы, заставившие заволноваться. Эйнштейн уже хотел было отвлечься от своего занятия, но руки остановили его, слегка толкнув ниже.—?Н-не останавливайся, п-прошу… —?послышался тихий мужской шёпот.Подросток не мог противиться этому тихому нежному голосу.Руки перебирали яйца, массировали их, стараясь принести ещё больше удовольствия, а губы втягивали кожу, затем отпуская и покрывая слюной. Наконец, Ньютон задрожал сильнее прежнего, пальцы в волосах больно сжались, хотя на самом деле это было немного приятно, а глаза зажмурились, оставив лишь тёмные и влажные ресницы дрожать.—?Альберт, пож-жалуйста, я…Сам Эйнштейн лишь вдохнул носом, после чего в горло хлынула горьковатая, горячая сперма.—?Это было довольно быстро. —?кротко улыбнулся он, вытерев с лица потёкшие белёсые капли, что он не смог проглотить.—?Н-нечестно… Я был на взводе…Потом Ньютон долго извинялся перед ним, пока Альберт обнимал и утешал его, шепча, что всё хорошо. Довольные, счастливые и зацелованные, они уснули в обнимку под синим пиджаком и ночное небо беззвучно мерцало над ними. Сегодня звёзды сияли особенно ярко.