vampire!au, Юта/Юкхэй; (1/1)

Юкхэй сжимает предплечье Накамото, пережимая вену: пульс, не настолько частый, как у людей, но все же отчетливо ощущающийся под подушечками пальцев, кружит голову, дыхание учащается, а рот наполняется вязкой слюной. Его за секунду отросшие когти впиваются в чужую мягкую кожу, вспарывают ее с неестественной легкостью, и на ней следом проступают красные пятна крови. Собственное желание почувствовать, как горячее и вязкое, такое желанное, разливается по горлу — вызывает приступы ужаса: он не помнит себя монстром, но помнит человеком. А то, что сидит в нем сейчас — и близко не похоже на то, что осталось в его воспоминаниях. — Пей, — велит Юта и подносит к его рту свою руку, из раны на которой сочится кровь. Голос тих, но властен. Он разрезает стынущую густеющую тишину, словно острейший клинок. Ослушаться его нельзя и — не хочется. Горло дерет жажда, какой Юкхэй никогда не испытывал, в нос ударяет запах крови — более отчетливый, чем когда-либо, и вызывающий зверский аппетит — он только еще больше распаляет эту жажду и с п и т ь , осушить до самого конца. Он высовывает язык, чтоб слизать хотя бы пару желанных капель, и чувствует, как его мягкие нежные края задевают отросшие клыки: на его удивленный взгляд Юта ухмыляется. — Ну же, пей, не дай крови остыть. И Юкхэй прикрывает веки, вцепившись в чужую руку еще крепче, припадает губами к коже: кровь на вкус слаще сиропа и вкусней всего, что он пробовал; с каждым глотком, с каждым ощущением стекающего по горлу горячего и вязкого, в его жизнь постепенно возвращаются краски. Тусклее, размытей, но все же. Если сравнивать, то это, наверное, похоже на наркотический приход — точно Юкхэй не уверен, потому что ничего крепче травы не пробовал. Юта даже не морщится, чувствуя клыки пацана и его шершавый горячий язык, только тянется к чужим волосам, поглаживая с необъяснимой нежностью и приговаривая ?вот так, хороший мальчик, послушный?. Вековая непоколебимость засбоила в тот самый момент, когда он не прошел мимо медленно сдыхающего в подворотне пацана от кровопотери (или не попытался осушить его до последней капли жизни — тому все равно уже было не помочь, он ощущал, как жизнь его уже практически покинула, и ни один врач на земле ничего бы с этим не сделал), а решил обратить. Вечная жизнь — редчайший дар и худшее из наказаний; Юта обрекает им Юкхэя, которого увидел первый раз в жизни в тот самый момент, просто из собственной прихоти. Для него время давно уже застыло навсегда: он не помнит начала и не знает, в какой момент его ожидает конец, он проклят уже столько веков, что утратил всякий интерес к их счету. Люди, хрупкие и смертные создания, появлялись перед ним, чтоб тут же исчезнуть, рассеяться пеплом по ветру, но никогда еще не возникало у него желания оставить кого-то при себе по собственной инициативе (как трофей? как любовника? как... кого?), Юкхэй такой первый. Юта смотрит, как напивается его кровью Юкхэй, обретая вместе с ней его силу и способности, даже некоторые знания, и ждет, когда тот будет сыт, чтоб коснуться потом своими губами его и попробовать собственную кровь на чужом языке. Впереди только вечность и они вдвоем, даже если вокруг всем империям будет суждено пасть.