19 (1/1)

Осталось 8 учеников.Коля Сулима покривил душой, сказав Королёву, что он безоружен. Это было не так — точнее, не совсем так. У него был свёрток, содержимое которого было пока что неопознанным, и равновероятно это могла быть аптечка или оружие — в зависимости от того, являлось её содержимое лекарством или ядом. Сулиме досталась горсть ампул со стёртой маркировкой с каким-то белым порошком внутри, несколько шприцев и много воды, часть которой была разлита во флаконы под резиновыми пробками и алюминиевыми колпачками, а не в обычные бутылки. Драться с невнятными медикаментами в активе было крайне глупо, пробовать на себе их действие — ещё гаже, но после встречи с Королёвым Сулима понял, что прятаться бесконечно он не сможет: во-первых, надо быть готовым к тому, что рано или поздно его найдёт кто-то менее миролюбивый, чем Фима, во-вторых, даже если он укроется очень, очень надёжно, есть вероятность, что его уничтожат после окончания срока Соревнований — при условии, что к тому моменту выживут несколько участников. Пускать события на самотёк показалось Коле крайне опрометчивым решением.Сулима неплохо представлял себе, как нужно делать уколы — по крайней мере, внутримышечные. Не то, чтобы он был слишком болезненным и хилым, но ещё с первого класса его часто таскали по поликлиникам, то проверяя зрение, то прощупывая позвоночник. Врачи цокали языками, подбирали ему очки, отправляли на физиотерапию и прописывали витаминные инъекции. Коля не мог взять в толк, как именно всякие В6 и В12 исправляют сутулость. Но приходилось терпеть, начиная собирать свою волю в кулак, едва мама начинала кипятить шприц в специальном отмытом до блеска ковшике. А потом были антибиотики во время бронхита — они, в отличие от витаминов, не были жидкими, поэтому нужно было впрыскивать в ампулы воду, встряхивать их, а потом набирать получившийся раствор. По всей видимости, колино ?оружие? было как раз таким.Перед тем, как вступить на ?тропу войны?, Сулима наполнил три шприца раствором из ампул — вдруг пригодится. Но больше он полагался на найденную на пустыре узкую, но крепкую занозистую доску с обоих концов утыканную кривыми ржавыми гвоздями. Не без усилий, с помощью какой-то железяки, Коля повыдёргивал гвозди с одной стороны и разогнул, по мере возможности, с другой. Мешком он обернул нижнюю часть доски, чтобы занозы не впивались в пальцы. Положив шприцы в карман пиджака, повесив сумку на плечо и крепко обхватив своё импровизированное оружие, Коля осторожно, оглядываясь на каждом шагу, двинулся навстречу возможным противникам.Вообще-то он не собирался убивать и не знал толком, что сделает, если наткнётся на кого-то из одноклассников. Сулима трезво оценивал свои возможности и прекрасно понимал, что почти наверняка проиграет в драке с любым из мальчиков, кроме, возможно, Королёва. А нападать на девочек ему не позволяло воспитание. И, уж совсем точно, он не хотел встречаться с Катей Михайловой. По крайней мере, Коля думал об этом до того, как услышал двенадцатичасовое объявление. Что он испытал — сожаление, облегчение, радость, боль — он сам не могу сказать. Конечно, нельзя радоваться чьей-либо смерти. И, разумеется, это становится не просто невежливым, а прямо-таки ужасным, когда речь идёт о хорошо знакомом и симпатичном тебе человеке. Но в ситуации, когда смерть неизбежна, приходится принимать её, как данность, с соответствующим равнодушием, а может быть даже с завистью — выбывший участник уже не увидит многих вещей, слишком отвратительных и страшных. И, что самое важное — Коля Сулима был несказанно рад тому, что ему уже не придётся оказаться в битве один на один с девочкой, которая ему нравилась настолько сильно, насколько это было возможно в состоянии первой подростковой влюблённости. И это обстоятельство побуждало его узнать, как погибла Катя и кто к этому причастен — не для мести, а, скорее, это стало бы чем-то вроде мысленного прощания.Это было не столько случайностью, сколько закономерностью, что Коля Сулима оказался по другую сторону дороги, чем прятался раньше — как раз в лесополосе неподалёку от административного корпуса завода. Как заметил его тёзка Садовский, школьники-горожане всегда так или иначе стремились к более или менее ровной, обкатанной колёсами машин поверхности — ноги сами несли их туда, не замечая голос разума, который говорил, что это не лучшее место относительно безопасности. И из-за этого Коля оказался там, где уже побывали некоторые из его одноклассников.Наткнувшись на труп Ларисы Троепольской, Сулима отшатнулся и зажал нос и рот ладонью — его затошнило. Он отвернулся и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, отгоняя дурноту. Потом вернулся к телу — из странного любопытства, оправдываемого необходимостью получения какой-никакой информации. Коля не заметил глубоких ран, хотя бы на виду, только голова Ларисы была в крови и в одежде потемневшей и влажной на туловище была заметна небольшая дыра. Похоже, что кто-то из шестиклассников не только получил огнестрельное оружие, но и пользуется им. Вещей Ларисы поблизости не оказалось, зато нашлась винтовка с перемазанным кровью и грязью прикладом, но, увы, незаряженная. Коля всё равно поднял её — вдруг и патроны обнаружатся. Прошлогодняя листва на земле кое-где была здорово утоптана и разрыта, словно здесь не так давно ожесточённо дрались. Кроме того, Коля заметил сломанные ветки подлеска и пошёл в ту сторону, где ещё могли остаться люди.Мила Руткевич копалась в мешке, рядом с которым лежали две сумки. Она обернулась на шорох шагов Коли и быстро подняла свой пистолет и вскочила на ноги. Коля выглядел довольно ошарашенным.— Здравствуй, Мила, — сказал он, поправив очки.— Положи оружие, — скомандовала Руткевич.— Что ты, я не… Стой, это ты убила Ларису?Мила не ответила, но Сулима решил продолжить разговаривать.— Я ищу, кто видел Катю Михайлову. Ты её встречала?Руткевич кивнула, не сводя с него взгляда и держа перед собой направленный на Колю пистолет.— Давно? — допытывался Сулима.Мила снова молча кивнула.— Понимаешь, я просто… — Коля шагнул вперёд и сразу же отшатнулся в сторону, испугавшись прогремевшего выстрела. — Ты… стреляла в меня? — прямо-таки по-детски удивился он.— Таковы правила, — бесцветно ответила Руткевич. — А я не хочу погибать.До Коли вдруг дошло, что тот, кто однозначно вступил в Соревнование и следует его правилам, стреляет не для того, чтобы напугать, а на поражение. И это значит не только опасность для него, здесь и сейчас, это говорит кое о чём ещё.С воплем Коля бросился вперёд так быстро, что Мила не успела толком прицелиться и снова промазала. От сильного толчка она выронила пистолет и повалилась на листву сама, а сверху её придавил Коля.— Отпусти, Сулима! — взвизгнула Руткевич.— Это ты? Ты убила Катю? — дико кричал Коля, тряся её за плечи.— Это правила! Я не могла ничего поделать! Это правила! Отпусти!Сулима, сам того от себя не ожидая, ударил Руткевич по лицу, так что голова её дёрнулась. Не соображая толком, что он делает, Коля огляделся в поисках оружия в зоне доступности, но и винтовка, и доска и пистолет остались в стороне. Однако в кармане по-прежнему лежали шприцы непонятно с чем, но Коле не стал раздумывать над этим, а просто воспользовался одним из них, с силой вогнав иглу в плечо Милы прямо сквозь рукав платья. Он нажал на поршень, и девочка мгновенно обмякла, так быстро, что Коля не сразу понял, что она без сознания и продолжал сидеть на ней, чтобы не вдруг не встала. Но когда сообразил, и сам моментально ослаб, слез на землю, тяжело дыша, не как от нехватки воздуха при беге, а из-за сердечного ритма бешеной частоты.— Руткевич? — позвал он осторожно. Мила не отзывалась. Дрожащей рукой Коля подтянул к себе оброненный ею браунинг, обхватил его обеими руками, навёл на голову Милы и выстрелил.