Том 4, 5 день месяца Последнего зерна, 4Э 189 (1/2)
Когда до слуха донеслись голоса, Хранитель обмывал тело Матери Ночи маслом. Теперь же, застыв с приподнятыми руками над столом, он прислушивался к шуму наверху. Это было ни с чем несравнимое чувство сиюминутной радости. Цицерон уже и позабыл, что такое оживлённый разговор.
Звуки вырывались из покоев Раши, что изрядно обрадовало. Наконец-то Уведомитель вернулся спустя томительную неделю ожиданий. Прошло около месяца после последней присланной Амузаем весточки, и в Убежище прокрались вполне обоснованные опасения. Тем более после рассказа Цицерона об услышанном в замке Раша стал темнее тучи, а разговорить его стало ещё сложнее. Каджит противился и выдавал редкие фразы, не удосужившись хоть что-то разъяснить. Такое поведение уже говорило о многом, давало массу намёков. А ведь Цицерон просто так, невзначай, обронил услышанные им чужие слова, дабы завести диалог. Однако такого результата он и представить себе не мог.
— Ты знаешь своё дело, а Раша своё. И за эти пределы выходить нам не следует, — ответил он тогда на причитания Хранителя.
— Этот высокопоставленный чиновник как-то с нами связан, ведь так? — не унимался Цицерон. — О ком он говорил? Раша?
Но ответа не последовало, да он и не нужен был, так как легко, без особых усилий, можно было догадаться над кем навис клинок. Удивительные дела творились вокруг, а он, Хранитель гроба Матери Ночи, был совершенно отрезан от понимания происходящего, будто простой убийца. Лишь случайным образом он напоролся на тень, что всё это время накрывала их семью, но так и не смог разобраться, приносит эта тень пользу, ведёт ли к краху или же просто пользуется, как хочет. О последнем предположении даже и думать не хотелось, так как он сам вырос на слухах и ропоте о могуществе и силе Тёмного Братства, что способно перевернуть горы, но найти свою жертву. Опасная секта, с которой не каждый решится иметь дело. И тут вдруг такое…
Он наспех сполоснул руки, расплескав воду по полу, и торопливо выбежал из Святилища.
— Ты даже проверять не стал? А вдруг это не он? Вдруг это другой аргонианин? — голос Гарнага стал отчётливее по мере приближения.
— Раша не хотел нарываться на неприятности, уж прости. Он или не он… Кто знает, может это ловушка.
— А если нет? Если это простая случайность? Может с Амузаем всё в порядке? Так не бывает, чтобы тёмный ящер попался! Он же истинный ассасин под знаком Тени!
— Видно, тень ему не помогла, — нервозно усмехнулся каджит.
— Да что смешного-то! — разгорячился орк, вперя свой единственный глаз на Уведомителя. Другой же он закрыл чёрной повязкой, дабы не светить перед всеми пустой глазницей.
Цицерон спустя мгновение возник рядом с Гарнагом, жадно поглощая полученную информацию. И то, что он услышал, ему сильно не понравилось.
— Значит, ещё одного Уведомителя не стало… — тихо произнёс он, ни к кому не обращаясь. — Раша… — потеряно позвал Хранитель в надежде, что Раша найдёт выход из сложившейся ситуации.
Но тот лишь беспокойно прижал уши, ничего не ответив. В еле освещаемом помещении повисла тишина, прерываемая тяжёлым дыханием орка.
— Да вы оба сговорились что ли? — загрохотал Гарнаг. — Что за глупости вы вбили себе в головы, ведь Раша даже не удосужился посетить крипту часовни!
— Удивительно, что тело вообще туда отнесли… Могли бы просто скинуть в озеро или бросить на съедение диким тварям… — задумчиво пробормотал Уведомитель, оперевшись спиной о стол и скрестив руки на груди. Его взгляд упал в пол, изучая переплетённый узор ковра.
— И ты видишь в этом подвох? Побоялся, что тебя схватят?
— Гарнаг, пожалуйста… — вступился Цицерон. Тёмный брат умолк, но видно было, как клокочут в нём эмоции. — Ты узнал что-нибудь ещё?
Раша, ничего не отвечая, взял со стола широкий свёрток и протянул Хранителю. Газета.
— Неужели о его смерти ещё и известили? — удивлённо спросил он, взяв листок в руки.
— Нет. Это просто очередной выпуск о Бруме… Кто бы мог подумать, что за последнее время она станет столь популярна, — неохотно отозвался Раша, всё ещё взирая отстранённым взглядом в никуда. Перед ним, в мареве образов и заблудших мыслей, Тёмное Братство безвозвратно падало в пропасть, а он тихо смотрел, не в силах что-либо исправить, на что-то повлиять. А самое главное — он ничего не чувствовал. Его «я» безучастно взирало, как плоды его и чужих жизней сгорают в чёрном пламени.
— Зачем же ты принёс её, если нас эти новости совершенно не касаются? — возмутился Гарнаг. Ему очень не хватало Понтия, тот бы смог разъяснить и расставить всё по полочкам. Но, к сожалению, он сейчас выполнял контракт.
Раша вновь промолчал, давая понять, что не намерен участвовать в спорах и пререканиях. Орк же, раздосадованный таким резким упадком духа в семье, лишь бессильно покачал головой и вышел из покоев Уведомителя, махнув рукой. Вскоре его тяжёлые шаги стихли за дверью.
Пальцы Хранителя непроизвольно сжали газету, мысль о том, что с Амузаем всё в порядке была очень обнадёживающей и желанной. Но старая привычка давала о себе знать — всегда держать в уме самый худший вариант, на всякий случай, чтобы быть готовым.
Цицерон хотел было позвать Рашу, обсудить произошедшее и, возможно, найти решение, но увидев перед собой потерянную фигуру с поникшими плечами и понурой головой, понял, что сейчас не лучшее время. Посему, дабы не испортить настроение каджиту окончательно, он приютился на табурете у стола и с деланным видом заинтересованности принялся изучать газету. Может вести из Брумы хоть ненадолго заставят отвлечься от туманного будущего.