5 (1/1)

Дым клубится над кроватью, а она делает очередную затяжку и пепел стряхивает прямо на пол.— Какой кошмар, — произносит Генри, взгляд скашивая на пол. Там уже несколько крупных клубков пепла собрались, рядом с ними рассыпанные будто бы песком дорожки. — Пол будет в отвратительном состоянии.Камилла переворачивается на живот и сигарету ему буквально в рот запихивает.— Ничего, — говорит, — кто-нибудь потом уберет, а сейчас можно об этом не думать.Он хмурится, но все же затягивается, а она игриво отнимает руку от его лица и губами касается фильтра ровно там, где еще пару мгновений назад были его губы. У Камиллы глаза блестят, губы в улыбке растягиваются, а Генри не помнит, чтобы хоть раз видел ее такой же счастливой при других. Он руку протягивает, большим пальцем касается ее щеки, гладит едва-едва.— Тебе идет быть счастливой.— Ты так это говоришь, будто хоть кому-то к лицу страдание.— А вот здесь позволю себе с тобой не согласиться. Многим идет страдание. Одиночество. Пустота. Счастье же подходит далеко не всем.Она голову чуть на бок наклоняет, выдыхает дым практически ему в лицо и двигается ближе, практически заползает ему на грудь.— Пытаешься сказать, что я не такая, как все? Дешевое клише.— Нет, — отзывается он совершенно спокойно и таким тоном, что и не поймешь, врет он или нет, — всего лишь говорю, что тебе идет.Камилла в щеку его целует и снова сигарету в рот тянет. Генри приобнимает ее за талию поверх одеяла и не говорит, что ему счастье никогда не шло, да и такие мелочные и жалкие категории ему вообще не интересны. Другое дело — знания. То, что можно измерить точно. То, что можно оценить беспристрастно.А она сигарету докуривает, пальцами ее тушит и окурок кидает на пол. Он глаза прикрывает.— Сделаю вид, что я не видел этого вопиющего вандализма.Она давит короткий смешок.— Как скажешь, — и устраивается рядом, целует куда-то в челюсть, удобнее затылком на его плечо укладывается и взгляд устремляет к потолку.Камилла их пальцы переплетает, а Генри будто бы не замечает этого даже. Они не говорят о будущем, хотя могли бы. Она даже не позволяет говорить ему о настоящем, потому что пока проще все держать в том виде, как оно есть. Он не заикается о ее брате, хотя они оба знают, что отношения между Генри и Чарльзом в последнее время совсем не сахар.Они, по сути, вообще ни о чем не говорят, но это совсем не изменяет того факта, что лежать вот так рядом под одеялом, смотреть в потолок и иметь возможность дотронуться — все еще лучшее из доступных способов саморазрушения.Генри на бок переворачивается, сгребает Камиллу в объятия и носом куда-то с ее плечо утыкается, слышит ее счастливый смех, чувствует, как она его по волосам треплет.— Тебе скоро уходить? — спрашивает абсолютно серьезно.— А что? — уточняет она; и он слышит, как она снова тянется за пачкой сигарет. — Хочешь меня уже выгнать?— Напротив.Камилла не обещает остаться, Генри и не просит этих обещаний. Без пустых слов все получается даже лучше; по крайней мере, они так чувствуют. А остальное может и подождать.