Глава 12 (1/1)

Во дворе клана на большом камне Хань сидел на руках Сехуна, поглаживая его по затылку и рассматривая золото на кожистых крыльях, и чувствовал желание их укусить, но не ради того, чтобы причинить боль, а заигрывая с вампиром, чтобы процедура испития крови переросла в страстные поцелуи. Кожа на крыльях была очень толстая, что делало её практически бесчувственной, поэтому больно от укуса не будет, но у основания она является едва ли не эрогенной зоной. Хань другой рукой принялся поглаживать сначала спину Сехуна между крыльями, затем плавно перешёл к основанию крыла. Хун прекратил пить кровь и грозно прорычал, разнося вибрацию голоса по телу, но шею Ханя не отпускал, зная, что жар внутри него ещё не прошёл.Хань улыбнулся, добившись результата и проверив чувствительность Сехуна, затем опустил руку к его пояснице, лишь бы он продолжил пить кровь. Пламя в душе к обеду вновь разгорелось, поэтому пришлось будить Хуна, требовать укус и терпеливо ждать, пока процесс окончится.Едва вампир оторвался от шеи, как Хань тут же потянулся к окровавленным губам за поцелуем, но Сехун отвернулся и резко встал, отталкивая парня от себя. Он никак не прокомментировал своё поведение, направляясь к цитадели с привычным серьёзным видом, словно сделал одолжение, уняв жар.Внутри Ханя смешались десятки эмоций, когда парень увидел такое холодное отношение к себе. Стоя, словно брошенный, он чувствовал себя той самой едой, про которую Сехун говорил двадцать пять лет назад. Накормил кровопийцу и теперь следует удалиться прочь, пока вновь не наступит час обеда и пище не прикажут подойти к столу. Парень сжал кулаки от досады, полетел за цитадель, где в углу забора Зэма скрутилась вокруг щенка. Они оба дремали, кошка громко мурчала, убаюкивая ребёнка, но Хань аккуратно забрал оборотня и полетел к Тёмной башне, лишь бы на время не видеть клан, который напоминал о жалкой роли человека в жизни вампира. Пока он летел, крепко прижимая к себе животное и утыкаясь носом в его шерсть, пытался сдержать горячие слёзы, хоть они застилали глаза мутной пеленой. Он жмурился, уверяя себя, что обязательно отомстит за такое обращение с собой. Ему уже не пять лет, поэтому не позволит делать с собой всё, что угодно, тем более Сехуну, к которому привязался больше, чем к кому-либо. На протяжении всех лет вампир был рядом. Если он отлучался из клана, то оставлял кого-то, кто бы напоминал о нём ребёнку. А Хань видел в нём соперника, благодаря которому выковал в себе достаточный характер, чтобы не быть сопляком. Но непонятные отношения Хуна к нему запутали самого Лу, который посчитал, что вампир к нему чувствует больше, чем снисхождение. Из-за этой мысли Хань позволил себе влюбиться и проявить чувства, полностью открываясь Сехуну. Теперь же их вдребезги разбили, отчего душа порвалась на кровавые лоскуты и требовала слезам течь быстрыми ручьями. Но Хань не мог себе такое позволить, борясь с эмоциями, поэтому крепче прижимал сонного щенка и летел быстрее, приближаясь к Тёмной башне.Она была настолько стара, что части её колон обрушились в море, а на широкой тропе, вдоль которой стояли красные тории, давно не росла трава, потому что каждый воин Такары изо дня в день бегал в залы, чтобы помериться силами с чудищами, среди которых были мумии, оборотни, воинствующие души и зал для встречи с Тоширо или Акеми. Хань тихо прошёлся под ториями, зашёл в каменный тоннель, украшенный бумажными фонариками, освещающими путь смельчакам, и стал возле тяжёлой деревянной двери с массивной круглой ручкой. Щенок засуетился, учуяв знакомый запах из щелей двери, и Хань потянул ручку на себя. Дверь бесшумно открылась, холодный сквозняк сразу окатил тело парня, но он не испугался, шагнул внутрь, оказываясь в длинном каменном коридоре, на стенах которого висела паутина и горящие факелы. Башня не была лабиринтом, спиралью поднимаясь вверх на четыре этажа. Рядом стояло такое же здание, но двухэтажное, где находился зал с призраками и место для приобретения крыльев. Хань хотел бы побывать в нём, но предпочёл выполнить свою миссию и вернуться в цитадель, чтобы избежать лишних приключений на свою голову.Чем меньше он интересуется Такарой, тем больше приносит ей пользы.Он продолжал нести щенка на руках и аккуратно ступал на потресканные ступени, из щелей которых выползали пауки и сколопендры, любящие сырость и холод. Они постоянные спутники мест, где обитают монстры. В Городе мёртвых шустрых насекомых в разы больше, чем в столице, и там у них права хозяев земель, что даёт им полную свободу. Они спокойно ползают по скелетам и зомби, стеллам и могилам, обживают склепы и не боятся путаться у ног во время сражения воина с мертвецом.Хань добрался до последнего этажа, посадил щенка под дверь и погладил его по голове.—?Вот ты и дома. Без ключа мне не войти в Зал, поэтому прощай. Поскули или вой подними, чтобы родители тебя услышали.Оборотень стал на задние лапы, чтобы попрощаться, Хань наклонился к нему, и животное благодарно облизало лицо, после чего парень поспешил уйти прочь, не искушая себя попыткой сразиться с кем-то из монстров. Его соблазняло соседнее здание, соединённое с высокой башней старым мостом. На втором этаже находилась мечта и цель многих вампиров и паладинов. Там наверху они становятся тем, кем хотели бы быть, получают возможность летать и проходят последнее испытание перед новой жизнью. Ханю очень хотелось попасть в Зал Смерти, встретиться с Акеми или Тоширо, но это было невозможно, потому что он не вампир и не паладин, а для таких нет свободной жизни в Такаре. Даже у сколопендры больше прав, чем у Ханя, которого самого можно считать монстром. Он, подобно своим хозяевам, мог называться химерой.Какой-то паладин, одетый в самую простенькую броню, едва не сбил Ханя с ног, спеша попасть в Зал. В руке он сжимал ключ от обители скелетов, поэтому Лу решил, что новичок пытается опробовать свои силы в бою с лучниками. Воспоминания подсказали парню, что Бэкхён прошёл все пещеры не единожды, заполучил массу трофеев и отправился в пещеры на острове, которые куда опаснее здешних мест. Исходя из этой информации, Хань надеялся на то, что ему тоже позволят стать частью Такары, поставят на один уровень с вампирами и паладинами, чтобы не чувствовать себя паразитом Королевства.Открывая дверь башни, он услышал протяжный вой оборотня. Голос был тоненький и жалобный, Хань представил, как щенок закрыл глаза, вспоминая вой родителей, задрал голову, сложив лапки вместе, и оповещает сородичей о своём прибытии. От этой фантазии парень улыбнулся, расправил крылья и полетел к лесу. Пока не стало плохо, он намеревался ещё раз посетить обитель Архилича, чтобы выведать у него подробности своей сущности, а заодно продумать план мести Сехуну.В сантиметре от лица пролетела стрела. Хань потерял контроль над полётом и опустился на землю, оглядываясь в поиске врага. Он заранее знал, что проиграет любую битву, потому что был без брони и оружия.Перед ним стала молодая женщина?— лучница, демонстративно закинула лук за спину и приняла позу полубоком, с высоты своего роста рассматривая Ханя. Из-за её спины вышел Ен, одетый, как обычно, во всё самое дорогое и лучшее. От золота и камней на нём рябило в глазах, отчего стало до тошноты противно находиться рядом с подобным выскочкой. Прошло двадцать пять лет, вампир обучился, получил свои первые крылья, но не забыл про обиду, которую ему нанёс Сехун в детстве.—?Какой кошмар! —?фыркнула женщина от вида Ханя и брезгливо скривилась. —?И ты посмел мне перейти дорогу?Лу молчал. Он не только не понимал, чем помешал красавице-вампиру, но и какое она имеет отношение к Ену, глаза которого довольно горели азартом, после чего Хань смирился с тем, что до цитадели не долетит. Была надежда, что вампиры его укусят, затем на помощь прилетит Хун, но оба врага не настолько глупы, чтобы вмешивать кого-то в свои разборки.—?Объясни мне… —?она запнулась, не зная, как назвать Ханя, но быстро решила, что для него это вовсе не важно.?— Почему я без кольца?—?Она продемонстрировала свою руку и пошевелила пальчиками с идеальным маникюром. —?Ты виноват в том, что Сехун со мной развёлся.—?И где вы были почти четыре десятка лет? —?Хань слегка улыбнулся, довольный от встречи с бывшей женой Сехуна. —?Вас очень хотели видеть тесть и весь клан в целом.Его переполняли смешанные чувства. Ощущая близкую смерть, он был рад тому, что ему удалось переспать с Сехуном, а милой женщине?— нет. Эта глупая и детская радость дала прилив сил, чтобы принять бой. Какой бы ни был его исход, а хоть маленькую, но победу Хань одержал, и она была куда важнее поединка на мечах. Ен крепко сжимал в руках оружие, и сейчас для Лу было главным не получить режущих ран.—?Молчал бы,?— злилась лучница. —?Я, в отличии от тебя, не хотела, чтобы Сехун видел меня мелкой и слабой, поэтому стремилась быстрее достичь высот, но, когда я была близка к центру Такары, чтобы показаться на глаза мужу, моё кольцо исчезло.Ен поддакивал ей под руку, словно уличная шавка ластился к женщине, соглашаясь с каждым её словом, лишь бы выглядеть преданным пажом. Лучница вытащила короткий клинок, считая, что вполне справится с его помощью с безоружным Ханем, у которого в планах было защищаться до последнего, потому что сбежать не получится. Но если друзья придут на помощь, то можно вновь планировать месть Сехуну. Он не подозревал, каких сил Сехуну стоило пить его кровь. Даже будучи магом, он не мог ничего придумать для облегчения своей участи.Вампир подошёл к стене цитадели, упёрся о неё рукой, согнулся напополам, держась за живот, и вырвал всю кровь, которая была выпита. Она стала чёрного цвета, смолой тянулась из самого желудка и от ощущения вязкости в горле Сехуна тошнило ещё больше. Он не мог уделить Ханю должного внимания, потому что не хотел, чтобы тот видел его состояние. Если Лу поймёт, что вредит кому-то, то явно улетит к вулкану. Хун помнил, как маленький ребёнок согласился стать жертвой вампира, веря, что это поможет клану.Минсок, слыша недвусмысленные звуки, сунулся в окно, сжимая в руке кружку с элем, и за секунду оценил незавидное положение товарища. Не хотелось язвить, но Мин не мог не злорадствовать, видя, как гордый сын магистра учится на своих ошибках.—?Вчера было хорошо, а сегодня не очень? —?Он сделал глоток выпивки и встретился взглядом с Сехуном. —?Кровь уже не та, да? Я бы ведьмам вообще не доверял: они безответственно подходят к делам. То ли склероз у них от старости, то ли маразм от одиночества.Сехун сплюнул кровь на землю и вытер навернувшиеся от приступов слёзы. Минсок прав, но за его речью явно скрывался какой-то иной мотив, потому что без дела он никогда не болтает.—?А у меня был выбор? —?Сехун внимательно посмотрел на слегка опьяневшего друга, который рад поболтать после очередной кружки эля.—?Хань всего лишь призрак, который руководит телом. Чтобы человеческое тело быстро не разлагалось, ведьмы добавили в него кровь вампиров и паладинов, что позволило вживить крылья, но такая смесь привела к тому, что он приобрёл странный вид. Едва он поймёт, что на самом деле мёртв, как связь с телом оборвётся и душа вновь улетит в мир иной. Но клеймо, Сехун, не обмануть. Оно сжигает то, что должно быть сожжено в вулкане.—?Да понял я! —?прошипел Сехун. Неприятно было слышать о своих ошибках, но должно было быть хоть что-то, что позволит Ханю жить, а найти это стоило с помощью череды проб.Он залез в цитадель через окно, сразу сел за стол к Чонину и потянулся к кувшину с элем. Пить не хотелось, но казалось, что только алкоголем можно заглушить горькую изжогу после выпитой крови. Для Сехуна Хань по-прежнему оставался хрупким и беспомощным человеком, поэтому, заглядывая в его глаза, вампир чувствовал всё ту же ответственность за его жизнь, но не мог заставить себя признать, что ничем не может ему помочь.—?Пап, помнишь ты мне говорил, что убить человека легко? —?Он всё же выпил, ощущая, как на смену горечи приходит кисловатый привкус хмеля.—?Конечно! —?Ин сложил руки на поясе и развалился на стуле, упираясь ногой в стол, чтобы было удобнее раскачиваться.Его сын немного помолчал, не решаясь говорить. Все в клане с замиранием сердца наблюдали за ним, мысленно торопя его сказать, что он придумал на этот раз, но Сехуну было сложно.—?Пап, убей Ханя.Исин уронил посох под стол, все переглянулись друг с другом, не веря в услышанное. От такой идеи Кёнсу швырнул тряпку на стол, желая выплеснуть словами всё своё негодование, но, решив, что муж лучше справится с ребёнком, вновь схватил её и стал протирать и так сухие бокалы, стараясь себя чем-то занять, чтобы успокоить нервы.—?Это твои проблемы,?— фыркнул Чонин,?— вот ты и справляйся с этим.—?Проблемы мои, но твоя вина в этом тоже есть. —?Он положил руки на стол и придвинулся ближе к отцу, всматриваясь в его глаза. —?Ты же специально подсунул мне ребёнка. Ты знал, что я привяжусь к нему. Ты знал, что я буду делать. И ещё очень много ?ты?. Почему ты постоянно молчишь, если знаешь, что близится беда? Почему ты не остановил меня?—?Пардон! —?повернулся к ним Минсок и поймал взгляд Сехуна. —?А тебя можно остановить? Ты же прёшь как скальный голем, не замечая препятствий.Чонин махнул рукой и схватил кружку, отвлекаясь на выпивку. Сколько же прошло лет с тех пор, как Сехун высказывал свои возмущения отцу? Это было сложно вспомнить. Возможно, сын тогда ходил в первый класс, а может, занимался уроками на дому до похода в школу. В любом случае, всегда держал свои мысли при себе, соглашаясь на любую заварушку и любой план, а потом попросту поступал по-своему. Теперь же он немного высказал всё, что у него на душе, и отлично знал, что признался перед всем кланом в своей привязке к Ханю. Все полюбили маленького и глупого человека, но молчали об этом ради Сехуна. Паладины и вампиры строили из себя бесчувственных воинов, но внутри сердце сжималась в колючий ком от мысли, что Ханю плохо. Но стоило молчать не только потому, что так приказал магистр, но и для того, чтобы Сехун наконец-то понял одну маленькую истину.—?Когда ты знаешь, что будет для тебя полезней, приходится жертвовать тем, что ты хочешь,?— пробубнил Чонин и посмотрел на сына пристальным взглядом. —?Ты никогда не замечал, что каждый из нас чем-то жертвовал и был в твоей ситуации? —?Он заметил во взгляде сына полное непонимание, поэтому махнул рукой в сторону тестя, который лез в подвал за очередной бочкой эля. —?Когда твоя бабушка ушла в загул, бросая Ифаня с месячным Кёнсу на руках, то он хотел найти сыну новую маму, чтобы малыш рос в полноценной семье, но передумал. Он знал, что не сможет жить по договору с женщиной, к которой ничего не чувствует, поэтому растил твою будущую маму один. Он пожертвовал всем ради того, чтобы быть в конце концов счастливым. У него не было тогда друзей или клана, которые могли бы присмотреть за ребёнком, но он справился и через четыре года встретил Тао. Бэкхён вовсе поставил на своей жизни крест, чтобы спасти брата, потому что знал, что не сможет ужиться с мыслью, что он мог помочь Чонгуку, но не сделал этого. —?Он посмотрел на мужа, тот понял, что хочет сказать Ин, поэтому опустил голову и отвернулся, без слов давая согласие. —?После твоего рождения Кёнсу не мог забеременеть, хоть мы хотели большую и шумную семью, в которой дети рождаются каждый год, чтобы Такара превратилась в единый детский сад. Но как бы мы не пытались и что бы мы не делали, а забеременеть не получалось. Вот тогда он решил стать мужчиной, чтобы больше не пытаться обзавестись детьми, не кормить себя надеждами и не думать о том, что по его вине у нас нет пятерых детей. Поскольку на перерождение мы шли вдвоём, то мне показалось странным, что он пропускает меня вперёд. Ты же знаешь, что Кёнсу каждой бочке затычка и всегда маячит впереди как знамя. Но тогда он дал мне выбор быть тем, кем я хочу, а затем вышел из Зала сам, после чего тесть ушёл в запой на год. Поэтому, сынок, не мне убивать Ханя. Если ты знаешь, что так будет лучше, то сам решай, как распоряжаться его жизнью.Он переключил своё внимание на мужа, подошёл к нему сзади, обнял за талию и стал что-то шептать в затылок. Кёнсу нервничал, дёргал плечом и что-то ворчал, негодуя за то, что ему напомнили о болезненном прошлом. Он всё ещё винил себя за то, что смог родить только одного ребёнка, но Ин знал, как успокоить супруга, да и их супружеская жизнь проверена почти двумя веками. За это время Чонин ни разу не упрекнул Кёнсу за что-либо, касающееся семьи. Они могли ругаться по мелочам, драться на мечах, обзывать друг друга слабаками, но никогда не говорили, что кто-то плохой муж.На стол Сехуну упал кирпич с привязанной бумагой. Кто-то из клана вспомнил выходку Чонгука со стрелой и назвал её более щадящей, чем послание на кирпиче. Сехун развернул бумагу и прочёл приглашение встретиться в лесу, где был убит Хань при встрече с Бигором. Записка не была подписана, поэтому вампир решил прилететь в броне и с оружием, но клану о встрече не говорил, предпочтя для начала разобраться самому. Зная умение Ханя попадать в неприятные ситуации, Сехун готовился к драке, которая ему бы не помешала, чтобы вызвериться на ком-то, выпустить весь гнев, скопленный в душе от неудач. Оказалось, что человек слаб, беспомощен и бессмысленен в Такаре, но в него легко влюбиться. Он неуклюж, глуп, наивен и доверчив, но это то, что не хватает каждому такаровцу, который от рождения воинственен. Каждый паладин и вампир защищает клан, честь и показывает силу в пещерах, сражениях или арене. Но не каждому дано понять, что значит защищать слабейшего и насколько может быть бесцена награда в виде благодарного взгляда человека.Сехун прилетел быстро, держа наготове посох, и всматривался в лес, прислушиваясь к его звукам. Среди пения птиц и рычания драконов он различил тихий скрежет доспехов, после чего насторожился, готовясь к драке. Ханя он унюхал сразу, поэтому без промедления сделал вывод, что встречу назначил враг и предстоящий разговор надо будет принимать всерьёз, а думать над своими действиями молниеносно.Из-за дерева вышел Ен, упёрся в него плечом и сложил руки на груди, словно Сехун для него слабый враг и боя не будет. Оружие он не вынимал, зато с усмешкой и блеском в глазах смотрел на мага, зная, что триумф на его стороне. Хун с радостью бы его убил, не жалея о поступке, но ждал появления Ханя.—?Долго молчать будешь? —?Он не двигался с места, понимая, что вампир перед ним явно хочет предоставить некую важную информацию, но решает, как это сделать более торжественно, считая, что Фортуна на его стороне.Каждой клеточкой своего тела Сехун знал, что речь пойдёт о пропавшем Хане, даже чувствовалось, что он живой где-то рядом, но маг склонялся к тому, что ему это только кажется, ведь желание найти человека легко перебивало любые чувства, не давая возможности думать реалистично, без питания бессмысленных надежд.Пришлось вложить много сил, чтобы оставаться на месте и ждать новости, хоть мысленно Хун в клочки разрывал врага, наслаждаясь его криками и болью.—?Ты ведь помнишь, как двадцать пять лет назад забрал у меня кое-что? —?Ен сделал шаг в сторону, чтобы место, освещённое луной, оставалось свободным, а самому находиться в тени. —?Сегодня я отдам тебе долг.—?Ты мне ничего не должен, потому что ничего у меня не занимал.—?Ошибаешься. Сегодня я у тебя кое-кого одолжил. Возвращаю!Он отошёл в сторону, крикнул кому-то, и двое воинов притащили телегу, из которой Ен выволок Ханя, едва стоявшего на ногах и истекающего кровью. Его некогда белоснежные крылья приобрели красный цвет и опустились вниз, волочась по земле. Сложно было представить, что ему пришлось пережить, но Ен вернул его явно не в том виде, в котором забрал. Молодой вампир заставлял его стоять, хоть сделать подобное Ханю доставляло труда из-за большой потери крови. Сехун выпил достаточно, чтобы Лу чувствовал головокружение, но и в бою с него спустили большую часть. Он едва понимал, что происходит вокруг, но в голове постоянно крутилась некая установка: ?Надо идти!? Сложно было разобрать куда и зачем двигаться, ведь каждый шаг давил на диафрагму и дышать становилось всё сложнее, но Хань сделал шаг вперёд. Он едва разобрал в темноте силуэт Сехуна, и картинка из детства стала перед глазами: вампир садится на корточки в цитадели, протягивает к маленькому человеку руки и говорит: ?Иди ко мне!? И Хань идёт. Даже спустя много лет и, сгорая изнутри, он идёт, словно само подсознание двигает его тело к столь привыкшему виду вампира.—?Возвращаю с подарочком! —?грубо сказал Ен и, толкнув ?должок? вперёд, сел в телегу.Хань не удержался на ногах и упал на колени. Если бы не подбежавший вовремя Сехун, тело с тяжестью рухнуло бы на траву. Вампиру пришлось сесть на землю, потому что Хань от слабости не мог поднять голову, ощущая, как силы с каждой минутой уходят в никуда, пожираемые маленьким куском кристалла внутри тела. Архилич предупреждал, что драгоценные камни слишком опасны. Сехун заметил разорванную на соклановце одежду и подрезанные крылья, изуродованные, дабы парень никуда не улетел до окончания неприятной подарочной процедуры.Обрезанные крылья?— самый великий позор для такаровца.—?Тебе интересно, что со мной случилось? —?тихо прошептал Хань упираясь лбом в плечо Сехуна.—?Нет.—?Что же тебе сказать, пока я не сгорел?Даже холодные пальцы вампира чувствовали ледяное тело человека, но не ощущали жар, о котором он говорил. Зато кровь быстро, словно под натиском, вытекала из носа, рта и глаз, впитываясь в броню мага и создавая отвратительное чувство мокрой и липкой ткани на теле.—?Я паршивый друг, да? —?едва понятно прошептал Хань.—?Отвратительный.—?Помнишь, как всё было в моём детстве? —?Он с трудом поднял руки и положил ладони ему на плечи, цепляясь окровавленными пальцами за броню, не жалея ногтей. —?Как жаль, что в нашей жизни прощание не значит, что будет новая встреча. Очень надеюсь, что в следующей жизни мы вновь встретимся и я увижу перед собой хорошего вампира.Сехун прижал его к себе одной рукой, а носом уткнулся в его шею, на которой так и не зажили два шрама от его клыков. Вновь пить кровь он не собирался, второй рукой доставая из сумки складной нож и направляя его к животу Ханя, с тяжестью вдыхавшего кислород. Сиплый вдох давил на чуткий слух вампира. В отличие от двадцатипятилетней давности, Хань не был в силах кричать, даже когда острое лезвие проткнуло кожу и мягко вошло под ребро.Хань всё понимал, каждое действие мага он одобрял, но от всей души желал, чтобы невыносимая боль быстрее прошла. К сожалению, тело с трудом поддавалось острому металлу, увеличивая мучения парня, который из последних сил царапал броню Сехуну.Тёплая кровь залила ноги вампира и потекла за шиворот, но он не останавливался, разрезая живот соклановца и держа его крепче за поясницу, чтобы он не упал. Слова отца оказались пророческими, выбор было сделать слишком тяжело, но так было надо, хоть не хотелось брать на себя ответственность за смерть того, кого посмел полюбить.Хань понимал, что на этот раз ему есть что сказать на прощание. Он очень хочет высказаться. Хоть на одну минуту заговорить, хоть прошептать, а не захлёбываться своей же кровью, пытаясь дышать и безрезультатно цепляться за жизнь. Но Судьба уготовила ему отвратительную смерть. Глаза ничего не видели, всё внутри горело огнём, на фоне которого острое лезвие ощущалось в сотню раз больнее, отправляя сознание в самый ад, но сказать Хань не мог даже слова, как бы не пытался. Получались отвратительные сиплые и свистящие звуки, только действующие на нервы и не отражающие весь смысл слов. Лишь мысленно он кричал их, словно кто-то из клана обязательно услышит и передаст остальным.Оставался только запах свечей, которым не титулованный принц постоянно был пропитан. И когда рука Сехуна проникла в живот Ханя, Лу с грубым хрипом последний раз выдохнул и повис на маге, как и двадцать пять лет назад, но на этот раз он был мёртв.Сехун ощущал скользкие органы, кровь почти полностью пропитала броню и горячим потоком затекла в рукав, обжигая холодную кожу. Стараясь не обращать на это внимания, вампир быстро ухватил ледяной камень и выдернул его из желудка мёртвого Ханя.Отпускать тело он не собирался, намереваясь использовать его для битвы с ?Титанами?, напасть на которых решил немедля. И лишь сжимая от ненависти кристалл в руке, он заметил, как сама природа не прочь в очередной раз задрожать от боевой магии.Ночь окутала Такару, освещая её серебряной луной, которая своим светом очень понравилась Сехуну, сидящему на земле и устремляющий взгляд в небо. Он прижал к себе мёртвое тело, всё больше ощущая солоноватый вкус крови, и облизал перчатку. Ену никогда не понять, каков на вкус Хань, поэтому даже этим фактом можно было действовать на нервы врагу. В светлую ночь, которая словно приветствовала предстоящую победу в очередном поединке, лица всего вражеского клана будут выглядеть забавнее. Сехун понимал, что его очередная партия с Судьбой закончена. И игра уже не шахматная, а карточная, в которой долг?— превыше всего. Очередная часть игры закончена, Смерть своими холодными, как могильная земля, костяшками тасует карты перед очередной раздачей, а пока шёл подсчёт очков, которые твердили, что маг остался в дураках. Он прекрасно это понимал, но в следующей партии решил взять реванш. За его долгую жизнь он узнал слишком много, чего бы никогда не хотел видеть. О таких вещах не говорят, чтобы избежать посторонних советов и постоянных упрёков за это, но и забыть не мог, часто возвращаясь к прошлому. Всего пару часов назад он осознал, что давно не оглядывался на свою жизнь, а теперь же его вновь заставляют это делать, пробуждая внутри беспощадное дикое животное, каким он был раньше.Мораль и послушание законам Такары вмиг потеряли свою ценность, оставляя лишь безумие, почему-то пахнувшее цитрусом. Захотелось посмеяться с этого забавного факта, который слишком поздно проявил свою очевидность, но спешка, твердившая, что надо скорее повидаться с Еном, не оставляла даже минуты для смеха.Сехун не стал долго рассиживаться, прилетел к себе домой, положил тело Ханя в гроб и направился в клан ?Титаны?, где намеревался немного задержаться. В лесу его действия видел Рей. Он накрыл голову капюшоном и не вмешивался, предпочитая временно быть в качестве наблюдателя. Появление одного человека в Такаре двадцать пять лет создавало проблемы, но не было законов в Королевстве, которые запрещали бы обзаводиться человеком, потому что он еда для вампиров.Рей запрыгнул на забор клана ?Кай? и только выкрикнул, что Сехун убил Ханя. Этого было достаточно, чтобы Чонин приказал всем вооружиться до зубов и лететь в клан ?Титаны?.—?Совсем вампир с катушек слетел,?— засуетился Минсок и залпом допил эль. —?Молодец! Это будет грандиозный махач. Обожаю групповое насилие.Они вылетели в сторону врага, минуя Рея, у которого были странные чувства по отношению к происходящему. Он покрывал драку, за которую стоило бы наказать всех, кто в ней замешан, но решил на некоторое время дать волю воинам, после чего вмешаться и остановить бой. Это не будет перемирие и не поможет надолго, потому что месть будет передаваться из поколения в поколение, а всё из-за одного человека. Придётся контролировать оба клана, пока их вражда не стихнет.?Кай? налетел на врага без предупреждения. Сехун отбивался в одиночку, охраняя гроб с телом, но с приходом своего клана быстро улетел к цитадели. Проследить за ним никому не удалось. Хоть Донг пытался его догнать, Чонин ударил магистра ботинком в лицо, после чего оба опустились на землю. ?Каю? было достаточно взглянуть на мертвеца, чтобы понять чувства Сехуна, после чего слепая ненависть взяла вверх и началось побоище. Чанёль достал три стрелы, стал за Чондэ, используя мечника как щит, и нашёл цель в самом углу двора, где притаился маг. Следом раздались рычания и свист?— на помощь прибежали животные. Грифоны и совы перетащили на спинах своих товарищей через ограду. Кошки и тигры взбирались по деревьям, запрыгивая на забор, и мягко опускались на землю, помогая своим хозяевам, сцепляясь в схватке с другими животными.Бэкхён медленно погружался в созданный хаос, окутанный пламенем и гарью. Он всматривался в вечную такарскую темноту, плавно размахивая серебристыми крыльями и стараясь не задевать ветки деревьев и Башню стихий. Он искал взглядом обезумевшего от гнева мага, вспоминая фразу Рея: ?Сехун убил Ханя?.Среди жестокого сражения приходилось уворачиваться от десятка стрел, а порой отталкивать от себя падающие тела врагов, прочищая себе путь к изучению окрестностей чужого замка, чтобы лучше вычислить, куда мог пропасть Сехун в самом начале сражения. В тот момент лучник лишь на секунду отвлёкся, выслушивая приказ магистра, и потерял мага из вида. Теперь следовало его найти и узнать, что было написано в записке и что случилось с Ханем.Облетая цитадель, парень увидел за углом открытый гроб с телом. Опознать в нём Ханя оказалось крайне сложно. Для этого пришлось спуститься на землю и осмотреть содержимое, больше схожее с кровавым месивом, над которым жестоко поиздевался маньяк. Чем больше узнавалось знакомых черт лица, тем меньше Бэкхёну хотелось осознавать, что Рей прав. Мёртвое тело погрязло в крови, которой пропитались доски и ткань гроба, а наспех засунутые в живот органы медленно вываливались, добавляя в начатый между кланами бой элементы жертвоприношения. Несмотря на сражение, в котором в воздух поднимались клубы дыма и горячей смолы, возле гроба пахло кровью, и первый десяток мух слетелись к мертвецу за своим ужином, цепляя хоботками красную жидкость.Бэкхён прикрыл рот ладошкой, чтобы не закричать, хоть в звуках битвы его крик легко бы смешался с десятками других голосов. Он присел возле мертвеца, протянул руку к окровавленному крылу и отвернулся, чтобы не смотреть на тело, подавляя в себе слёзы и стараясь дышать равномерно, дабы чуткий слух вампиров не различил среди шума битвы частое сердцебиение. Как только кончики пальцев дотронулись до холодного крыла, сжался кулак, не желая погружать пальцы в вязкую полузастывшую кровь. Пришлось пересилить себя и вновь собраться с духом. Быстро схватив липкое и скользкое перо, Бэкхён ногтями вцепился в самое его основание и резко дёрнул, выдергивая вместе с кусками кожи. Он хотел оставить на память о Хане хоть что-то, кроме ярких воспоминаний.Зажав добытое в руке, парень быстро спрятал пёрышко в сумку и отскочил от гроба, словно спасаясь от приторных ощущений смерти, которые холодили душу. В жизни Бэкхёну приходилось часто резать и калечить, но на этот раз ему было жутко видеть труп. Давно он не видел мертвецов в Такаре, а теперь же в гробу лежало тело мальчишки, которого он знал с самого его детства и который вырос у него на глазах. Маленький калейдоскоп в голове запустил множество шестерёнок памяти, и прошлое, связанное с Ханем, быстро промоталось в мыслях, нагнетая чувства отчаянья за то, что Бэк не оказался рядом в момент смерти человека, а в душе заиграло понимание Хуна, который всё же сделал свой выбор.Желание хоть немного разобраться в ситуации дало сил двигаться на поиски дальше, намереваясь вернуться за гробом и отдать Ханя химерам со всем уважением. Едва он сделал шаг, как совсем рядом раздался душераздирающий крик, способный взбудоражить кровь даже самого хладнокровного воина. Кто-то кричал до хрипоты от боли, захлёбываясь собственным голосом, и Бэкхён попятился назад, едва не спотыкаясь о гроб. Он слышал разные крики, даже предсмертные, но на тот момент кто-то кричал не только от боли, но и от отчаяния, словно жестокая судьба наказывала за проделки прошлых жизней. Помня, что идёт бой, парень решил разобраться, кто смеет нарушать правила поединков, но тут же вспомнил, что магистр сам напал на замок без предупреждения, дабы помочь сыну. О правилах и этикетах можно было смело молчать. Бой шёл не на жизнь, а на смерть.Бэкхён прижался к стене и выглянул за угол, стараясь не привлекать к себе внимание и рассмотреть происходящее в конце здания. Едва взгляд уловил двух вампиров, сердце перестало биться на пару секунд, а кровь в миг охладила душу. Ужас словно скользкая змея пробрался от ног к шее и сдавил горло, не давая возможности дышать и издавать какой-либо звук. Под стеной вражеской цитадели Сехун повалил на землю Ена, наступил тяжелым золотом ботинка ему на поясницу и намертво вцепился пальцами в его крылья у самого их основания, где была тонкая и чувствительная кожа. Ещё утром Хань нежно гладил спину Сехуна, и маг это помнил, разжигая воспоминаниями ненависть к ?Титанам?. Ен пытался вырваться: брыкался и изворачивался, стараясь перевернуться на спину, молил у Сехуна пощады, махал крыльями, но маг не обращал внимания на отчаянные попытки, продолжая тянуть на себя крылья и до хруста упираясь ногой в позвоночник Ена.Оцепенев от увиденного, Бэкхён, словно заворожённый, медленно направился к ним, не понимая, за что так жестоко Сехун обходится с парнем. Останавливать сына магистра было бессмысленно, парень вновь подавил в себе слёзы безысходности, приближаясь к Хуну, и жертва вновь заорала, заглушая звуки битвы возле моста. Бэк был уверен, что отец Ена явно слышит эти крики и пытается пробраться через всю битву ему на помощь, но Чонин не даст ему сбежать, защищая своего сына.Сехун сильнее сжал пальцы, впиваясь короткими ногтями в тёмную кожу крыльев, и резко вывернул по часовой стрелки, разрывая её возле лопаток и оголяя мясо. Когда он вновь дёрнул их на себя, под сильными пальцами сломались кости, суставы вывернулись, лопая хрящи, и кровь залила всю спину Ена, который умывался своими слезами и до ран на руках царапал землю, ощущая невыносимую боль. Он уже не мог кричать, издавая лишь непонятные жалкие звуки, которые заставили Бэкхёна понять, почему генерал Рей пришёл оповестить Чонина о том, что Хун напал на клан.Сехун пришёл убивать, но если дать ему такую возможность, то это послужит примером для многих такаровцев, которые будут так же мстить.Маг вновь вывернул крылья, щурясь от ненависти, и резко вырвал их из спины вампира. Смотря на кровавые трофеи, с которых свисали куски мяса и ошмётки кожи, он довольно кивнул и слегка улыбнулся проделанной работе. Быстро взглянув на бессознательную жертву с двумя глубокими ранами на спине, он переключил внимание на Бэкхёна, который сползал по стене, едва веря в происходящее и удерживая сознание только мыслями о бое.Сехун улетел, унося с собой крылья Ена, чтобы он никогда не смог их приобрести, потому что без них ему не пройти обучение, которое ведёт ко второму перерождению. Он не сможет сражаться в воздухе со многими монстрами, поэтому навсегда останется на одном этапе развития.Рей прибыл в самый разгар битвы, когда от ударов о землю воинов оставались трещины и вмятины, а двор усыпался стрелами и горел вместе со строениями. Паладины и вампиры теряли куски брони, получали ранения, а битва магов превратилась в поединок стихий, которому не могла противиться сама природа. Донг всё же смог вытеснить Чонина к цитадели и заметить сына, но подойти к нему ближе не получалось, потому что Ин до последнего решил закончить дуэль.Рей стал в самый эпицентр боя и достал из резной шкатулки большую солнечную жемчужину, которая осветила периметр, заставляя всех щуриться, падать на землю и прятаться от яркого света, чтобы избежать ожогов. Только Бэкхён с замиранием сердца смотрел на давно забытые лучи солнца, игру света и слабую радугу в завитках дыма. Его глаза моментально перестроились под освещение, но он не смел подойти ближе, чтобы соприкоснуться с прошлым.—?Прекратите бой! —?заорал Рей. —?Все разборки отменяются! Я выясню, что произошло, и решу, кто и какое наказание понесёт!Он спрятал жемчужину, чувствуя неприятное жжение на своём лице и возвращая ночную тьму. Вампиры и паладины с опаской выглядывали из-под накидок, проверяя местонахождение лучей. Донг продолжил бой, кинулся на Чонина, готовясь пустить в него стрелу, но Рей остановил его ударом ногой в грудь.—?Я не ясно выразился? —?гремел над ним генерал, наблюдая в глазах вампира гнев, ужас и отчаянье.—?Не защищай их, Рей! Ты хоть понимаешь, что сделал его сын?—?А твой? —?Чонин спрятал оружие и приказал клану выстроиться за его спиной. —?Хань в гробу с вывернутыми кишками, потому что Ен никак не может признать тот факт, что ему двадцать пять лет назад не досталась игрушка в виде человека.—?Я заберу его тело до утра! —?предупредил Рей, и Чунмён вызвался провести генерала к гробу.Ему хотелось выплеснуть наружу эмоции, защищая Сехуна, объясняя, что он чувствует и почему так поступает, но он предпочёл молчать, зная, что Рей не любит, когда кто-то мешает ему самому прояснять положение дел.Место, где лежал труп, пустовало. Большая красная лужа доказывала, что здесь явно кто-то истекал кровью, очертание гроба так же имелись на земле, но его с телом не было. Если бы кто-то тащил его волоком, то кровь размазалась бы по траве, а если бы кто-то поднял в воздух, то капли указали бы направление, но ничего подобного не было. Гроб словно растворился в воздухе.Кто-то из ?Титанов? крикнул, что Сехун унёс мертвеца с поля боя и обозвал его трусом. Но тот парил в воздухе, сжал от ненависти посох, смотря на врага, и требовал вернуть тело на место.