Тео женился на Китси (1/1)

Тео не помнит точно, когда именно у него появились подозрения. В его положении подозревать в принципе было глупо — в конце концов, у них с Китси был определенный договор, устраивавший, как часто бывает в таких случаях, лишь одну сторону, но тем не менее называвшийся компромиссом, — но неуловимое чувство неправильности преследовало его с самой свадьбы.Его шафером был Борис. Естественно, это было глупое решение, зло думал про себя Тео, наблюдая, как Борис уже третий раз за вечер ронял кольца, но какие у него были варианты? Хоби? Даже для него самого это выглядело бы жалко. Не иметь друзей во взрослом возрасте в принципе нормально, но когда у тебя нет даже знакомого твоего возраста, кому можно доверить такое нехитрое дело, люди начинают смотреть по-другому.Взрослым жить с клеймом травмированного ребёнка не сказать что легко. Любой промах в твоей жизни зарабатывает тебе сочувствующие взгляды со всех сторон, от которых чешется кожа и хочется, проще говоря, сдохнуть. Вылетел из коллежа? Из-за этого. Нет друзей? Из-за этого. Вскрыл себе вены в ванне? А разве есть ещё причины ненавидеть свою жизнь?В общем, да, у Тео не было выбора. Миссис Барбур так переживала из-за него, что её жалость была бы хуже всех перешёптываний за спиной. Это всё равно не отменяет того факта, что на свадьбу Борис пришёл абсолютно обдолбанным.Китси была в ярости. Она этого не показывала, конечно. Но видеть, как приподнимается её губка и каменеет взгляд, когда Борис, ни в каком состоянии не теряющий желания выставится, галантно целует её ручку или приобнимает Тео за плечи в грубом мужском жесте, мол, смотрите, это мой друг, что себе огрёб! — это порождало в Тео какую-то бесстыдную, чёрную радость. Ты сама хотела этого, не говорит ей Тео, целуя её перед алтарём. Я же говорил, что это плохая идея, не говорит Тео, надевая кольцо на её тонкий пальчик, улыбаясь так сильно, что, казалось, его лицо сейчас треснет.Тео не спрашивал, но знал прекрасно, что Борис крепко засел на героин. Он, и так вечно похожий на оголодавшего вампира, выглядел ужасающе. Его лицо было жёлтым, словно старый пергамент, и его глаза, не имеющие дна, проваливались ещё ниже, словно говоря любому, кто послушает, что то, что скрывается за чернотой, не имеет своих пределов. Тео приходил на ум Квадрат Малевича, за которым, как говорят, можно найти навеки потерянные манускрипты Александрийской библиотеки. Просто никому не даны глаза их прочитать.Да, свадьба Тео была знаменательным образом катастрофой. Не имея даже в виду провалившуюся речь шафера, кольцо, выскользнувшее из рук в самый неподходящий момент, и пролитый на платье невесты пунш. Она была катастрофой ещё до того, как стала мыслью в чей-либо голове. Тео, как он доказал сам себе снова и снова с удовлетворением учёного, чей эксперимент раз за разом даёт одни и те же результаты, в принципе не создан для отношений. Вот так, радикально, но просто.Поэтому чувство неправильности было легко списать на что угодно другое. А может Тео просто был слишком доверчив. Или туп. Или и то, и другое вместе. В любом случае, семя подозрения не давало никакого ростка, пока на почву не обрушился дождь.А именно Борис, зачастивший к ним в гости.В противоположность вампиру, Борису не нужно приглашение, чтобы оказаться у вас дома. Стоит вам только подумать, насколько хреново прошёл у вас день и насколько сильно вы не желаете никого видеть, он заявляется на вашем пороге, словно дурное предзнаменование в человеческом обличье, неизменно неся с собой бутылку подороже и проблемы похуже. Или же, как тогда, оказывается сидящим в вашей кухне.— Поттер! — он улыбался так сильно, словно Тео, вместо того, чтобы, не очень интеллигентно раскрыв рот, замереть на пороге, только что сообщил ему самые лучшие новости его жизни. — Я так рад тебя видеть. Как дела на работе?Он сидел на высоком барном стуле, смешно не доставая ногами до пола, и курил. Перед ним лежало маленькое зеркальце, которое обычно носят женщины у себя в сумочке. Борис был в говно.— Тут нельзя курить, — заметил Тео, надеясь, что он оглядывает борисовы предплечья достаточно незаметно. — Китси меня убьёт. Кстати, где она вообще?— Переживет твоя снежная королева. Сама она с друзьями, наверное.— Наверное?— Откуда мне-то блять знать? — Борис вмиг раздражился. Он затушил наполовину скуренную сигарету о фарфоровое блюдечко и теперь сидел, сложа руки перед собой, и нервно дёргал коленом. — Я её не встречал, если тебя это интересует.— Как-то не очень, — Тео со вздохом опустился на стул напротив него. Почесал нос, рассеянно скопировав жест Бориса. Тот смотрел немного вбок от него, то прищуривая глаза, то поджимая губы. В белом свете кухни его радужка слегка отливала цветом, отчего явно проступал расширившийся зрачок. Думать об этом Тео было невыносимо. — Выпьем, что ли?Ничто не веселит Бориса больше, чем предложение выпить.— Sto lat! — он снова улыбался так, будто был на приёме у стоматолога. Тео заученно повторил тост и влил в себя стопку водки. Запрокинув головы, они, однако, ни на секунду не спускали друг с друга взгляды.Так, за водкой, прошла эта странная встреча, первая из многих, за ней последующих. Борис ускользнул не попрощавшись. Немного в ошалелом состоянии пряча стопки в шкафчик, Тео крутил в голове свои главные вопросы: как Борис умудрился попасть в их дом без ключа и где, чёрт возьми, в такой час была Китси. Но мысли с трудом ворочались в его пьяном мозгу, сталкиваясь и перетекая одну в другую, смешиваясь с подозрительно чётким воспоминанием о борисовых карих (что казалось богохульством) глазах, и Тео справедливо решил, что меньше знаешь — крепче спишь.— Знаешь, Поттер, — сказал ему однажды Борис одной субботой, когда Китси ушла к своим подругам и они сели пить посреди дня, как два русских алкоголика с непродиагностированной депрессией, — вы с принцессой очень друг другу подходите. Как диснеевская пара.— Будто ты много понимаешь в Диснее, — фыркнул Тео, крутя в руках свой стакан.— Очень даже! — оскорбился Борис. — Я с мелкими столько этого дерьма пересмотрел, что мне везде потом мерещились эти феи. Знаешь, сколько раз я поймал себя за тем, что вслух, блять, пою песню ссаной Русалочки?— Погоди, какими мелкими? — перебил его Тео. — У тебя же не было братьев и сестёр, насколько я помню.Борис поднял одну бровь.— …Ой.— Да, блять, ой. Не забывай, что твой лучший друг — это муж и отец, вообще-то.— Бывший муж.— Кто сказал? — Тео со стуком поставил стакан и ошарашено на него уставился. Довольный произведённым эффектом, Борис скалился во все фальшивые тридцать два. Но через мгновение его взгляд смягчился, и он сочувственно похлопал его по руке. — Я очень рад за тебя, знаешь.— Да? — выдавил Тео, звуча даже для себя самого слишком убито.— Ладно, вру, не рад. Но этот брак — это же твой шанс выправиться. Поверь учёному. Пока ты не обманываешься, что счастлив раскладом, ты в силах устроиться поудобнее там, где оказался.— Будто тебя твой брак выправил.— А ты не сравнивай. Мои дети дали мне смысл жизни, понимаешь? Нет, Поттер, не понимаешь, потому что у тебя своих нет.— И с каких это пор ты звучишь как сумасшедшая разведённая мамаша за сорок?Борис не рассмеялся, и тишина, в которой не прозвучал его смех, зазвенела у Тео в ушах.— Я люблю своих детей, Поттер, — его брови нахмурились лишь слегка, но этот маленький жест радикально изменил выражение его лица. — Может они даже и не мои. Но мне плевать, потому что не кровь важнее, ты и сам это знаешь.