Глава 5. Сквозь червоточину (1/1)

Запах чистого белья… Я любила его дома, но здесь даже он был другим - приятным, но каким-то непривычным.Я подняла со стиральной машины уже сложенное мной в стопку высушенное бельё, спрыгнула с табурета на пол и понесла в комнату, которая служила теперь мне спальней. Мне нужно было положить его в шкаф, разложив по ящикам так, как подсказывали светящиеся на дверцах метки в аугментированной реальности. Почувствовав моё приближение, разноцветные метки на многочисленных шкафах и ящичках замигали и ожили. Зажёгся свет - плавно, постепенно. Квартира каким-то непонятным мне образом приспосабливалась ко мне. Непонятные машины, заметив, что я вздрагиваю от звука выключателя, заставили свет включаться бесшумно, медленно увеличивая яркость. Это было приятно, с одной стороны… Но говоря по-честному, не знаю, что пугало меня больше!На дверцах ящиков и шкафов, на которые я направляла свой взгляд, медленно загорались разные надписи, поясняющие, что находится внутри. По словам Юла, это была сравнительно примитивная система - здесь нужно было говорить квартире, для чего ты хочешь использовать тот или иной ящик. В более “продвинутых”, как выразился Двуглавый, системах контейнер сам определял, что в него положено, и мог сортировать и выдавать нужное тебе по просьбе - “по запросу”.На стене над моим диваном неярко, мягким зеленоватым светом светились округлые значки, вспыхивавшие оживающими картинками, когда их касался мой взгляд. Юл называл их датастораджем, это было что-то вроде библиотеки, коллекции игр и фильмов одновременно. В воздухе, справа от меня, мерцала полупрозрачная панель-органайзер, вокруг неё неторопливо плавали картинки и значки. Они медленно перемещались, следуя за направлением взгляда, вспыхивали и затухали. Я взмахнула рукой, стараясь убрать их, но - привыкнуть к правильным жестам я ещё не успела. Картинки взвились в воздух, словно сухие листья на ветру. Странные пейзажи и непонятные символы замелькали перед глазами. Устало опустив руки, я ждала, пока окружающий меня виртуальный мир успокоится, затем, жестом открыв ящичек, уложила туда бельё. Ящик плавно закрылся, над (или, можно сказать, перед) его дверцей появилась светящаяся полоска. Двуглавый называл их “индикатор заполнения”. На стене справа, возле двери в ванную, развернулось круглое меню, в котором начал мерцать один из секторов-пунктов. Я махнула рукой, пытаясь заставить меню свернуться, но жест опять не получился - вместо того чтобы свернуться в аккуратный светящийся значок, раскрывающийся от прикосновения пальца, меню бешено завертелось в бесконечном цикле. Недовольно опустив уши, я открыла было рот, чтобы заставить непослушную иллюзию исчезнуть, но затем просто устало махнула рукой. В носу засвербило от почти накативших слёз. Чувство жгучей обиды разъедало меня изнутри, вгоняя в ещё большее уныние. Технологичный мир вокруг меня был и вправду очень сложным. И как я должна буду справиться со всеми трудностями, если даже управление квартирой для меня остаётся такой же проблемой, как и несколько дней назад? Юл говорил мне, что со временем я привыкну. Но сколько это “со временем”? По-моему, прошло уже слишком много времени, а я всё ещё ничего не могу сделать со всеми этими проклятыми таблицами, вылезающими из ниоткуда.Я сняла очки, которые недавно купил мне Юл. У меня болели глаза и голова от постоянного мельтешения множества подсказок, закладок и указателей. Юл сказал, что с ними мне будет удобнее, но разобраться во всём было очень сложно, я быстро уставала, и удивление и восторг, которые я испытывала в первый день, сменились безудержной скукой. Неимоверная скука.Юл опять куда-то ушёл. В этот раз хотя бы не тогда, когда я спала. В последнее время мне стало немного страшно просыпаться в пустой квартире, хотя я и сама не понимала почему. Мне надо было придумать, чем заняться, пока от скуки мне не стало совсем плохо. Читать что-то из датастораджа не хотелось - там были в основном какие-то справочники и учебники, но дело было не в этом, и даже не в непривычном языке. Эти “книги” не были книгами в привычном мне понимании. За линиями светящегося текста в аугментированной реальности вокруг меня возникали объёмные подвижные картинки, воспроизводящие описываемое в “книге”, миниатюрные наушники на дужках очков воспроизводили звуковое сопровождение сцен, при прикосновении к непонятным словам они оживали, “открываясь” в описание понятий. Это было удивительно интересно, но огромный объём информации, захлёстывающий словно морская волна, попросту пугал меня.Опустив хвост и уши, я прошла по коридору к входной двери. Компьютер в комнате Двуглавого засветился, почувствовав моё приближение, но я поспешно отступила назад, в темноту коридора. Его молчаливое, вежливое внимание сейчас пугало меня, возможно, не меньше, чем одиночество в квартире. С ним приятно было говорить - он был удивительным собеседником, вежливым, тактичным, покладистым - но сейчас, после нескольких дней интенсивных занятий и первого удивления он стал уже надоедать, тем более, что, как и в случае с квартирой, у меня получалось далеко не всё. Кроме того, мне было бы странно и страшно слышать его бархатистый, хорошо поставленный голос сейчас, в пустой квартире, ощущая на себе внимание несуществующего собеседника, который никогда не был живым.Я долго слонялась по коридору, из кухни в мою комнату и обратно, пыталась читать вслух вспоминавшиеся мне стихи, меняла в них слова - дома меня за это часто ругали. Теперь это было не смешно. Так же скучно, как и всё остальное. Потом я лежала на своём диване. Но долго лежать я тоже не смогла. Диван мне тоже надоел, я не могла найти удобную для себя позу, чтобы наконец расслабиться. Было очень душно.Я отнесла табуретку из ванной обратно на кухню и легла под стол рядом с сумкой Юла. Мне стало лучше. Так лежать было гораздо приятнее. Не знаю, сколько времени я так пролежала. Одновременно казалось, что и пару минут, и почти час. Щёлкали в непонятном ритме какие-то кухонные приборы, мерцала контрольная лампочка на деливере, от лежащего в пиале вещества, которым Юл приправлял свою странную еду, исходил незнакомый мне кисло-сладкий запах. В стенах квартиры сопели невидимые трубы, всасывая пыль. Изредка откуда-то извне доносился жутковатый шорох, источника которого я не знала.Снаружи, в шлюзе, щёлкнул замок, заставив меня вздрогнуть всем телом. Зашипел воздух, уравнивая давление, затем механически цокнул замок внутренней двери. В коридоре зажёгся свет, раздалось какое-то шебуршение, что-то металлически звякнуло, с характерным чмоканьем открылась и закрылась дверца шкафа. Двуглавый, в своих обычных синих штанах и тёмном свитере, прошёл в свою комнату, негромко поприветствовав меня, неся в руках какие-то незнакомые предметы. Какое-то время он удовлетворённо что-то ворчал себе под нос, склонившись над компьютером и что-то делая. Над его головами в воздухе опять замерцали таблицы, медленно поползли индикаторы заполнения. Юл отошёл от стола, стянул с себя свитер, и, оставшись чёрной футболке поверх темной облегающей "нижней одежды", которую он всегда надевал выходя из квартиры, прошёл ко мне на кухню.Левая голова с холодноватым интересом глянула на меня.- Всё в порядке? - осведомился Двуглавый. Я не сразу это поняла. Мне всё ещё был непривычен местный язык и требовалось время на перевод. Я села, поправила волосы и немного хрипло ответила:- Да.- Тогда чего ты здесь разлеглась? - ухмыльнулась правая голова. Двухголовый наклонился ко мне и протянул свою огромную бронзовую руку, - Вставай.- Не хочу, - ответила я. Я действительно не хотела вставать. Мне казалось теперь, что для этого нужно приложить неимоверные усилия, а меня разморило от духоты и скуки.- Как хочешь, - спокойно ответил Двуглавый. Повернувшись, он прошёл мимо стола к холодильнику, и вынул оттуда бутылку с бледно-зеленоватым раствором.- Будешь что-нибудь? - взглянула на меня его правая голова.- Не знаю… Наверное, да… - ответила я и стала медленно выползать из-под стола. Голова казалась очень тяжёлой и тянула вниз, хотелось лечь обратно.- Точно всё в порядке? - внимательно глядя на меня, спросил ещё раз Юл. Он вновь смотрел на меня прищурив и как-то странно опустив глаза, снова словно бы лбами.Наверное, я действительно выглядела не очень хорошо. Он наверняка заметил, что меня немного шатает. Мои глаза всё ещё болели, теперь уже не только от очков, но и от яркого света, виски и затылок словно что-то давило. Я потёрла руками лицо, опустила голову и проговорила, стараясь делать это как можно разборчивее:- Душно очень.Ощущение давления в висках уменьшилось. Двуглавый перестал смотреть на меня так странно, закрыл холодильник, и, осторожно положив свою большую руку мне на лопатки, усадил меня на табуретку. - Я ощущаю, - спокойно произнес Юл. Это прозвучало очень странно. Пират, между тем, обошёл стол, и, поставив свою бутылку, уселся на табуретку напротив меня, - Я как раз в этом направлении собирался с тобой поговорить.Не торопясь, он открыл бутылку, отхлебнул левой пастью несколько глотков горько пахнущей жидкости, и, внимательно взглянув на меня, спросил:- Ты говорила, тебя естествознанию учили. Что ты знаешь о своей биологии? О своём теле?- В смысле? - удивилась я. Очередной странный вопрос, на который не понятно как отвечать.- Ну, как устроено твоё тело… Вообще тела носителей разума с вашей планеты? Что вы можете есть? Какой воздух вам нужен для дыхания, как вы размножаетесь, как устроены ваши... - Юл добавил ещё несколько незнакомых мне слов, очевидно каких-то научных или медицинских терминов.- Я… Я не знаю. Меня ещё этому не учили, - я стала понимать, что он имеет в виду. Я знала, что о чём-то подобном говорила моя старшая сестра, ей об этом рассказывали учителя.- Понимаю, - улыбнувшись, ответил Юл, - Ничего страшного.Он смотрел прямо на меня, его тёмно-серые глаза его как-то потеплели, затем он вновь хлебнул из своей бутылки и ухмыльнулся.- Я спрашиваю у тебя это потому, что я ничего не знаю про ваш биологический вид, - продолжил он, - Я налетал по Подгруппе Млечного Пути больше двух миллионов световых лет, но не видел таких существ как ты. Похожих - да. Но не именно таких. И никто не видел. Я искал по базам данных, записей о вас нет. Я даже не знаю точно, чем тебя кормить. Поэтому завтра мы поедем в биомедицинский центр, к одной моей хорошей знакомой.Пока я переваривала эту информацию, Юл длинным глотком допил своё зеленоватое питьё, и добавил:- И ещё, завтра мы заедем за оружием для тебя. С ножом много не навоюешь.В этот вечер (я называю это вечером, хотя в тот момент я совершенно не понимала, какое это время суток на самом деле, и ориентировалась только на то, что меня совсем уж начинало клонить в сон) Двуглавый общался со мной ещё больше, чем обычно до этого. Раньше мы сидели по нескольку часов, занимаясь изучением местного языка - Юл говорил со мной, объяснял значение слов, рисовал над компьютером символы и заставлял его проигрывать для меня сценки, поясняющие те или иные слова. Сценки были очень смешными, компьютер, непонятным для меня образом, рисовал меня саму, но в очень искажённом виде - маленькую, с яркими волосами и очень большими глазами, это было смешно и очень мило одновременно. Сегодня же мы засиделись очень долго. Юл начал с того, что обучил меня пользоваться компенсирующим костюмом и кислородной маской. Костюм был светло-серым. Он чем-то напомнил мне термобельё, вроде того, что мать заставляла нас надевать, когда мы там, дома, зимой выезжали на верховую прогулку. Так же, как и зимнее бельё, он плотно обхватывал тело и конечности, однако, в нём были вставки из какого-то странного материала, которые, почувствовав прикосновение ладонью, стягивались, очень плотно и жёстко фиксируя костюм на теле. На бёдрах костюма располагались плоские, довольно жёсткие пластины - как пояснил Двуглавый, они были одновременно энергоприёмниками и аккумуляторами, заряжающимися дистанционно. Высокий воротник также был жёстким, с какими-то твёрдыми вставками, так что в нём почти невозможно было сильно наклонить голову. Тёмный облегающий костюм, который Двуглавый надевал под одежду, выходя из квартиры, оказался таким же компенсирующим костюмом. Как объяснил Юл, носить его нужно было для того, чтобы компенсировать давление крови внутри моего тела в условиях разрежённой атмосферы снаружи. По словам Двуглавого, давление снаружи было раз в пять ниже, чем в квартире, и, попади я в такие условия, мне было бы очень плохо. Затем пират научил меня пользоваться маской. В атмосфере снаружи, объяснял Юл, было мало кислорода, и, если он сам мог какое-то время дышать без маски, то я бы гарантированно потеряла сознание. Маска была небольшой, она обхватывала голову упругими ремешками, непонятным образом самостоятельно затягивающимися после того, как маска была правильно надета. Ремешки немного напугали меня - они, словно живые, начинали сокращаться в тот момент, когда я правильно пристраивала маску на лице. Внутренняя поверхность маски была покрыта незнакомой мне чёрной пористой тканью, приятной и слегка скользкой на ощупь. Внешняя сторона маски была тёмно-серой, из утолщения в передней части маски шёл вниз довольно толстый, упругий шланг из чёрного материала. Своим противоположным концом он соединялся с небольшим прибором из чёрного пластика, в который вставлялся небольшой жёлтый баллон. Вся эта конструкция весила не очень много и крепилась на поясе. Сначала я подумала, что это что-то вроде тех дыхательных приспособлений, которые в моём родном мире надевали водолазы. Однако Двуглавый пояснил, что это не так - судя по тому, что я поняла, приборчик не защищал меня полностью от внешней атмосферы, а только добавлял во вдыхаемый мной воздух нужное количество кислорода. Делалось это полностью автоматически, нужно было только небольшим рычажком установить количество кислорода в смеси, и не забывать вовремя подзаряжать батареи приборчика и менять баллончик. Как сказал Юл, запаса кислорода в нём хватало на четыре-пять часов. Данные о запасе кислорода и энергии можно было увидеть в аугментированной реальности, если посмотреть на прибор.Затем мы долго сидели перед компьютером. Поначалу Двуглавый ненавязчиво расспрашивал меня, выясняя, не возникает ли у меня каких-то сложностей с незнакомой для меня речью. Я испугалась того, что Юл будет меня ругать за то, что у меня плохо получается. Но он не ругал. Даже не собирался. Как будто ему было всё равно. Мы немного поговорили о компьютере и очках аугментированной реальности, а затем Двуглавый начал рассказывать мне об окружающем мире и планете, на которую мне довелось попасть. Он рассказывал, повинуясь его словам и жестам компьютер воспроизводил новые странные картины и ещё более странные видео, а я сидела и слушала, пытаясь осознать и принять окружающую меня действительность, больше похожую на фантастический сон.На внутреннем краю одного из внешних пузырей Малого Магелланова Облака, вдали от звёздных скоплений и туманностей, движется в космосе ничем не примечательная звёздная пара, состоящая из кроваво-красного гиганта Протуберы и мертвенно-синего карлика Некриды. Вокруг центра тяжести этой двойной системы вместе с многими другими небесными телами вращается планета, безжизненная, но населённая носителями разума сотен различных рас, мрачный каменистый шар, изуродованный тысячелетиями промышленного использования и укрытый тонкой, тусклой атмосферой из азота, углекислого газа и индустриальных выбросов. Планета Негодяев. Место, которое я теперь вынуждена считать своим новым домом.Изображение над компьютером медленно сместилось. Пылающий ало-багровый шар и ослепительно яркая бледно-голубая точка в отдалении от него разбежались в стороны, метнулись назад и исчезли из поля зрения. Камера словно провалилась в чёрную бездну, в которой белыми и розовыми точками мерцали отдалённые звёзды. Изображение поворачивалось, смещалось, двигалось, повинуясь жестам рук Юла и компьютерной программе. В поле зрения возник маленький желтовато-бурый шарик. Он становился всё больше, заполняя собой всё поле зрения, видны были странные правильные узоры на его поверхности, угрюмые разноцветные дымы, огни и пыльные полосы. Камера нырнула вниз. Промелькнули слои пылевых облаков и тусклого дыма, камера повернулась, выпрямилась, словно опустившись на поверхность. Передо мной в слабом свечении от компьютера поплыли мёртвые каменистые увалы и угрюмые впадины, засыпанные серым шлаком и ржавой пылью. На горизонте под жёлто-бурым небом виднелись какие-то огромные промышленные конструкции. Изображение погасло, сменилось какими-то таблицами и графиками, а Двуглавый продолжал рассказывать.Планета Негодяев была необитаемым шаром, на ней никогда не развивалась собственная жизнь. Из-за собственного движения элементов родительской звёздной пары здесь не было регулярной смены дня и ночи, слабое магнитное поле плохо защищало планету от звёздного ветра и радиации.Тем не менее, эта планета приглянулась пиратам космоса. Когда-то какие-то экспедиции этих безумных энтузиастов, покинувших свои миры ради богатства и удовлетворения своего ненасытного, упрямого любопытства, обнаружили эту планету, находившуюся в гравитационно удобном для навигации месте, и, пробившись сквозь сложные искажения тяготения, высадились на неё. Многие звездолёты прибывали сюда, следуя наиболее выгодным траекториям, и с течением времени планета стала известным информационным хабом и ремонтно-заправочной базой. Гигантские корпорации формировались здесь, колоссальные информационные богатства оседали в базы данных, миллионы порабощённых кредитами, клонированных или созданных искусственно рабочих, рабов и роботов беспрестанно и бесперебойно возводили гигантские заводы, ремонтировали космические корабли или трудились на подземных конвейерах. За десятки тысяч лет предельно интенсивной промышленной эксплуатации инопланетная колония изувечила и изуродовала планету, источив её на километры в глубину, превратив её в изрезанный шахтами и карьерами мёртвый мир, покрытый отвалами пустой породы и гигантскими промышленными комплексами.Главным центром жизни на планете является Колония. Первоначально она была построена возле первого космодрома планеты, но это было очень давно. Сейчас первый космодром давно заброшен и наполовину погребён Колонией, а выстроенный рядом с ней новый космодром используется только для запусков сравнительно лёгких космических аппаратов. Ныне Колония это огромный жилой и промышленный центр. В ней находятся штаб-квартиры наиболее крупных корпораций, многочисленные производства и электростанции, а главное, возле неё расположено устье и обслуживающие механизмы гигантской “червоточины”, которая соединяет Колонию с Космодромом. Новый Космодром расположен не на планете. Ради экономии и удобства, экзакорпорации оборудовали гигантский стартовый комплекс на спутнике планеты, называемом просто и грубо, Спутником. Чтобы обеспечить постоянную и дешёвую связь Космодрома с поверхностью Планеты Негодяев, они построили гигантский комплекс, колоссальное по своей сложности сооружение, формирующее исполинскую, несколько сотен метров в диаметре, “червоточину”. Через неё на Спутник проложены громадные автомобильные мосты, по которым огромные грузовики везут сотни тысяч тонн грузов на соседнюю планету: детали космических аппаратов, горючее, промышленные конструкции, оружие, строительные материалы - всё что нужно, чтобы поддерживать военную и экономическую мощь циклопической промышленно-пиратской космической базы.Все эти многочисленные товары, а также многое другое, необходимое для поддержания жизни миллионов носителей разума - владеющих всем этим, обслуживающих всё это, работающих и умирающих ради работы этих гигантских структур - производилось в Колонии и в рассыпанных по поверхности планеты колоссальных Хайв-Фабриках - огромных промышленных структурах, напоминающих титанические муравейники из стали и бетона, связанных с Колонией, друг с другом и с другими промышленными предприятиями сетью автомобильных дорог, проложенных по эстакадам над выработанными карьерами и терриконами пустой породы. Хайв-Фабрики были промышленными предприятиями, научными центрами, городами - всем этим в целом и одновременно. Там жили, работали и умирали миллионы носителей разума, некоторые из которых никогда не видели жёлтого, дымного неба планеты, и, возможно, даже не знали, что оно существует. В жилой зоне одной из таких Хайв-Фабрик находились сейчас и мы с Юлом - в съёмной временной квартире в блоке возле внешнего периметра.Юл замолчал. В голове у меня всё ещё эхом и гудением отзывались его слова. Перед глазами продолжали мелькать бесконечные картинки. Но даже так мне было крайне сложно осознать масштаб и реальность происходящего. Мир, в который я попала, был действительно огромен и сложен. Сложнее, чем я себе представляла. А до дома было очень далеко. Это я уже понимала без разъяснений Двуглавого. Глаза опять болели.Двуглавый рассказывал всё это с немалой, непривычной для меня эмоциональностью, на протяжении всего разговора его интонации были мрачно торжественными, как у опытного оратора или лектора. Сейчас он уже довольно долго молчал, а я всё ещё не могла ничего сказать.- Трудно? - наконец поинтересовался Юл. Его голос изменился, теперь это снова был его обычный тон, глухой и сдержанно свирепый голос… Голоса…- М-м… Очень… - честно призналась я.- Твой мир был не похож на это? - спросила правая голова.- Вообще! - меня захватила сразу целая буря эмоций, самой яркой из которых было удивление, превратившееся в восхищение и восторг. Я восторгалась невообразимыми размерами всего, что было за пределами этой квартиры. Оно было невероятным, незнакомым, пугающим… И всё же реальным.Двуглавый смотрел на меня, вновь своим “странным” взглядом. Затем он поднял правую голову и неожиданно очень едко и хищно улыбнулся мне.- Боевитая соплячка! - усмехнулась правая голова, - Ладно. Ну-ка, слезай с дивана и иди спать! Завтра предстоит очень длинный день…***Проснулись рано. Двуглавый, судя по наблюдениям Эйджи, не нуждался во сне так регулярно и много, как она (если вообще нуждался - девочка не смогла бы с уверенностью сказать). Поэтому утром он был, как обычно, бодрым. А вот сама Эйджа, за прошедшие несколько месяцев окончательно выбившаяся из режима сна, никак не могла разлепить глаза и перестать судорожно зевать. Её мозг упорно не хотел “включаться”. Она засыпала, пытаясь сесть на диване, клевала носом в ванной и за столом...Наскоро позавтракав, Юл и девочка собрались выходить. Двуглавый заставил Эйджу тщательно проверить надетый под комбинезон компенсирующий костюм и респиратор, затем помог ей надеть верхнюю одежду - плотный, толстый плащ из серо-зелёной шерсти, с большим капюшоном, подбитым малиново-вишнёвым мехом, и массивные ботинки из чёрной кожи с красными вставками, на меху, с высокими голенищами и упругими завязками из полимерного нановолокна, затягивающимися от лёгкого прикосновения к чувствительным зонам шнурка.Они вышли в атмосферный шлюз. Юл закрыл внутреннюю дверь. Повинуясь молчаливому приказу Двуглавого, шлюзовая система квартиры начала стравливать давление. Эйджа, стоя возле внешней двери, вздрогнула, когда клацнули клапаны и зашипел уходящий через перепускные краны воздух - в маленькой бетонной коробке шлюза с единственным тусклым плафоном освещения на потолке это звучало страшновато. Всё происходящее было непривычно для неё, и она не знала, чего ждать. Звуки стали глуше, словно бы отдалённее, слегка заболели уши. Компенсирующий костюм обхватил тело плотнее, маска респиратора неприятно плотно сдавила лицо, больно врезаясь в щёки и переносицу. От решёток в стенах возле внешней двери потянуло холодом, неожиданно пересохло во рту и стало трудно дышать - воздух стал каким-то пустым, словно бесплотным. Вдыхая, Эйджа не ощущала привычного усилия, компенсирующий костюм туго стискивал грудь и живот, сделать вдох не получалось. Удушья не было, но дышать становилось всё труднее и труднее, плотный костюм стиснул её грудь словно тисками. Девочка слегка запаниковала. Её шатнуло, она схватилась рукой за кольцевую рукоятку внешней двери, обернулась к Двуглавому - в распахнутых зелёных глазах был страх.- Спокойно, - произнёс Юл. Его сдвоенный голос звучал из под маски ещё глуше чем обычно, в разреженном воздухе звук стал слабее, так что Эйдже казалось, что она слышит его словно издалека, - Костюм сначала будет давить. Дыши неглубоко и ровно, организм постепенно приспособится.Какое-то время они постояли в шлюзе. Эйджа не смогла бы точно сказать, сколько времени прошло - она сосредоточенно дышала, преодолевая сжимающее усилие костюма. Постепенно ощущение сжатия уменьшилось - костюм облегал её всё так же плотно, но теперь это не мешало ей дышать. Между тем, Двуглавый словно бы ожидал чего-то. Мигнули лампочки на дверях, щёлкнул замок внешней двери, и Юл, аккуратно отстранив Эйджу, открыл массивную дверь шлюза.Они вышли в тускло освещённый, немного пыльный коридор. Квадратный в сечении, он тянулся в обе стороны от них. Справа, метрах в тридцати, он оканчивался тупиком с буро-красной металлической дверью, на которой ярко-фиолетовой и кислотно-жёлтой краской были нанесены через трафарет какие-то непонятные Эйдже аббривеатуры. Слева коридор протянулся значительно дальше - вдалеке виднелся ярко освещённый тупичок без дверей, в котором стояли какие-то ящики и незнакомые девочке предметы.Стены, пол и потолок коридора были бетонными, голыми, местами потёртыми и щербатыми. Под потолком на равных расстояниях горели желтоватые плафоны освещения, вдоль коридора тянулись толстые связки кабелей; кое-где коридор под потолком пересекали толстые трубы из блестящего металла, заляпанные пылью, какой-то сухой плесенью и словно бы извёсткой. На стенах тут и там были нанесены по трафарету какие-то надписи, стрелки и указатели. По сторонам коридора через равные промежутки шли двери - похожие по форме, но разноцветные, с разнокалиберными табличками, на которых были указаны цифры, очевидно, номера квартир. Юл, поправив пистолет на бедре, зашагал по коридору налево. Он шёл не торопясь, но Эйдже приходилось почти бежать, чтобы поспевать за ним. Только оказавшись в коридоре, девочка поняла, что бегать и прыгать здесь ей значительно легче, чем дома на Ассионе - сказывалась почти на треть меньшая сила тяжести. Однако, в отличие от Космодрома, здесь можно было нормально ходить, не опасаясь влететь головой в потолок от неосторожного шага. Вприпрыжку она устремилась за Юлом, который как раз остановился и обернулся, ожидая её.Вдвоём они дошли примерно до середины коридора, где по правую руку от них оказался обширный альков, в котором располагалась пологая бетонная лестница, с массивным бетонным бортиком вместо перил. Ступеньки на лестнице были, но они были удивительно мелкими, так, что она больше походила на пандус. На площадках лестницы стояли грязные жестяные бачки, вокруг которых лежал всяческий мусор - что-то вроде окурков, комки пепла, какие-то осклизлые куски резины, бутылки разнообразных форм и размеров и мятые баночки. В разреженном воздухе висела смесь странных, резких, незнакомых Эйдже запахов.Девочка и пират спустились на три этажа вниз. На второй площадке странное невысокое существо, похожее на тощего, серокожего гуманоида, с тонкими конечностями и большой головой, выгребало из карманов своей непомерно толстой синтетической куртки какой-то мусор, высыпая его в бачок. На ногах серого были чёрные синтетические штаны и что-то вроде твёрдых ботинок из поблескивающего пластика, на голове - чёрный кожаный шлем с наушниками, подбитый каким-то мехом. Его лобастое, сильно сужающееся к подбородку лицо прикрывала потёртая, старая дыхательная маска. В руке он держал небольшую сумку из синтетической ткани, с нанесённым по трафарету, незнакомым девочке логотипом. Большие желтые глаза гуманоида безучастно скользнули по Эйдже и Двуглавому, лицо существа выражало безнадёжную усталость. Юл и Эйджа миновали его, а он, узкой трёхпалой рукой перехватив сумку поудобнее, утомлённой походкой направился куда-то вверх по лестнице.Лестница привела их к ещё одному поперечному коридору. В обширном алькове вокруг нижнего пролёта лестницы на стенах висели рекламные плакаты и какие-то электронные устройства, стояли вендинг-машины, мерцали неоновые надписи и адверт-экраны. Напротив лестницы располагался какой-то магазинчик, его витрина была закрыта опущенными жалюзи, а красная вывеска под потолком давно потемнела и потрескалась, жалюзи были оклеены пластиковыми листочками с дешёвыми объявлениями. На стенах алькова и стенках вендинг-машин в укромных местах были нацарапаны какие-то адреса из соцсетей и намалёваны граффити. В аугментированной реальности в воздухе алькова перемигивались баннеры, на полу вспыхивали стрелки с рекламой массажных салонов, дешёвой медицины и автосервисов. Следуя за Юлом, Эйджа пересекла альков и свернула направо, в проход, освещённый витринами расположенных по сторонам коридора магазинчиков, реклама которых тут же заполонила аугментированную реальность вокруг.Пират и девочка дошли до конца коридора, где, опять по правую руку от них, оказалась ещё одна лестница, очень похожая на первую. Здесь не было мусорных бачков, но на стенах тут и там видны были полустёртые граффити и нарисованные от руки матричные штрихкоды - при взгляде на них в аугментированной реальности возникали какие-то страшные рожи, двигающиеся уродливые буквы, складывающиеся в непонятные картинки, или ссылки на группы смерти, паблики подпольных коммунистов или группы по распространению дешёвых наркотиков.Эйджа следом за Юлом спустилась ещё на два этажа ниже, минуя какие-то закрытые железными дверями и решётками неосвещённые коридоры, и оказалась в небольшом помещении, где лестница кончалась. Длина помещения была около десятка метров, ширина немного меньше. Стены здесь были окрашены тёмно-зелёной краской примерно до половины своей высоты, напротив лестницы начинался ещё один коридор. У правой стены, не доходя до входа в коридор, в небольшом углублении располагался ларёк, обшитый пластиковыми панелями тускло-бурого цвета. Над маленьким герметичным окошечком-шлюзом в его передней стороне горела желтыми и фиолетовыми буквами яркая неоновая надпись, что-то вроде “Букмекерская контора”. С дальней от лестницы стороны ларёчка виднелись какие-то шланги и трубы, с потолка к нему тянулись тёмные кабели.Девочка и пират миновали помещение с ларьком и по коридору свернули налево. Они оказались в маленькой глухой комнате, квадратной, почти сплошь уставленной незнакомыми, непонятными Эйдже механизмами. Вдоль стен комнаты стояли высокие серые и белые шкафы с блестящими ручками, от них к центру комнаты тянулись прикрытые сетчатыми кожухами, заросшие пылью толстые кабели. В центре комнаты над полом поднимался небольшой металлический помост, огороженный поблескивающими полированным металлом перилами. Над помостом с потолка на тёмной металлической раме свисала сложная конструкция из медных катушек, трубок и проводов. Здесь было почти жарко, в воздухе сильно пахло озоном, но девочка не обратила на это внимание. Потому что в центре комнатки, над помостом гудела и потрескивала “червоточина” - прозрачная как хрусталь шарообразная капля, окружённая голубоватым, потрескивающим ореолом энергии, заливавшим комнатку ярким резким светом. Внутри “капли”, искажённое, словно в линзе дисторсирующего объектива, виднелось другое такое же помещение, а вокруг неё, словно круги на поверхности воды, расходились кольцевые волны, в которых окружающее помещение выворачивалось и искажалось, закручиваясь вокруг “капли”, словно воронка.Юл остановился.- Червоточина, - пояснил он, указывая Эйдже на светящуюся структуру над полом, - Проходимая кротовая нора, разновидность топологических особенностей пространства-времени, если использовать правильные термины. Знакомая штука?Эйджа замялась. Половина слов ей была непонятна, но, нельзя сказать что “червоточины” были ей совсем незнакомы. Её шокировала не столько “червоточина” как таковая, сколько то, что эта “червоточина” находится на нижнем этаже многоквартирного дома.- Напоминаю, проходить в “червоточину” решительно, держаться на ногах твёрдо, - подсказал ей Юл, - А то упадёшь, градиент гравитации тут будь здоров.Двуглавый шагнул к потрескивающей, зудящей “червоточине”, и оглянулся на Эйджу. Но девочка никак не могла заставить себя шагнуть вперёд. Слишком свежи ещё - и пугающи - были воспоминания о том прыжке, который перенёс её сюда.Юл смотрел на неё, затем наклонился к ней и протянул руку:- Пойдём.Эйджа взяла его за руку и вместе с ним шагнула в гудящий свет.