Часть 11 (1/1)

Время по-прежнему не щадило меня, невозмутимо отсчитывая всё новые и новые часы, минуты и секунды до моего отъезда на фронт. Просыпаясь очередным утром, от того, что по моей груди настойчиво скользят пальчики руки любимой женщины, слегка царапающие прохладную кожу, я с болью осознавал, что возможно - это последние дни в моей жизни, когда я вижу Кэтрин. Последние отчаянные для моего сердца мгновения, когда я имею возможность проснуться рядом с ней, насладиться тем, как губы девушки горячо блуждают по моей шее, опускаются на ключицу, жадно целуют плечи. А затем, спустя мгновение почувствовать, как Кэтрин резко приподнимается, и, нависая надо мной, чуть отклоняет в сторону мою голову, крепко сжимая волосы. Для того, чтобы вновь пронзить клыками мою шею, вытягивая из неё кровь. И я, ослеплённый своей безумной и жгучей любовью к Пирс, легко позволял ей это делать, и у меня ни разу не возникло ни единой мысли противиться её голоду. Даже когда было слишком больно. Даже когда действительно становилось страшно, что та тоненькая ниточка, удерживающая мою жизнь над мрачной простирающейся подо мной пропастью гибели во имя любви, - вот-вот могла оборваться.Но я преодолевал страх. Я любил её всем сердцем, любил так, будто каждое мгновение, проведённое с ней рядом - было для нас последним, чтобы я мог, в конце концов, доказать ей своей чувства в полной мере. Я был на грани. Сходил с ума от её поцелуев, дышал запахом её нежной кожи. Боготворил её. Жил ею. Сжимая в объятиях, мечтал, чтобы момент близости никогда не прекращался. Чтобы это было навсегда. Только со мной и только моя. Моя женщина, мой ураган. Моя вечность. Моя любовь.А мой злейший враг по имени время, не обращая внимание на моё сумасшедшее стремление оттянуть его, казалось, с каждым днём и с каждым часом не просто ускорялось, а неслось вскачь, разметая в пух и прах отмеренные секунды. И каждая из них зычным эхом гремела в моей голове, нагнетая всё большее отчаянное опасение о скорой разлуке и распиная сознание гнилыми мыслями о том, что через несколько дней - конец. И горячее пылкое сердце, мучившееся осознанием потери своей любви и решающее всё за мой разум, в тот момент спонтанно, но вполне в срок - ближе к обеду за пять дней до отъезда на фронт - подтолкнуло мне сумасшедшую мысль.В то опасное военное время сделать предложение девушке и стать её супругом в течение двух дней - было проще простого. Я слышал не одну историю от болтушек горничных о том, как та или иная юная леди вышла замуж за своего любимого, отправляющегося на фронт, чтобы официально заверить её принадлежность ему и готовность ждать его до конца. И я подумал - почему бы нет? Почему я не могу предложить Кэтрин руку и сердце, чтобы уехать на фронт, зная, что она будет ждать меня? Почему не могу заставить себя переступить через принципы и наплевать на возможное непонимание домашних, и просто теперь не начать называть её своей официально? Какая разница, что сейчас никто даже понятия не имеет, что она значит для меня? Какая разница, что Кэтрин - вампир и будет жить вечно, а моя жизнь... О нет. Сейчас это всё неважно. Для меня имело значение лишь то, что таким образом мы с ней будем связаны навечно. Даже несмотря на то, что знал я девушку не намного больше месяца.Загоревшись этой идеей, я тут же сорвался с места и, отправившись прямиком в лес, нарвал там свежайших полевых цветов, связав их в небольшой, но довольно-таки милый букет. Не думая о том, чтобы предупредить ни отца, ни брата, ни слуг о своём решении, задыхаясь, мчался обратно. Был уверен, что любимая находится где-то в саду - она любила днём проводить время на свежем воздухе, даже несмотря на то, что ненавидела солнце, которое при отсутствии защитного ожерелья могло бы убить её. Со спутанными мыслями, радостный, я сжал букет за спиной в поисках Кэтрин, преодолел половину сада, а затем, обежав пару клумб, направился прямиком к любимой беседке. И... замер как вкопанный, ощущая, что по сердцу больно полоснуло ножом острое лезвие, едва я завидел в ней свою возлюбленную. Свою ненаглядную Кэтрин. Задорно смеющуюся и отбивающуюся от Стефана, который надвигался на неё, пытаясь не то пощекотать, не то просто коснуться - но девушка не давалась.Все приготовленные заранее слова замерли в горле отвратительным комом. Мой любимый младший братишка. И моя любимая женщина. Стоящие друг напротив друга. С интересом глядящие друг другу в глаза. Дарящие друг другу счастливые улыбки. Искренне смеющиеся. Несдержанные в движениях и оттого кажущиеся предателями. Оба. И предательский голос разума тут же услужливо подсказал мне, что это всё вовсе не было похоже на дружбу. Потому что подобным взглядом - будь проклята моя память, когда я это вспомнил, - она смотрит каждые вечер и утро и в мои глаза тоже... И в ту же секунду руки сами невольно сжались в кулаки, и ногти больно впились в ладони.- О, мистер Сальваторе, - внезапно слух оглушил как и прежде лукавый голос Кэтрин, отстранившейся от Стефана. - Вы так удачно пришли. Мы с вашим братом как раз говорили о вас и вашем отъезде...Её невозмутимая улыбка и смущённо раскрасневшиеся щёки Стефана совершенно выбили меня из колеи, и всё, что я смог сделать на тот момент - это выдавить из себя натянутую улыбку и незаметно для брата и возлюбленной вышвырнуть заботливо приготовленный букет, спрятанный за спиной, куда-то в неизвестном направлении. Естественно, ни о каком предложении и речи идти не могло. Сердце плавилось жидкой лавой, обжигая обнажившиеся разом нервные окончания. Особо чувствительные теперь, после того, как разум послал первый тревожный сигнал - "Она тебя не ценит, Дэймон".Больно. Бог мой, как же это было больно.***Произошедшее будто громом поразило Дэймона Сальваторе. Оглушило. Вцепилось мёртвой хваткой в его моментально оскорбившиеся чувства, в то же мгновение пропитавшиеся крохотными молекулами ревности. Но выбора ему не оставалось. Изобразив на лице приятное удивление, Дэймон прошёл в беседку и провёл там время до обеда с задорно смеющейся Кэтрин и Стефаном, не сводящим с неё глаз. Молодой человек недоверчиво буравил глазами девушку и брата, будто пытаясь посмотреть сквозь них и выяснить, что общего они могут иметь помимо того, что их объединяло какое-то чувство к нему самому. Братская любовь и любовь выбранной им девушки - пусть даже и вампира, как ему думалось. Но, глядя на Стефана, Дэймон не мог понять одного - неужели и он может быть каким-то образом симпатичен Кэтрин как мужчина? Или ему это всё просто кажется?Не то, чтобы Дэймон не понимал, что и его младший брат растёт привлекательным молодым человеком, который в будущем наверняка будет пользоваться успехом у девушек. Он от всей души желал ему счастья с самой прекрасной девушкой, которая может появиться в его жизни - но он даже подумать не мог, что это могла бы быть Кэтрин. У юноши не укладывалось в голове, как может его брат - которого он знал с самого детства, которого укачивал на руках, секреты которого знал от и до и чьим лучшим другом он являлся - претендовать каким-то образом на девушку, которая, кажется, ясно дала понять Дэймону, что он для неё значит?Дэймон даже не думал изначально винить Кэтрин. Ему было горько за то, что его младший братишка бесстыдно - хоть и не зная о том, что значит для него Кэтрин - позволяет себе обхаживать её, дарить ей улыбки, принимать её улыбки и кокетство в ответ... А в голове неумолимо всплывали и больно кололи подсознание фразы Пирс и младшего Сальваторе, прежде кажущиеся Дэймону такими невинными... "Ты будешь иметь большой успех у юных леди, Стефан ...", "Мне кажется, ты играешь грубее...", "Вы восхитительно выглядите сегодня, мисс Кэтрин...". И прочее, и так далее, и тому подобное. Вихрем в разболевшейся голове. Дьявольским напряжением во вздрогнувшей любящей душе.Юноша, терзаемый своими подозрениями и чувством, которое ему в упор не хотелось называть ревностью, был готов буквально выть от неосведомлённости и от сомнений, вгрызающихся в беспорядочные и беспокойные мысли. Подмечая теперь любое, даже самое незаметное движение или жест со стороны Кэтрин или брата, улавливая хоть один их взаимный взгляд или улыбку, он чувствовал, как сердце возмущённо бьётся в груди, силясь вынести к чертям собачьим грудную клетку, разум закипает, а всепоглощающее чувство ревности буквально заполняет его изнутри полностью, не оставляя ни малейшей надежды на скорое спасение. Пряча свои настоящие чувства и эмоции, пылающие адским ощущением недопонимания, за маской по-прежнему беспечного и озорного старшего брата, Дэймон старался контролировать свою доверчивость и не принимать всерьёз то, что успел увидеть. Но для него, познающего настоящую любовь впервые в жизни - это было слишком тяжело...Он решился переговорить с Кэтрин о Стефане в тот же вечер. Стараясь избегать свою возлюбленную и брата и не смотреть ни одному из них в глаза, юноша целый день обдумывал важный разговор, борясь при этом с новыми и новыми сомнениями, вгрызающимися в осмеянную душу. Перед тем, как ночью Кэтрин пришла в его спальню, он нервно расхаживал по комнате, раздумывая, что же ей сказать, как заставить признаться в том, что с ней и с его братом не всё так просто.Но как только Пирс переступила порог комнаты, и Дэймон обратил к ней взволнованный взгляд, всё изменилось словно по взмаху волшебной палочки. Моментально оказавшись возле юноши, Кэтрин впилась в его губы яростным, жадным, неистовым поцелуем, забираясь руками под белоснежную сорочку, и спустя какое-то жалкое время они с Дэймоном оказались в одной постели. И затем, после очередной жаркой ласки Дэймон не смог сдержаться. Перекатившись и оказавшись сверху над Кэтрин, он, не в состоянии перебороть себя, упёрся руками в прохладную простынь. Затуманенный желанием и искрящий похотью взгляд Кэтрин сводил его с ума, и, Дэймон не выдержал его разрушительной силы.- Я люблю тебя, - тихо выдохнул он, касаясь ладонью её лица.Повисло неловкое молчание, после чего Кэтрин усмехнулась, будто эти слова были самыми обыденными и произносились им ей несколько раз в день, и, ничего не отвечая, вновь потянулась к губам юноши с поцелуем. Старший Сальваторе чуть нахмурился.- Ты можешь что-то сказать в ответ, Кэтрин?Она молчала, просто улыбаясь ему в ответ. И она была прекрасна. Похожа на богиню. Завитые блестящие густые волосы девушки, разметавшиеся по подушке, послушно струящиеся под пальцами Сальваторе, совершенные черты лица, припухшие алые губы, нежная кожа щёк, небольшая, но красивая обнажённая грудь... Дэймон смотрел на любимую с вожделением, поглаживая щёку и выжидая ответ. Воздух вокруг них напрягался, искря неистовым нетерпением.- Кэтрин, мне нужен честный ответ. Пожалуйста. - Молчание девушки сводило Дэймона с ума.- Что ты хочешь знать? - игриво подняла одну бровь вампирша, пытаясь поймать губами пальцы юноши, скользящие по её щеке и скулам.- Я видел вас со Стефаном сегодня, - с трудом заставив себя выговорить эти слова, Сальваторе с надеждой всматривался в почти почерневшие от страсти глаза Кэтрин. - Скажи, что он тебе безразличен, Кэтрин. Скажи, что ты любишь меня. Только меня и никого больше. Мне важно это знать.Чуть закатив глаза, Пирс усмехнулась, притягивая губы Дэймона к своим.- Так будет правильнее, - почти обессилено прошептал он, почти готовый принять новый поцелуй. - Прошу тебя.- Мой сладкий дурачок, - простонала Кэтрин ему в губы. - Ты разве не помнишь - никаких правил? Ты и сам знаешь ответ на свой вопрос, Дэймон.Но проблема как раз и была в том, что он не знал. И, не решаясь спросить ещё раз, просто растворялся в объятиях любимой, через секунду забывая о своей просьбе. Вбирая в себя вкус губ Кэтрин, лаская, бережно сжимая в своих руках будто куклу. Любя её так, будто она была его жизнью. Ненасытно целуя, с силой толкаясь в неё, не выпуская её рук из своих. Казалось, на какое-то время он действительно поверил в то, что был единственным. Только вот образы смеющихся в беседке днём Кэтрин и брата всё ещё стояли замершей картиной перед голубыми глазами, искажая таким образом надежду на взаимность светлого и чистого чувства. Ему только и оставалось, что надеяться...***Последние четыре дня пролетели в один миг. Утром, наконец, наступил тот час, когда Дэймону нужно было уезжать, и жизнь в фамильном особняке Сальваторе буквально перевернулась с ног на голову. Суетящаяся прислуга, собирающая молодого офицера в дальний путь, отец, подчёркнуто-вежливо желающий сыну удачи, и Стефан... Стефан, как казалось Дэймону, не такой задумчивый как обычно, а будто слегка приободрившийся, что не могло не насторожить старшего Сальваторе. И росточки ревности, поселившиеся в его душе, кажется, уже плотно укоренились там, и он не мог не сдержаться, чтобы не подняться в последний раз в свою комнату и пройти мимо спальни Кэтрин, надеясь, что он застанет там свою возлюбленную. Ему хотелось побыть с ней наедине хотя бы пару минут до того, как она спустится провожать его вместе со всеми.Облачённый в серый мундир Конфедерации Дэймон, поднявшись на второй этаж, медленно двигался по направлению к своей комнате, сжимая в руках фуражку. Заметив, что двери спальни Кэтрин были открыты, а сама вампирша прихорашивалась перед зеркалом, юноша замер, с грустью изучая её фигуру, с любовью скользя взглядом по каштановым кудрям, неприкрытым плечам, ровной осанке... Замер, вслушиваясь, как она игриво говорит ему что-то о плохих манерах, пытаясь запомнить каждую нотку любимого голоса.Пройдя в покои Кэтрин под предлогом помочь с верёвками на корсете, Дэймон встал за её спиной, бережно убирая послушные локоны со спины на правое плечо, и девушка, томно выдохнув, подалась к нему всем корпусом. Больно. Невыносима предстоящая разлука в ожидании новой встречи. Невыносимо чувствовать прохладу обнажённых плеч Кэтрин, которые молодой человек будто старался осязательно запомнить.- Ты будешь скучать по мне, защищая Юг? - почти пропела Пирс, прижимаясь спиной к грубому серому мундиру Сальваторе.- Буду, - только и ответил он. Просто, без лишних комментариев. Бесстрастно, скользя пальцами по нежной коже её плеч.- Я надеюсь, ты скоро вернёшься, - Кэтрин легонько заскользила пальчиками по ладони Дэймона, глядя прямо в его глаза в отражении в зеркале. - Мне будет одиноко без тебя, - добавила она, переплетая его пальцы со своими.- Разве компании Стефана недостаточно? - в голосе старшего Сальваторе прозвучала лёгкая, но горькая ирония. Он и сам не знал, зачем вновь завёл разговор о брате. Как будто это что-то изменит... Как будто заставит Кэтрин пересмотреть отношения к обоим братьям.- Что плохого в том, что я хочу вас обоих? - невозмутимо уточнила вампирша, оборачиваясь лицом к юноше и глядя на него так, будто он задал самый глупый вопрос во всей жизни.Ошарашенный Дэймон так и не смог понять сразу, что она имела в виду. Более всего ему хотелось сейчас просто провести с любимой несколько последних незабываемых минут, а затем распрощаться с братом и отцом и отправиться в далёкий путь.- Пообещай мне, что скоро вернёшься, - прошептала Кэтрин.И эти слова отрезвили его. Она будет ждать! Она хочет, чтобы он не задерживался на фронте! Ей не нужен Стефан! Ей нужен только он - такой, какой есть, со своими странностями и причудами, с безумной страстной любовью к ней и - самое главное - скоро. Целый и невредимый!Она не оттолкнёт! Она дождётся! Эта мысль будто взорвалась в его голове, посылая счастливые импульсы по всем нервам и чувствам Дэймона.- Обещаю, - послушно кивнул старший Сальваторе в ответ девушке, не веря в своё счастье и даже не предполагая, какой смысл несут эти слова и какую роль они сыграют за какие-то жалкие пару часов.***Пылкая и страстная душа Дэймона не выдержала разлуки с любимой в тот же день, когда он уехал на фронт. Когда они вместе с соратниками проехали в течение целого дня неопределённо большое расстояние и остановились на ночлег, и все уснули, Дэймон долго ворочался на одном боку, взвешивая все "за" и "против". Да, на него будут смотреть с презрением. Да, возможно, он будет в розыске. Да, отец не упустит случая, чтобы не высказать ему всё, что он о нём думает. Но лишь одна причина "за" перевешивала все "против". И эта причина, сверкнув блеском карих глаз в ночной дремоте Дэймона, и заливаясь заразительным смехом, а затем шепча ему слова любви, моментально заставила молодого человека решиться.И он сорвался с места, запрыгнув в седло и встречая раскаты грома и вспышки молнии на небе счастливой улыбкой на безупречно красивом лице. Небо разразилось ливнем, а Дэймон гнал лошадь, не останавливаясь и не давая никакой возможности передохнуть им обоим. Мчался под проливным дождём, подставляя лицо истязающим каплям и ни секунды не переживая о том, какое в дальнейшем может быть отношение к дезертиру. Нёсся на всех крыльях к Ней. К той, что единственная в этом мире могла бы сделать его счастливым. К той, кого он любил больше всего на свете. Боготворил. И ради которой, кажется, был готов принять самое важное в своей жизни решение.