Пролог (1/1)

— Тук!.. Тук-тук… — удар большим пальцем, затем средним, в последнюю очередь — мизинцем. Талим Ренд сжимает руку в кулак, хотя то, что он только что выбивал — рождённая его воображением мелодия, а не сигнал. Подушечки пальцев и ладонь — всё в жиру, что не удивляет: столешницу в ?Одиноком страннике? протирают далёкой от чистоты тряпкой.Отставка не идёт на пользу, осознаёт Талим и подвигает к себе кружку с пивом. Он почти искоренил ненужную, способную выдать его детскую привычку выбивать мелодию без надобности, однако та за время бездействия возродилась.Лучше, если его никто не узнает, никто не вспомнит резковатые черты. Хватит того, что рыжая шевелюра — слишком яркая в мрачности Бравила.Ненужные вопросы Талиму не нужны. Хватит с него удивления в глубоко посаженных глазах орка, хозяина, и короткого вопроса:— Зачем тебе лодка?Орк слишком любопытен, но Талим знает, что ответить:— Люблю рыбачить. Нужно же занять себя чем-то, пока я вынужден торчать в Бравиле.Для чрезмерно любопытных у него в снятой в ?Одиноком страннике? комнате лежат рыболовные снасти, потому что легенду следует не просто придумывать, но и показывать тем, кто хочет её увидеть.Пара септимов делает своё дело — и хозяин, сгребая их толстыми, потрескавшимися, с короткими обломанными ногтями пальцами, произносит имя. Ещё за септим он соглашается дать знак кивком, когда придёт Нырющий-на-дно, рыбак, у которого можно арендовать лодку.…Пока тот не появляется, Талим пьёт сильно разбавленное пиво и размышляет. За ложь ему не совестно, когда она — во спасение. Пусть орк заблуждается, думая, что наливает пиво заядлому рыболову, чем считает безумцем. Пусть Ныряющий-на-дно, аргонианин, судя по имени, проклинает, обзывает жалким вором, или думает, что Талим утонул, поэтому не вернул лодку. Правда им не нужна, зачастую она — лишняя, ещё чаще — болезненная.Если бы Храм помог, если бы шаманки эшлендеров вернули Новосу Ренду, сыну, разум, Талим ни за что бы не решился лечить ?подобное подобным?, как практиковали некоторые лекари. А именно — отправиться на Дрожащие острова, чтобы безумием исцелить поражённый сумасшествием разум.— Тук… Тук-тук! — опять возрождённая за время отставки привычка берёт верх. Талим сжимает руку в кулак, второй смахивает упавшую на лоб прядь. Он ловит взгляд глубоко посаженных глаз. Орк-хозяин поворачивает голову в сторону стола, за которым сидит аргонианин, одетый в заплатанную, местами облезлую бурую одежду.?Ныряющий-на-дно?, — догадывается Талим, поднимается и подходит к столу.Аргонианин некоторое время немигающе, по-змеиному пялится, прежде чем уточняет-шипит:— Нуж-шно ч-што-то?Талим не ждёт приглашения и присаживается напротив. Он знает, что ему будут задавать вопросы, в том числе и каверзные, и слишком личные. Он к ним готов, как может быть готов отец, ищущий все любой способ исцелить сына, готовый на любую сделку.…даже с Шеогоратом.