Эпилог (1/1)

Луна огромным жёлтым яблоком мерцает на небе вместе с отблесками миллионов крошечных далёких звёзд, уверенно пробиваясь сквозь лёгкую дымку пушистых серых туч и освещая гладь безмятежно спокойного озера и макушки пышнолистных деревьев. Всё уже успокоилось, и ничто не может нарушить спокойный союз беззвучного лёгкого ветра и тишины ночной природы. Ни единого звука, кроме шёпота листвы многовековых дубов, что величественно раскинулись над пыльной дорогой, умиротворённо подчиняющейся каждому дуновению ветерка - только ночная птица тревожно прокричит где-то вдалеке и умолкнет. Чуть желтоватая мягкая дорожка лунного света слабой полупрозрачной россыпью ложится на пыльную дорогу, осторожно озаряя распростёршиеся на ней два неподвижных силуэта, которые замерли, без единого намёка на движение. Мертвы без права вернуться в жизнь, как подумалось бы случайному прохожему.Черты лица одного из погибших спрятаны тенью одного из широколистных дубов, бесстыдно скрывающей неподвижные ресницы и тонкие губы. Разглядеть его слишком непросто, поэтому лунный свет, минуя теневую преграду, недолго думая отправляется дальше.Лицо же второго юноши, что не подаёт признаков жизни, лунный свет беспрепятственно освещает полностью, вначале неуверенно касаясь, а затем осторожно скользя по утончённым его чертам, словно стараясь запечатлеть их контуры и создать затем его незримый портрет либо же воссоздать его на небе, рассыпаясь блеклыми звёздочками. Это лицо - образец истинной холодной красоты и привлекательности, прежде так любимой многими. Слегка приоткрытые полные губы пересохли будто в надежде поймать хоть глоток свежего воздуха, взгляд прежде светящихся любовью к жизни небесно-голубых глаз кажется остекленевшим и совсем беспомощным, кожа щёк с брошенной на них тенью пушистых ресниц совсем побледнела... В разметавшихся кудрях цвета вороньего крыла беспомощно застряли крупинки дорожной пыли. На одежде же в районе сердца застыло огромное багрово-красное кровавое пятно.Он покинул жизнь в обмен на любовь. Сам того не ведая, расплатился своими душой и телом с тёмной стороной, чтобы потом беспомощно корчиться в агонии, осознавая, как вся его сущность медленно и разрушительно смешивается с чёрной бездной, уже через жалкие несколько часов готовой превратить его в того монстра, которым он никогда бы не стал, не будь рядом с ним той, что перевернула весь его мир с ног на голову.Он пока ещё не знает, что невольно подписал сам себе страшный приговор. Ему предстоит понять это только завтра. Навсегда бок о бок с долгой вечностью - один. Вечность станет его единственным другом, но и самым страшным врагом. Она проведёт его сердце через все круги ада и даже больше.Его молодое безупречное лицо с совершенными чертами так и останется навеки прекрасным, навеки живым, навеки привлекательным. Только блеск в прежде доверчивых глазах со временем угаснет, будучи стёртым целой вереницей разочарований и борьбы со своим существом, и маленькие едва заметные морщинки пролягут в уголках глаз и губ - будто крошечные шрамы, отображающие всю его боль и тоску по любви к своей жизни. И отголоскам той трепетной нежности будет слишком тяжело пробиться через сталь голубых глаз, что со временем станут ледяными, а губ теперь редко когда коснётся искренняя улыбка.Он пока ещё не знает, что завтра ему предстоит начать учиться выживать в жесточайших условиях. Прежде он жил, улыбаясь ярким лучам утреннего солнца и подставляя им навстречу бархатную кожу щёк, груди, сильных рук. Завтра ему предстоит начать учиться жить, корчась от невыносимой боли каждый раз, когда солнце робко коснётся его кожи лишь единым лучиком.Прежде он жил, с почтением и вежливостью относясь к каждой женщине. Завтра - все женщины мира кроме одной единственной перестанут его интересовать и будут лишь способом отвлечься - когда станет слишком больно.Прежде его боль жгла ему сердце и душу. Завтра она во сто крат усилится, накрывая его с головой сумасшедшей лавиной, и противостоять ей будет ещё тяжелее. И ещё сложнее будет принимать эту боль - ведь тот, кем станет он, не должен будет чувствовать подобное. И он вступит в вечную борьбу с самим собой. Со своими чувствами, своей виной, своей любовью. Своей человечностью, стремящейся вернуть его обратно из озлобленного и обиженного на весь мир состояния души. Человечностью, что со временем будет заперта на миллионы замков, силящейся вырваться наружу.Спи, Дэймон Сальваторе. Спи, чтобы ранним утром очнуться от сумасшедшей боли и вступить в свою новую жизнь - жизнь навеки молодого, навеки проклятого, навеки заблудившегося в просторах собственной души странника, терзаемого новыми и новыми разочарованиями.Спи, доверчивый юноша, не зная и не слыша после пробуждения, как долгие-долгие годы ещё шум ветра в воздухе вместе с тревожно кружащимися над землёй стаями печальных птиц будут исполнять душераздирающий реквием по твоей человечности, оплакивающий твою невинную искреннюю душу, по ошибке затерявшуюся в мрачном мире теней и тёмных душ.Спи, беспечный голубоглазый мальчонка, отдавший свою доверчивость взамен бескорыстной чистой любви, к которой ты так стремился долгое время, которую так жаждал получить, от которой так страдал и которую потерял, заплатив при этом самую страшную цену, которая только может быть. Цену утраты собственной жизни, цену утерянной крепкой дружбы с родным братом и цену предательства той, которую, как ты думал, любила тебя и готова была быть вечно только с тобой.Просто спи, дитя. Тебе не стоит сейчас знать, что твоя бесценная любовь была лишь жестоким состязанием, в котором за твою душу сражались Бог и дьявол. Что они сыграли с тобой в страшную игру, главным призом и трофеем в которой была твоя человечность.Спи, Дэймон.Это - только начало...