Том 4, 2 день месяца Второго зерна, 4Э 191 (2/2)

— Зажги свет…

— Да! Да! Ты прав! Это должно сработать! — зацепившись за идею, воскликнул Хранитель. Яркий сгусток снова повис над ними, но светлее не стало. У Гарнага перед глазами всё потемнело, он осознал, теперь осознал, что Цицерон распрощался с рассудком. А ещё…

— Что с Понтием?! Отвечай, где он?! — вцепившись в плечо брата, прорычал Гарнаг. Хоть и силой, но он хотел вызнать из этой потерянной головы правду. Разговаривать и упрашивать Цицерона бесполезно, теперь орк это понял.

— Понтий… Понтий… — взгляд заметался под опущенными ресницами. — Этот дуралей говорит, будто его убили, но я ему не верю, и ты не верь! Он и на тебя возводил хулу всякую! А ты его не слушай!

Тяжело вздохнув, Гарнаг выпустил Хранителя из своей хватки. Нет, это бесполезно, сила здесь тоже ничего не решит. Зря надеялся.

«Что же делать? Как быть?» — спрашивал он себя, собираясь с мыслями в желании принять правильное решение.

— Слушай меня внимательно… — медленно начал орк, пытаясь разглядеть в светлых глазах напротив заинтересованность.

«Странно. А ведь раньше они были черны, как ночь», — мимоходом проскользнуло в уме, но тут же утонуло в пучине беспокойств, связанных с Понтием. Единственным человеком, на которого ещё можно было рассчитывать в этой нескончаемой череде перемен.

— Сейчас я поднимусь в город и постараюсь всё разузнать… — начал было орк.

— Не бросай меня! — тут же перебил его Цицерон, вцепившись в массивную руку тёмного брата. — Иначе он опять поднимет меня на смех! Он опять будет говорить, что я никому не нужен!

— Тихо… Тихо… — попытался усмирить его Гарнаг. — Ты, наверное… просто голоден, вот и мерещится всякое, — он еле нашёлся, что сказать. — Ни о чём не переживай. У меня есть кое-какие деньги, их должно хватить на некоторое время. Как раз куплю еды и ты успокоишься. Что скажешь?

«Поведётся ли Цицерон на такое? Понтий! Что с тобой стряслось!»

— Ааа… Да… Еда, в самом деле… Очень… Очень… — речь Цицерона стала ещё бессвязней. — Я боялся выходить, меня грозились повесить… Я ведь нужен Матери Ночи, ведь нужен? — в голосе стояли слёзы. Но о чём пытался рассказать Хранитель, орк так и не смог понять, однако все эти бессвязные речи заставляли сердце колотиться ещё сильней.

— Конечно, нужен! Ни о чём не тревожься, я обо всем позабочусь. Главное, береги покой нашей матушки. Я скоро вернусь, никого не слушай, и никуда не выходи… — Гарнаг попятился к выходу, стараясь изобразить на своём лице непринуждённость. Только что он спустился в Убежище с мыслями найти покой, как тут же вынужден покинуть и отправиться на поиски Понтия.

Последнее, что увидел орк, прежде чем подняться по лестнице, так это Цицерона, стоявшего под искусственным светом магического шара. Немного успокоившегося от сказанных слов, и уже покорно ждущего возвращения Гарнага.

***</p>

«Он тебя бросил! И поступил правильно! Аха! А ты развесил уши! Да! Да!»

Уже в который раз повторял Амиэль, нашёптывая, будто невзначай, самые страшные опасения Хранителя. Рядом на столе лежал дневник, в который по инерции Цицерон продолжал записывать всё происходящее с ним, хотя шут настаивал, что это бессмысленное занятие. Последние строки на открытой странице гласили следующее:

«Убежище покидать небезопасно. Мы останемся здесь. Всё в порядке».

— Гарнаг вернётся, он обещал. И приведёт с собой Понтия. Вот увидишь, — говоря всё это, Хранитель не сводил взгляда с гроба Матери Ночи, сидя на табурете вполоборота, будто готовый вот-вот сорваться с места и встретить тёмных братьев.