Часть 6 (1/1)

Праздник в то же мгновение, как гости узнали о страшной трагедии, моментально превратился в переполох. Напуганные, ошеломлённые лица, суматоха, слёзы, крики, отчаяние - всё было будто в плотном липком тумане, звеневшем раздражающим шумом миллионов отвратительных звуков и голосов. Я, словно громом оглушённый, слонялся по особняку, даже не мечтая, что кто-то обратит на меня внимание, спросит - как, чёрт тебя подери, Дэймон, ты себя чувствуешь, когда твой праздник превращается в ад? - и одновременно мучаясь новым убийственным для сущности четырнадцатилетнего мальчишки чувством - чувством вины.Как выяснилось чуть позже, Оливия была жива, но слишком ослаблена от большой потери крови. Мне так и не сказали правду о том, что тогда случилось с ней. Никто не позаботился спросить о том, как девочка оказалась одна практически ночью, в тёмном лесу, беззащитная. Никто не потрудился вспомнить, что наши отцы намеренно оставили нас вдвоём перед тем, как всё произошло. Только состояние шока, стремительно облетевшее особняк Сальваторе, мгновенно завладело разумом каждого там присутствующего и напрочь выбило из колеи меня.Гонимый чувством вины, я рассеянно наблюдал, как гости один за другим покидают особняк, а затем, как только в доме осталось несколько человек, которые, тут же сгруппировавшись, заперлись в кабинете моего отца, минут пятнадцать расхаживал под прочными дверями, силясь поймать хоть одно объяснение случившемуся. Я смутно слышал не совсем ясные мне тогда слова о каких-то монстрах из прошлого и о том, что их возвращение влечёт за собой тяжёлые последствия для всех жителей штата Вирджиния. Убитый горем отец Оливии говорил что-то о том, что здесь оставаться небезопасно, и что он позаботится о безопасности своего ребёнка, из-за чего грандиозные планы полетят ко всем чертям. Ничего уже не понимая, я, опустив голову и проклиная себя за то, что случилось с человеком, ставшим мне дорогим за какой-то один несчастный вечер, уныло направился спать.И именно в тот вечер, за три года до моего семнадцатилетия, были твёрдо приняты два решения. Первое - отец окончательно определился с тем, что высшее образование я буду получать не в нашей местности и даже не в нашем штате - в целях безопасности и защиты рода Сальваторе. И второе - как я узнал через несколько лет от Стефана - проблема моей женитьбы в будущем осталась открытой, поскольку Джордан Уорнер твёрдо решил переехать с семьёй не в Вирджинию, а в другой штат - неважно какой, только бы уберечь своё дитя от злобных тварей, которые посмели причинить ему боль.***Время летело стремительно, увлекая за собой секунды, минуты и часы каждого прожитого дня. Жизнь в особняке Сальваторе текла своим чередом. День сменялся ночью, лето - осенью, год - годом. Старость брала верх над Джузеппе Сальваторе, образовывая в уголках его глаз и губ всё новые и новые морщины и вплетая в пряди его прежде тёмных волос крылья седины. Смерть одержала победу над кормилицей Маргаритой, которая, благополучно проработав в особняке большую часть своей жизни, скончалась от сердечного приступа, и некоторыми другими слугами, которые были близки обитателям этого дома.Сыновья Сальваторе подрастали не по дням, а по часам. Спокойный и рассудительный одиннадцатилетний Стефан, мальчик с тёплыми зелёными глазами и послушными волосами золотисто-русого цвета, сейчас находился на домашнем обучении, изучая азы арифметики и геометрии, истории и географии, родного языка и зарубежной литературы, постигал основы этикета в высшем обществе, радуя своим любознательностью и стараниями преподавателей, и чем дальше, тем больше завоёвывал уважение и любовь отца. Паренёк пользовался большой любовью среди преподавателей, и его кроткий нрав и усердие не могли не радовать их, в своё время намучившихся с его старшим братом.Семнадцатилетний Дэймон Сальваторе же не раз задумывался, что им с братом стоило бы родиться в другом порядке, так как рассудительный не по годам Стефан казался больше похожим на старшего брата, нежели он сам - вечно озорной, беспечный и такой непосредственный, готовый противостоять в любую минуту отцу и всему миру, если что-то пойдёт не так, как хотелось бы ему. Несколько лет, проведённых плечом к плечу, бок о бок с братом, снова возродили в нём того мальчишку, которым он был до потери матери, и который периодически проявлялся в нём, когда проблемы с отцом не мешали ему быть таким, какой он есть.Несмотря на то, что отношение Джузеппе к одному и другому сыну существенно отличалось, Дэймон всеми силами пытался не обращать на это внимания. Он старательно избегал отца, только лишь в те моменты, когда им приходилось пересекаться, холодно-вежливо обращаясь к нему и деликатно обходя стороной очередные скандалы или разборки. Что касалось отношений со Стефаном - ни капли не завидуя тёплому отношению Джузеппе к нему, Дэймон напротив, любил младшего братишку всем сердцем, стараясь проводить с ним как можно больше времени в те минуты, когда не сидел в своей комнате за горами литературы. Юноше предстояло в 1858 году поступать в университет для получения высшего образования, и поэтому старший Сальваторе, до смерти боясь оплошать на экзаменах, целыми днями усердно читал и перечитывал исторические хроники, факты и расследования - ему предстояло учиться в Гарвардском университете на историческом факультете. На такой специальности настоял отец, и, наверное, впервые в жизни Дэймон легко согласился на такой ход событий, поскольку гуманитарные науки и история в частности очень его привлекали.Однако ни усердное самообучение, забирающее у Дэймона почти всё свободное время, ни напряжённые отношения с отцом, ни любые другие факторы не смогли убить в юноше любовь к жизни. Мало кто знал, что, просыпаясь по утрам, старший Сальваторе частенько в первую очередь направляется к мелкому чистому озеру, чтобы проплыть несколько раз туда и обратно, насладиться прелестью свежего утреннего воздуха и лёгкого ветерка, приятно нежащих тело и путающихся в прядях по-прежнему забавно вьющихся чёрных волос, обсохнуть под лучами ласкового утреннего солнышка, а затем - это Дэймон втайне делал раз в неделю - навестить могилку матери, чтобы побыть там минут пять, просто грустно глядя на непоколебимо стоящий там мраморный крест, окружаемый ржавеющей оградкой, на которую падала тень высоких широколистных деревьев.Лишь в такие, незаметные для других, утренние моменты, в юноше вопреки времени суток просыпался настоящий романтик, который с замиранием сердца... ждал. Ждал кого-то, чтобы впустить его в свою душу, подарить ему свою нерастраченную любовь и нежность, которые он, увы, не мог хранить в сердце даже для младшего брата. До поры до времени Дэймон и сам не понимал, что будет для него значить та, кого он полюбит всем сердцем. Он с горечью вспоминал иногда Оливию, но понимал, что её уже не вернуть, и готовил себя к тому, что, возможно, когда он будет находиться вдалеке от отеческого дома, его сердце обретёт себе верного друга и спутницу.***- Ложись спать, Сальваторе, - устало зевнул загорелый светловолосый парень, сонно глядя исподлобья на темноволосого юношу, склонившегося над письменным столом. - Утро вечера мудренее. Доучишь всё уже завтра.- Я не учу, Уилл. Мне просто надо кое-что доделать, - послышался в ответ тихий приятный бархатный голос. - Давно не писал писем домашним, решил немного исправить положение.- Как знаешь, - пожал плечами сосед по комнате в студенческом кампусе и, недовольно поворочавшись, перевернулся на бок лицом к стене, затем забиваясь с головой под одеяло.Молодой человек, сидящий за столом, усмехнулся, а затем, тяжело вздохнув и потирая рукой сонные глаза, вернул внимание к ранее начатому делу. Свеча, тускло горевшая на столе робким огоньком нежно-жёлтого цвета, отбрасывала на стену тень юноши, склонившегося над письменным столом с разложенными на нём толстыми томами книги, различными бумагами и пожелтевшими свитками.Студент второго курса Гарвардского университета, Дэймон Сальваторе, подперев лицо кулаком, изо всех сил пытался всматриваться в лист бумаги, лежащий перед ним, одновременно вертя в другой руке перо. Ещё вчерашний беззаботный мальчишка, резво бегающий по саду фамильного особняка его семьи, а теперь любимец преподавателей, миловидный молодой человек, казался сосредоточенным и задумчивым. Крошечные огоньки-отблески догорающей свечи на столе задорно плясали и еле заметно отражались и в его небесно-голубых глазах, и в тёмных кудрявых волосах, а по очертанию изящной скулы пробегала мягкая полупрозрачная тень. Ресницы чуть подрагивали, мешая юноше провалиться в дрёму в тот же момент, а полные красивые губы были слегка приоткрыты, и из них вырывалось мерное спокойное дыхание. Лицо Дэймона выражало задумчивость и сосредоточенность, и, решившись, он занёс перо над бумагой."Здравствуй, брат!" - с этими словами острое перо, чуть царапая, коснулось грубой бумаги, оставляя на ней следы чуть неровного, но разборчивого почерка. Мимолётно улыбнувшись, Дэймон продолжил: "Пишу тебе во время, что уже далеко за полночь, но не могу сдержать себя - слишком сильно скучал по дому и по нашему с тобой времяпровождению".Текст письма лился из-под пера юноши каллиграфическим ручейком, буквы живо плясали на бумаге, изредка обрываясь крошечными, почти незаметными кляксами, новые крючки и завитушки букв стремительно покрывали прежде чистый лист. Дэймон писал обо всём - об учёбе, о своих успехах, о размышлениях, которые периодически занимают его мысли - он знал, что из многочисленных людей, сопровождающих его на протяжении всей жизни, по-настоящему его способен был понять пока лишь младший брат. Вся искренность, вся скука старшего Сальваторе и тоска по свежему дарящему жизнь воздуху, окружающему отчий дом, будто заключалась между строк простого текста, таящего в себе миллионы эмоций, которые Дэймон не всегда осмеливался выражать при однокурсниках.И никто не знал, что таких писем, что напишет домой Дэймон, будет уже совсем немного, поскольку уже в те годы к Штатам приближалось угрожающее пламя Гражданской войны, грозящей долгой кровопролитной борьбой между Севером и Югом. И хоть в тот момент студенты университета были в относительной безопасности, всё же они не могли не быть осведомлены о нарастающей напряжённой ситуации в государстве, и уже тогда многие из них чувствовали, что, когда наступит война, за ними дело не станет в вопросе защиты своих земель и чести своих семей. И стоит ли в то же самое время говорить о том, что такая же участь не могла обойти и старшего сына Сальваторе?..