2. Миссис Холмвуд (1/1)
Она могла только радоваться, что Мины не было на ее свадьбе – можно было в полной мере насладиться тем подобием счастья, которое обещал ей брак. Может быть, спокойствие и надежность сумели бы стать фундаментом и для счастья подлинного. В тот день Люси хотелось на это надеяться, но тот, кого она увидела среди расступившихся веселых гостей, словно говорил ей своим беспощадным взглядом: им не уйти. Ни Люси, ни той, о ком ей не хотелось бы вспоминать сегодня.Люси металась в бреду, повторяя только одно: ?Мина, Мина?, – и не могла понять, кто это говорит в действительности – она сама или Граф, ночной поклонник, жаждущий получить мисс Мюррей – нет, теперь миссис Харкер, – вполне всерьез.Она слушала наставления хмурого профессора ван Хелсинга, отрешенно откинувшись на подушки, и старалась понять, какой смысл ей в том, чтобы им следовать. Она напоминала себе о том, что мисс Вестенра больше не существует – что отныне она миссис Холмвуд и ради мужа, которому клялась в верности перед алтарем, должна преодолеть искушение.
Люси знала, что делать, ей всё объяснили и снабдили всем необходимым.Но она вспоминает – хотя и запрещала себе это – жаркий шепот Графа и краски, в которых он описывал ей свободу обитателей ночи, и ее саму бросает в почти непристойный жар. Особенно когда она рисует себе Мину в образе королевы Ночи, и чувствует, что готова послужить этой цели.
Она приглашает гостя, распахивая окно навстречу туману и неверным ночным огням, готовая подчиниться его воле. Не думая больше ни о чем, и это слишком легко и приятно – не думать, только чувствовать и гореть, повторяя имя и зов, смешавшиеся на языке в нечто сладко-пряное.И когда тот приходит, она запрокидывает шею и улыбается, чувствуя, как кровь медленно, по капле вытекает из тела. Выгибается бесстыдно, так что ночная сорочка мнется и сползает с плеча, а ночной гость тихо усмехается, поднимая ее саму одним лишь движением. Он куда более силен, чем любой мужчина. Куда более красив и притягателен. Он именно тот, кто достоин Мины Мюррей, которую Люси ни за что не станет называть ?миссис Харкер?.
Она ощущает боль, которую должна была бы испытать только с мужем, но продолжает улыбаться, хотя уже больно губам. Она двигается навстречу, плывет в потоке дурмана, и чувствует, как влага внутри ее тела медленно изменяется, повинуясь воле того, кто владеет ею сейчас.
И они с Графом вдвоем произносят ?Мина?, а потом становится совершенно темно и тихо, только тонкое, влекущее пение на самой границе слуха еще владеет сознанием Люси. Она расслабленно думает, разрешено ли ей будет выпить немного крови Мины – хотя бы одну-единственную каплю, – прежде, чем погружается в смутный, неверный сон.Она открывает глаза, и чувствует себя уже совершенно иначе. Она вся – совершенное орудие для достижения цели, но что это за цель, Люси больше неведомо. Она делает бросок, как змея, чей образ тоже появился в ее голове из книг, но промахивается – и ласковая темнота становится немилосердным светом, а знакомые слова молитвы начинают жечь хуже пламени.
Люси почти понимает, что обманута, что всё тщетно, в последней вспышке человеческого сознания – последнем просветлении среди нечеловеческой боли – прежде, чем рухнуть во мрак и недолгий могильный покой.