Глава 21 (1/1)

Тор решил дождаться Генри в лагере. Громовержцу стоило большого труда сдерживать себя. Он осознавал происходящее с ним, бог все-таки, а не берсеркер. Такое бывало, когда Тор сражался сам. Но в горячке боя, когда самолично крушишь врагов - было проще. Бурлившая жажда находила выход. Теперь подавленное желание убивать напирало изнутри, грозя выплеснуться наружу. Возбуждение так и вовсе никуда не делось. Решив отвлечься, бог грома попытался оценить обстановку в лагере и заметил: тут французских пленных намного больше, чем англичан. Было бы забавно, если б подобный расклад не нёс в себе угрозы. Рыцари, может, сегодня и барахтались, как свиньи в грязи, но вот на смиренных овец они точно не походили. А тут еще поднялась тревога из-за нападения на лагерь. Крестьяне, эти простолюдины, смерды, не имеющие права носить настоящее оружие воинов, попробовали пробраться со стороны обоза. Солдаты их вовремя заметили и отогнали чуть ли не камнями, но пленные заволновались. Еще немного - и вспыхнет бунт. Французов, скорее всего, удерживала лишь некая нерешительность. Вопрос - кто первым крикнет: ?Бей их!?.Может быть, если бы внутри Тора не бродила эта неутолённая жажда свежей крови, если бы выветрилась горячка боя - все было бы иначе. Но в тот момент хмельному от битвы разуму идея показалась забавной, а решение простым.Зверь в Торе потребовал жертвы.****Измученный четырехчасовым ожиданием и накрутивший себя осознанием важности битвы Генри рубился с яростью, достойной любого из богов Асгарда. Рыцарь словно слился с конем воедино, и теперь этот гибкий и неутомимый хищник рубил, колол, сносил головы и сбрасывал с седла раньше, чем хоть кто-то успевал взмолиться о пощаде. Конь не отставал от своего хозяина. Удары лошадиных копыт многим в тот день стоили жизни.Иногда Генри казалось, что даже небо окрашивается кровью. Это не пугало. Скорее подстегивало и без того бушующую ярость и желание одержать победу любой ценой. Это вчера он на полном серьезе рассматривал возможность сдачи Кале. Сегодня об этом не было и мысли. Только победа.Рубя противников направо и налево, Генри больше всего хотел сразиться с французским дофином. На ратном поле доказать, кто прав, и рассчитаться с ним за оскорбление. Но напрасно он искал щит с золотыми лилиями и дельфинами. Либо Людовика убил кто-то более удачливый, либо он вообще не вступал в бой.В какой-то момент Генри понял, что его конь ходит лишь по мертвым телам, плотно укрывающим землю. Меч поднимать больше не на кого. Солдаты – кто попроще - занимались добиванием тяжело раненных и сбором трофеев. К королю спешили его брат, Солсбери, Тальбот и Уорвик. Кажется, всё закончилось.Генри огляделся, не решаясь слезть с коня. Холмы из трупов, над ними голубое небо и лес по сторонам. Все ждали от него каких-то слов.– Сегодня мы сражались славно. Но бой еще не кончен. Не сдался враг... пусть соберутся все. Я видел, как упал мой дядя – герцог Йоркский. Здесь где-то... – король повел рукой. – И не повержен французский дофин! Он нужен мне. Живым. Пусть трубят!Поле и лес огласил сигнал сбора. Медленно собирались вокруг короля порядком измотанные англичане, но навстречу им никто не поспешил, сражаться было не с кем. И тут Генри увидел столь желанный герб. Но был он не на щите, а на платье скачущего со стороны французов всадника.Нападать всем на одного было как-то не с руки, и англичане во главе с королем хоть оружия из рук не выпускали, но и не стремились с криками в атаку. Тем более что француз держал в руках жезл.– Кто вы? – требовательно спросил король. – Я Филипп де Монжуа* – герольд его высочества дофина Людовика. Послан к вам, чтобы сказать: ?Победа ваша?.Генри гордо поднял голову. Пусть сегодня Луи удрал от него, но он признал свое поражение. Вот только его ли эта победа? Угар боя медленно отступал. Приходило осознание невероятности такого исхода. Вместе с усталостью накатило раздражение.– Не нам победа здесь принадлежит! Лишь богу одному! – наверное, при таких словах следовало преклонить колени, но Генри остался в седле. Мало того, он со злостью оглядел окружающих и спросил: – Вы слышали меня?! Богу! – последнее слово он практически выплюнул.Спорить с королем желающих не было. Лишь один де Монжуа склонился и произнес:– Мой государь просит лишь об одном. О милости. Хотим мы, кто на ногах остался, поле обойти, чтобы убитых сосчитать. Предать земле, как подобает христианам.Генри кивнул.– Считайте вместе с нашими герольдами. Я знать хочу, как много полегло со всех сторон здесь, на этом поле, по вине заносчивого принца, – с этими словами он развернулся и направил своего коня в лагерь.Там он ожидал встретить толпу французов. У Генри заранее болела голова, что с ними делать. Конечно, выкуп за пленников – одна из весомых статей из доходов войны. Особенно для тех, кто идет за наживой. Этим не брезговали не только йомены, но и знатные лорды. Однако такое количество пленников было просто опасно. Там же целая армия. Лучше бы им погибнуть в бою. В полном разброде чувств и одолеваемый новыми заботами Генри огляделся и понял, что в лагере одни английские солдаты. Многие стремились не смотреть в глаза, а пойманные взгляды были полны недовольства. Это странность не давала покоя. Генри схватил за плечо оказавшегося рядом Неда. Тому было велено оставаться в лагере и не лезть в пекло. Он и не лез. Зато сейчас, бледный как полотно Нед смотрел на короля, как на привидение.– Да, друг. Это не дуэль в ?Кабаньей голове?, – попробовал отшутиться Генри.Покрытый с ног до головы грязью и чужой кровью, сверкая короной, король хорошо представлял, какое он производит впечатление. Но Нед не улыбнулся. Напротив, шутливый тон еще больше вверг его в ужас.– Хэл... Во имя нашей дружбы, скажи, что не ты отдал приказ! Прошу, скажи! Я не верю! Ты не мог!Нед никогда не был бойцом, хоть в свое время его и посвятили в рыцари. Ему не понять, что значит сражение и тем более война. Генри, конечно, мог бы отнестись к этому с пониманием, но не сейчас. Не тогда, когда в крови еще кипит бой. Не осознавая того, Генри ещё сильнее сжал чужое плечо и жестко спросил:– Ты сейчас о чем? С чего бы нам обсуждать мои приказы?Если до этого Нед был бледен и испуган, то сейчас он просто помертвел. У него задрожали губы. Генри еле смог разобрать:– Простите, ваше величество…Генри понял, что чересчур надавил на приятеля. – Иди выпей, на тебе лица нет. – Король хлопнул Неда по спине. Он с ним позже поговорит. Терять достойного друга, с которым можно не притворяться, хотелось меньше всего.Только Пойнс скрылся с глаз, как снова одолели раздумья: ?Что за приказ?? ?Нед не настолько глуп, чтобы удивляться тактике ведения боя. Кстати, а где пленники? Не может быть, чтобы Нед так перепугался из-за битвы. Все Тор, опять он влез. Сволочь. Что ж теперь делать с французами? Идти на Париж? А где взять денег на войну?? - из хоровода спутанных чувств и мыслей ушедшего в себя Генри вывел голос графа Ральфа Невилла Уэстморленда:– Ваше величество, я выполнил приказ. Хоть многие и были против.– Какой? – спросил Генри. Второй человек говорит ему о неком приказе. И таким тоном, словно король распорядился во имя высших интересов загасить Солнце или открыть врата Ада. Иначе, чем на поле битвы, Генри точно не отдавал никаких приказов. Некогда было.– ?Пленников казнить, а будет кто сопротивляться - так повесить?. Так ваш герольд сказал.Мысли у Генри завертелись с бешеной скоростью, в горле пересохло. Уэстморленд, доверительно склонившись, продолжил:– Мой государь, я знаю. Многие осудят. Но вы гораздо большую ошибку бы совершили, оставив их. Но я перед вами виноват. Было ужасно трудно. Солдат мало, а их много. Пришлось стрелять из арбалетов, рубить головы. Мечи затупились. Болты кончились...Генри застыл. Ему вообще показалось, что сейчас все развеется как дым. Просто услышанное не могло быть правдой. Бред. Сколько там было пленных? Две, три тысячи? Все благородные дворяне. Ни разу не преступники.– Мы не успели казнить тех, кто сдался в плен вам лично, – граф нагло врал. Отчасти он не решился поднять руку на знать, отчасти засомневался в приказе. – Здесь маршал Бусико, герцог Орлеанский, де Ланнуа...Генри прервал графа Невилла:– Да, да. Ты правильно все сделал, – сказал он, имея в виду, что казнили не всех.Генри не хотел верить. Но ему лучше других были известны силы, движущие события и творящие поистине невозможное.– Как выглядел герольд?Король все еще надеялся на немыслимую ошибку.Уэстморленд побледнел, кажется, он начинал понимать. Такой приказ следовало выслушать из уст самого короля. Однако если ошибка совершена, следовало убедить всех в том, что это вовсе не ошибка, а абсолютно правильное решение. Ибо Уэстморленд прекрасно осознавал, что в случае неверного решения всю ответственность свалят на исполнителя. Граф Невилл набрал воздуху в грудь и стал приводить аргументы:– Э... на нем был ваш герб. Да и приказ разумен! Крестьяне рвались в обоз. Рога тревогу протрубили. А он пришел... И так сказал... Они б ударили вам в спину! И дня не пройдет, как все поймут и примут вашу мудрость. Казнь пленников оправдана необходимостью и интересами королевства!Генри смотрел на Уэстморленда, но перед глазами было другое лицо. Тор делал Генри победителем и дарил ему удачу. Кажется, пришло время расплаты. За это преступление ответственность тоже ляжет на него. Король отпихнул графа и пошел прочь. Он шел в лес, где можно хоть ненадолго затеряться. Его пытались остановить, но он все твердил:– Мне нужно поговорить с богом! А вы молитесь и идите к мессе!Причем эту фразу он произносил так, словно бог ему задолжал с огромными процентами. О том, что король не терпит неповиновения и наказывает за него сурово, ходили легенды. Хотя, какие легенды. Все тому свидетелями были. Все, кто выжил. Потому вскоре по всему лагерю слышались лишь молитвы.Скоро короля окружили кряжистые дубы. Генри оглянулся и заорал:– Тор! То-о-ор! Не слышишь?! Я тоже вот не слышал, когда на лагерь наш напали! Иди сюда, не будь же трусом! Я все тебе скажу!!!Генри пришлось кричать еще не раз и стучать по дереву кулаками, благо те были в перчатках. Следы королевской длани остались на стволах надолго. А когда король почти выдохся, личный лекарь его величества, а по совместительству - бог грома и повелитель Асгарда вышел из ниоткуда и сгреб Генри в охапку.– Что ж здесь-то? – сказал громовержец в шею. – Я ждал тебя там, где ты спал. Поставили палатку. Идем. Отметим победу. Ни кровожадности, ни безумия. Тор как обычно добродушен и снисходителен, а в его глазах плещется желание. У Генри мелькнула мысль: может, он ошибся, и древний бог вообще тут ни при чем? Ошибка, дикая ошибка. Найти виновных и повесить. Ну а победа... Да и черт с ней! Боги или бог на его стороне. Так кто же против? Так хотелось верить. Вот только как?– Тор. Кто отдал приказ о казни пленников? А главное, зачем?– М-м-м-м. Тебе нужна ванная. Я приготовил...– Тор? Какого дьявола?! Я хочу знать! – Генри отпихнул любовника и злобно уставился на него.Лицо Тора, до этого расслабленное, как у начинающего пьянеть человека, вмиг утратило свое добродушие.– Послушай, Генри. Успокойся. Взгляни...– Нет, это ты послушай! – Генри ткнул громовержца кулаком в грудь. – Ты меня послушай! Мне больше не шестнадцать. Хоть все твои советы я мудрыми считал вот прямо до сих пор. А себя корил за глупость, несмотря на то, что ты меня душил своей заботой. Тор понимающе усмехнулся, снова становясь снисходительным. Но Генри это больше не задевало. Уж скорее ему было горько. Гнев еще клокотал в нем, но какой-то холодный, с желчным привкусом.– Ты бог, я это знал. А меня ты частенько называл ?Локи?. Называл именем того, кого собственноручно приковал к скале. Кто он? Ты так и не ответил. Я и так знаю - любовник. А ведь ты женат, – вываливал Генри все накопленное за многие годы недомолвок. И уж если кулаки и оружие против Тора бессильны, то хоть словами можно попробовать причинить боль. – Возясь со мной, ты пытался искупить свои грехи?Громовержец стоял не шелохнувшись, сложив руки на груди.– Так вот, что тебя тревожит? Ревнуешь? – наконец спросил он.– Ты знаешь, нет. Хоть я... Я этому не придавал значения. Я ж смертный. Так?Тор не ответил. Генри понимал. Тор опять затеял старую игру. Он часто так делал. Просто молчал и ждал, пока Генри ?перебесится?. Вот только в этот раз чувства Генри - не просто бешенство и злость. Это разочарование и полное понимание невозможности дальнейшего сосуществования. – Тор, ты поворочай тем, что в голове, или где у вас богов мозги. Пленники. Ты отдал за меня приказ их убить! – Генри выделал каждое слово. – Ты хоть понимаешь, что ты сделал?! Ты навлек на мою голову позор. Будь хоть сто раз это оправданно, но делать этого нельзя! Они же сдались. Рыцарям. Ты чести меня лишил! Ты понимаешь?! Чести! Ведь я ж теперь преступник, по уши в крови невинных...Пока Генри пытался хоть как-то донести до этого создания всю чудовищность содеянного, Тор явно начинал злиться.– Послушай, рыцарь хренов. Сегодня ты скольких убил вот этой вот рукою?– Так то в бою! Ты издеваешься?– А скольких ты казнил? Мне перечислить поименно? Вот этой же рукой, – Тор схватил Генри за правую ладонь и потряс ею в воздухе, – ты подписывал приговоры. И иногда за то, что люди богу не так молились. А ты ведь знаешь, что ваш Иисус...– Не трогай Иисуса!– Ну, ну! Давай, ори погромче. Глядишь, он тебя услышит и будет знать, что ты не виноват, – откровенно издевался Тор. – Мальчишка лицемерный, – процедил громовержец сквозь зубы и сгреб Генри за шиворот, подтаскивая к своему лицу. – Слушай, рыцарь благородный, и ты мозгами пораскинь! Три тысячи бойцов, которым нечего терять! А вас всего пять. Причем половина больны. Ты мне скажи спасибо лучше, что я сделал за тебя грязную работу, на которую ты вовек не решился бы. – Ты ни черта не понял! Ты идиот, хоть тебе и тысяча лет! Тупой, как пень дубовый. Еще и трус...Тор ощутимо встряхнул Генри.– Да как ты смеешь?Глаза громовержца, потемневшие от гнева, были совсем близко. Генри всем телом ощущал ярость бога грома. Но он не боялся. Его самого снова переполняли и гнев, и злость.– Смею!Губы громовержца, обычно алые, особенно когда он обнимал Генри, сейчас были бледны, их искривила очень нехорошая улыбка.– Ты хоть понимаешь, смертный, что я могу тебя убить? Ты никто передо мной. Червь.Это Генри понимал. И то, что ему, да и никому другому, никогда не справиться с Тором тоже. Но у Генри было то, что Тор никогда не сможет забрать – гордость. И Генри дал ответ. Не мудрый, но какой смог. Он плюнул Тору в лицо.Бог грома так яростно отшвырнул Генри, что тот пролетел ярдов пять, и если бы на его пути вместо кустов попалось дерево, то следующим королем стал бы Томас, и, возможно, история пошла бы по другому пути. Но Генри спасли заросли.Он встал, ощутимо покачиваясь. Видимо, полет немного охладил его. Генри сплюнул и совершенно спокойно сказал:– Всё, Тор. Хватит. Убирайся ко всем чертям. В ту преисподнюю, откуда ты вылез. Отныне каждый сам по себе. Что ты будешь думать или делать по этому поводу – мне плевать.Тор, казалось, удивился. По крайней мере, он поднял бровь. Громовержец словно говорил: ?Ты хоть понимаешь, какой бред несешь??. – Мне плевать, – повторил Генри. – Я свободен. Буду делать, что захочу. Женюсь на Екатерине. Теперь мне не посмеют отказать.– Да хоть на жабе. Счастливо оставаться!-----*Монжуа – боевой клич французов. Полностью звучит как ?Монжуа и Сен-Дени?.