Часть 5.1 (1/1)

Подрастая, я всё больше понимал, насколько суров этот мир, и, чтобы выжить в нём, приходится прилагать как можно больше усилий. И кому какая разница, что это может быть неприятно или больно? И с кем поделишься самыми сокровенными мыслями, когда собственный отец видит в тебе не пойми кого, даже не пытаясь прикрыться тем, что таким образом он хочет, чтобы я не повторил его ошибок или чтобы стал лучше, чем он?Чем дальше, тем больше я отдалялся от него, что, видимо, не слишком его расстраивало. Я даже не пытался понять причину его холодного безразличия ко мне, даже несмотря на то, что малыш Стефан мог бы быть своеобразной нитью, наконец, связавшей и примирившей бы нас. Братишка ведь рос более открытым и послушным, нежели я в детстве - возможно, поэтому отец был куда более мягок к нему, чем ко мне, когда я был ещё совсем крохой?Да, мне было завидно, что отец был куда более снисходителен к младшему брату, и да, иногда я, случайно замечая, как он мягко похлопывает Стефана по плечу или периодически, совсем забывшись, даже может невольно погладить его по волосам, внутри медленно закипал от непонимания - почему он никогда так не вёл себя со мной? Что такого я наделал, чтобы не заслужить отцовскую любовь или хотя бы даже дружбу, а не просто снисходительное отношение вперемешку с холодной отстранённостью? И почему какому-либо человеку кроме него мне намного проще было показать себя таким, каким я был на самом деле?Знаю, что тогда не все родители проявляли свою любовь в открытую - зачастую многим приходилось каким-либо образом заслуживать любовь и уважение родителей, но, будучи с детства по большей части игнорируемым отцом, вскоре я осознал, что пытаться - тщетно. Да мне теперь не особо и хотелось. Именно в тот период жизни я понял, что нет ничего страшнее равнодушия. Потому что оно - самый сильный враг любых чувств, любой попытки их проявления. И оно напрочь разрушает надежду, даже не давая ей возможности в недалёком будущем возродиться из пепла.И мне так хотелось чувствовать себя любимым кем-то кроме брата и ставших такими родными мне Бланки и Маргариты. Так хотелось осознавать, что я могу быть дорог кому-то в этом мире кроме них. Что ещё кто-то может ценить чувства ещё наивного ребёнка, не ведающего о жестокости, поражающей этот мир. Я не жалел своих чувств, оберегая и защищая младшего братишку, но мне нужна была ещё одна родственная душа. Знающая что-то о жизни столько же, сколько и я или же на более высоком уровне.***- Дэймон, просыпайся, - Бланка осторожно заглянула в комнату, залитую солнечным светом, направилась к большой кровати с белоснежными простынями и осторожно потормошила съёжившийся под лёгкой простынью комочек. - Негоже в собственный День рождения так долго отсыпаться, слышишь? Просыпайся скорее.Комочек недовольно заёрзал, а затем под простынью послышалось сопение и немного недовольное мычание. Спустя несколько мгновений простынь зашевелилась, и из-под неё лениво показалось заспанное лицо юного именинника.Теперь уже четырнадцатилетний Дэймон Сальваторе сначала зажмурился, а затем сладко потянулся на кровати, лениво открывая глаза навстречу яркому солнечному свету за окном. Так странно - он привык, что на его День рождения практически всегда каждый год шёл дождь, и тёплые капли щедро орошали потрескавшуюся землю, не жалея её. Не сказать, чтобы мальчик слишком сильно любил такой дождь и расстроился его отсутствию - но лучи солнца, ласково пробивающиеся сквозь полупрозрачную белую тюль на окнах, определённо его удивили.- Спасибо, Бланка, - сонно улыбнулся паренёк, - и тебе доброе утро.Он сладко зевнул и снова с силой потянулся на кровати. Длинные чёрные кудри растрепались в разные стороны, заспанные синие глаза то открывались, то закрывались, словно мальчик никак не мог решиться проморгаться по-человечески. Щёчки сильно разрумянились, а полные красивые губы чуть пересохли во сне, однако, придавая Дэймону особое очарование. Безмятежность на юном личике только подчёркивала прелесть его возраста, и Бланка улыбнулась - настолько мило и забавно сейчас выглядел старший сын Сальваторе.- Вставай скорее, лежебока, - шутливо потормошила она его, и Дэймон сонно уставился на неё, всё ещё не в силах проснуться окончательно. Лицо горничной довольно-таки изменилось спустя четырнадцать лет после первой встречи с ним как с новорождённым малышом, покрывшись небольшими морщинками возле глаз и уголков губ, но по-прежнему выражало доброту и постоянную заботу. - Сегодня особенный день, - добавила Бланка. - Ты должен отлично выглядеть к вечернему торжеству, помнишь?Вопросительно взглянув на неё, Дэймон неожиданно изменился в лице, а затем недовольно поморщился. Грядущий вечерний приём в честь его Дня рождения совершенно не радовал мальчика. Он понимал, что сегодня вечером снова будет происходить то, что обычно происходит каждый чёртов год. Напыщенные богатые дамы и кавалеры соберутся в его доме по случаю его праздника, но при этом совершенно не обращая на него внимания, а беседуя на собственные темы. Да, будет гора подарков, поздравлений и напутствий, да, отец даже попробует не игнорировать его сегодняшним днём и даже попробует ему улыбаться - но напускная вежливость и лицемерное благородство, которые ожидались в этот вечер, совсем не привлекали паренька, и он умоляюще посмотрел на Бланку.- Не хочу я этого торжества. Ты же знаешь.- Ох, Дэймон, - горничная слегка укоризненно нахмурилась, - прошу тебя, не будь колючкой хотя бы один день в году. Мисс Суон так старалась, составляя список гостей, а старушка Мария проводит на кухне с помощниками почти всё свободное время, даже спать сегодня не ложилась. Совсем измаялась возле печи, бедняжка, так хочет порадовать гостей и тебя сегодня чем-то особенным... Пожалуйста, пожалей хотя бы их труд. Не упрямься, хорошо?Дэймон нахмурился и, проснувшись окончательно, лениво сел на кровати. Ему хотелось бы сбежать куда-нибудь. Подальше от лишних глаз. Он мечтал каким-то образом удрать с этого приёма куда-то на задний двор, предварительно прихватив с собой какую-то книгу - страсть к чтению была у мальчика с малых лет, и всё то время, что он не проводил со Стефаном и не занимался учёбой, Дэймон не расставался с различными книгами - это времяпровождение казалось для него и сегодня куда более занятным, нежели фальшивая улыбка десяткам гостей.- Ладно, - сдался он, с трудом выдерживая умоляющий взгляд Бланки, а затем, в последний раз потянувшись, резво спрыгнул с кровати. - Я постараюсь. Обещаю.***Шум многочисленных голосов раздражал Дэймона, обычно куда более весёлого и раскованного мальчишки в обычные будние дни. Сегодня его раздражало всё - великовозрастные незнакомые ему люди с важными лицами, запах свежеприготовленной еды и дорогого шампанского, звуки звенящих столовых приборов душная атмосфера в фамильном особняке Сальваторе, все эти манеры и жеманность... Да и восьмилетний Стефан рассеянно бродил кругом, шарахаясь от знатных дам в пышных платьях и испуганно вслушиваясь в кажется тысячи голосов, эхом разносившихся по дому до тех пор, пока Бланка, наконец, не отвела его спать в свою комнату. После этого Дэймон втайне снова принялся мечтать об осуществлении своего утреннего плана по побегу на задний двор с очередным романом в руках. Так старший Сальваторе угрюмо и жался в углу, поигрывая многочисленными столовыми приборами, лишь изредка улыбаясь поздравляющим его гостям, до тех пор, пока перед ним в один ряд неожиданно не выросли три фигуры.- Дэймон, - обратился к нему отец, который, будучи уже слегка под мухой, улыбался самой доброжелательной и оттого - неестественно выглядящей для мальчика - улыбкой. - Ты наверняка помнишь мистера Уорнера и его дочь Оливию. Поприветствуй их, пожалуйста.Паренёк тут же встрепенулся, услышав знакомые имена, и взгляд его чистых как небо голубых глаз тут же встретился сначала со взглядом высокого полного усатого дворянина в строгом дорогом чёрном фраке, а затем с карими глазами очаровательной темноволосой стройной девочки лет тринадцати в пышном платье нежно-сиреневого цвета, расшитого дорогим кружевом. Изобразив на лице очаровательную улыбку, Дэймон медленно поднялся со своего места и галантно поклонился полному господину:- Мистер Уорнер, - почтенно произнёс он, оборачиваясь затем к девочке. - Оливия, - мягко добавил он и, вложив ладонь девочки в свою, учтиво поцеловал её руку. Маленькая очаровательная леди улыбнулась, скромно потупив взгляд за пушистыми ресницами, и присела в лёгком реверансе, с трудом поддерживая платье за полы.- Добрый вечер, Дэймон, - произнесла она, глядя на него с улыбкой, уже через секунду скромно потупив взгляд и осторожно освобождая свои пальцы из его. - С Днём рождения.Мальчик хорошо помнил её. Они с Оливией проводили какое-то время вместе, будучи совсем маленькими, ещё до того времени, как на свет появился Стефан, а затем, через несколько лет мистер Уорнер как друг семьи гостил у Джузеппе несколько недель вместе с дочерью, чтобы Дэймону не было скучно, пока его брат был совсем маленьким. Мало кто знал, что Уорнеры собирались переезжать в Вирджинию, и глава семьи вместе с Джузеппе строили большие планы насчёт их детей. В то время судьбы юношей и девушек решались заранее, и не дай Бог дочь знатной особы в возрасте старше восемнадцати лет ещё не была тогда замужем или с кем-то обручена - и в итоге будущую невесту Дэймону из довольно-таки состоятельной семьи выбрали, когда ему едва исполнилось десять лет.Вот и сейчас Джордан Уорнер снова привёз дочь в особняк Сальваторе, чтобы дать детям возможность провести куда больше времени вместе и узнать друг друга лучше, втайне надеясь на зарождающуюся симпатию между любимым дитя и сыном своего хорошего друга. Ещё пару минут они с Джузеппе обменивались какими-то дежурными фразами с Дэймоном и Оливией, причём синьор Сальваторе с удовлетворением отметил, что сын находится сегодня в прекрасном расположении духа, и это должно было благоприятно повлиять на встречу детей. Затем мужчины тактично удалились, оставив ребят наедине.- Не желаешь прогуляться? - тут же любезно предложил Дэймон девочке, которая, обратив на него взгляд дивной красоты карих глаз, вначале нерешительно пожала плечами, крепко сжимая пальчиками свою небольшую шляпку с пушистыми перьями. А затем скромно улыбнулась, опустив глаза, и еле заметно кивнула.- С большим удовольствием, - и Дэймон невольно заметил, что её щёчки слегка покраснели.