VIII. Райват и Тавиар (1/1)

1Талиму с Лазрой не по пути.Он слишком часто следует голосу рассудка, подавляет любопытство. И в итоге оно вспухает-разрастается?— до настолько огромных размеров, что он решается прогуляться до Сплита.?…потому что к ночи не доберусь до Нью-Шеота?,?— оправдывает он себя необходимостью ночёвки.Он жаждет убедиться, что всё услышанное ранее?— плод воображения Лазры гро-Шар, с которой распрощался на развилке дорог. Та ушла туда, куда позвала очередная легенда.Сплит отыскивается легко, привычные к долгой пешей ходьбе ноги даже не успели устать. Талим разглядывает дома, приютившиеся в тени деревьев с оранжево-жёлтой, словно осенней, но не пожухлой листвой и шляпах огромных грибов.Талим не сразу заходит в городишко, а обходит по берегу озера.Первое, что бросается в глаза?— светлый песок и выбеленные водой и солнцем крохотные ракушки, ярко-зелёные водоросли сменяются илом, серыми камнями. Сапоги быстро пачкаются. Солнце враз прячется, и над головой нависают сизые тучи.Шляпки грибов из гладеньких, поблёскивавших в лучах, темнеют, изъязвляются гнилью. Стены домов чернеют от постоянной сырости.Талиму кажется, что он видит один и тот же Сплит, но в разные времена года?— поздней яркой весной и тусклой осенью, что приближается к зиме.В разное время?— года или суток?— один и тот же пейзаж играет разными красками. Холодные светлые зимние тона ранней весной блёкнут, чтобы возродиться насыщенными, теплеющими к ранней осени… и тускнеющими поздней. Одно и то же место в разные времена выглядит по-разному, однако Талим никогда не чувствует, будто попал в другое место.Ничего удивительного. Это как один и тот же предмет воспринимается по-разному в грусти или веселье.…Талим помнит тот восторг, с каким перелистывал страницы сборника сказок. С иллюстрациями, причём искусными, в обложке из тиснёной кожи книга была достойна, чтобы подарить её ребёнку императора. Круглолицый лупоглазый бретон не слукавил, когда продавал её. Вот цену сбавлять не хотел ни на один септим, двойной подбородок трясся, когда Талим называл очередную сумму.Сбить получилось немного, немало монет перекочевало в пухлую ладонь торговца-скупердяя, но от воображаемого восторга сына Талиму было радостно, несмотря на то, что он вышел из книжной лавки под проливной дождь……после его душило отчаяние, не умалявшееся отличной летней погодой.Потому что Новос никогда не прочтёт эти страницы, в алых глазах не сверкнёт тот восторг, какой навоображал его отец.Талим сейчас понимает?— погорячился, когда выдирал аккуратные страницы и швырял в огонь. Тогда его душило не дававшее надежды отчаяние. Безумие Новоса не вечно, оно исцелимо.Талим ловит себя на том, что витает в облаках, точнее, в тучах, грузных и серых, как эти земли, куда его потянуло и где нахлынули воспоминания об отчаянии, и бредёт к самому городку.Нечего раскисать.Нужно сменить местоположение, чтобы увидеть и Сплит, и его жителей под другим углом.2Талим задаётся вопросом, есть ли граница между Манией и Деменцией,?— и Сплит дарит возможность её отыскать.Точнее, не отыскать, потому она настолько неявная, что её попросту нет.Дома на сваях похожи на те, что в Пасвале, разве что доски не настолько прогнившие. И это не удивляет: в Пределе мало кто рассчитывает задержаться, ремонтировать жильё нет нужды. Большинство ждёт благословения Шеогората, которое и не благословение, а вспухающее с каждым днём всё больше безумие.Талим должен ощущать, что на границе, однако всё, что он ощущает?— голод. ?Вывеска!??— осеняет его, когда задирает голову и разглядывает очередной порой с лестницей, крепкой, а не скрипуче-осклизлой, как в Пасвале.Оседлые жители заботятся, чтобы дома крепко стояли, даже когда озеро выходит из берегов?— из-за низко нависающих спутников, или потому, что Безумный бог время от времени развлекается. Здесь частенько случаются и грозы, и ливни, судя по множеству лодок и ветвистых расколах на ?шляпках? огромных грибов?— молния ударяет в то, что повыше, оттого место для жилья выбрано в ?семействе? грибов.Спросить бы у местных, где ближайшая таверна, однако……один из хаджитов видит Талима Ренда и скрывается за углом?— только пятнистый хвост мелькает и исчезает. Ещё орк слишком занят рубкой дров. В его руке топор, а мышцы под некогда оранжевой, а теперь выцветшей рубашкой перекатываются. Такого лучше не отвлекать?— силы неравны.…Талим порывается задать вопрос миленькой бретонке, которую видел немногим раньше на ягодной поляне?— и добралась же быстро,?— где и что в этой деревушке, когда замечает вывеску, но не долгожданную, а…Название лавки он прочитать не может?— слишком мелкие буквы, однако это не имеет значения: как правило, в маленьких местах в одном месте торгуют всем, начиная от дырявой рубашки и заканчивая чистейшим, без сколов камнем душ. И хлеб, пусть и вчерашний, отыскивается, и бутылка с пивом, и кусок… М-м-м… Вяленая рыбина или копчёная баливожья лапа: местные, судя по близости к озеру, множеству лодок и свисающим с жердей сетям охотятся на то, что плавает.Талим взбирается по крутым ступеням и толкает дверь……и резко встаёт, поднимает руки, когда видит готовую сорваться молнию. В её свете он разглядывает серебристый наконечник, слишком тупой, чтобы быть оружием.Посох…—?Райват, уймись! —?слышит Талим из глубины. —?Это не он, как видишь. Ему я ничего никогда не продавал и не продам.Когда заклинание гаснет, становятся различимыми черты собеседника.Белые длинные прямые пряди?— первое, на что обращает внимание Талим. Длинное одеяние, какое носят маги. Чтобы хорошенько рассмотреть лицо чародея, приходится вскидывать голову, потому что в том семь футов наверняка насчитается.…и словно семь раз отмеряно, а после?— вылеплено золотистое лицо. Изгиб губ, не толстых и не тонких, прямой нос, точёные скулы… Райвату безразличен Талим. Или он делает вид, потому что выдержка позволяет и память хорошая, чтобы запомнить черты данмерского лица… Небритого?— под ладонью неприятно колется. И поношенная, истрёпанная приключениями одежда явно не располагает к себе?— Талим успевает подметить, как породистое альтмерское лицо презрительно кривится.Одно из правил шпиона?— бросать издёвки, когда этого требует дело, а оно требует нечасто. Гораздо чаще приходится давить в себе желание задеть напыщенного болвана.Сейчас Талим может себе это позволить. Он делает шаг к прилавку и уставляется на покрытую капельками пота лысину торговца.—?Рассказать нашу местную шутку? —?Не дожидаясь ответа, он продолжает:?— На островах Саммерсет объявлен в розыск преступник-альтмер. Арестованы жители тридцати шести деревень.Он всегда называет разные числа, когда озвучивает эту шутку, но всегда немаленькие. Чтобы намекнуть, что правильные черты, это хорошо, но индивидуальность?— гораздо лучше.Торговец не то не слышал ничего подобного, не то просто не любил альтмеров в целом или Райвата в частности, поэтому рассмеялся.—?А потом обсуждают, что это у меня с чувством юмора неладно! —?Райвату не смешно. —?Эта шутка такая же дряхлая, как про тесные отношения данмеров с гуарами.Райват глубоко неправ?— лучше данмерок женщин нет. Для Талима, во всяком случае. И не только для него.Напрашивается ответ, дескать, чтобы почувствовать разницу, нужно трахнуть и данмерку, и гуара, тогда отпадёт желание так шутить. Талим сдерживается, потому что очередное знакомство, пусть и с напыщенным магом, лишним не будет. Поэтому он, глядя снизу вверх в золотистое лицо, бросает:—?Один-один. Пока ничья.3Шпион должен уметь входить в доверие, даже если это непросто. Посылает напыщенного болвана на тройку букв Талим крайне редко.Райват?— тот, кто раздражает, однако он не делает ничего такого, за что следует с ним сцепиться.Талим помнит слова торговца, нанизывает их, будто приманку на крючок, и вцепляется в ?добычу?, после не выдирает, а медленно тянет.Райват легко позволяет нанизать себя на крючок, даром что колюч. Сведения из него вытаскиваются достаточно легко, хотя и прерывисто, потому что он постоянно оглядывается и замолкает. Талим предлагает ему укрыться в укромном месте из расчёта ненадолго обрести крышу над головой, где он и поест, и заночует.Увы, метод, действенный в Нирне, бесполезен здесь, среди полоумных.—?Ты меня не понял: ему хватает наглости появиться даже у меня дома. Время от времени я вижу его отвратительную физиономию! —?Райват хотя и говорит высокомерно, однако во взгляде золотистых глаз мелькает надежда.Всего-то и следует посулить помощь…Талим расправляет плечи.Он давно не малец возраста Новоса. И даже не коротышка ростишком немногим выше босмера, а выше некоторых сородичей. Он спокойно общается как глядя на собеседника сверху вниз, так и задрав голову.Однако не врёт себе, что беседа с дылдой вроде Райвата ему приятна. Потому что невольно, но вспоминаются слова, что он слишком мал, чтобы решать за себя, причём не только сказанные родителями?— по сравнению с ним большими и могущественными.Талим Ренд не родился шпионом.Он им стал, и путь этого становления был далеко не пологим.Не сразу поймана оборванная нить разговора. Нужно крепко удержать её, иначе доверие Райвата потеряется.—?Могу помочь,?— предлагает Талим. —?Например, побеседовать с ним. Или начистить харю.Золотистое лицо неприятно скривилось, шрам?— оттого, что кому-то пришлось не по душе высокомерие Райвата? или тот просто неудачно побрился? —?на подбородке стал различим. Альтмеру не по душе жаргон? Или предложенный Талимом метод?Райват оглядывается. Ясно, он кого-то боится. Паранойя, мания преследования?— вот что его свело с ума……вот почему он здесь, а не хотя бы в Пасвале.—?Я так понимаю, за помощь ты что-то хочешь попросить. —?Серебристая, изящно изогнутая бровь дёргается. —?Хорошо, я тебя выслушаю, но не здесь.Талим ликует. Рыбка поймана.Одна из.Он не знает, как будет ловить вторую.Потому что никогда ему не доводилось выбирать наживку и снасти для поимки плода чьего-то безумного воображения.4Какой-либо закономерности, когда именно докучливый рыцарь по имени Тавиар переходит дорогу Райвату, нет. Он появляется как днём, так и ночью; как утром, так и вечером; во время завтрака, умывания или мытья посуды; в доме и вне его.?Во время переодевания не приходит???— хочется уточнить, но Талим молчит: Райват, скорее всего, оскорбится.Поэтому он ходит кругами, пытается поймать хоть какую-нибудь закономерность, но не улавливает.Тавиар появляется когда угодно. Чем он насолил Райвату, становится ясно, когда тот роняет фразу:—?Потому что из-за тяжести доспехов поступь слишком грузная. Вдобавок жарко, а сухие мозоли из-за рукояти меча не добавляют ладони изящества.Какое именно дело Райвату до чужих мозолей, неясно тому, кто не обучен шпионажу. Ведь чужие руки не должны волновать, пока ими не прикоснутся. Талим цепляется за эту фразу……и взглядом?— за золотистую ладонь. Наблюдает, как пальцами, проворными, Райват счищает шкурку с плода алоказии. На столешнице расплывается пятно от упавших на неё капель сока.Талим едва не выдаёт себя, когда таращится на золотистую кисть, повёрнутую ладонью кверху. Райват тянется к полотенцу…От посоха не бывает таких мозолей, если, конечно, Райват не дерётся им. К тому же магу легко от них избавиться. Либо они вскакивают слишком часто, либо привычны?— настолько, что внимания не получают.Талиму, чтобы подтвердить собственные догадки, хватит всего лишь уточнения, как выглядит Тавиар. Но он этого не делает.Он переступил межу, когда из ?лучших? стал ?самым?. Он берётся помочь Райвату с обыденными делами вроде мытья посуды, потому что знает?— маги, как правило, страсть как не любят повседневность.Талим не знает, что скажет, когда убедится в собственной правоте?— а в том, что он убедится, не сомневается: совпадений предостаточно. И правда, и ложь?— всё зависит от обстановки и времени.И то, и другое ему сказать открыто, глядя в глаза, несложно.И то, и другое он научен говорить в лицо?— так, что ни одна мышца не дрогнет. Или скашивает глаза в сторону, когда надо сыграть в лгуна.Может, из Талима Ренда получился бы хороший актёр, он никогда не хотел им стать.И не боится сказать правду самому себе.5Талим уделял Новосу почти всё время, кроме поисков исцеления, и не мог не заметить связь с фазами лун. Когда на ночном небе полные Массер и Секунда, сын бодрствовал. Талим не спал не из-за бессонницы, но потому что в это время в худеньком тельце появлялось столько силы, что скрутить Новоса удавалось с большим трудом.Талим устал — от необходимости обуздывать всплески безумия, от отчуждения и последовавшего за ним одиночества. Соседи если и заговаривали, то сухо и ссылались на дела. Только Валура, пожилая соседка, жалела Рендов, но от жалости той становилось лишь горше. Талим бы её прогнал, только бы не видеть в алых, поблёкших от времени глазах сочувствие. Но он отчаянно нуждался в помощи и охотно принимал даже её крупицы. Валура — единственная, кто не боялся приглядеть за Новосом во время коротких вынужденных отлучек Талима.Не забоялась безумного ребёнка на время гораздо более длительного отсутствия.Талим порой жалеет, что не чародей вроде Телванни и не умеет создавать порталы. А чтобы переместиться домой из Дрожащих Островов, нужно обладать могуществом Шеогората, которого у него нет и — он не безумец, чтобы считать иначе — не будет.Для даэдра он жалкий смертный, один из многих.…как и Райват, спокойно спящий в своей постели.Или нет? Полночь, как-никак, миновала!Талим привык бороться со сном, когда безумие Новоса было на пике. Только он и мог усмирить сына, а ещё — Валура. Может, кто-то смог бы, однако мало кто хотел близкого общения с отцом безумца.Поэтому Талим не спит, прислушивается. Он, шпион, само собой, умеет ходить бесшумно и тщательно изучил обстановку ещё днём, чтобы впотьмах не уронить, например, плетёную этажерку.В полумраке он видит то, чего и ожидал.…и понимает, что растерял шпионские навыки. Ведь не услышал ничего странного!Благо не забыл, как и куда нужно размещать вещи и обувь, чтобы собраться не просто быстро, а спешно и ничего при этом не забыть. Портупею Талим застёгивает на ходу и покидает хижину.В неровном свете звёзд он замечает белые распущенные волосы. Начищенные доспехи поблёскивают. Райват исчез — и явился Тавиар.Тот резко разворачивается. Талим даже не думает прятаться и нарочно стучит подошвами, чтобы его заметили, хотя без этого можно обойтись: ступеньки порога скрипучие.— Ты что здесь шл… делаешь?! — грубо, хотя и обрывая далеко не самое неприличное слово, уточняет Тавиар.Подойти к нему получается не слишком близко — меч не в ножнах, а в руке. Талим стоит на таком расстоянии, чтобы оружие до него не достало.— И тебе доброй ночи, — произносит он не приветливо, а с ехидцей. — Почему я здесь шляюсь? Потому что Райват нанял меня проследить за его преследователем.Он лжёт, потому что сейчас это надо. Жадный Райват ему не заплатил задаток.Возможно, заплатит Тавиар.Выражения золотистого лица в ночи, увы, не разобрать, однако Талим уверен — оно перекошено. Возмущение в голосе он слышит:— Что?! Этот… Днём не даёт прохода, оказывается там, где и я, и смеет наговаривать?! Каков наглец!?Самокритично?, — успевает подумать Талим до того, как после короткой передышки гневная Тирада продолжается.— Мало ему преследований, так ещё, мерзавец, попытался подговорить Жакля ничего мне не продавать. Он меня преследует и строит козни, ещё и смеет присылать шпиона!..В слова, последующие за ?шпиона?, Талим не вслушивается, а в очередной раз убеждается, что безумцы на диво прозорливы. Тавиар не называет его, к примеру, наёмником, а именно шпионом. Талим Ренд настолько сильно растерял навыки?Всё же нет, потому что за обрывок предложения он успевает уцепиться:— …если ты с ним разберёшься.То, что Тавиар хочет разобраться со своим двойником, не удивляет. Точнее, не двойником, а отражением. Если Райват отдаёт себя магии, он, в свою очередь, воин, причём явно хороший — рукоять будто срослась с ладонью, меч так и не опустился. Силён……и, очевидно, слабеет, когда пробуждается противоположный ему маг Райват.Если положительное соединить с отрицательным, получится нейтральное.Пустое.Обнулённое.По этой причине противоположности ненавидят друг друга — настолько, что хотят избавиться……навсегда.Общее в них обоих Талим отыскивает. Тавиар тоже отнюдь не щедр. В задатке он отказывает, причём резко и категорично. Обещает заплатить лишь после смерти Райвата и, как и тот, сумму назвать отказывается наотрез. Талим, вынужденный соглашаться на разного рода сомнительные сделки, нередко уходил без единой монеты в кармане. Брал, конечно, своё, но делать этого страсть как не любил.Поэтому он выдаёт не моргнув глазом — в этот раз правду:— Если искоренять в себе общие черты, то все до единой. Они выдают в тебе Райвата. Или в нём — Тавиара? Какое из имён настоящее, а в каком ты переставил буквы, хм?Ночь прячет выражение золотистого лица. Свет звёзд только серебрит волосы — и всё.— Что за чушь ты несёшь, неразумный? — в голосе прорезаются нотки, более высокие и скрипучие — с такой интонацией разговаривает Райват.— То, что у тебя слипаются глаза, когда бреешься. Ничего удивительного, что, бодрствуя сутки напролёт, ты сильно хочешь спать, поэтому режешься. — Талим рассчитывает на то, что альтмер в своей тяге к безупречности не потерпит царапину на лице. Так и есть: Тавиар прислоняет к ноге щит и подносит ладонь к лицу. Мгновение — и между пальцами сверкает заклинание. — О чём я и говорил: ты теперь Райват, маг.Некоторое время он слышит шумное частое дыхание.Талим всё же не растерял навыки. Он обезоруживает недруга, не вырывая оружие из рук. Лезвие опускается, Тавиар-Райват глядит вниз. Недолго: вскидывает голову и уже яростно заявляет:— Мерзавец! Я представлял, как достану, наконец, этого неуловимого мага. Как сверну ему, будто курёнку, шею! И вот что выясняется: убив его — убью и себя, потому что он во мне! Ты что натворил?Талим всего лишь ткнул его золотистой мордой в правду, которая нередко — сущее гуарье дерьмо.А ещё — попытался вернуть безумцу разум, но не преуспел, только рискнул погибнуть, потому что Тавиар не взял щит, а сотворил заклинание. Другой рукой он по-прежнему держал меч.Однажды он, скорее всего, попытался преуспеть как в воинском деле, так и в магии. И преуспел, да только эта двойственность расколола его рассудок. Талим не исключает, что всё было по-другому, однако он привык действовать — и думать — верно.Об иных вариантах жизни этого альтмера размышлять некогда, потому что тот настолько зол, что намерен убить того, кого винит в собственных чудачествах. Если учесть, что Тавиар-Райват хорош и в магии, и в бою, то…Талим, впрочем, лучший шпион ещё и потому, что, рождённый под знаком Тени, способен в ней укрываться, когда риск погибнуть очень велик, как сейчас.Краем глаза он успевает заметить, как Райват-Тавиар растерянно озирается, прежде чем покидает расколотый на две части Сплит, чьи жители под стать этому поселению.Останавливается только, когда не может надышаться; когда сердце изо всех сил колотится о грудную клетку.Уставший от бессонной ночи, в потрёпанной одежде, ещё и без денег в кармане — именно таким появится Талим Ренд в Нью-Шеоте. А всё из-за дурацкого спектакля……который, возможно, понравится Шеогорату.