15. Оглядываясь назад (1/1)

Хуже походов за продуктами были только походы за ингредиентами?— настроение портилось только от одной мысли, что он от кого-то зависел. Будто самобичевания было мало, внезапно подвели ноги, напомнив о славных путешествиях по Тамриэлю. Эх, какое же было время…Горацио вздохнул. В Фолкрите его с удовольствием отправили бы на кладбище, но не на лечение. Совнгард ждал, а не здравницы, где отдыхали бы пожилые норды, да и не особо охотно перенимали местные жители новшества цивилизованных соседей.Решение было довольно очевидным. Собрав оставшиеся септимы, Горацио заплатил извозчику за путь до Вайтрана, а там прямиком направился в храм Кинарет, проклиная про себя тех нордов, что отделили приют для калечных сотней ступеней. Возможно, так они тоже сокращали путь до Совнгарда, но Горацио этот вариант не интересовал?— пришлось подниматься, шипя от боли.Миленькая жрица тут же взяла его в оборот и помогла сесть на ближайшую скамью.—?Что же вы раньше не пришли, а? —?наверное, этот вопрос она задавала каждому, кто заходил в храм, держась за стены. Горацио поморщился, и жрица покачала головой. —?Куда же вашу гордость-то деть, на что разменять? Стоило оно того? —?закончив с типичной лекцией для пожилых, она предложила ему лечь и предупредила о возможных неприятных ощущениях. Горацио лишь фыркнул, но сжал клыки покрепче, когда сияние сотканного заклинания окутало тело. Другие больные громко вздыхали и вертелись; он же смирно лежал, не проронив ни звука.Храм был прекрасен, хоть древо перед ним и засохло. За неимением других дел Горацио покрутил головой, чтобы рассмотреть потолок, алтари и витражи с ликом Кинарет. Суровая богиня штормов на них представала заботливой наседкой, утешительницей больных и слабых, будто Мары им было мало?— экая двуличность! Словом, бухтеть Горацио не переставал и на койке в храме.—?Хорошо, теперь встаньте,?— сказала жрица, и он переместил вес тела на ноги. Ещё чувствовалось что-то неприятное, вроде слабости, но терпимо.Жрица удалилась, чтобы записать рецепт какого-то отвара, но одиночество было недолгим: один из стонущих посетителей?— данмер, одетый в поношенный кафтан?— повернул к нему голову и тут же воскликнул:—?Это ты!Некоторое время Горацио не мог понять, к нему ли обращались, но когда стонущий довольно прытко вскочил с койки, решил присмотреться повнимательнее. Его лицо не вызвало в памяти никакого отклика.—?Точно ты! —?вместо объяснений данмер пустил в ход кулак, но попал по клыкам и тут же согнулся, баюкая руку. Между пальцев сочилась кровь. Горацио потёр ушибленную челюсть и невозмутимо спросил:—?Где мы пересекались?—?Давно, но я твоё лицо на всю жизнь запомнил, как и дружков твоих. Вот, погляди,?— он оттянул ворот рубашки, продемонстрировав широкий шрам, уходящий от правого уха вниз, под одежду. Горацио знал, что достаёт он примерно до паха. Значит, перед ним?— сбежавший подопытный. Немного их было. —?Выживаю с половиной органов.Горацио выдернул из рук побледневшей жрицы листок с рецептом и направился к выходу, не оборачиваясь на крики. Подозрительно вышло, что отзвуки прошлого так удачно совпали с болезнью. Кинарет с витража глядела хитро, будто знала все его секреты. Горацио же с прошлым давно смирился, всякого насмотрелся?— и научился жить, не оглядываясь на ошибки.