Глава 9 (1/1)

Сначала Генри дулся на Тора. Принца рассердило не столько то, что Тор себе позволил, сколько то, что на невинную, в общем-то, шутку Тор отреагировал силой и оскорблением. Это было глупо и недостойно. Потом Генри успокоился. Злиться он долго не мог в принципе. Да и обида быстро выветривалась из памяти. Принц был молод, не глуп, горяч, но он при всем желании не относился к ?тонко чувствующим натурам?. Поэтому Генри рассудил просто: если Тор придёт, то принц покажет ему всю степень своего недовольства. Покажет, но быстро простит. Время шло, а Тор так и не появлялся. Однако совсем зачахнуть от скуки Генри не дали. Его закружила веселая масленичная неделя. Вместе с Пойнсом они устраивали пирушки, уплетали блины с салом за обе щеки. Смотрели на кулачные бои. Генри даже лично поджег чучело зимы, за что получил снисходительный упрек от отца Бенедикта, пришлось принцу пообещать отмолить скопом все грехи за время Великого Поста.И как только оный наступил, принц понял, что почти не солгал. Скучнейшие церковные службы, никаких развлечений и пресный стол. Лишь иногда вечером верный Курт тайком притаскивал печеного гуся либо кусок баранины. Которых Генри по-братски делил с Пойнсом. Кроме того, Хил вдруг стукнуло удариться в благочестие. Какая-то туша в рясе внушила ей, что плотские радости во время поста - это особенный грех, и его развеселая подружка заявила, что до Пасхи ни-ни. В добавок, как и предсказывал Тор, Глендур со своей шайкой к весне зашевелились и теперь хозяйничали на юге как у себя дома, словно Англии и её короля не было и вовсе. А вот это было уже похуже, чем отсутствие возможности повеселиться и капризы Хил.Все чаще и чаще Генри ловил себя на том, что опять кусает пальцы или губы до крови. И это замечал не он один.Пока Генри сидел в большом зале за обедом и ковырялся в похлебке из сушеной зелени и капусты, мяса хотелось неимоверно. Однако ближе к вечеру с юга пришли известия, что Глендур предложил собрать уэльский парламент, и всякий аппетит пропал. Хорошо было Тору рассуждать: ?Жди?. Вот и жди тут. Обещанный парламент – сладкая приманка хоть для баронов, хоть для простолюдинов. Есть уже один. Английский. Хватит! Еще в каждой деревне не хватало собраний. Сам Генри бы с удовольствием послушал умные рассуждения одного всезнающего колдуна. Вот что бы он на это сказал?Принц перехватил тревожный взгляд Пойнса.– Нед, как мне извернуться?Генри отчаянно хотел услышать что-нибудь, кроме безысходного: ?Всё в руках божьих?. И Пойнс это понял.– Может, написать Папе?Принц досадливо потер лоб:– Мы не в чести у святого престола. Впрочем, я ничего уже не теряю. Пойнс сжал губы, а его глаза заблестели:– Слушай, Хэл, надо просто намекнуть, что Глендур хуже Болинброков - и всего-то.– Чем?Вообще, априори, для Генри так оно и было, но приходилось оценивать ситуацию с точки зрения главы католической церкви. Пойнс некоторое мнение многозначительно молчал, а потом с коварной ухмылкой, достойной самого Сатаны, произнес:– Надо намекнуть, что Глендур задумал возвратиться к язычеству.Генри вздрогнул. Молнией прошибло – Тор. Тор – язычник. И если кто и ближе к такому греху, то скорее он – Генри.Принц перекрестился:– Храни меня Господи и не вводи в искушение!Пойнс снова хмыкнул и тоном беса-искусителя продолжил:– А смотри, как всё чудно сходится: Глендур не раз себя объявлял сыном дракона. От этого же совсем недалеко до сына Сатаны и поклонения всякой нечисти. Он тела христиан огню предает. Ну, совсем как Нерон.Принц замер. Он уже видел перспективы. Лишь одно его смущало: все это походило на клевету. Хотя, если задуматься, а не на такую уж и клевету. Язычником и еретиком Глендур, конечно, не был, но то, что о чем говорил Пойнс, имело место быть.– Между прочим, – голос Неда стал просто сахарным, – Кингстон до сих пор точит на Глендура зуб. Вот его бы и послать.Генри нахмурился:– Архидьякон если и поедет, то будет блюсти лишь интересы церкви. Поедешь ты.– Э... А...Генри встал. Идея увлекла его:– Нед, слушай. Надо написать письмо с перечислением всех бед, творимых этим зарвавшимся валлийцем. Но про ересь ни слова. Ты сам этим займешься. Лично. Ведь шёпот порой звучит громче сотен труб. Не обвиняй Глендура напрямую. Ты лишь прозрачно намекай! А выводы пускай там сделают без нас. Влей в уши Папы яд, пусть он поймет, что в случае победы этих дьяволов, святой престол ждет потеря Уэльса. Пойнс попытался возразить:– Но, Хэл, неужели тебе надоело моё общество? Вот я совсем не хочу с тобой расставаться.– И я тебя ценю, мой друг. Но ты подумай – Рим прекрасный город. Я дам тебе как можно больше денег. – Хэл! – Пойнс был по-настоящему возмущен. – Не так уж я корыстен!– Я знаю, Нед. Ты не так меня понял. Те средства, что я дам тебе, ты сможешь пустить в дело. Тебе ли надо пояснять, сколь алчны святые отцы. Богатому будут внимать куда усердней.Тут Пойнс спорить не стал. Еще в бытность свою при дворе Ричарда, он был весьма наслышан о веселой жизни в святом городе. Да и английские пастыри не отличались смирением и благонравием. Может где в монастырях и царил дух аскетизма, но уж точно им не подпитывались аббаты и прелаты, отирающиеся при дворе. Недолго поразмыслив, Нед оценил все выгоды предстоящего дела.– Чего не сделаешь для друга, – заявил он и легко поднялся с места. – Я даже готов на разлуку с тобой. Пойду собираться. Принц кивнул:– Пожалуй. Когда будешь готов?– Не позже завтрашнего дня, – Нед стал серьезен.– Пожалуй, мне самому потребуется больше времени, – заметил принц, имея в виду необходимость найти средства. – Я провожу тебя в дорогу и буду ждать добрых вестей. Должно же у нас хоть что-то получиться!Нед Пойнс в сопровождении нескольких солдат покинул замок через три дня, увозя с собой около пятисот фунтов и письма. Уже к вечеру Генри стало тошно. Шансы на успех бесконечно малы. Затея начала казаться ему бессмысленной, вынужденное одиночество – куда как горьким. Гаже всего, что он лишился общества Неда, к которому привязался за эту зиму еще больше. Принц уже не сомневался, что его друг вовсе не корыстен, что бы там не писал отец. Нед ведь приехал к нему и провел с ним весьма унылую зиму. А Генри научился ценить верность. Да и поговорить можно было откровенно. Вон, Тор уж на что скрытный … человек и то явился и вроде ничего плохого про Неда не говорил. А Тор в людях разбирается. При мыслях о золотоволосом колдуне Генри погрустнел. Тор не показывался с начала января. Сам Генри старался не корить себя за глупый розыгрыш, но крамольные мысли о том, что не надо было заставлять Тора целоваться с этой женщиной, нет-нет, да и закрадывались в голову. Впечатления от произошедшего после потускнели. Да ничего, в сущности, и не было. Ну, поговорили на повышенных тонах. Тор пробовал припугнуть. Неприятно конечно. Но не смертельно. Где-то даже мелькнуло соображение, что наверняка Тору это было столь же неприятно, как, например, самому Генри целоваться с парнем.Принц тронул свои губы пальцем. Нет, с парнями это делать противно. Наверное. Хотя... рот у всех одинаковый. Но у Тора борода... колючая, наверное... Тогда Тор его так и не поцеловал.**** Крепостная стена, что построил великан, верой и правдой служила много сотен лет. С неё Тор взирал на свое царство.В Асгарде царило вечное лето. Приятное дневное тепло по вечерам сменялось легкой прохладой. В воздухе витал аромат цветов и плодов. Бабочки порхали. Иногда шел быстрый ласковый дождь. Потом снова солнце, цветы, бабочки. А ещё пиры, где еда горами и выпивка реками. И так всегда. Постоянно. Ничто не менялось. Никогда. Вообще. Совсем. Рай, как считали люди, мечта любого смертного. Так что же стоило богам сотворить Мидгард таким же? К чему обрекать смертных на трудности? Раньше Тор не задумывался над этим, а теперь и спросить некого. Впрочем, можно было догадаться. Ему и самому нравилось смотреть, как герои преодолевают всякие трудности. Тор прикрыл глаза. Целый мир, созданный на потеху. Однако теперь поздно что-либо менять. Разве что … Рагнарёк...– Нет! – Тор тряхнул головой и провел по лицу рукой, – не будет этого, пока я жив!Бог круто развернулся и заспешил вниз.Тор спрыгнул с колесницы и, утопая в снегу, сделал несколько шагов. Скане. Его священный лес. Тор глубоко вздохнул и запрокинул голову к пронзительно голубому небу. Тут еще мороз и снега, наверное, по пояс. Но солнце светит уже совсем по-весеннему. Мрачные мысли отступали. Вряд ли громовержец смог бы изложить свои чувства словами, но было здесь что-то такое, от чего в голове, полной мрачных дум, наступало просветление, а на душе становилось чуточку радостнее.– Решил вместе со мной встретить весну?Тор обернулся, услышав родной голос. Рядом стоял Бальдр.– Здравствуй, брат, – улыбнулся вечный пленник Хель.– Здравствуй, – к радости примешивалось легкое раздражение от нарушенного одиночества. – Выпустили?Бальдр беззлобно усмехнулся:– В отличие от некоторых, пальцем тыкать не буду, я женат по любви.От хорошего настроения Тора не осталось и следа. Он шагнул к Бальдру и крепко ухватил его за плечо.– Брат, – взгляд громовержца стал пронизывающим, – мы ведь здесь одни. Ты ничего не хочешь мне рассказать?Бальдр глаз не отвел, только стал серьезнее:– Тор. Ты спрашивал сотни раз. И мой ответ всё тот же: я не видел Локи в Хельхейме.Тор выпустил плечо бога весны и тут же коснулся ладонью его лица:– Хельхейм большой.Бальдр смотрел Тору в глаза, словно не замечая, как тот большим пальцем ласкал его шею.– Сам подумай, разве бы Хель стала держать своего отца в плену?– А может, не в плену?Бальдр сбросил руку громовержца.– Тор, мы говорим о Локи. Да? О Локи, у которого шило в заднице. Которого вообще ничто и никогда не могло удержать на месте.Тор нахмурился. Всё вроде так. А Бальдр продолжал:– Кроме того, – он улыбнулся чуть игриво, – разве у тебя нет нового увлечения?– Ф-ф-ф-ф-ф. Что, уже все девять миров в курсе?Бальдр скопировал ухмылку Тора:– Девять, не девять, но когда твой принц Генри не отправился в Вальгаллу, а Хель не получила свою долю, вопрос: ?На кой он тебе?? был исключительно риторическим. – Он смертный и католик.Бальдр хмыкнул:– А ещё ему очень не хватает отца.Тор уставился на брата. Не понимал громовержец туманных намеков. Бальдр, казалось, чуть смутился. По крайней мере, его взгляд скользнул куда-то в сторону:– Ну, а тут ты. Такой мудрый, заботливый. – Самый умный?– Смотри веселее, брат. Жизнь продолжается, – Бальдр весело сверкнул синими глазами и сделал шаг назад. – Весна, Тор, Весна! Жизнь пробуждается!Еще мгновение - и только лазоревый плащ мелькнул между заснеженных сосен. Вот так всегда. Как можно быть счастливым, живя с самой Смертью в мрачном Хельхейме, Тор не представлял, но Бальдр был счастлив, и иногда громовержец завидовал ему.Не то чтобы Тор был до сих пор обижен на детские выходки Генри и его приятеля, но осадочек остался. Давно громовержец не испытывал такого сильного желания убить. Но обретенная за века рассудительность позволила обуздать ярость. Тор предпочел остыть в Асгарде, подальше от распоясавшихся юнцов. Да и злость его сосредоточилась в основном на дружке принца. Если бы только тот знал, чей гнев он вызвал! Но буря даже не коснулась смертного, и тот прибывал в самом счастливом неведении. Тор же, поразмыслив хорошенько, решил пока не трогать мерзавца, чтобы не расстраивать Генри. Слишком уж тот был дорог принцу, что, конечно, в свою очередь не могло способствовать хорошему настроению бога грома. Тем более что Тор понял – он ревнует. Даже больше, чем ко всем юбкам, под которые лазит его мальчишка.Убивать Пойнса нельзя, но он мешал Тору и раздражал, как крошки в постели или надоедливая муха. Так что делать? За делами девяти миров и размышлениями Тор тянул время, пока однажды с самой пакостной ухмылочкой перед ним не возник Хеймдалль.– Мой царь, – пафосно начал Всевидящий, – ужель не осенишь ты Уэльс своей благодатью?– Короче. И без стихов.– Ну, если по-простому, то Пойнс смотался в Рим. Повез письмо Папе. А наш принц немного загрустил без друга.Тора внутри передернуло, но он только хмуро спросил:– Твоя работа?Хеймдалль многозначительно улыбнулся:– Всё для тебя, мой Царь!Тор уставился на стража моста немигающим взглядом, отметив про себя, что тот не сказал о своей заслуге напрямую. Естественно, некогда ему Пойнсом заниматься. Сиф требует много внимания. Да и ладно. Доложил и доложил. Хотя, пожалуй, за самим этим всевидящим неплохо присмотреть. Слишком уж он усерден в делах устройства личной жизни Тора. И что-то стал излишне бледным.– Хорошо, – сказал Тор и кивком показал, что желает остаться один, мимоходом отметив, как Хеймдалль облегченно выдохнул.Как только Всевидящий покинул покои бога грома, тот призвал Мунина:– Следи за Хеймдаллем и Сиф, – распорядился он.К Генри он решил отправиться через пару дней, чтобы не выглядело так, словно Тор ждал, когда уедет этот несносный Пойнс.****Бездействие и необходимость ждать всегда угнетали Генри. Ему хотелось воевать, свершать великие дела. На худой конец - просто навести порядок в своем герцогстве. Но все упиралось в ?нет денег?. Зато у принца была масса времени и возможностей понять, откуда берутся эти самые деньги в казне. Нужен хороший урожай. Стада овец и удачная торговля. Тогда можно собирать налоги. Некоторым, конечно, удавалось брать займы. Но как объяснили принцу знающие люди, это только тем, кому есть чем отдавать. Тем более, ходили слухи, что принц в опале. Ну что за люди эти банкиры? Если бы у Генри было чем отдать, то он бы не брал бы взаймы! Приходилось ждать осени. Но даже это унылое время года не гарантировало ничего. Кто знает, как далеко зайдет влияние Глендура.– Хватит убиваться, – раздался над ухом знакомый голос.Генри резко обернулся и расплылся в улыбке. Сзади возвышался Тор.– Ты... ты пришёл.– Я пришёл, – кажется, Тор забавлялся.– Проходи. – Уже прошёл.?Разговор двух придурков?, – дал определение диалогу Генри и взял себя в руки. Но как всегда при всей надежности Тора, принц совершенно не знал, чего от него ждать. Вот и в этот раз Тор по-хозяйски уселся за стол, сгреб пергаменты и начал их просматривать. Принц аж задохнулся от такой наглости. Он уже приготовился высказать колдуну всё, что думает, когда тот ткнул в нос принцу пару листов и сказал:– Пошли сюда десяток-другой солдат, пусть думают быстрее. И да, тут можно согласиться. Все остальное терпит.Мало того, Тор зажал своими огромными ручищами перо и начал быстро писать. Потом присыпал написанное песком и, встряхнув пергамент, сунул Генри:– Ставь печать, отдай распоряжение и поехали гулять.Генри уставился на текст, немного подумал и согласился. Тор откинулся на спинку стула:– Вообще, существуют три решения проблемы: согласиться, отказать и отложить. Всё равно всё не переделаешь. Оно так постоянно тянется. Не загоняйся. Давай, пошли солдат. Там и правда страх потеряли. Только быстро. Я жду.– Не командуй! – вдруг спохватился принц.Тор прищурился:– Откажешься от приемлемого решения только потому, что оно было подано не на золотом блюде?Генри решил принципиально не отвечать наглецу. ****Принц, глядя на повозку Тора, непроизвольно поджал губы. Перемещаться в ней было тем ещё удовольствием. Но зато быстро. Он вздохнул и с мученическим видом ухватился за бортик. Кажется, козлы зафыркали. Генри проигнорировал рогатых тварей.Тор мелочиться не стал. Сразу схватил принца в охапку и запихал под свой плащ. Генри завозился, устраиваясь поудобнее, и приготовился к пытке. Трясло немилосердно. Сам того не замечая, Генри плотнее прижимался к такому большому и горячему Тору. Но так хотелось посмотреть, что там вокруг, и принц выпутал голову из-под плаща. Ох, зря! Ледяной ветер моментально пронизал чуть ли не до самого сердца. К тому же Генри чуть не задохнулся, а из глаз потекли слезы.Тор сунул непокорную рыжую голову обратно под плащ.– Сейчас приедем уже, потерпи, – пробасил он.И в самом деле, очень скоро всё прекратилось.– У-у-уф! – сообщил принц, вываливаясь на снег.Тор хмыкнул и вздернул Генри за воротник, тем самым ставя его на ноги.– Ну, ты как? – спросил Тор и сунул ему фляжку.– Хорошо, – почти не соврал Генри. После нескольких глотков и правда стало неплохо.Принц огляделся. Куда их занесло - не понятно. Судя по всему, опять или Норвегия, или еще дальше. Кругом лес и снег. Генри сделал несколько шагов в сторону деревьев. Но если на поляне было снегу по колено, то дальше принц рисковал провалиться по пояс. За спиной он услышал насмешливое блеянье. – Жаркое и похлебка, – обозвал юноша рогатый транспорт.Козлы ответили возмущенным фырканьем, а один, кажется, это был Трангниостр, попробовал подцепить его рогом. Принц шарахнулся и уселся в сугроб. Тор захохотал. Генри вдруг стало тоже весело, и он впервые за много дней легко и свободно расхохотался вслед за Тором.– У тебя будет возможность отомстить, – сказал Тор.Генри поднялся на ноги и недоуменно глянул на него.– Вот, держи. Рядом с головой принца в дерево вонзился длинный нож.Генри ухватился за рукоять и с трудом выдернул клинок из ствола. На мгновение у принца появилась мысль, что Тор предложил зарезать одного из козлов, но Генри тут же отверг её как абсурдную. Однако Тор его потряс:– Режь обоих, а я дровами займусь, – сказал он и выворотил ближайшее дерево с корнем. Рот у Генри приоткрылся. А Тор, как ни в чём не бывало, смахнул снег в центре поляны кроной и принялся ломать дерево об колено.– Давай, не стой столбом. Я уже есть хочу!Генри посмотрел на ?нож?, потом на Тангниостра и Тангриснира. Тангниостр и Тангриснир уставились на него. Нет, Генри бил оленей и кабанов. И мясо ел с удовольствием. Но вот эти козлы... Они же почти как лошади. А лошадей не едят. Тем более, когда они смотрят так... Тор по-своему истолковал промедление:– Не волнуйся. Доставлю я тебя домой. Я серьезно говорю, если кости не портить, то всё хорошо будет. Мы их потом закопаем, и утром они будут живые, – успокоил Тор, складывая обломанные ветки в центре поляны.– Нет! – решительно сказал Генри. - Лошадей не едят!Тор уставился на принца:– Это не лошади. А козлятину ты, помнится, ел с удовольствием.– Этих не буду! – решительно заявил принц и ткнул клинком в дерево.Тор хмыкнул:– Тогда вашему высочеству придется побегать по лесу за мясом самому. Ножками. Или рыбку половим?Генри насупился. Как охотиться без лошадей, гончих и оружия, он представлял смутно. Но отступать от сказанного не собирался и, решительно вздернув подбородок, заявил:– Будем охотиться!Тор покачал головой. Он выбрал из кучи веток наиболее подходящую и принялся остругивать один конец.– Держи копье, принц. Умеешь обращаться?А вот это уже хамство!– Меня обучали воинским искусствам с восьми лет! – важно сказал Генри и решительно взял импровизированное копье.Оно было шершавым и не очень ровным, но если ударить остриём с достаточной силой, то легко можно поразить зверя. Осталось только найти этого самого зверя. Проклятый колдун явно издевался. А закусить они могли бы и в замке. Генри снова попробовал идти. Но снег был рыхлый, и его было дьявольски много. Два ярда - и принцу стало жарко лишь от усилий. Рядом без малейших трудностей прошел Тор, оставляя за собой широкий след. Генри пристроился сзади.– Только тихо, – негромко сказал Тор, никак не прокомментировав барахтанье Генри в снегу.Сам принц счёл за благо промолчать.Некоторое время они шли молча. Принц смотрел на широкую спину, покрытую красным плащом, и думал о том, почему рядом с этим человеком он почти всегда чувствует себя недотепой. А между тем он принц и герой Шрусбери.– Колдун, – пробормотал Генри.– Что?– Ничего. Мы вообще где?– В лесу, – Тор явно не был настроен на разговоры. Мало того - он сделал знак рукой, и Генри послушно замолчал, уставившись туда, куда показывал Тор. Там, ярдах в двухстах, принц увидел маленькое стадо оленей.– Их есть будешь? – чуть слышно прошептал Тор.– Угу, – также тихо ответил Генри.Большой рогатый олень повернул голову и посмотрел на пришельцев. Самки также смотрели в их сторону. Но видно два человека стояли слишком далеко и не казались опасными, поэтому стадо не тронулось с места.Принц пожалел, что не взял с собой на прогулку арбалет. Генри бы показал этому колдуну, как метко он может поразить цель. А теперь придется пробовать подобраться поближе. И неизвестно, насколько это удатся. Генри напрягся, ожидая, что Тор ломанется вперед. Но тот завел руку за спину и не глядя отнял у Генри копье. Короткий замах, свист, и стадо бросилось врассыпную. Красавец с ветвистыми рогами, истекая кровью, остался лежать на снегу.– Двести ярдов! – воскликнул Генри, – не меньше! Ты это сделал! Деревяшкой!Тор снисходительно улыбнулся.– Не таких шустрых ловили, – сказал он и вдруг посмурнел. – Ладно, ужин у нас есть.Костер, разожженный Тором, уже прогорел как следует. Оставшиеся угли распространяли приятное тепло. А запах жареного мяса сводил с ума, заставляя рот наполняться слюной. Правда, пришлось запастись терпением. Тор не стал разделывать тушу на мелкие куски, а лишь выпотрошил и снял шкуру. Теперь олень жарился целиком. Впечатляло, конечно. Но пока приходилось довольствоваться исключительно торовой фляжкой и разговорами. – Тор, а ты говорил, что ты царь.– Да.– Это тяжело?Тор помолчал и, взяв из рук Генри фляжку, сделал глоток.– Сложнее, чем на войне.Генри вроде и выпил-то немного, по крайней мере, фляжка была почти полной. Не глотки же считать. Однако принца вдруг потянуло на откровенность со страшной силой.– А я вот буду королем Англии. Знаешь, все думают, что я гуляка и шалопай, только и делаю, что пью и шалю. Но вот когда меня коронуют, я всё это отрину. Забуду все развлечения. Пусть все удивятся.– Хм. Глупое фиглярство. У тебя сейчас возможность есть учиться. Что княжество, что царство - отличаются только размеры. Правила те же самые. Научишься решать проблемы здесь – легче будет на троне.Генри отнял фляжку и приложился к горлышку:– Ага, власть без денег. Вот счастье-то! А в этом твоем царстве откуда деньги берутся?– Там другой принцип. Золото это всего лишь золото. Сколько тебе надо? – спросил Тор и потыкал мясо, проверяя его на готовность.– Предлагаешь кредит? – уточнил поднаторевший в финансах Генри.Тор фыркнул:– Ну, давай назовем это так.– Мне от тебя ничего не нужно, – чуть севшим голосом произнес в ответ принц.– Знаю, – ответил Тор и, оставив оленя, уселся на корточки рядом с ним.Теперь Генри мог разглядеть каждую черточку на его лице. Мог заглянуть в самую глубину синих глаз. Там не было насмешки. Только мягкость, теплота и желание. Волосы Тора были небрежно сколоты на затылке, чуть более короткие пряди смешно выбивались из общей массы. Плохо понимая, что делает, Генри отвел золотистую прядь с высокого лба. Тор не шевелился, только дыхание участилось. Покрасневшие губы в обрамлении рыжеватых усов и бороды манили узнать, что именно, Генри не понял. Он только скользнул подушечками пальцев по щеке и коснулся мягкой бороды.Тор вдруг шумно вздохнул:– Что ж ты делаешь, зараза рыжая? Я ж не каменный!– А что я делаю? – Генри вдруг стало смешно. Всё казалось таким простым.Тор резко встал:– Напиваешься и лезешь к мужикам. А потом вопить будешь, что тебя совратили.Тут вскочил Генри:– Да что ты себе позволяешь! Я никогда!..Тор отвернулся и снова занялся мясом, которое было уже готово.– Ты в стельку пьян, вон, глаза разъезжаются. Ешь, давай, – сказал он, протягивая Генри кусок мяса, нанизанный на нож.Генри захихикал. Он не пьян. Разве что самую чуточку. И не пытался он к Тору лезть. Не его вина, если этот извращенец думает только об одном. Про то, что самому стало жарко, и член в штанах стоял, Генри не думал. Это все потому, что у него долго никого не было. А вообще Тор хороший мужик, хоть и содомит. Держит себя в руках. Генри стало спокойно. Он в Торе был совершенно уверен.Некоторое время они ели молча. Потом принца снова потянуло поговорить.– А как ты стал царем?– Убил Одина.– Это кто?– Царь Асгарда и мой отец.Генри поперхнулся и, кажется, протрезвел.Возвращались скомкано. Странно, но безумной тряски больше не было. Однако даже привычные теплые объятья не могли отвлечь Генри от мыслей о сказанном. Принца не столь смутило убийство столь близкого человека - дело в королевских семьях привычное, - сколь не вязалось это с таким сдержанным, благородным и более всего ценящим воинскую доблесть Тором. А тот не оправдывался и ничего не объяснял. Только стал более мрачным и словно замкнулся. Генри вдруг вспомнил своего отца. Тот тоже так мрачнел, когда речь заходила о Ричарде. Дядя Томас пояснял, что его брат вовсе не хотел убивать Ричарда. Он только пожелал, чтобы тот умер. А чересчур ретивые слуги сделали всё остальное. Отец и власть захватывать не хотел. Так получилось. Но Тор сказал, что он убил. Уже засыпая, Генри подумал, что у Тора, возможно, на то были причины.