23 (1/1)

Осталось 7 учеников.Фима Королёв полагал, что легко может угадать мысли Коли Наумова даже без помощи какого-то там прибора. Например, что Коля не додумается воспользоваться пресловутым миелофоном. Что он обязательно долго и мучительно будет размышлять, как подбросить аппарат Алисе, чтобы не попасться на глаза ни ей, ни Грибковой, ни кому-либо ещё — не из-за страха быть убитым, а от стыда за то, что утащил такую ценную вещь и долго не решался её вернуть. А ещё Наумов обязательно найдёт повод для геройства, причём наверняка такой, что глупее просто не придумать. Единственное, что Фима не мог предположить о поведении своего друга и что на данный момент было важнее всего — то, куда он пропал.Фима старался красться максимально незаметно. Несколько раз он едва не натыкался на своих одноклассников, но благоразумно прятался. Из-за своей осторожности он шёл очень медленно, хотя и мудро решил, что поговорка ?тише едешь — дальше будешь? сейчас как никогда актуальна, так что торопиться не стоит.Колю он нашёл, можно сказать, чудом. Солнце уже почти село, а среди деревьев, пусть ещё и безлиственных, и в тени стен корпусов завода было совсем темно. Фима уже задумался о том, что стоит прекратить поиски и возобновить из с рассветом, а сейчас поискать, где переждать ночь, но вдруг он услышал слабый стон. Королёв замер, сосредоточившись на звуках. Распознать голос казалось невозможным, но Фима справедливо рассудил, что подвоха от раненого человека ожидать не стоит — а это именно раненый: придумывать ловушку такого рода, прямо как в том рассказе Шекли, в этих Соревнованиях крайне глупо, неуместно и даже опрометчиво. Поэтому опасности ждать не приходилось — можно было пойти полюбопытствовать.На стон Фима шёл ещё медленнее, чем до сих пор, хотя казалось, что больше некуда. Он боялся шорохом собственных шагов заглушить затухающий голос, так что останавливался, чутко прислушиваясь, чаще, чем раньше. Постепенно стон становился громче — Королёв неуклонно приближался к нему. Наконец он нашёл источник звука.Фима едва узнал в окровавленном тёмном коконе Колю Наумова, так что не успел ни обрадоваться встрече, ни ужаснуться, ни подумать о миелофоне. Его взгляд выхватывал из полутьмы детали: обнажённую кожу, стянутую верёвкой, промокшую насквозь ткань, культю вместо левой руки, сверкающие крупные капли пота на волосах. До того, как Фима хоть что-то понял о том, кто перед ним находится и что здесь произошло, его организм среагировал на увиденное по-своему: в глазах Королёва потемнело, и он едва успел наклониться перед тем, как его стошнило жалкими остатками крекеров и желчью. Стоны на секунду прекратились, но потом возобновились. Фима сплюнул, утёр рот и приблизился к кокону. Теперь он разглядел, что это Коля и что его рот заткнут кляпом.Фима осторожно вытащил комок ваты.— Наумов? — позвал он.— К-кто зд-десь? — выдохнул Коля. Его зубы громко стучали, всё тело сотрясала дрожь. — Я… я п-плохо вижу. Кто?..— Это Фима Королёв, — Фима пересилил себя и прикоснулся ладонью ко лбу Наумова — его здорово лихорадило.— Это… хо… рошо…Фима пошарил по земле в поисках ножа или чего-то другого, чем он мог бы разрезать верёвку, но, естественно, ничего подобного поблизости не было. Тогда он нащупал какую-то петлю, которая была более-менее свободной и потянул за неё. Коля застонал громче — это можно было бы назвать воплем, собственно так оно и было.— Прости, я хотел снять верёвку… — виновато прошептал Фима.— Не на… надо.— Но… — Фима вовремя осёкся. — Что с тобой произошло? Кто это сделал?— Пи-пираты… Он здесь…— Кто? — удивился Фима.— Крыс.Королёв покачал головой. Ему показалось, что Наумов бредит — что совсем неудивительно в таком состоянии. Но на всякий случай переспросил:— Ты уверен?— Да… Ро…родионов — он Крыс.Фима задумался. Нет — это очень, очень плохо, так что признавать не хотелось, но на бред это не похоже. Всё сходится: Родионов появился в классе почти одновременно с Алисой, он очень странный, молчаливый… да и кто из своих мог сделать такое? Соревнование — это понятно. Когда тебя буквально заставляют убивать, сложно осудить убийцу. Но никто из обычных московских школьников-двенадцатилеток не стал бы так мучить одноклассника. Это просто непостижимо — и невозможно.Тут Фима вспомнил ещё кое-что.— Он мёртв, — заметил Королёв.— Ерун… да… Он был здесь… это объявля… ли.Совсем плохо.— Миелофон? — спросил Фима.— Зд-десь… под моей го… головой. Заб… бери его.Королёв почти что нежно подсунул ладонь под затылок Коли и приподнял его. Второй рукой он ощупал грубую шершавую влажную ткань — он догадался, что это мешок — и его пальцы действительно огладили угол, который никак не мог быть веткой или корнем дерева. Королёв вытащил коробку.— Отдай его… — начал было Коля, с усилием пытаясь выговаривать слова достаточно разборчиво.— Тссс, я всё знаю, — успокоил его Фима. Он немного помолчал и спросил: — Что ещё я могу сделать?— Ору… жие… есть?— Да…— У… убей.Фима всё понял, хотя никогда раньше такая просьба не могла прийти в голову упрямого Наумова. А ещё это было единственное разумное геройство Коли.Королёв кивнул, не соображая, что это не видно.— Мне достались гранаты. А не знаю, смогу ли… Или… А ты сам сможешь выдернуть чеку? Я распутаю верёвку.— Да-давай.Королёв наощупь растянул путы, насколько это было возможно, и вложил гранату в уцелевшую ладонь Коли.— Прощай, друг, — прошептал Фима, подобрал свои вещи и миелофон и бросился прочь.