I (1/1)

IПрикосновение обозначает начало всякого обладания, всякой попытки подчинить себе человека или предмет (с) Зигмунд Фрейд ?Тотем и табу?Люди должны влюбляться с закрытыми глазами. Закрой, закрой глаза. Не смотри (с) Энди УорхолНе имело значения, почему это произошло — Люк случайно встретил Аша на рынке, что-то спросил, получил злобный ответ, слова цеплялись за слова, и не было этому конца. У Аша была запланирована какая-то встреча в складском районе, и он сказал Люку: сейчас я получу, что мне нужно, и потом разберусь с тобой. Было понятно, что одними словами все бы не ограничилось, и кто знает, чем бы все закончилось, если бы совсем рядом возле них не грохнул взрыв. Все случилось слишком быстро. Мир сузился до одного человека, которого нужно было спасти любой ценой. Взрывная волна ударила Люку в спину, когда он повернулся к Ашу лицом в бессознательной попытке закрыть его собой. Как-то исключительно глупо все получилось, но уж как есть — никто ничего исправить в том безумии, которое сейчас творилось, не мог. В один миг все стало неважным: кто с кем ругался, кто кого ненавидел и кто что чувствовал. Все это перед лицом опасности теряло для Люка всякий смысл. Аш успел сделать только шаг назад, а Люк — еще и схватиться за его одежды и закрыть ему глаза ладонью, повалив на землю. От разбитой головы его спасла рука реплики. Взрыв ненадолго оглушил его. Свет на складе несколько раз мигнул и потускнел. Лицо почему-то стало влажным, и когда что-то капнуло на губы, Аш невольно облизал их. Кровь. Звуки не проникали к нему, а вот вкус крови он почему-то сразу почувствовал. Люк убрал ладонь, и его обеспокоенное лицо, в неярком освещении похожее на гротескную маску, заслонило и так не слишком широкий горизонт. Дезориентация в пространстве была минимальной, и оставалось надеяться, что ватная тишина и едва ощутимый звон, заполнившие уши, скоро пройдет. Реплика что-то говорил, но Аш все еще не слышал. Читать по губам он не умел, и поэтому просто смотрел, как шевелятся губы его копии. Ментальная связь, казалось, существовала отдельно от бога-генерала и его копии, и, чтобы сейчас воспользоваться ею, потребовалось бы слишком много сил, и оттого это казалось нереальным.Было ли это случайным стечением обстоятельств? Все же они оба оказались не в эпицентре взрыва, или же кто-то пытался подставить Аша — наверняка у его врагов достаточно причин, чтобы желать ему смерти; сейчас это казалось таким же далеким, как мысли о том, чтобы встать (вспомнить бы, зачем) и уйти (не хочется вспоминать, куда). Понемногу стали просачиваться звуки, но Аш не хотел слышать их. Больше всего на свете ему хотелось закрыть глаза и заснуть, чтобы наутро все произошедшее казалось сном, и не более того. Но реплика был слишком близко, и тепло его тела вызывало странные, неуместные мысли. Он тормошил Аша, и его беспокойство не давало окончательно провалиться в забытье. Он что-то повторял раз за разом, и Аш наконец-то понял, что реплика произносит его имя. Если бы у Аша были силы, то он бы посмеялся над этим — зачем клон зовет его? Будто бы он не помнит, как стал называть себя сам… как назвал его Ван…?Какого черта ты делаешь, — думал Аш. Оставь меня в покое, мне так хорошо здесь?.Люк замолчал, перестав трясти Аша, и вместо этого зачем-то закрыл ладонью его глаза. Аш не делал попыток что-либо изменить в происходящем, ожидая, что реплика будет делать дальше в такой странной ситуации. Он все еще воображал, что Люк уйдет.Ладонь клона теплая, и сам он не шевелится — замер, словно ожидает чего-то, и от всей непонятности того, что происходит, Аша клонит в сон. Потом Люк подвигается ближе, и вдруг прижимается теплыми губами — все у него, наверное, теплое — к губам Аша. Люк не совсем уверен в правильности того, что он делает, и он не хочет увидеть взгляд своего оригинала, полный отвращения или чего-нибудь подобного. Но Аш по-прежнему ничего не предпринимал, и не отвечал на поцелуй. Люк осторожно убрал ладонь. Аш не открывает глаза, и едва заметно облизывает губы, чувствуя неуместное возбуждение. Он не собирается говорить о том, что от прикосновения реплики его будто бы прошибло током. Он бы вообще предпочел ни о чем не говорить. Не зря он раньше не позволял, чтобы клон трогал его. ?Это ты так искусственное дыхание имитировал, что ли?..?Мысли еле ворочаются в голове, и Ашу почти все равно, что происходит вокруг. — Эй, — нерешительно произнес Люк. — Ты в порядке?Аш с неохотой открыл глаза. — Не совсем.— Что не так? — обеспокоенный Люк принялся осторожно его ощупывать — вдруг где рана?..Аша позабавили эти действия. Сразу надо проверять, не проткнуло ли его насквозь каким-нибудь штырем, а не делать ему… делать это. Он чувствует, каким зыбким стало его собственное сознание: близость реплики давит на фон-слот, а Аш слишком устал, чтобы сопротивляться. Хотелось закрыть глаза снова, но вместо этого он нащупал руку реплики и прижал его ладонь к своему паху.— Меня немного засыпало и оглушило, а так все, как ты понимаешь, вполне…?Ты поцеловал меня, у меня встал, а теперь ты не знаешь, что со всем этим делать? Типичная ситуация — затруднения клона при виде последствий своих действий. Ты никогда не можешь предусмотреть нюансы. Как и я, в некоторой степени?.— Где ты остановился? — настойчиво повторил несколько раз Люк, потому что Аш не отвечал, а тот его комментарий, который он получил по их ментальной связи, был неконкретным.— В гостинице на набережной, — Аш наконец отвлекся от своих мыслей. — Хочешь проводить меня, что ли?Откровенная насмешка в его голосе пропала впустую. Люк протянул ему руку, и Аш постарался не поморщиться от резкой вспышки слабости, поднимаясь с усыпанного осколками и мусором пола.— Больно? — Люк не спешил отпускать чужую руку, готовый поддержать бога-генерала, если его вдруг оставят силы, но Аш и сам не спешил разрывать физический контакт со своей копией. Так долго он никогда и никого не держал за руку. Правая перчатка Люка была влажной и потемнела от крови: это из глубокого пореза тогда капала кровь на лицо бога-генерала.— Нет. Пойдем, — он нетерпеливо дернул Люка за руку, внезапно уставший от этой почти ощутимой затянутости. ?Просто делай то же, что и я?. Все... просто.Каждый должен отвечать за последствия. Аш без труда прошел сквозь ментальный барьер клона, подавляя все его мысли даже о малейшем возможном сопротивлении. Его не интересовало ни наличие опыта реплики, ни его отношение ко всему происходящему. В конце концов, если бы Люку что-то так уж сильно не нравилось, он всегда мог оттолкнуть Аша и уйти. Если бы он был против, он бы не начал первым. Начал... все это.Со всем этим наверняка можно было бы разобраться после того, когда будет утолена эта болезненная, взявшаяся из самых глубин сознания потребность в прикосновениях. Аш хочет, чтобы реплика прикоснулся к нему еще раз, и еще — движимый маниакальной жаждой, он целовал Люка снова и снова. Он проецировал в сознание клона все то, что нужно делать, и Люк подчинился ему. Мысли Аша вытеснили из его головы все, к самому Ашу не относящееся. В обычных ситуациях реплика вечно перечил, вечно что-то спрашивал; сейчас же, управляемый желаниями Аша и своими собственными, он был совершенно иным, и его настойчивость заводила неимоверно — ни разу он не замер в нерешительности, раздеваясь сам и раздевая Аша. Горячие ладони реплики блуждали по всему телу Аша, и ненадолго замирали то на ягодицах, то на талии.Если бы Люк стал задавать какие-то глупые вопросы, то эта одержимость сошла бы на нет, но он ни о чем не спрашивал. Ему-то уж точно были гарантированы прекрасные ощущения — Аш почти со злорадством отметил, как прерывисто вздохнул Люк, когда Аш прикоснулся к его члену так же, как сам Люк прикоснулся к нему самому за секунду до этого. Всего этого недостаточно, и Аш уперся рукой в грудь Люка, заставляя его лечь. Люк попытался было что-то сказать, но Аш, наклонившись, чуть ли не силой протолкнул свой язык в ставший сразу таким упрямым рот Люка, и стал медленно садиться на его бедра. Чтобы отвлечься от боли, он вторгается в сознание реплики, жадно поглощая его чувства и воспоминания — все равно, какие. Боль недостаточно сильна для того, что прекратить все это. Люк сжимает его член, и Аш стонет, начиная медленно двигаться. Вторжение в чужой разум и вторжение в собственное тело почти сводит его с ума. Люк придерживает его за талию и со второй попытки садится на кровати; он хочет, чтобы между ними оставалось как можно меньше пространства.Движения становятся резче, Аш бессознательно хватает Люка за шею, и, если бы он сам не был на пределе так же, как сам Люк, то вполне мог бы и задушить его. Но ладони Аша уже гладят лицо реплики так, как будто он не знал свое собственное лицо, его пальцы надавливают на губы Люка, и тот кончает, отталкивая руку от своего лица. Аш не дает ему опомниться, он тянет его к своему паху, недвусмысленно намекая, чего хочет; собирает в горсть рыжие волосы реплики, чтобы те не мешали, и передает Люку свое желание: ничего сложного или сверхъестественного. Умение сейчас не играет никакой роли: стоило Люку взять в рот его член, как Аш вздрогнул с хриплым стоном, сильнее надавливая на его затылок, и Люк не особенно успевает отвернуться. Аш снова тянет его к себе, и целует долго и жадно, будто бы впервые, а потом отстраняется, словно разом лишившись сил и желаний, будто бы потеряв к происходящему интерес. Люк встает и оглядывается в поисках ванной, тыльной стороны ладони вытирая испачканную щеку. Аш делает неопределенный жест, который Люк истолковывает как ?туда, вперед?, и не ошибается.Больше всего сейчас хочется заснуть, но лучше бы дождаться возвращения реплики и принять душ, и поэтому Аш с неохотой встает и открывает окно, впуская прохладный ночной воздух в спальню. И зачем он ждет реплику, кстати?.. Люк сосредоточенно вытирает полотенцем мокрые волосы перед зеркалом. Аш, не обращая на него внимания, крутит вентиль душа. Ему совершенно не хочется думать о том, что куда-то придется идти утром. Все, на что он еще способен сегодня — это принять душ и вернуться в кровать. Стоит только лечь, как реплика подвигается ближе.В полумраке комнаты не звучат вопросы. Люк ерошит кровавые волосы бога-генерала, лениво целуя его в скулу, и молчит. Аш тоже молчит: его снова забавляет вся эта ситуация. Через некоторое время Люк затихает, и Ашу наконец-то становится ясно, в чем причина этого затянувшегося молчания: реплика попросту заснул, уткнувшись лицом в подушку. Смешно. Аш лежал на развороченной постели в гостиничном номере, и ноги холодил сквозняк, а поднять упавшее на пол одеяло было лень, и нужно было, наверное, развесить одежду на стуле, чтоб не надевать ее измятую завтра, но вставать тоже было лень. В голове вяло ворочались обрывки мыслей. Утром Люк ушел, пока Аш спал. Только то, что он замерз, позволило ему проснуться не ближе к полудню, а на рассвете. Аш рядом заворочался, и Люк торопливо набросил на него одеяло — чтобы тот не проснулся от холода так же, как сам Люк. Ладонь саднило, и он с трудом вспомнил, что вчера поранился. Отдельные фрагменты никак не желали сложиться в единое целое: Аш не думал о последствиях, когда влезал в его мысли, и поэтому самочувствие Люка было далеким от нормального. Голова раскалывалась от боли.Реплике меньше всего хотелось разговаривать, но это было неизбежно: он не помнил, говорил ли Гаю, что не останется на ночь вместе со всеми, и вместо раскаяния ощущал лишь досаду. И если разговор с Ашем откладывался, то с лучшим другом он был неизбежен. Люк пытался придумать оправдания своему отсутствию и никак не мог сконструировать более-менее правдоподобную версию. Но удача улыбнулась ему: когда он тихо открыл дверь в комнату, которую делил с Гаем, то увидел, что тот еще спал. Люк, стараясь не шуметь, навел на кровати беспорядок — будто бы он был здесь, спал здесь, и только недавно проснулся — тоже здесь, разумеется. Чувствовал он себя препаршиво. Кровать скрипнула, когда он садился, и Гай тотчас открыл глаза.— Люк, ты давно пришел? — пробормотал он. — Тебя так долго не было.— Я решил погулять перед сном, и немного… увлекся. Не спалось.— Вид у тебя и правда не очень.Люк пожал плечами. Как будто он не знал этого.Не так далеко отсюда в другой гостинице бог-генерал был разбужен стуком в дверь. Посыльный из Ордена спешил осчастливить Аша новым поручением от командора, и оставалось только порадоваться тому, что, проснувшись, он не обнаружил Люка рядом. Не хотелось уведомлять Орден и Вана о своей случайной связи с собственным клоном. Посыльный не задерживался: торопливо сунул Ашу письмо, стараясь не особенно глазеть ни на самого бога-генерала, ни на беспорядок в комнате. Больше всего Ашу хотелось снова заснуть, но взгляд его упал на простыни, и он, брезгливо поморщившись, тут же выкинул из головы мысли о том, чтобы лечь. Глупый клон не додумался перевязать свою чертову руку — или что там он умудрился порезать вчера, и теперь простыни были испачканы кровью. Аш надеялся, что она не была его собственной. Он-то вчера не пострадал… как будто. Все происходящее казалось сном — а может, им же и являлось на самом деле. Но утро располагало слишком существенными доказательствами того, что реплика был здесь: куртка Аша висела на спинке стула — а ведь он помнил, что бросил ее на пол, окно было прикрыто — Аш заснул прежде, чем решил закрыть его, и еще осталось в комнате неясное ощущение чужого присутствия. Люк был здесь, и все это не было сном. Было неважно, был ли его уход трусостью или нежеланием что-то выяснять утром.Тогда еще Аш думал, что подобное не повторится. Но он, пока еще не до конца осознавая, уже попался в ловушку абсолютного понимания: никто не мог знать, чего он хочет, кроме него самого и клона, который был прекрасно осведомлен о том, что творится в голове его оригинала.Следующая их встреча тоже была лишена слов и логики, и произошла через неделю. Бог-генерал не располагал избытком времени, и почти не думал о своей копии, как почти не думал обо всем произошедшем; внезапное помутнение, ничего особенного. Вряд ли бы реплика стал трепаться обо всем этом направо и налево, а большее не имело значения.Аш после доклада не спеша шел из штаба в гостиницу, вполне довольный собой: он все-таки выяснил, что взрыв на складе не был случайностью, и разговор его с теми, кто решил его устранить, был коротким. Собственно, даже разговора не было. Аш выманил троих ублюдков за пределы города и расправился с ними. Они не теряли время на слова – стоило им увидеть Аша, они тут же схватились за мечи. Не стоило им недооценивать бога-генерала. Аш себя не обманывал: он знал, что умрет, но умрет не по чужой воле, а по своей собственной. Подумать только: все это устроили сущие слабаки, которые при виде смерти своего товарища стали умолять Аша пощадить их. Бросили мечи, ползали на коленях, размазывая по лицу страх и унижение. Нечего тут было жалеть, но осадок остался. Жалкий враг — это и не враг вовсе. Надо было, наверное, оставить одного в живых, чтоб рассказал остальным, что мрачная слава бога-генерала — не просто пафосные слова, но было противно видеть, как они скулят, и он отрубил им их глупые головы. Шваль. Пусть другие недооценивают его и приходят снова и снова. Он убьет и их тоже.А пока что можно было позволить себе отдохнуть. Штаб предоставил ему два выходных дня. Аш медленно шел по мосту и думал о том, что будет делать с этим временем. Погода не слишком располагала к прогулкам, и людей было мало. Тем лучше: суета раздражала. Совсем рядом раздались веселые голоса, и Аш, лениво облокотившись о перила, глянул вниз. Люк держал Анис за руку и что-то с улыбкой говорил ей, а потом остановился, и она крутанулась на месте, имитируя танцевальное движение. Гай нес пакет с фруктами, стараясь как можно незаметнее отодвинуться от девочки, которая, смеясь, пыталась схватить его за край жилета. Почти идиллия. Интересно, что реплика наплел своим друзьям по поводу того своего ночного отсутствия? Наверняка что-то нелепое, как всегда. Ашу нестерпимо захотелось разрушить это веселье. Будет ли реплика задавать вопросы или сопротивляться? Он бесцеремонно влез в чужие мысли, и Люк запнулся на какой-то фразе.?Пойдешь ко мне?? — безразличным тоном спросил он. Что будет делать реплика? Откажется? Согласится? Люк замялся, что-то объясняя своим друзьям; Аш уже не слушал, только смотрел. Гай вздернул бровь, но промолчал, и Анис фыркнула, но кивнула кудрявой головой. Это было слишком просто.Аш сошел с моста и со скучающим видом стал ждать реплику в узком переулке. Люк извинился перед ними в очередной раз и, слушая голос, указывающий, куда ему идти, отошел от своих друзей и повернул направо, в скрытый тенями переулок, где цепкие пальцы схватили его за руку и Аш потащил его за собой. Реплика послушно шел следом и ни о чем не спрашивал, и в этот раз он не стал дожидаться утра, а ушел поздним вечером. Это было удобно, но вместе с тем и непонятно. Аш развлекал себя догадками относительно того, когда же реплика решит что-то сказать по поводу происходящего. В третью их встречу Люк, едва успев переступить порог чужого гостиничного номера, задумчиво произнес: — Аш, зачем это все?На губах Аша мгновенно зазмеилась усмешка. Он так долго ждал чего-то подобного. Он хотел причинить боль, и был уверен в том, что имел на это право — да и посмотреть на реакцию Люка любопытно. Почему бы и нет, в конце концов, это же всего лишь реплика. Всего лишь фальшивка.— А что, ты на что-то рассчитываешь? — намеренно растягивая слова, отвечает он, предвкушая то, как сейчас будут развиваться события.Сейчас реплика начнет обижаться, станет говорить ему о чувствах, о долге, о совести — да плевать, о чем, и Аш растопчет это жалкое лепетание своими жестокими словами, и увидит ненависть в глазах Люка. И тогда все станет на свои места: он уличит реплику в моралофажестве, тот вконец обидится и уйдет, и все эти встречи прекратятся — прекратится все в принципе, даже еще толком не начавшись, и Аш окончательно убедится в том, что все, кто его окружает — попросту мусор, и вместе с тем ему уже не будет дела до того, в чем убедится Люк. Ему снова ни до чего не будет дела, кроме своей ненависти.Но Люк пожал плечами. Выпад Аша не зацепил его.— Я ни на что не рассчитываю. Тебе хорошо, и мне хорошо. Этого достаточно. О чем-то большем говорить пока что нет смысла.Он не навязывался, не обижался, не лгал. Он просто был. И осознание этого факта поднимало внутри Аша волну темной, неконтролируемой злобы. Что это значит? Почему он сказал не то, что должен был? И был ли должен? И почему он так неестественно спокоен? Так просто принял за норму все, что происходит?Аш повалил Люка на кровать; тот не сопротивлялся. В глазах копии мелькнуло удивление, которое тут же пропало, стоило Ашу наклониться к самому его лицу. Люк не знал, что сделает Аш в следующую секунду — ударит его или еще что, и просто поднял руку, запуская пальцы в кровавые волосы бога-генерала, притягивая его к себе ближе, и прижимаясь губами к его губам. Ему сейчас не хотелось спорить или выяснять что-либо, и важность ответа на вопрос на время сошла на нет.Аш оказался в ловушке, созданной им самим. Он не мог продолжать издеваться, и перестал желать причинить боль реплике, потому что поцелуи были слишком хороши, слишком неожиданны, и их было слишком мало, и хотелось еще и еще, особенно когда Люк стал поглаживать его по бедру, под полой куртки, наверняка желая отыграться за все то, что так и не было сказано. И наверняка он особенно желал отыграться за то, что Аш использовал его, чтобы забыться. Люк целует его слишком долго. Ашу нравится все это — вся эта затянутость, все эти прикосновения, эти поцелуи; и если раньше ему было достаточно просто ненадолго забыться во всем этом, то теперь он все реже вторгается в разум реплики.Поцелуи становятся агрессивней, а прикосновения — настойчивей. Желание поглощает мысли, обнажает инстинкты, приносит боль и забвение одновременно. В этот раз Ашу даже не пришлось влазить в мысли реплики и направлять его. Люка сколько угодно можно было обвинять в невежестве, однако учился он быстро, если хотел этого. Он знал, что было нужно Ашу, и знал, чего хочет он сам. Они даже не стали полностью раздеваться, желая как можно скорее потерять себя в ощущениях. Аш потянул было Люка за футболку, но тот недовольно повел плечами, не желая отвлекаться. И бог-генерал сам скоро позабыл, что минутой ранее ему мешала собственная рубашка. Все стало неважным, кроме бедер Люка, прижавшихся так тесно к его бедрам, и его рук, так крепко обнимавших его. Бог-генерал позже понял, почему раньше не хотел прикасаться к реплике. Эти прикосновения породили сначала привыкание, а потом зависимость. Это было опасно, и все это он проигнорировал. Он перестал считать эти встречи, когда их стало больше трех. Три — достаточное количество для того, чтобы не думать о них как о случайных и ничего не значащих.Люк не спешит уходить, и тогда Аш лениво говорит ему:— Еще несколько таких встреч, и я начну верить в твои бредни относительно того, что все может быть хорошо. — Но ведь сейчас тебе хорошо?Аш закинул руки за голову, пытаясь разобраться в себе.— Ты и так знаешь ответ.— Хочу услышать это от тебя. Так что?— Иди к черту. Мне хорошо. ?Скоро и умирать перехочется?, — подумал он, но вслух не произнес.Аш не хочет думать о том, что он мог бы чувствовать в том случае, если бы смерть не бросила на него свою тень. Тогда, наверное, он бы не стал искать утешения у реплики. Думать об этом было утомительно и бессмысленно.— Аш, что такое любовь? — спросил Люк, кутаясь в одеяло. — Не знаю, — помолчав, ответил тот. — Наверное, нет какого-то общего определения. Это потребность в другом человеке, стремление к близости… как-то так, наверное. Когда хочется быть ближе к одному человеку, целовать только его одного.— Это значит, что я… люблю тебя?— Почему ты меня об этом спрашиваешь? — удивился Аш. — Ты это должен знать, а не я. Тебе не нужно любить меня. Это ни к чему.Люк пожал плечами, и Аш выбросил этот разговор из головы — как ему казалось, навсегда, но нет. Уже вечером, когда Люк давно ушел, Аш вспоминает его слова, и начинает думать о том, можно ли назвать любовью его желание быть с репликой. Все симптомы налицо, но назвать это любовью было затруднительно. Засыпая, он испытывает смутное чувство дискомфорта: чужое тепло вызывает привыкание.В их следующую встречу Аш, не утерпев, спрашивает Люка:— Ну что, ты тогда понял, что такое любовь?— Да, — отвечает Люк. — Наверное, я все-таки люблю тебя.Он не задает встречный вопрос о том, испытывает ли Аш что-то подобное; ему вообще вряд ли это приходит в голову. Не то, чтобы это было неважным, но иногда лучше оставить все так, как есть.Аш испытывает досаду. Реплику все устраивает, что ли?.. Отношение Люка к происходящему явно не такое, какое могло быть у какого-то другого человека в похожей ситуации. Личные встречи никак не влияли на смягчение их отношений вне комнаты.Ночью они мало разговаривали; им было не до этого. Разве что Аш иногда бормотал что-то бессвязное или Люк тихо говорил ему, как повернуться и спрашивал, не больно ли?..Люк всегда уходил или поздно вечером, или рано утром, пока Аш спал. Всегда — до определенного времени. Всегда продлилось ровно до того момента, когда Аш проснулся раньше и, сонный, попытался перелезть через Люка, чтобы задернуть шторы. В этой комнате кровать была придвинута одной стороной к стене, и реплика, намеренно или случайно, лег с краю. Пока Аш делал вялые попытки перелезть, горячие ладони легли ему на талию и заставили позабыть и о шторе, и о том, что он хотел не видеть реплику по утрам, а позже Люк подпер голову рукой и, рассеянно теребя в пальцах кончик алой пряди волос бога-генерала, спросил:— Ты не будешь против, если я немного задержусь?— Не буду, — ответил Аш, и на этом ?всегда? прекратило свое существование.Люк уходит от прямого ответа на вопросы своих друзей. Его утомляет все время говорить о том, что он гуляет в одиночестве, и он решает упомянуть о том, что иногда встречает Аша, и поэтому возвращается так поздно. Ему это не нравится, но выбора нет — ведь к Ашу вряд ли пристанут с расспросами. Он знает, что ответ о его долгих прогулках, даже с упоминанием в них бога-генерала, уже не так правдоподобен, как в предыдущие разы, и тогда он говорит что-то о том, что это попытки смягчить неприятие Аша, и что это важно для него, и его утешает в итоге, когда все думают, что он попросту навязывается наверняка страдающему от его общества богу-генералу. Взгляд Наталии холоднее льда, и долго находиться рядом с ней невыносимо; Аш подчеркнуто отказывается от встреч с ней. Пусть так, пусть думают, что угодно — все это теряло свое значение, когда он переступал порог комнаты, в которой его ждал Аш. То, что думают другие, не имеет ничего общего с тем, что происходит на самом деле, и это хорошо. Лучшим свидетельством правдоподобности его версий о своем отсутствии было то, что никто из них пока еще не пытался проследить за ним, чтобы убедиться, говорит ли он правду, и это Люк находил утешительным. Ему не хотелось лгать, не хотелось ничего объяснять. Все его желания понемногу сводились к одной константе. К одной комнате и одному человеку в ней.— Кто-то целовал тебя раньше в губы? Кто-то, кроме меня? — полюбопытствовал Аш. Он догадывался, что ответит ему реплика, но ему хотелось услышать свои догадки, которые произнесут губы копии. Люк некоторое время молчал, раздумывая, а потом отрицательно покачал головой.— Вот как? И тебе не хотелось, что ли? — деланно удивился Аш.— Ну… не знаю. Мама целовала меня на ночь в щеку, и Гай тоже… не хотелось, наверное.При упоминании о матери Аш мрачнеет. Легкомысленное его настроение тает под напором не особенно радужных воспоминаний. — Как она целовала тебя? — вдруг спрашивает он.Люк улыбается, тянется к Ашу и легонько целует его в щеку.— Вот так, — тихо говорит он. — Вот только я не могу понять, зачем все это, если тебе больно?— О чем ты? — Аш понимал, что имеет ввиду реплика, но ему не хочется обсуждать это, не хочется говорить в принципе.— Тебе больно, — повторил Люк.— Тебе кажется.Ашу не нравится внимательный взгляд реплики, и он смотрит в потолок, пытаясь его игнорировать, скрывая за показным равнодушием внезапное осознание того, что никто раньше не спрашивал, больно ли ему. Какая реплике разница? Почему раньше никто не спрашивал, неужели ни у кого не возникало даже мысли о том, что Ашу может быть когда-нибудь больно? Почему так неприятно думать обо всем этом?— Ты слишком много думаешь о прошлом, — Люк чувствует, как стремительно катится в бездну относительно хорошее настроение Аша, и ему совершенно это не нравится. — Если тебя это не устраивает — заставь меня забыть о нем.?Ты думаешь я не устал оттого, что тону в своем прошлом и своих сожалениях?..? Аш не вполне осознает это, и не желает рассказывать подобное реплике. Зачем говорить о том, чего сам не совсем понимаешь?Он тянет Люка к себе, настойчиво целует, опускает ладонь на его член, не оставляя шансов продолжить неприятный для него разговор. От его прикосновений стремительно забываются слова; все это сейчас неважно.Люк решает не настаивать, он подчиняется агрессивным желаниям Аша, но о своем вопросе не забывает; ему очень важен ответ. И, когда Аш в изнеможении опускается на простыни, забыв о неприятных для него мыслях, Люк подвигается к нему, обнимая под одеялом, и шепчет в ухо свои вопросы, напоминая снова и снова. Его логика проста: у Аша нет сил сопротивляться и злиться, он почти засыпает, и ответить на них сейчас легче именно в этом состоянии и именно сегодня, потому что завтра и послезавтра они будут злить Аша еще больше, они будут умножаться и их груз сделается невыносимым для них обоих, задавив саму мысль об ответе в принципе. Он прячет вопросы в других словах, но смысл ведь остается прежним.— Если ты не можешь ответить, тогда что вообще мы тут делаем?— Зачем ты все усложняешь? — хмурится Аш. Ему не хотелось думать об этом, и еще меньше он хотел, чтобы реплика выяснял то, что объяснить совсем непросто, и что это займет слишком много времени, которого было слишком мало у них обоих. Упрямство Люка раздражало.— Что именно? — Все. — Я здесь, и ты здесь. За пределами этой комнаты мы можем ненавидеть друг друга, но здесь — что на самом деле мы делаем? Что есть в этой комнате, кроме наших желаний?Аш по-прежнему не может понять того, что так сильно хочет знать Люк. Зачем реплика вынуждает его раз за разом говорить какие-то очевидные вещи?— В этой комнате есть ты и я.— Что еще?— Я не понимаю, о чем ты! Какого черта?Реплика молчал и не сводил с Аша напряженного взгляда.— Я хочу знать, зачем в этой комнате мы оба.Аш провел рукой по волосам, стараясь унять бешенство. — Ты здесь потому, что сам этого хочешь. Как и я.Люк прикусил нижнюю губу. Ему не нравилось, когда Аш злился, но…— Ты очень красивый, — простодушно сказал он. Лучший способ отвлечь Аша — резко сменить тему. Если он не понимает сейчас, что имел ввиду Люк, он поймет это позже. Не может не понять. Тратить время на ссоры не хотелось. Бросать друг другу обидные слова они будут при свете дня, когда переступят порог комнаты, расставаясь с ночными иллюзиями.Реплика в очередной раз сбил Аша с толку. Что за ерунда?— Ты — это я. Представь, что сказал это своему отражению в зеркале.— Нет. Я — не ты. Или ты хочешь признать, что ты такой же глупый, как я?Люк улыбался, невольно загнав Аша в тупик. Он представил, как сейчас бог-генерал начнет яростно доказывать ему, что он умнее, лучше и вообще человек, а не подделка, но этого не произошло. — Я не хочу этого признавать, – задумчиво произносит Аш. — Но от того, что я что-то не признаю, это ?что-то? не исчезнет. Я пока не знаю, что ответить на вопрос ?зачем??. Одно я знаю точно: я здесь не за тем, чтобы разговаривать. Сейчас, по крайней мере. Хотя могу так и не узнать. Все равно кто-то из нас умрет. Ты или я — не имеет значения. — Ты говоришь так, как будто жить не хочешь, — у Люка всегда портилось настроение от этой темы; Аш же говорил об этом так же легко, как о погоде. — Хочу. Но я не могу себя обманывать. Чуда не произойдет. В любом случае, мы оба обречены. — Перестань, — Люк отворачивается, он не хочет думать об этом, не сейчас, это же слишком жестоко.Аш пожимает плечами.— Завтра может и не наступить. Люби меня сегодня. Завтра для меня не существует.Фатализм Аша пугал, но Люк ничего не мог с этим сделать. Все, что было в его силах — это заставить Аша забыть обо всем и даже, на несколько мгновений, о себе самом. Этого и так было слишком много — того, что Аш давал ему. Он помнил, как рассказал Ашу, что его фононы скоро исчезнут. Аш помнил, как нехотя сказал Люку, что ?немного смертельно болен?. Бог-генерал не будет лгать о том, что ?все будет хорошо? — потому что ничего хорошего не светит ни ему, ни реплике.Люк обожал Аша, и только одна деталь бесила его просто до помутнения в глазах. При всей своей аккуратности и внимательности, Аш умудрялся постоянно терять резинки для волос. Это поначалу можно было фетишировать на волосы бога-генерала, но со временем минусов становилось больше, чем плюсов. Они были повсюду: лезли в рот, цеплялись за одежду, липли к вспотевшему телу, мешали целовать шею Аша и в конечном итоге путались. На волосы было приятно посмотреть и помечтать о чем-то вроде того, как можно их намотать на кулак, например, но в реальности все было не так радужно. — Неужели тебе с ними удобно, когда мы… ну…— Я привык. Но если у тебя не встает из-за того, что мои волосы тебя не возбуждают, я куплю резинку какую-нибудь.Аш всегда выполнял свои обещания, и действительно купил то, что было нужно. Но, когда он стал шарить по карманам в поисках резинки, постепенно раздражаясь все сильнее, Люк обреченно вздохнул. — Вот, возьми, я купил на всякий случай, — реплика протянул Ашу резинку ярко-желтого цвета.— Почему цвет такой идиотский?— Нормальный цвет!Аш, поиздевавшись над резинкой и репликой, все же изволил завязать волосы тем, что есть. Но наутро все повторилось.— Ты издеваешься, да?— Я ее на тумбочку положил ночью!— Но ее там нет! Тебя просто бесит, что я тебя попросил их завязывать, и теперь ты их незаметно выбрасываешь!— Ты что, дебил? Мне, по твоему, больше заниматься нечем?— Ты же сам сказал, что привык!— А ты мог бы и привыкнуть, что мне и правда не нравится их завязывать!Аш кривил душой. Волосы, не мешавшие ему в бою, действительно причиняли некоторые неудобства в постели, особенно когда он спал не один. Но желтая резинка чем-то напомнила ему его же глупую копию, и непонятным образом потерять ее было обидно. Но потом Люк приносил еще и еще, и Аш уже не запоминал, какой они имели цвет.— А ты можешь сделать… еще раз так?— Как? — стараясь унять бешенство, процедил Аш. — Чего тебе надо?— Вот сейчас было так… волнительно, — Люк нервно облизал губы, всматриваясь в лицо Аша. — Когда ты хмуришься — это так… так…— Тяжелый случай, — констатировал Аш, глядя, как Люк опускает руку под одеяло. — Ты решил подрочить, глядя, как я хмурюсь? Ущипни меня, мне кажется, что мне снится непривлекательный кошмар. Не знал, что есть такие идиотские фетиши. Какой ты, такие и…Люк тянется к нему, чтобы поцеловать, но Аш отворачивается и только пытается встать, как реплика перехватывает его за руку.— Не уходи. — Ты и без меня неплохо справляешься, — недовольно отвечает Аш, раздраженный этой дурацкой ситуацией.— Ты что, обиделся?..— Нет, я очень рад за то, что ты можешь занять себя чем угодно.— Аш, это же смешно.— Вот именно.Реплика под его взглядом вздыхает и демонстративно складывает руки на коленях. Ну чего он ожидал — что Аш одобрит эти его неожиданные действия? Идиотизм.— Аш… — нерешительно произносит Люк, и бог-генерал дарит ему невыразительный взгляд, показывая, что пока еще не собирается уходить и даже может послушать, если тот скажет что-то интересное, что очень сомнительно.Иногда Аш сам себя не понимал. Он старался убедить себя, что все, что их связывает — это постель, но наверняка было что-то еще кроме этого — то, что заставляло его говорить странные вещи о любви в этой комнате и не уходить, когда реплика ставил его в тупик своими неадекватными реакциями на некоторые вещи. — Не хочу ничего слушать, — устало говорит Аш, опуская голову на подушку. — Совсем? — огорченно уточняет Люк, наклоняясь к нему и прижимаясь теплыми губами к уху.— Совсем.— Извини, — все же бормочет реплика. — Но я ведь люблю тебя, когда ты улыбаешься, так почему тебе кажется странным, когда я люблю тебя, даже когда ты хмуришься? Я не понимаю…— Проехали. Я не хочу это обсуждать.— Ты обвинял меня в том, что я мыслю стереотипами, но ты такой же, и признать это ты не можешь, — резко отвечает Люк, отодвигаясь на другой конец кровати.Аш решает не отвечать на это внезапное заявление, раздраженный еще больше. Реплика идиот, ну что ему стоило сменить тему? Сон пропал, но это было еще не все. Он чувствовал, что реплика тоже не спит, хоть тот и отвернулся от него.—Все равно ты глупый, — тихо произносит в темноту Аш, зная, что Люк его услышит.— Какой уж есть, — обиженно отвечает тот.Аш все больше убеждается, что их связывает не только постель — иначе зачем он подвинулся к Люку, уткнувшись носом в его затылок?..— Маленький наивный идиот, — шепчет он, откровенно провоцируя своего клона.— От идиота слышу, — Люк поворачивается к нему, и он очень обижен, очень расстроен, и Аш улыбается. Это все даже мило… в некоторой степени.— И вообще, ты такой… — начинает Люк, но Аш едва ощутимо касается своими губами его губ, и Люк замолкает. Зеленый взгляд уже полон растерянности, а не обиды.— Какой?— Ужасный, — мстительно выдает реплика, и Ашу смешно.— Какой уж есть, — насмешливо повторяет он слова Люка. — Тебе ведь нравится все во мне? Тогда не делай исключений.— Я их и так никогда не делаю.— Прекрасно. Я не для того рискую, чтобы выяснять с тобой отношения.— Для чего тогда?— Скажем так… для того, чтобы оценить снова и снова, в чем ты особенно хорош — и это явно не в спорах.— Вечно ты издеваешься!— Говорить правду — не значит издеваться.Теперь уже Люк снова хочет отвернуться, но Аш быстро перекидывает через него руку, словно запрещая двигаться. Аш привстает на локте и целует реплику в шею. Он никогда не извиняется, даже если в чем-то неправ, и Люк это знает. Люк вообще непозволительно много о нем знает. Или нет… не так. Только Люк и может все это знать и умудряться питать к богу-генералу какие-то чувства.Ему не нужно спрашивать, чего хочет Аш: он и так все знает. Заснув, он видит багровый бескрайний океан под черным небом. Он тонет в этой воде, не имеющей ни вкуса, ни запаха, но так похожей на кровь, и даже не хочет делать попыток спастись. Он тонет в Аше, и ему не нужно от него спасаться. Аш вливается в него, лишает дыхания, убивает, Аш в его легких, и если так они могут быть одним целым, то способ достижения этой цели не имеет никакой разницы.— Все это похоже на сон.— Что — это?— Я же говорю — все, — с досадой отвечает Аш. — Ты, я, эта комната — все это кажется таким зыбким. Все это не вписывается в то, что происходит за пределами этого помещения.— Все это — настоящее. Сон не может длиться так долго и быть настолько реалистичным.— Глупая, глупая копия, — шепчет Аш в ухо реплики.— Глупый оригинал, прекрати это! Ты все никак не успокоишься?— Не-а.Аш и сам не понимает, что на него нашло. Сказать, что реплика глупый — это ведь то же самое, что сказать, что волосы у него рыжие. Это естественно, и все это он любит, как бы странно это ни выглядело. Ашу по большему счету нет дела до того, как это выглядит, но при всем этом это несколько забавно. Забавная глупая копия, у которого злость плескается в глубине зеленых глаз.Но, переступая порог комнаты, покидая ее, Аш оставлял в ней те чувства, которые мешали ему. В комнате оставалось то, что за короткий промежуток времени стало так много значить: улыбки, прикосновения, объятия, поцелуи, разговоры. Из комнаты выходил бог-генерал, облаченный в хоть и пробитые, но все же еще существующие латы ненависти. Отдавать себя реплике в комнате еще не означало, что он должен сделать то же самое в обычной жизни, в которой комната казалась сном.Люк не перестает реагировать на окружающий мир, его восприятие слегка притупляется, и только. Он думает о Аше, но не сходит с ума, и он знает, что Аш чувствует все то же самое, и это успокаивает. Сложно только уйти от надзора друзей, все остальное просто в той же степени, сколь и волнующе. Люку нравится эта опасная близость, это возбуждение, которое затмевает все проблемы на время. Тело Аша после их встречи хранит воспоминания о удовольствии и боли. Когда два человека хотят позабыть о чем-то в объятиях друг друга, то не существует преград для исполнения этого желания. Дни не сводятся к ожиданию встречи, но пронизаны мыслями о ней.Люк иногда приходит к Ашу расстроенным: друзья терзают его своими подозрениями, и ему приходится отрицать всякое наличие каких-либо взаимоотношений с богом-генералом; Аш же замечает на это, что только отрицание способно продлить их близость. Люк хмурится, его мучит то, что он не хочет лгать и не в силах сказать правду — потому что в сложившейся ситуации такая правда вряд ли кому-то нужна, и причинит она только непонимание и осуждение. Аш иногда утешал его своими словами, но чаще он тянул реплику к себе, заставляя его позабыть обо всем этом. Всегда это действует безотказно. И, когда Люк садится на кровати и пытается перевести дыхание, его больше не волнует все то, что было до того, как он переступил порог этой комнаты.Люк облизывает языком пересохшие губы и поворачивает голову в сторону лежащего рядом бога-генерала. Раньше он даже и представить не мог, что все может быть… так. Что Аш может быть… таким.— Вот знаешь… никогда бы не подумал, что тебе нравится быть снизу.— Ты и правда так часто об этом думал? — насмешливо спросил Аш.— Иногда. — Теперь я могу поспать, а?— Нет, — улыбнулся Люк. — И откуда у тебя такой темперамент? Мне кажется, когда тебя создавали, одним мной не обошлось. Общая сборка, так сказать.— Заткнись, — Люк, внезапно растеряв все легкомысленное настроение, отвернулся.Аш вздохнул и, подвинувшись к реплике, обнял его за талию и уткнулся лицом в его бедро. Обидчивость Люка проявлялась всегда неожиданно.— Это была просто шутка, — пробормотал он.— Неудачная. Умеешь же ты все настроение испортить.— Не без этого. Так что, уже ничего и не хочешь?— Можешь спать, сколько угодно.— Мне уже не хочется, — Аш переложил голову на колени реплики и, видя как тот демонстративно стал смотреть в окно, придвинулся еще ближе и прижался губами к его животу. — Хочешь, можем в ролевые игры поиграть. Я буду просить прощения, а ты меня накажешь.— Ты это серьезно? — удивленный Люк смотрит на закрывшего глаза Аша.По губам бога-генерала блуждает странная улыбка.— Ага. Так что?— Ну… давай попробуем. Но мне не очень нравится идея принуждения.— А наказания?— Да замолчи ты уже. Нечем рот занять, что ли?.. Люк сгреб кровавые волосы Аша и слегка потянул его к своему паху. Горячие губы обхватили еще мягкий член, и Люк закусил губу. Послушность Аша заводила его. Аш непроизвольно протянул руку, чтобы коснуться себя, но Люк перехватил его руку за запястье.— Нет, — хрипло сказал он. — Не прикасайся к себе. Что бы там не говорил Люк о том, что пора спать, но чувствовать, как его член твердеет, было слишком хорошо. — Хватит… — Господин реплика не хочет кончить?Насмешка в его голосе злит Люка, и он отталкивает Аша. — Вставай. Нет, не так… на колени. Руками обопрись о изголовье кровати…Люк прижимается к послушному богу-генералу сзади, медленно проникая в него. Тело Аша напряглось. Люк провел рукой по его груди, трогая соски, целуя в шею. Стон Аша заставил Люка забыть о осторожности. Он полностью ввел свой член в его задницу. И, когда Люк опустил ладонь вниз, нарочито медленно поглаживая его член, Аш подался назад, начав двигаться в унисон с движениями руки Люка.— Твой член такой твердый во мне, — пробормотал он, поворачивая голову и глядя на Люка затуманенными от удовольствия зелеными глазами.Еще одна неожиданность: говорить такие вещи. Люку в такие моменты хотелось просто повалить его и отодрать так, чтобы он после раза третьего, не меньше, умолял о пощаде этим своим голосом. Каждое движение дарило Люку возможность слушать эти стоны, ощущать, как Аш движется все резче, желая, чтобы у Люка снова снесло крышу и он и правда отымел его до полного изнеможения. Люк укусил Аша за шею, и тихо прошептал:— Ты и в самом деле хочешь, чтоб я тебя трахнул по-жесткому?— Очень… очень хочу…— Ну же, попроси меня, — Люк замедлил темп, прижимаясь губами к уху своего оригинала. — Будь послушным, Аш…— Пожалуйста, чтоб тебя...?Ох черт?, — подумал Люк. Это было невыносимо. Эти слова, эти губы, это тело сводили его с ума. Он стал двигаться быстрее.— Хочешь кончить?— Хочу…— Я не услышал.— Я хочу кончить, господин Люк…Стоны Аша наполнили комнату, когда Люк стал двигаться резко, в рваном ритме, почти до боли сжимая член бога-генерала.— Ах… ах… я сейчас… ах…Люк нетерпеливо повернул его голову, затыкая поцелуем. Конечно же он кончит, и Люк знает это — более того, целовать Аша куда приятней, чем слушать подобие связных слов. Аш протяжно стонет, запрокинув голову, выплескиваясь в ладонь Люка. Реплика переместил руку, и, пачкая бедра Аша, схватился за них, сорвавшись в безумный темп и кончая под жалобный стон бога-генерала.Люк не спешил высовывать свой член, чувствуя, как Аш слегка покачивается вперед и назад, пытаясь подольше сохранить чувство наполненности.— Хочешь еще?Аш, не оборачиваясь, закинул руки реплике за шею.— Хочу.— Тебе не больно было?.. — обеспокоенно спросил Люк, гладя своего оригинала по бокам.— Нет, мне было очень хорошо. Удивительно, как ты можешь быть бестолковым во всем, что не касается постели.— Это только тебе кажется, что я бестолковый.— Я говорю тебе правду. Все остальные лгут.— И почему ты вечно говоришь об этом в такие моменты? Тебе мало, что ты позволяешь себе высказываться обо мне при моих друзьях?— Не удержался. Я вообще-то сделал тебе комплимент как любовнику, но ты предпочел его не заметить.Аш вздохнул, когда понял, о чем с досадой думает реплика.— Зря ты думаешь, что у нас из общего — только секс. Почему-то я всегда объясняю тебе такие очевидные вещи…Радость от чувственного удовольствия покидала Люка. Он отстранился от Аша и пошел в ванную. Уже включив воду, он почувствовал, как знакомые руки обняли его. Аш устроил подбородок на его плече и едва успел закрыть глаза, когда Люк направил струю воды ему в лицо.— Доволен? — хмыкнул бог-генерал. Кровавые волосы облепили его лицо.— Нет.— Чего тогда ты хочешь? — Я не знаю.— Я люблю тебя.Люк недоверчиво уставился на Аша в отражении зеркальной поверхности душевой.— Мне непонятен твой ступор. Ты знаешь, что творится в моей голове, знаешь мои мысли, и я откровенен с тобой настолько, что мне самому иногда не по себе. Ты знаешь меня под кожей и снаружи, но иногда мне кажется, что я не знаю тебя.— Ты любишь не меня, а секс.— Я люблю тебя и секс с тобой.Аш разворачивает Люка к себе лицом. У него яркие после поцелуев губы, растрепанные волосы, усталый вид. На теле у него постоянно не сходят синяки, но он никогда не жалуется. Люк наверняка причиняет ему боль, но он то ли не обращает на это внимания, то ли не считает это поводом для обвинений.— Я ни с кем не был так откровенен, как с тобой. Да, это во многом заслуга нашей связи, но это не главное.— Я люблю тебя, — тихо говорит Люк. — Больше жизни. Но ты иногда слишком сильно ранишь меня своими словами.— Ты думаешь, меня не задевает то, что ты решил, будто бы мне все равно, с кем спать? Ты знаешь все обо мне. Ты знаешь, что мне ни с кем не было так хорошо, и что я ни с кем, кроме тебя, не был откровенным. — Я знаю, — Люк берет Аша за руку и подносит ее с своим губам. — Я без ума от тебя. Ты стал для меня всем. — Я решил, что достаточно жалеть о чем-то, чего я не делал. И решил поступать так, как я считаю нужным. Так, как я хочу. Я хочу, чтобы ты принадлежал мне. Я хочу принадлежать тебе. В этом нет ничего предосудительного. Есть только ты и я в этой комнате. Все остальное не так уж и важно. Все остальное находится за пределами этой комнаты — там ничто и никому не принадлежит.— Это место не особо подходит для бесед, — слабо улыбнулся Люк. — Да и момент...— Это хороший момент. Потому что здесь я и здесь ты. Этого достаточно, чтобы любой момент был удачным.— Ты прав, — Люк целует Аша, медленно проводя руками по его телу, смывая пот, смазку и сперму. Он чувствует, что бога-генерала возбуждают эти прикосновения, и осознание этого вызывает у его тела ответную реакцию. — Что, мне опять поворачиваться? — смеется Аш.— Не сейчас, — Люк слегка сжимает его член, заставляя прижаться к себе еще крепче. — Давай отложим поцелуи на потом, может быть?Он слегка надавливает пальцами на губы Люка, и тот, поддаваясь, начинает их медленно посасывать, одновременно с этим касаясь их языком. Взгляд Аша уже другой — в нем то самое выражение, которое так нравится Люку.Реплика откладывает душ и разворачивает Аша лицом к стене.— Только по-быстрому, ладно? Тут не очень удобно.— Хорошо, — пробормотал Люк, поглаживая его ягодицы.— Мне так нравится, когда ты трахаешь меня и трогаешь мой член, — мечтательно говорит Аш, и стонет, когда член реплики входит в него. Он кладет руку поверх ладони Люка, сжимающей его член, и стонет снова и снова, стонет все то время, что член его копии терзает его задний проход, принося с болью огромное удовольствие. И, когда оргазм настигает их, Аш обессиленно прижимается лбом к холодному влажному кафелю. Люк снова берет в руки душ и споласкивает его тело. Больше всего Ашу хочется лечь прямо здесь, потому что ноги кажутся ватными, но он вместо этого терпеливо ждет, пока реплика помоет его и помоется сам, а потом подаст богу-генералу руку, чтобы тот не споткнулся, перенося словно бы чужие ноги через бортик ванной. Люк заботливо вытирает его волосы полотенцем, а Аш тем временем пытается завернуться в другое.— Пойдем, — говорит Люк, и настойчиво тянет Аша за руку. — Ты выглядишь таким усталым.— Зато ты как-то не очень устал, как я смотрю.— Я ведь моложе тебя, — смеется реплика.Аш фыркает, растягиваясь на кровати.— Хоть я и чувствую себя подобно выжатому лимону, мне бы хотелось больше времени проводить… так. С тобой, — сонно добавляет он. — С тобой так хорошо.Люк счастлив. Он целует засыпающего прямо в полотенце Аша в щеку и видит его слабую улыбку. Во сне бог-генерал обнимает Люка, иногда закидывая на него ногу. Люк не против. Но под утро близость этого расслабленного тела становится невыносимой, и он начинает легонько поглаживать крепко спящего Аша по бедру. Тот что-то бормочет и начинает слегка тереться о реплику, так и не проснувшись. Это почти животное, неосознанное желание близости мгновенно вызывает стояк Люка. Заниматься сексом со спящим богом-генералом наверняка чревато последствиями, но Люк уже не в силах что думать об этом, что сдерживаться. Он переворачивает Аша на спину. Конечно, у него тоже стоит. Аш восхитителен, и похож на сладкий сон. Или мечту — что по сути одно и то же. Член Люка надавливает на анус Аша, и тот снова что-то бормочет, вяло проводя рукой по лицу.?Не просыпайся?, — думает Люк. Он хочет, чтобы тот открыл глаза попозже, а лучше — в момент оргазма. И Аш действительно не спешит просыпаться — то ли умышленно, услышав это желание, то ли в самом деле заснув крепко, утомленный недавним безумием. Его губы шевелятся, пропуская тихие стоны, и в этот момент Люк чувствует, что сейчас его словно бы разорвет из-за переполняющих эмоций. Кровавые волосы разметались по подушке, а пальцы сжали край одеяла. Эта беспомощность — или покорность? — сводит с ума. Невероятное сочетание нетерпимости за пределами спальни и полной самоотдачей в сексе всегда удивляли реплику. Он жадно ловил этот контраст, стараясь не упустить эти чувства, этого человека, из которого он возник и которого он, хоть ненадолго — о большем и мечтать не приходится! — делает счастливым, заставляя забыть о всей той грязи и ответственности, что его окружает. Они оба не думают о будущем, и, быть может, именно поэтому они так стремятся друг к другу. Жадно схватывая настоящее, они проживают его, не стараясь ни удержать, ни отравить сожалениями. Аш беспокойно хмурится, уже начиная просыпаться, а Люк едва успевает выйти из его тела и кончить, сжимая ладонью свой член. Пачкать Аша он не хочет. Быстро сполоснув руку в ванной, Люк возвращается. Аш все еще возбужден, он, словно не понимая, что происходит, касается себя и всем своим видом выражает непонимание. Люк наклоняется и ловит губами его член. Аш непроизвольно выгибается на простынях, и тихо стонет, зарывшись пальцами в растрепанные волосы реплики. И, когда он, внезапно открыв глаза, кончает, Люк жадно всматривается в его лицо. Полураскрытые губы, лихорадочно раскрасневшиеся щеки, спутанные красные волосы, и глаза, в зеленом омуте которых плещется неосознанное удовольствие.— Ты с ума сошел? — через несколько минут произносит он. — Решил затрахать меня до смерти?— Не удержался, — беспечно отзывается Люк, вытирая губы ладонью.Аш с сердитым видом заворачивается в одеяло.— Мне даже представлять не хочется, что скажут в Ордене по поводу моего внешнего вида, когда я туда наконец дойду.— Ты выглядишь прекрасно. Как всегда. Тебе что, не понравилось? — Люк ложится рядом с богом-генералом и, обняв его, прижимается губами к его уху.Аш бросает на него недовольный взгляд из-под упавших на лицо красных прядей.— Мне это нравилось бы больше, если бы не приходилось возвращаться в некоторое место к некоторым обязанностям.— Прости. Но ты был такой… такой…Люк мечтательно проводит языком по губам, и Аш улыбается против воли. Реплика такой забавный. Хорошо, что чуть позже он засыпает, обнимая бога-генерала, хотя Аш был бы не против еще одного раза. Тело слишком расслабленно, и сон захватывает блуждающее в неге сознание. Аш не хочет покидать эту комнату, и ему снится, что он застрял навечно в этом отеле с репликой и потерял память, зная только Люка и никого более. Но утро безжалостно. Лучи солнца будят Аша, и он с неохотой встает с кровати. Люк, начиная просыпаться, сонно смотрит на него.— Уже пора, да? — тихо и грустно произносит он.Аш кивает и отворачивается, не желая видеть расстроенное лицо реплики и огорчаться по этому поводу еще сильнее.— Мы ведь еще увидимся, — говорит он. — Давай, вставай, нужно собираться.— Не хочу, — жалобно бормочет Люк. Аш наклоняется и целует его в щеку.— Я тоже не хочу. Но мне нужно в Орден, а тебе — к своим друзьям.— К черту все.— Не начинай ныть, — Аш старается ободряюще улыбнуться, и прижимает палец к губам реплики, предотвращая протест.Люк дарит ему безрадостный взгляд, но больше не начинает подобных разговоров.— Пойдем в ванную.— Да, сейчас…Они не провоцируют друг друга в душе. Обычные действия: принять душ, умыться холодной водой, уничтожая остатки сна, прополоскать рот холодной же водой, расчесать волосы. Аш рассеянно смотрит в окно и застегивает форменную куртку, пока Люк вяло зашнуровывает свои сапоги. Больше всего хотелось заснуть прямо здесь до следующего прихода бога-генерала, чтобы не проживать бессмысленные дни, в которых его дороги и Аша не пересекались. Аш натягивает перчатки и, надев накидку, ловко застегивает пряжки и набрасывает на плечи плащ.— Ну что, ты готов? — спрашивает он, глядя на понурого реплику.— Вроде того, — отзывается Люк, заворачиваясь в плащ и поправляя воротник.— Тогда пойдем. Капюшон накинь на голову, чтобы тебя не узнали. — Ты тоже накинь, — Люк набрасывает на голову Аша капюшон. — Когда мы увидимся?— Постараюсь, чтобы это было поскорее, — он гладит реплику по щеке. Люк подцепляет пальцем застежку на плаще Аша и тянет его на себя, целуя в губы.— Я буду ждать, — тихо произносит Люк, поворачивая ключ в замке.Сильный ливень заставил их покинуть друг друга без продолжительных прощаний. Они почти убегают друг от друга, унося в себе сожаление от расставания.— Какой у тебя цветущий вид, Аш, — мимоходом замечает Ван, когда Аш переступает порог его кабинета.Бог-генерал равнодушно пожимает плечами.— Не утруждай себя заботами о моем внешнем виде. Догадывается ли он о его отношениях с репликой или нет, Ашу все равно. Ну, узнает, и что теперь? Конечно, лучше бы не знал, но с этой постоянной слежкой Аш ни в чем не мог быть уверен. Только Люк мог заставить его забыть обо всем, но их время уже закончилось, а новое еще не наступило. — Это все бессмысленно, — продолжает Командор, и Аш кивает.Да, все бессмысленно. Только комната в отеле и реплика имели смысл.— Ты ведь знаешь, что самовольное отлучение из Ордена чревато наказанием.— Я выполнял задание. Отчет я тебе утром на стол положил.Формально Вану не к чему прицепиться. Аш ведь действительно выполнил задание. — У меня для тебя есть новое, — Ван со скучающим видом протянул Ашу папку с бумагами. — Не теряй времени. И еще одно, Аш…— Что?— Ты хочешь доказать свою лояльность мне? — Ван медленно обходит замершего Аша.— Почему я должен доказывать очевидное?— Потому, что в этом возникла необходимость, наверное.— Мне все равно.— Тебе слишком часто было все равно. Все это неправда, но Аш не хочет спорить, и не хочет ничего вспоминать. Вану было невообразимо далеко до Люка.Аш с непроницаемым лицом делает шаг назад.— Это лишнее.— Бережешь себя для чистой сладкой любви? — хмыкнул Ван.— Это бессмысленно.Бессмысленно все то, что Ван говорит, потому что он лжет всем и в первую очередь себе самому.— Тебе, наверное, очень одиноко по вечерам.— Нет. Я могу найти себе развлечение, в отличие от тебя.— О нет, ты в очередной раз ошибся. Тебе нужно искать, а мое развлечение находится на расстоянии вытянутой руки.Аш старается сдержать легкомысленный смешок.Это Ван снова ошибся. — И как часто ты развлекаешься, Аш?— Почему тебя интересует то, что я делаю в свое свободное время? — Может быть, так я проявляю заботу о тебе? Мне плевать, с кем ты спишь, но...— Это лишнее. Тебе и на меня наплевать.— Явно не сейчас.— Ты не входишь в круг в моих развлечений, — саркастично отвечает он, и ойкает, когда рассвирепевший Ван сгребает в кулак его кровавые волосы. — Что ты замер? Делай, что хочешь. Ты же всегда так делаешь.Аш не может сейчас отрубить ублюдку руки; они оба хотят использовать друг друга, чтобы добиться своих целей, а сделать это, будучи увечным, почти невозможно. Чем скорее он докажет, что в его жизни нет места серьезному увлечению, и что он полностью предан командору и их общей миссии, тем быстрее Ван оставит его в покое. Вана передергивает от безумия в глазах Аша, и лицо его становится брезгливым.Аш почти равнодушно думает о том, что уважение к Вану умерло в нем еще несколько лет назад. Идеалы неидеальны. — На новом задании тебе будет не до развлечений.— К чему все эти разговоры?— Когда ты был помоложе, ты нравился мне больше, Аш.— Педофилия – это же так скучно.— Ты был не настолько ребенком. Свободен, — холодно бросает Ван. Аш всегда умеет испортить настроение.Аш, улыбаясь, отвешивает легкий поклон, и уходит. Он выиграл. Ван хочет разрушить в очередной раз его жизнь, но у него не получится. Аш спрячет свое счастье, и никому не позволит навредить ему.Аш впадает в состояние злобы после первого же предложения: мало того, что Ван фактически выслал его куда подальше, так это задание состояло чуть ли не в проверке чего-то там. Месяц бессмысленной работы, а ведь он — командир спецотряда! С раздражением поправив челку, так и норовившую упасть на глаза, Аш стал читать нудные бумаги. Больше этого бессмысленного задания Аша раздражал только слух, не первый день блуждающий в умах и на языках орденских служителей. Согласно ему, командор Ван настолько продвинулся в духовной практике, что Лореляй одарил его способностью читать мысли. Иначе как ему стало известно о том, что прижизненный святой из Ордена берет взятки? Иначе как ему стало известно о прочих неблаговидных делах внутри Ордена? Аш знал, что все это благодаря шпионской сети, но восхваление и возвышение Вана порядком действовали ему на нервы. Иногда казалось, что никакие это не слухи, и Ван снисходительно читает все его мысли о собственной копии, и тогда Аш злился на себя самого. Будто бы Вану больше заняться нечем.Время, проведенное с репликой, казалось больным сном. В этой скучной действительности не было места такому времяпровождению. Чем больше отдалялся он от Люка физически, тем страннее казались ему мысли о том, что реплика обладал его телом. Иногда врать себе неплохо получалось у Аша, и поэтому, когда через три недели он увидел Люка в библиотеке Малькута, то совсем не поменялся в лице.— Аш, ты где был? — тревожно спрашивает Люк, огорченный долгой разлукой, измученный ожиданием и испытывающий радость от встречи. — Почему ты мне не сказал ничего?— Что мне было говорить? Или для тебя откровением является то, что я состою на службе Ордена Лореляй и являюсь богом-генералом?— Мог бы и сказать, что твоя служба будет неожиданно круглосуточной.— Меня окружали люди. Я не мог.— Не мог или не хотел?— Чего пристал? Я и так два часа в сутки спал, уж прости, что не лишил себя сна ради беседы с тобой.— Сказать, где ты и чем занят — это считанные минуты твоего драгоценного отдыха, — прищурился Люк. Казалось невероятным, что Аш говорил о любви своей настырной копии всего несколько недель назад.— Я был занят. Кроме тебя у меня еще другие занятия есть в жизни, и обязанности.Аш с невозмутимым видом чиркает что-то карандашом на клочке бумаги.Люк некстати вспоминает слова Аша о том, как ему хорошо с ним, и злится. — А меня словно бы и нет в твоей жизни, полной увлекательных происшествий.— Если тебе так приспичило знать, где я, мог бы и сам со мной связаться.Люк с грохотом отодвигает стул и разворачивается, чтобы уйти, и Аш вдруг хватает его за руку.— Чего тебе? — неприветливо произносит Люк, враждебно глядя на своего оригинала.— Не мешайся у меня под ногами, — высокомерно говорит Аш, незаметно вкладывая в ладонь реплики смятую бумажку. — А то еще убью ненароком.— Мудак, — цедит Люк и уходит.Аш листает книгу еще полчаса, а потом уходит. Двое шпиков ведут его до самого дома, в котором он жил. Люк, переборов душившую его ненависть и желание выкинуть к черту записку, все же справился с собой и развернул ее.?Приходи завтра в другую библиотеку?.?Затолкать бы тебе эту бумажку в глотку?, — думает Люк. Зачем Ашу вообще взбрело в голову писать что-то подобное? То бесцеремонно лезет в голову, то это… Ночью он не может заснуть, одолеваемый досадой и обидой, и еле дожидается следующего дня, чтобы прийти в библиотеку.Аш уже ждет его на месте.— Зачем ты меня позвал? — хмуро говорит Люк.— А зачем ты пришел? — спрашивает Аш, подходя ближе.Люк всерьез думает о том, чтобы уйти, но Аш подходит к нему, обнимает за шею, тянется к его губам.— Что такое? – недовольно произносит он, когда Люк не отвечает на его поцелуи. Заминка злит его.Реплика повел плечами, словно желая стряхнуть руки Аша с себя, и ответил:— Так странно целовать тебя, когда ты в форме.— Какая разница? Люк слегка надавил на его затылок и закрыл глаза, больше не думая ни о чем, кроме чужих губ.— За мной немного следят, — в перерывах между поцелуями говорит Аш. — Сегодня мне пришлось вылезти через окно на кухне, чтобы меня не заметили. До меня дошел слух, что Ван может слушать мои с тобой разговоры из-за своих манипуляций с Седьмым Фононом, а я не хочу дать ему повод обвинить меня в измене. Бредовый слух, но я еще не проверил его...— Может, давай тогда какое-то время не будем видеться?— Мы и так давно не виделись. Или ты не скучал?— Вчера скучал. Сегодня… не знаю.— Извини за вчерашнее. Забудь о вчерашнем.Люк как завороженный смотрит в глаза Аша, и неуверенно произносит:— Хорошо, как скажешь…Аш тащит его за руку в одну из маленьких комнат, предназначенных для уединенной работы с документами. Здесь едва можно развернуться, и Люк немедленно задевает локтем стакан с карандашами, и тот с грохотом падает на пол и катится с стене. Аш шарит по карманам в поисках тюбика со смазкой. У него нетерпеливые, резкие движение, выдающие его желания.— Я хочу принадлежать тебе, — шепчет он, повернувшись лицом к Люку. — Сделай меня своим.— Сделаю все, что захочешь…Люк избавляет себя от одежды, пока Аш дергает молнию своей куртки, стаскивает сапоги и расстегивает ремень своих штанов.Аш тянется к нему за поцелуями, его губы горячие и жадные; он прикасается к члену реплики, распаляя его. Люк усаживает Аша на стол и начинает медленно начинает растягивать пальцем анус бога-генерала.— Ну, давай уже… — нетерпеливо бормочет Аш.Задыхающийся стон, который слетает с его губ, когда Люк рывком входит в него, заставляет реплику позабыть обо всем.— Восхитительно, — Аш прикрывает глаза, и снова стонет — тихо, но не менее чувственно. Люка сводит с ума горячая теснота его тела, его лицо, на котором отражаются все оттенки удовольствия.— Я мечтал об этом с тех пор, как мы не виделись…Люк целует его, слишком возбужденный, чтобы вникать в суть слов. Он в очередной раз забывает обо всем, и об осторожности в том числе, трахая Аша грубо — так, как тот хочет; так, как хочет он сам.— Люк, Люк, — бессвязно шепчет Аш, сжимая свой член. Это слишком восхитительно. Он слишком часто думал о том как реплика трахнет его — и сейчас, когда это наконец происходит, он совсем не может себя контролировать. Люк, пробормотав что-то, покидает тело Аша и кончает тому на живот, утыкаясь лицом в шею бога-генерала.— Прости, я запачкал тебя… — Не страшно, — хрипло отвечает он. — Люк, — Аш протягивает руки, обнимая реплику за шею, прижимая к себе. — Я хочу забыть обо всем.— Что я могу сделать?— Ты ведь и так знаешь.Люк с улыбкой целует своего любовника. Платком он вытирает живот Аша и гладит по бедру.— Я люблю тебя больше здравого рассудка. Ты для меня — все, Аш. Встань, пожалуйста.Аш повинуется, подавая Люку руку, чтобы тот помог ему встать.— Повернись, — говорит реплика, и, когда Аш поворачивается, реплика опускается за его спиной на колени и, раздвинув его ягодицы, медленно проводит языком вокруг его ануса. Аш вздрагивает, но ничего не говорит. Язык проникает в него, и рука Люка гладит его член. Аш задыхается от ощущений, которые так щедро дарит ему Люк, и тихо, протяжно стонет, сжимая пальцами край стеллажа с книгами.— Раздвинь немного ноги, пожалуйста…Горячий язык скользит по расслабленным мышцам, и связные мысли в очередной раз покидают голову — вот бы навсегда, но даже на короткий срок избавится от них — это прекрасно. Аш кончает в ладонь Люка, содрогаясь всем телом, и Люк, придерживая его, усаживает в кресло. Аш обессиленно сдвигает колени, уткнувшись в них лицом.— Что такое, тебе плохо? — обеспокоенный Люк становится на колени перед богом-генералом.— Мне так хорошо, — говорит Аш, поднимая голову. Зеленый взгляд не отягощен ни единой мыслью, и кажется, будто бы он целиком в плену своих фантазий. — Это было восхитительно, — Аш гладит его по щеке и, наклонившись вперед, хочет поцеловать в губы, но кресло под ним прогибается в самый неподходящий момент, и он утыкается губами в подбородок смеющемуся Люку. — Ты — восхитительный.— Я обожаю тебя. Не холодно тебе? — спрашивает его Люк, вытирая пальцы платком и надеясь не забыть потом его выбросить. — Нет. Интересно, занимался ли кто-то чем-то подобным в этой библиотеке?..Люк улыбается, глядя на растрепанного Аша. — Если хочешь, можно сходить куда-то, выпить или поесть… ты здесь надолго?— Несколько дней точно. Давай встретимся через несколько часов, ладно? Я знаю одно место, где можно посидеть и не быть обнаруженным. Надень только что-то не такое заметное, желательно темных цветов. И капюшон не забудь, ты очень заметный.— Хорошо.Аш с удовольствием потягивается, с сожалением глядя на свою одежду.— Знал бы ты, как мне не хочется одеваться.— Ты ведь тоже надень что-то не такое.— Ну конечно же, — Аш натягивает белье, штаны, сапоги и продевает руки в куртку, которую ему подал Люк. — Я пока приму душ и улажу кое-какие проблемы. Платок он не забывает выбросить.Люк уклоняется от расспросов друзей, и, переодевшись в купленную по дороге в гостиницу одежду неброского цвета и кроя, уходит. Они что-то говорят, но он не слышит. Слова не достигают его. Он ждет Аша, и тот вскоре появляется — посвежевший, тоже в темной одежде, с завязанными в хвост волосами.— Пойдем, — он схватил реплику за руку и потянул за собой в подворотню. — Не уверен, что тебе понравится, но другого выхода нет. Люк дает увлечь себя в темноту, и Аш становится его проводником. Люку все равно, что место, в которое приводит его Аш, больше похоже на притон, а может, им же и является на самом деле. Он видит только Аша, у которого необычайно приподнятое настроение. Бог-генерал заказывает выпивку и что-то перекусить, и, перегнувшись через стол, шепчет:— Если начнется драка или поножовщина, ты отвернись, чтобы не встречаться с отребьем взглядом, и проблем не будет.Здесь душно, и людей так много. Света здесь мало, и на них никто не смотрит.Люк кивает и с любопытством спрашивает:— Что ты заказал?— Виски, — отвечает Аш. — Ты предупредил своих друзей, что ночью будешь отсутствовать?— Да.Ночь преображала Аша. Он становился легкомысленным, веселым, словно и правда забывая обо всем рядом с репликой. Люк пьянеет быстро, и Аш смеется, когда у реплики начинает заплетаться язык.— Пойдем, проведу тебя к умывальнику, чтоб ты хоть в себя пришел.— И как ты только пьешь такое? — с недоумением говорит ему Люк.Аш усаживается на край комода со швабрами и тянет Люка к себе.— Ты такой забавный, когда пьяный.— Я не пьяный…Люк слышит непонятный шум за своей спиной, и протягивает руку к хлипкой двери, запирая себя и Аша в этом узком пространстве.— Зачем ты?..— Тихо, — прошептал Люк.Аш замирает, вслушиваясь в чужие слова и чужие шаги.— Ты говорил, что видел их. — Наверное, ошибся.Кто-то топчется в опасной близости от них. Кому понадобилось искать их здесь?Люк поворачивает голову и шепчет Ашу в ухо:— Кто-то следил за нами. Мы вовремя ушли из общего зала.Шепот Люка и чужие шаги, в которых скрыта угроза — все это возбуждает Аша. Он заставляет реплику наклонится к своим губам; он хочет поглотить этот шепот и его обладателя. Когда Люк раздвигает его ноги и прижимается к нему, он чувствует его возбуждение. Они оба заперты в этом узком пространстве со своими желаниями.Люк становится перед ним на колени и расстегивает его брюки. Ашу на секунду становится смешно от мысли, что реплику сейчас банально стошнит. За тонкой дверью бубнят, удаляясь, незнакомые голоса, но им обоим уже все равно. Аш кусает губы, душа стон, когда Люк медленно проводит языком по его члену, и смотрит в глаза бога-генерала, уже дурные от предвкушения удовольствия. Короткие волосы Люка щекочут пах Аша, но это совсем неважно. Все его мысли замыкаются на том, какой горячий рот у реплики. Ашу кажется, что Люк попросту поглощает его, и это не является для него чем-то неправильным. Аш ерошит волосы Люка, заставляя его поднять голову.?Трахни меня?, — читает Люк по губам бога-генерала.— Прямо здесь?..— Тебя же не смущает, что прямо здесь ты мне отсасываешь.Люк тянет Аша за руку, заставляя встать, и, расстегнув штаны, поворачивает бога-генерала к себе спиной. Ему нравится заниматься сексом лицом к лицу, но в такой ситуации у него нет выбора. Хлипкая тумбочка того и гляди развалится, а шуметь им ни к чему. Аш упирается ладонями в стену и тихо охает, когда член реплики медленно входит в него.— Быстрее, — просит он, повернув голову. — Сделай это быстрее…Люка, как и Аша, привлекает экстрим, но не в таких количествах. От выпитого слегка кружится голова. Виски — определенно не тот напиток, которым ему стоит злоупотреблять. Сейчас ничто не располагает к нежности. Люк видит, как дрожат губы Аша, как он едва сдерживает стон.— Люк, — бормочет он, полностью потеряв себя. — Я… я уже…Люк резче двигает рукой, и так же резко двигается в нем. Это – как и почти всегда – становится последней каплей, и Аш, поперхнувшись стоном, кончает в руку реплики. Он становится перед Люком на колени, все еще не до конца осознавая себя, и в губы ему толкается член реплики. Безумный взгляд Люка неотличим от его собственного. Он послушно сглатывает, и Люк, наклонившись, чмокает его в искусанные губы.— Пойдем, что ли…Аш застегивает его брюки и прислушивается. Вроде бы все тихо. И, пока Люк моет руки в маленькой раковине, он поправляет перед зеркалом сбившийся набок воротник рубашки и неловкими пальцами пытается застегнуть ремень. Люк споласкивает рот и, глядя на отражение Аша, замечает:— У тебя потрясающий вид.Бог-генерал фыркает. Растрепавшиеся волосы, мутный взгляд — у него прямо на лбу, скрытом челкой, будто было написано, что только что его поимели, и он получил от этого удовольствие. Люк заботливо промокает губы Аша смоченной в воде салфеткой.— Меня уже нервирует это место. Давай уже вернемся в зал и наконец что-то поедим, и еще выпьем. Или тебе нужно завтра рано вставать?— Не нужно. Я весь твой, — расслабленно улыбается Аш. — Чего ты хочешь поесть? Я ведь угощаю сегодня.— Ты ведь тоже будешь есть? Закажи мне то же самое. Что-нибудь с морепродуктами... хотя нет, мне все равно.Аш делает внушительный глоток виски, пока Люк, скучая в ожидании заказа, с любопытством посматривает по сторонам. Он еще ни разу не был в подобных местах.— А ты сюда часто ходишь?— Иногда надираюсь тут в стельку, — смеется бог-генерал. — Шучу, — добавляет он, видя выражение лица реплики. — Несколько раз сходил, мне понравилось. Сегодня тут тихо еще.— Тихо? — недоверчиво переспрашивает Люк. За то время, что они провели в чертовой кладовой, он мог бы поклясться, что слышал выстрелы.— Ага, — кивает Аш. — Я даже пару раз поучаствовал в местных разборках, мимоходом выручил здешнего хозяина и теперь могу есть и пить за счет заведения. Тут хорошая кухня.Люк не сомневался, что Аш бы не стал ходить сюда, даже если бы его кормили бесплатно, в том случае, если еда не удовлетворяла его вкусовые требования.— Сейчас оценю, — реплика с интересом принимается пробовать блюдо, которое принес официант.— Выпить еще не хочешь?— Ты решил традиционно надраться в стельку? — улыбается Люк, повторяя забавное выражение, услышанное от Аша.— Вместе с тобой, конечно же. Ну что, вкусно?— Очень, — невнятно отвечает Люк. — А ты далеко отсюда ночуешь?— Не очень, позже увидишь. Ван из-за мерзости характера выделил мне мало финансов, мне хватило только на комнату под чердаком. Я там пострадал пару дней, потом пошел сильный дождь и меня затопило. Я разозлился и съехал оттуда в нормальную гостиницу. За свой счет, разумеется. Чтоб Ван подавился своими копейками! После прошлого задания я приложил ему к отчету внушительный счет, и теперь он урезал мне финансирование на время текущего задания. Козел. Мало того, что в эту дыру заслал, так еще тут скука смертная. Хорошо, хоть тебя встретил.— Это значит, что мы можем провести вдвоем не только эту ночь?— Я тут, наверное, надолго застрял. Но, скорее всего, после того, как Вану донесут, что ты у меня поселился, он сразу вызовет меня в Даат. У нас есть несколько дней. Я уже устал убивать шпионов. Скоро буду под честное слово отпускать. И сколько же им платит Ван, что они все лезут и лезут?.. Моя слава мне не помогает. Или они все извращенцы-вуайеристы — может, Ван специально только таких отбирает для слежки за мной.Выпив, Аш стал куда разговорчивее обычного. Раньше он не считал нужным посвящать Люка в свои бытовые проблемы или трудности. — Думаешь, он знает?.. Какая ему разница, спишь ты со мной или нет? На твою лояльность Ордену это ведь не влияет.— Меня он о своем потенциальном знании не уведомлял. Это ты ему попробуй доказать. Он вбил себе в голову непонятно что, и теперь постоянно достает меня, — с досадой ответил Аш. — Ну, это неинтересные подробности.— Почему же? Мне интересно все, что связано с тобой.Аш сболтнул лишнее, и не хотел продолжать, но Люк настаивал:— Мы с тобой вообще редко о чем-то серьезном говорим. Только спим вместе.— Ну да, а про чувства — это тебе приснилось, и несерьезно это было вовсе. Люк, ну что ты снова начинаешь…— Что начинаю? Конечно я хочу знать о твоих проблемах!— И толку от того, что ты узнаешь? Помочь ты мне не можешь.— Об этом говорят не только ради того, чтобы получить помощь.— Давай потом об этом поговорим, ладно?— Хорошо, — неохотно уступил Люк.— Хочешь еще выпить?— Да, пожалуй…Через несколько часов они уходят. Аш приводит Люка в гостиницу, ничем не отличающуюся от тех, где они были раньше.— Что-то мне не очень хорошо, — бормочет Люк.— Туалет — в той стороне, — вздыхает Аш. В следующий раз ему стоит быть внимательней и не заказывать реплике спиртного больше одного стакана. — Тебя тошнит, что ли?— Не то, что тошнит… просто голова кружится.— Тогда пойдем в спальню. Ложись, а я схожу за льдом на первый этаж.Люк закрывает глаза, погружаясь в водоворот странных цветных пятен, возникших, стоило только опустить веки. Надо было раздеться, но сил не было.Дверь тихо скрипнула, едва слышные шаги раздались совсем близко, и Люк повернул на звук голову, не открывая глаз. Кровать прогнулась под весом тела бога-генерала, и лба коснулся кубик льда.— Так лучше? — тихо спросил Аш.— Лучше…— Раздеть тебя? Или ты в одежде спать собрался?— Раздевай. Что хочешь делай. Он не видит, но Аш улыбается. Бог-генерал медленно избавляет реплику от одежды, и проводит кубиком льда по его груди.— Ты бы, наверное, занялся со мной сексом, даже если бы я был при смерти.— Порадовал бы тебя напоследок.Аш передернул плечами, и Люк немедленно открыл глаза.— Что такое?— Холодно. Люк тянет его к себе, и Аш послушно устраивает голову на его плече, медленно ведя кубик льда по коже реплики, от сосков, почти мгновенно напрягшихся, к низу живота.— Аш…— Да?— Какая поза нравится тебе больше всего?— Ты меня озадачил на несколько дней этим вопросом, — ухмыльнулся Аш. — Я не знаю. Мне просто нравится заниматься с тобой сексом. Поза не имеет значения. Первичным является то, что ты подчиняешь меня себе, а как именно это происходит — вторично. А у тебя что, появилась страсть к какой-то позе?— Мне нравится, когда лицом к лицу. Я вижу тебя, ты видишь меня… все откровенно. Я могу целовать или кусать тебя, трогать соски…— Ты это можешь делать, когда берешь меня сзади.— Могу, конечно.— Меня сводит с ума любое твое прикосновение ко мне. Я прямо помешался на тебе.— Так же, как и я, — Люк гладит Аша по кровавым волосам, касается пальцами его бровей, носа, щек; очерчивает контур губ. — У тебя потрясающие губы.— Неужели?— Совершенно точно.— Можешь делать с ними, что захочешь. Ну и со мной тоже, разумеется.Его губы ловят палец Люка.— Мне кажется, что без тебя я не живу, а существую. Что-то делаю, что-то говорю… но все это лишено смысла. Аш приподнимается на локте и целует Люка в шею.— Я люблю тебя, — шепчет он, прижавшись губами к уху реплики. — Я схожу с ума по тебе. Тебе уже лучше?— Вроде бы, — неуверенно отвечает Люк. – А что? Ты не устал после наших приключений в библиотеке и в том месте со швабрами?— Не особенно. Мы же не двадцать четыре часа в сутки этим занимались. И вообще, у нас все было как-то быстро. Мне хочется помучить тебя еще.— Мучай, — разрешает Люк.Они друг другу ничего не запрещали. Запретных тем в сексе для них не существовало.— А с чего это решил поэкспериментировать — ну, тогда, в библиотеке?— Нашел в гостинице скучную книгу про устройство планеты, и обнаружил в ней закладку, с картинкой... Я страшно возбудился. Это было в те три недели, что мы не виделись.— И что ты сделал?— Ну… пошел в душ, подрочил, что ж еще мне оставалось. О тебе думал…— А мне не очень нравится себя ласкать наедине. Не люблю прикасаться к себе. Мне слишком нравятся твои прикосновения. Ты особенный для меня, Люк.— Ты — загадка для меня. И я хочу разгадать тебя полностью.— Истина со временем надоест тебе.— Вряд ли.Люк наклоняется и целует Аша, медленно и долго, поглаживая его по груди и задевая соски. — Ммм…Аш жмурится. Люк проводит языком по его губам, то надавливая на них, то прикасаясь совсем легонько. Ашу нравится эта наивная бесхитростная игра. Удивительное расслабленное состояние возникало только возле реплики. — Знаешь, мне иногда хочется, чтобы ты и в самом деле поглотил меня. Съел меня, как ел своего кальмара сегодня. Выпил, как виски. Я хотел бы стать твоими костями, твоими глазами, впитаться в твою кожу. Быть с тобой и тобой навечно. Не расставаться никогда. Я тоже словно бы не живу, когда тебя рядом нет. О чем говорят все люди? Я не знаю. Я хочу слышать только тебя. С каждым днем мне все больше все равно. Это не мысли о будущем… это странность настоящего. Тот же Ван. Какого черта вставляет мне палки в колеса? Никогда не мог понять, что у него в голове.— Почему его вообще это так интересует? — удивляется Люк.— Вот и я не пойму. Особенно после всей этой грязи. Неважно…— Нет уж, — Люк переворачивает Аша на спину и хватает за подбородок, чтобы тот не отводил взгляд. — Это важно.— Ну что ты хочешь знать? Зачем ты все разрушаешь?— Я и так почти ни о чем тебя не спрашиваю. Но эти намеки… что произошло между ним и тобой? Расскажи мне...Аш дарит ему ничего не выражающий взгляд.— Я люблю тебя, — мягко говорит Люк. — Что бы там не произошло, это все в прошлом.— И зачем тебе грязь прошлого?.. Я переспал с ним, когда мне было пятнадцать. Мне было плохо, он подвернулся со своими душещипательными беседами в стиле ?ты нужен мне?, часто заходил ко мне по вечерам и все такое. Было ужасно. Ему было — да и сейчас ничего не изменилось — все равно, как я там себя чувствовал. Ван мог отбить охоту к чему угодно. Я занимался самосовершенствованием, и полагал все чувственное неважным после этого... происшествия. Потом я некоторое время провел с женщиной, и почти забыл про то, что между мной и ним произошло. Но все это было не то... с тобой все совсем по-другому. С тобой я чувствую себя свободным. И мне не страшно. Прошлое отпускает меня из своих когтей. Мне хочется делать тебе приятно, хочется принадлежать тебе. Мне еще никогда не было так хорошо. Ты как-то сказал, что удивлен тем, что мне нравится быть снизу. Это не из-за того, что у меня травма или что-то такое. Больше всего на свете я не люблю принуждать кого-то. И тебя не хотел. — В обычной жизни ты был совсем не такой, как сейчас со мной, вот я и был обманут этим.— Ты знаешь правду. Я бы не хотел, чтобы другие знали об этом. Мне не хочется создавать себе и тебе лишних проблем. Твои друзья будут не в восторге, узнав о наших отношениях. Я-то с ними не особенно часто пересекаюсь, а вот тебе будет сложно. — Я люблю тебя. Все остальное — неважно, — улыбается Люк, целуя Аша в щеку.— Вечно у нас получается какой-то вечер откровений, — слабо улыбается тот.Люк целует его в губы, подбородок, шею.— Ты такой роскошный, — тихо говорит Люк. — Иногда я думаю о том, что вполне мог бы съесть тебя. Ты даешь мне возможность делать с тобой все, что угодно, но вместе с тем и ты сам можешь делать, что хочешь. Ему хочется, чтобы Аш забыл обо всей грязи навсегда. Он поглаживает один сосок Аша, прикасаясь губами к другому. Язык медленно обводит затвердевшую плоть, и Аш тихо вздыхает. Люк чувствует, что тот уже возбужден, но торопиться не хочет. Он целует Аша в живот, и тот дергается, смеясь:— Щекотно! Прекрати!Шуточная возня, которую они устраивают в кровати, приводит к тому, что они путаются в одеяле. Аш оказывается сверху, и трется о возбужденный член реплики.— Слушай, — весело говорит он, — а ты не хотел бы попробовать пассивную роль? Я не имею ввиду — сейчас. Вообще.— Я мало думал о сексе, пока не оказался с тобой в одной кровати, — улыбается Люк. — А ты не хочешь сейчас стать активом?— Нет, — беспечно отмахивается Аш. — Что мы там еще не пробовали? Шестьдесят девять?— Вроде пробовали, — с сомнением произнес Люк, но воспоминанию очень препятствовал Аш, оседлавший его. Реплика пожирал его глазами, вожделея с каждой секундой все больше.— Хочешь меня? — насмешливо спрашивает Аш, слегка наклонив голову.— Очень хочу. Давай поласкаем друг друга.— Сидеть на тебе так приятно…— Посидишь еще. Ну же…Аш стягивает с реплики одеяло и, завязав волосы в узел, наклоняется к его члену. Люк лижет его, посасывает, сжимает губами, и Аш чувствует, что понемногу начинает терять себя в этих ощущениях. Комнату наполняют их вздохи, они изнемогают от взаимного удовольствия и этой чувственной пытки. Язык скользит по подрагивающему от напряжения члену, влажность рта и умелость языка сводит с ума, а мягкое давление губ заставляет забыть обо всем на свете. Люк плавно вводит в Аша палец, и тот сильнее прогибается в спине, он начинает двигаться резче, он хочет кончить в этот рот, так сладко терзающий его плоть, но у Люка немного другие планы, и он слегка похлопывает Аша по бедру, заставляя его поменять позу.Аш сползает с него и, раздвинув ноги, становится на колени, уронив растрепанную голову на простыни. Эта покорная поза провоцирует не церемониться с ее обладателем, и Люк не сдерживает себя. Стоны Аша, тело Аша — все это сводит его с ума. И, кончая, Люк зажмуривается. Он знает, что бог-генерал любит, когда Люк не сразу покидает его тело, и он делает еще несколько мучительно-медленных движений, вынуждая Аша жалобно просить, просить отодрать его еще и еще своим членом, не покидать его тело как можно дольше. — Пожалуйста, пожалуйста, — бормочет он, и Люк кусает его за шею, одновременно с этим прикасаясь к его члену. Аш стонет, его оргазм продолжительный и яркий, совершенно больной. Он затихает под репликой, и тогда Люк переворачивает его на спину.— Пойдем в душ, — мягко произносит он, и Аш, подчиняясь, встает с кровати. Люк, не удержавшись, шлепает его по упругой заднице.— Надо было раньше шлепать, — фыркает бог-генерал. — Чего расселся? Я с тобой, потным, спать не хочу.— Да иду я уже.Люк споласкивает свое тело и, почти засыпая на ходу, снова падает в кровать, мгновенно засыпая и не чувствуя, как Аш целует и обнимает его. Аш бы хотел провести целую вечность в этой комнате, в этой кровати, с этим человеком, так доверчиво спящим возле него. Ведь Люк спасает его. С ним Аш ни разу не вспоминал про грязь прошлого, только вот сегодня, напившись, начал рассказывать. На самом деле ему было мучительно интересно, как отреагирует реплика на эти его признания. В мыслях реплики не было ни единой искры отвращения, только желание заставить бога-генерала забыть обо всем, оставить прошлое. ?Я хочу сделать тебя счастливым?.?Я уже счастлив?.Спать с репликой куда приятней, чем самому: вместе теплее и как-то особенно уютно. Одному в кровати одиноко. Сон в таком случае часто пропадал напрочь, и утром не выспавшийся Аш представлял собой угрозу для окружающих. Но утро с репликой было особенным. Он сонно улыбался богу-генералу, обнимал его, бормотал что-то бессвязное, еще не до конца проснувшись, больше всего напоминая продолжение самого сладкого сна Аша. Люк коленом раздвигал ноги Аша и почти наваливался на него, утыкаясь лицом в его шею. Аш словно был накрыт живым одеялом, и это возбуждает его. Но будить Люка не хочется, и поэтому Аш старается думать о чем угодно, кроме секса и этого роскошного тела, так великодушно прижимающегося к его собственному. Днем они снова сидят в библиотеке, Аш снял накидку и растянулся на жестком диване, положив ноги Люку на колени. Тот рассеянно поглаживает колени Аша, перелистывая страницы какой-то книги.— Что ты там читаешь? Новые позы присматриваешь?— Это фонология.— Скучно. Давай сходим куда-нибудь пообедать.Люк захлопывает книгу и откладывает ее в сторону.— Мне есть не очень хочется.— Не страшно. Я буду есть, а ты на меня посмотришь. Компания, понимаешь?— Ну, как хочешь, — пожимает плечами Люк. Все равно мысли его безумно далеки от книжных строк. Они предусмотрительно не покидают библиотеку вместе. Люк, не успев сделать нескольких шагов от главного входа, чуть не врезается в Гая, который нес бумажный пакет в руках. Разговор этот выходит не слишком приятным, и Люк отказывается сегодня возвращаться к своим друзьям. Он говорит, что все равно в его присутствии там нет никакого смысла, и Гай хмурится. Люк не хочет его обижать, но Гай настойчив; он хранит свои секреты в себе, но хочет знать секрет Люка, и Люка переполняет злость и обида. Гай говорит, что беспокоится, и Люк верит ему, но нет, сегодня он вернется поздно. Да, может, и утром... Гай уходит, унося с собой пакет и хорошее настроение Люка. Неужели ему бы стало легче, если бы он узнал, с кем и как проводит время Люк?..Аш, которого вовремя останавливают недовольные голоса Люка и Гая, покидает библиотеку через другой выход. Он со скучающим видом сидит в кафе на набережной, ожидая Люка. И, когда Люк, все еще расстроенный, садится напротив, Аш бросает на него осторожный взгляд. Не сказал правду и расстроился по этому поводу — реплика в своем репертуаре.— Ты быстро. Думал, ты надолго застрянешь.— Меня раздражает, что они все хотят, чтоб я им докладывал о каждом своем шаге. Разве они сами говорят, куда уходят? Все думают, что ломать меня — их обязанность. Какая им разница, какие у меня с тобой отношения?.. — Ты им не сказал?— Нет. — Хорошо, — вздохнул Аш, и утешительно погладил реплику по руке. — Ты знаешь, чего хочу я, и я знаю, чего хочешь ты. Этого достаточно. Хочешь поесть или выпить чего-то?..— Не хочу. Я на тебя посмотрю лучше, как мы и договаривались.Аш лениво ковырял вилкой принесенное блюдо и пил виски, Люк с отсутствующим видом смотрел куда-то поверх его головы, и молчание начало раздражать бога-генерала. Только он решил что-то спросить, как Люк повернул голову в его сторону.— Я ведь могу остаться с тобой на несколько дней?— Конечно. В Орден меня еще не вызывали. Да не кисни ты так. Может, погулять сходим куда-то?— Я бы хотел пойти к тебе. Не думай обо мне, если у тебя есть дела.— Нет у меня пока что никаких дел. Под столиком из-за опущенной скатерти не видно, что Аш в шутку гладит своей ногой ногу реплики. Люк смеется, опуская руку под стол и хватая Аша за колено.— Ты меня соблазняешь, что ли?— Вроде того, — улыбается Аш.Вернувшись в номер, они раздеваются и лежат в кровати, то забываясь сном, то лениво трогая и поглаживая друг друга до самого вечера.— Давай завтра не будем никуда выходить.— Хорошо, — соглашается Аш.— Знаешь, мне часто снится твое отсутствие. Мне очень страшно.— Я никогда тебя не оставлю. Даже если умру, я буду жить в тебе.— Не говори так. Я не хочу об этом думать. Я люблю тебя всем сердцем. Нет, не так… ты и есть мое сердце, и я умру, если тебя не станет.— День, когда ты поцеловал меня, стер все прошлое и создал новое будущее. — Я не понимал, что делаю. Раньше ты никогда не был так близко, и оттого у меня не было мыслей о близости с тобой. Но тогда… твои губы были такие... такие…— Какие?— Они словно приказали мне: поцелуй меня. И я не мог сопротивляться этому порыву.— Я был в шоке.— Я вообще-то тоже. А потом ты потащил меня к себе в номер.— Что мне оставалось делать? — улыбнулся Аш. — У меня встал сразу же, как только ты поцеловал меня. Раньше у меня никогда не случалось ничего подобного. Мне кажется, что до тебя в моей жизни вообще ничего не случалось.Люк любит Аша так сильно, что не хочет обращать внимания ни на что, кроме своего оригинала. Он любит его, когда он холоден и язвителен в обычной жизни, и любит, когда он полностью откровенен с ним наедине. Он гладит бога-генерала, и тот непроизвольно двигается под ладонью реплики. Люк игриво ведет ладонью ниже, под одеяло, и гладит пах Аша. Тот прикрывает глаза и провокационно, чувственно стонет. Люк мучает Аша этими неспешными прикосновениями, целует его, доводя до исступления, и невнятные просьбы звучат все чаще. Но Люк непреклонен: он хочет помучить Аша нежностью, наполнить его ожиданием и истомой. И, когда Ашу кажется, что он сходит с ума от переизбытка этих прикосновений и ощущений, Люк мягко разводит его ноги в стороны, и так же медленно проникает в его тело. Аш извивается под ним, он хочет резкости, но Люк держит его до тех пор, пока он не перестает сопротивляться. Взгляд Аша обессмысливается, он обнимает реплику за шею, и тянется к его губам. Неторопливые поцелуи, тихие вздохи, мучительно-сладкая медлительность. И, когда Аш все четче ощущает, что начинает сходить с ума, Люк коротко выдыхает сквозь сжатые зубы и, крепко взяв Аша за бедра, двигается резко, почти судорожно. Взгляд Аша становится совершенно безумным. Люк доводит его до оргазма за несколько минут. Аша бьет крупная дрожь, и Люк кончает в это дрожащее тело, в этот сгусток удовольствия. — Ты знаешь, — через время говорит Аш, отдышавшись и обретя способность разговаривать, — если бы я и хотел умереть, то только под тобой.— Я польщен, — Люк поворачивается на бок и чмокает Аша в полураскрытые губы. — И еще у меня совсем нет сил идти в ванную.— Давай сходим, а потом снова будем лежать, — Аш подталкивает реплику к краю кровати. — Ты все время в ванну бежишь!— Ну да. Ты же кончаешь в меня. Или на меня. И вообще, прекрати нытье. Я тут отлично потрахался, знаешь ли, так что не порть мне настроение.— Ну, знаешь, я тоже феерично потрахался, — смеется Люк.Они быстро принимают душ и снова возвращаются в спальню. Им не хочется ни есть, ни пить, а только лениво наслаждаться обществом друг друга. Аш пристроил голову на грудь Люка, и реплика неторопливо перебирает кровавые пряди волос бога-генерала.— Тебе было хорошо? — спрашивает Люк.— Мне всегда с тобой хорошо.— Я имею ввиду, что…— Я знаю, что ты имеешь ввиду. Мне очень понравилось, — он шутливо прикусывает сосок реплики и снова ложится щекой ему на грудь. — Я никогда не думал, что можно быть таким счастливым. Люк, ты должен помнить про отрицание. Отрицай свое счастье, даже если нас застанут в одной постели. Помни — пока отрицаешь, счастье может продлиться еще немного.— А тебя не задевает это отрицание?— Нет. Значение имеет только то, что ты говоришь мне наедине. Все остальное — шелуха, не более. Думаю, нам не стоит ходить больше в ту библиотеку. У меня и так случается обострение паранойи.— Почему? — Ко всем шпикам в придачу мне не хотелось бы заиметь еще и твоих друзей в качестве слежки. Шпиков я убиваю без угрызений совести, понимаешь. А с твоими друзьями это будет несколько проблемно. Поэтому отрицай активней.Утром они расстаются, и реплика возвращается к своим любопытным друзьям, а Аш — в штаб. Командор отсутствует, и Аш, устав от собственных мыслей, решает лечь спать. Это было не самым лучшим решением: проснувшись поздно вечером, он долго не может понять, где он находится. Стук в двери не дает ему снова забыться сном. Он натыкается на острый угол стола и морщится: больно.Он так долго был беспечен; он смог забыть то, что смерть стоит у него за плечом, но смерть не забыла про него. Аш чувствует слабость, и поэтому позволяет Вану зайти в свою комнату.— Аш, ты не в духе сегодня? — спрашивает Ван, и голос его сочится притворной заботой и участием, замешанных на лживой заинтересованности. — Оставь меня, — Аш снова ложится в кровать, ненавидя этот приступ слабости, который случился так не вовремя.— Ссора со сладкой любовью? — Нет у меня никакой любви. Что тебе нужно?— Узнал, что ты вернулся, и решил зайти. Жест вежливости, долг Командора.Ван садится на край кровати, и Аш равнодушно смотрит словно бы сквозь него.— Раньше ты не был таким скрытным, — укоризненно замечает Ван.— Не думаю, что тебя когда-либо волновали мои проблемы.— Я всегда готов выслушать тебя.— Я же сказал — я хочу побыть один.— Ты чем-то расстроен, не так ли? Может быть, я могу помочь тебе.— Зачем ты пришел? Зачем ты говоришь мне все это?Аша гложет застарелая обида. Остатки уважения к Вану все еще тлеют в нем, и ему по-прежнему хочется быть первым — но первым как мастеру меча, а не в каком-либо другом качестве.— Вид у тебя больной.— Уходи, — устало произносит Аш, пытаясь представить, что это Люк сидит рядом с ним. Но тот никогда бы не вел себя так, и обмануть себя очень сложно. ?Тебе было приятно???Я не сделал тебе больно???Ты и есть сердце в моей груди?Если все отрицать, то счастье может быть реальным немного дольше. Реплика, наверное, сейчас спит. Он во сне постоянно прикасался к Ашу, словно желая убедиться, что тот рядом.?Разве я могу покинуть тебя??Аш хочет и дальше быть в маленькой спальне, где спит реплика, и где ничто не имеет значения, кроме них двоих. Он позволил Люку делать с ним, что заблагорассудится, но реплика никогда не злоупотреблял этим правом. Когда вся эта история с Пророчеством закончится, Аш не будет расставаться со своей копией никогда. Он закроется с ним в гостиничном номере и выкинет ключ. Он положит голову на колени Люка, и заснет, а когда, проснувшись, скажет Люку, что ему приснился кошмар, и реплика обязательно утешит его, наговорит кучу разных слов и, быть может, приласкает бога-генерала. Нет, не так... это Аш позволит себя утешить. Реплика не мог утешить сам себя, когда чувствовал подступающую тоску, но утешать кого-то другого у него получалось замечательно. Пожалуй, потом можно все-таки отыскать ключ или найти другой способ выбраться из комнаты. Потом они наконец выберутся из кровати — лучше, если через несколько дней, и, страшно голодные, отправятся куда-нибудь поесть. Там реплика будет мучительно выбирать между блюдами из курицы и морепродуктами, и Аш, устав ждать, закажет что-то, руководствуясь своими предпочтениями и этим разрешая дилемму реплики. — Завтра будет военный парад, на котором ты должен присутствовать, — говорит ему Ван, и взгляд у него острее ножа. — Всего лишь постоять несколько часов.— Это пустяк. А теперь — не хочешь наконец оказаться за дверью?Аш не хочет, чтобы Ван видел его таким слабым. Только Люк мог видеть его слабости. Только Люк мог утешить его.Аш не здесь. Он в комнате, заменившей весь мир, с Люком, так доверчиво обнимающем его.Близость смерти еще никогда не была столь пугающей. Он пришел в себя под утро. Потеря сознания перешла в сон, наполненный кошмарами. Тело болело, и он с трудом отыскал обезболивающие лекарства. Зеркало отразило его помятый вид. Про Люка он старательно не думает, сосредоточившись на параде. Он чувствует на себе взгляд Вана — изучающий, оценивающий. Пусть смотрит, что Ашу до него? Только бы… реплику не встретить. Он успешно избегает встреч с ним целую неделю, пока Люк, разозленный этим игнорированием, не решается встретить его возле резиденции Ордена.— Ты что, сказать не можешь когда занят? Я же волнуюсь! Что с тобой? У тебя что-то болит? Почему ты не хочешь видеть меня?Аш устало прикрывает глаза и вымученно улыбается.— Не мог. Не болит. Был занят.— Ты плохо выглядишь, — тревожно говорит Люк.— Я просто устал. Не хочешь пойти ко мне?Люк кивает, но его беспокойство витает в воздухе, уколами головной боли ввинчивается в виски, и отмахнуться от этого не представляется возможным. В комнате они раздеваются, и Аш обнимает свою копию под одеялом. Он так давно хотел сделать это — кажется, целую вечность; хотел услышать, как бьется сердце Люка, почувствовать, как тот осторожно обнимает его. — Я немного посплю, ладно? Извини, если ты сейчас рассчитывал на секс, давай устроим это попозже.— Ни на что я не рассчитывал, — обиженно отвечает реплика. Ему ни к чему знать, что на Аша напала бессонница. Теперь же, успокоенный близостью Люка, Аш засыпает, не думая ни о чем. Люк никак не может погрузиться в безмятежность, и решает поправить одеяло, обнажившее тело бога-генерала. Протянув руку, он замирает: уродливый синяк на бедре Аша приковывает его внимание. Люк скрывает одеялом эту неизвестность, решив спросить об этом, когда Аш проснется. Но тот позже только легкомысленно отмахивается:— Мне нужно быть внимательнее и больше отдыхать. Не разминулся со столом, вот теперь и появился синяк. Я так устал за эти дни, Люк, ты бы знал.— Может, мне уйти? Я мешаю тебе?— Не уходи. Когда ты рядом, мои силы восстанавливаются быстрее.— Ты уже чувствуешь себя немного лучше?— Намного лучше. Вот еще немного посплю, и будет совсем хорошо. Останься со мной.— Я всегда с тобой, — улыбается Люк, целуя Аша в лоб. — Спи.Утром Аш вяло отзывается на его желание.— Ты не хочешь? — Люк убирает руку, успокаивающе поглаживая Аша по волосам.— Я устал, — Аш и правда чувствует себя разбитым, и ему больно от прикосновений реплики. Все тело болит, а ведь врач говорил, что последствия, хоть и сокращают его жизнь, но вряд ли будут такими неприятными. — Мне хочется просто побыть с тобой.Люк обнимает Аша, и спрашивает:— Может, это не обычная усталость, а какая-то болезнь? Тебе нужно сходить к доктору.— Не нужно. Я и так знаю, что со мной. Это время я лучше проведу в твоем обществе.— Аш, что-то случилось? — Ничего особенного. Со мной то же, что и с в твоей рукой. Может, это выглядит иначе, но по сути — одно и то же...Люк молчит, хоть ему и страшно. — Хочешь, я тебе массаж сделаю? — помолчав, говорит он.Ему необходимо отвлечься самому и отвлечь Аша, иначе можно сойти с ума. — Будет неплохо… только сильно не жми.— Хорошо…Люк мягко разминает тело Аша, и тот чувствует себя воском под руками реплики.— Так хорошо, — бормочет он. — Мне кажется, я уже в нужном настрое…Люк колеблется.— Может, лучше бы ты поспал?— После смерти посплю, — Аш старается подавить приступ неуместного веселья.Люк привстает, и Аш переворачивается на спину.— Помучай меня, — с улыбкой говорит он. — Мне понравилось, когда все было неторопливо. Поласкаешь меня? — негромко добавляет Аш, проводя большим пальцем по губам Люка.Люк целует его пальцы, мягко и бережно — как и все, что он делает. Он спускается ниже, обводит языком пупок Аша, заставив того вздрогнуть, и берет в рот его член. Аш вздыхает, закрывая глаза. Это слишком хорошо для такого, как он. Язык ласкает его, а губы слегка сжимают, и все это нарочито-медленно, подчеркнуто мучительно. Аш поглаживает Люка по волосам, слегка выгибаясь под его прикосновениями. Все повторяется, но от этого не менее приятно. Реплика поглаживает его по внутренней стороне бедер, заставляя непроизвольно шире раздвигать ноги, желать большего, чем этот ласковый язык.— Люк, Люк, — хрипло шепчет он, и реплика в последний раз облизывает его член, прежде чем мягко войти в него. Аш кусает губы, скрывая легкий дискомфорт, но реплика движется медленно, и, наклонившись, целует его, одновременно с этим беря в руку его член.Аш стонет, запрокинув голову. Таким способом ему бы хотелось сойти с ума. ?Чистая сладкая любовь?, возникшая из его же ненависти. В жизни бога-генерала все постоянно становилось с ног на голову: казавшийся мудрым Ван оказался болезненным разочарованием, а никчемный собственный клон — восхитительным любовником, бесценным подарком.Люк видит в мутных от переизбытка ощущений зеленых глазах Аша свое отражение, и хочет, чтобы все это длилось целую вечность. Но он чувствует, что хоть Ашу и приятно, но иногда ему словно бы больно, и Люк не понимает, почему — ведь он проникает в него быстрыми легкими движениями, он действует так нежно, так что же не так?..Глаза Аша подобны двум темным безднам; он, положив ладони на бедра реплики, полуобморочным голосом произносит:— Не останавливайся, пожалуйста, мне так хорошо… пожалуйста, Люк…Люк забывает обо всем на свете, сведенный с ума этим голосом, этим телом, этим человеком, и, глядя в глаза Аша, совсем дурные, кончает с ним одновременно. Оргазм поглощает его, словно издалека слышится сладкий стон Аша, чувствуется, как он внутри сжимается вокруг члена реплики, а снаружи слегка сдавливает бока Люка своими коленями. Это чистый, незамутненный восторг, абсолютная отстраненность от всего мира и сосредоточие его же в одном человеке, кровавые волосы которого прилипли к беззащитной шее. Люк обожает Аша, чувств в нем слишком много, чтобы можно было бы выразить их, и он, растерянный этим массивом нахлынувших эмоций, наклоняется к Ашу и целует его в щеку.— Я без ума от тебя, — едва слышно произносит он, и его губы скользят ниже, легко касаясь шеи и красной пряди, словно бы перечеркнувшей светлую кожу.— Я тут подумал… если я вдруг забыл бы обо всем этом — о комнате, о тебе, то чем была бы наполнена моя жизнь?— Наверное, чем-то другим. Твоя жизнь не может быть пустой. Если теряешь что-то важное, то всегда находится замена. Пустота причиняет боль, и должна быть заполнена. Мне бы не хотелось об этом думать. Я не хочу думать о том, что тебя не было бы в моей жизни или что ты страдал бы, если бы не смог найти что-то, что стало бы смыслом твоего существования.— С недавних пор ты стал такой умный…— Я быстро учусь.Аш слабо улыбнулся. Слабость накатила на него волной, подстерегла внезапно, и у него совсем не было сил противостоять ей. Теперь он может заснуть — Люк спит рядом, и он утешит его в действительности, подарит ему забвение; это в любом случае лучше смерти.Проснувшись утром, он чувствует себя полным сил. Это его состояние резко контрастирует с несколькими последними днями, и это хороший контраст. Аш переводит взгляд на Люка и замечает, что сквозь его руку слегка просвечивается ткань наволочки.Аш в задумчивости поднялся на второй этаж и замер перед дверью, занеся руку и так и не постучав. С ужасающей четкостью он внезапно понял, что ему необходимо уйти. Нужно было уйти, пока он был еще в состоянии сделать это. Он чувствовал, как что-то менялось в нем тем сильнее, чем больше времени он проводил в обществе своего клона, с каждым посещением комнаты, которую разделял с ним, и не мог решить, как к этому относиться. Он не хотел меняться. Но почему-то раз за разом продолжал встречаться с репликой, и его нимало не смущало, что он спит со своим клоном. Даже больше — чем дальше, тем больше он склонялся к мысли о том, что никто не мог так же понимать его желания, как Люк: только реплике не нужны были слова, потому что он знал, чего хочет Аш, благодаря их ментальной связи. Это затягивало, и с каждой встречей тускнело это желание уйти, прекратить эти встречи. Он бы остался один, продолжал бы мучить себя мыслями о своей ненависти и своих сложных отношениях с Ваном, о им же самим загубленных отношениях с принцессой, и прочая. Он бы продолжал относиться к сексу как способу снять напряжение, забыться ненадолго в чужом теле и не связывать его с чем-то, подобным любви. И ему бы не хотелось просто так целовать того, с кем он разделил постель на одну ночь. Так, как хотелось целовать Люка. Эти странные чувства, возникшие от связи с репликой, иногда то раздражали, то забавляли. Было странно на каком-то совещании думать о том, как утром Люк не хотел вставать с кровати, как он тянул Аша к себе, и от его поцелуев ругательства застревали в горле и так и оставались невысказанными, ненужными, неуместными.Ему нужно было уйти, пока еще не стало слишком поздно. С этой мыслью он открыл дверь.Люк ждал долго, судя по всему: на щеке отпечатался шов от подушки; он заснул в ожидании и, скорее всего, только что проснулся.— Аш, что-то случилось? — сиплым от сна голосом спросил он.— Ничего, — Аш отвернулся, отстегивая меч от пояса и снимая плащ.— У тебя было такое странное выражение лица…Аш уставился на реплику.— Странное? — без интереса спросил он.— Да… как будто ты не хотел приходить.— У меня был трудный день, — он пожал плечами, не желая думать обо всем этом.Люк спустил ноги на пол. Он не очень хорошо представлял, что нужно делать, и поэтому спросил:— Может, мне лучше уйти?Это было большим искушением. Если он уйдет, то в следующий раз все будет иначе. Все чаще станут возникать подобные ситуации, и все это закончится даже быстрее, до смерти кого-то из них.— Ты в самом деле этого хочешь? — Аш снял плащ, бросил его на стул и, повернувшись спиной к реплике, стал расстегивать ремешки на своей накидке.— Я не хочу утомлять тебя собой.— О, вот как…Накидка была небрежно брошена на плащ.— Смешно. Мир скоро развалится на части из-за Вана, все люди ни о чем не подозревают и счастливы оттого, что Пророчество диктует им, как жить, а я и ты в этой комнате ведем себя так, будто бы будем жить вечно.— Ты ведь не знаешь, сколько будешь жить.— Врач сказал мне, сколько. Или ты думаешь, что он тоже не знает?Люк отвел взгляд и не ответил. Он чувствует, что между ними что-то неуловимо изменилось, и не может понять, почему. Они слишком часто видятся и оттого приелись друг другу? Но видятся они не так уж и часто. Он делает что-то не так? Но Аш сказал бы ему об этом. Что тогда? Он не находил ответов в себе.Он порывисто обнимает Аша, закрыв глаза. Ему очень, очень страшно.— Ну, что такое? — говорит бог-генерал, и в голосе его нет ни раздражения, ни холода.— Я так боялся, что ты не придешь, — пробормотал Люк.— Глупости какие. Разве я мог не прийти? — Аш гладит реплику по голове, понимая, что уйти никогда не сможет.До штурма Эльдранта остается несколько дней. Все должно закончиться там.