Глава 4. Выбор (1/1)

Прошло ещё несколько дней. Теперь это были совсем другие дни. Спокойные, размеренные. Время потрясений отступило, чтобы потом снова вернуться и принести свой бешеный, рваный ритм, дикую скорость... Но пока до этого было ещё очень далеко. Эйджа всё меньше боялась. Теперь она могла спокойно ходить по квартире, есть или спать без всяких опасений. Она продолжала учиться и осваивать новый для неё мир. А изучать было что. На следующее же утро после разговора с Двуглавым она попыталась заговорить с ним, и быстро поняла, что всё ещё очень слабо понимает язык этой планеты. Поэтому какое-то время она регулярно приставала к Юлу, обращаясь к нему за объяснениями о том, как что называется и как сказать то или иное.Двуглавый, самостоятельно и с помощью своего компьютера, принялся обучать Эйджу языку. Пират оказался удивительно простым в общении собеседником и опытным учителем - вероятно, сказывалось то что до этого ему приходилось общаться со множеством различных рас и изучить множество языков. Впрочем, и язык Планеты Негодяев оказался весьма несложным в изучении, хотя Эйдже было очень непривычно то что в нём почти не было многозначных слов - для каждого оттенка мысли имелся свой термин, и термины легко комбинировались между собой. Помимо разговорной речи, Юл начал учить Эйджу и местной письменности, рисуя символы местного языка. Они оказались простыми и странными одновременно, напомнив Эйдже условные символы из старинной азартной игры, распространённой у неё дома на Ассионе.Общаясь с Двуглавым, Эйджа начала замечать некоторую разницу в поведении голов. Правая голова Юла была более разговорчива и открыта, левая, наоборот, более холодна, и, как поначалу показалось девочке, высокомерна, однако потом Эйджа поняла, что левая голова её “соседа” просто исключительно молчалива. При этом, судя по наблюдениям Эйджи, головы Двуглавого составляли единую личность, хотя могли действовать и раздельно.Помимо языка, вокруг Эйджи даже в квартире было великое множество непонятных и непривычных ей вещей, с которыми ей приходилось учиться взаимодействовать. Квартира словно бы имела собственный, неторопливый, но услужливый разум. Как объяснил девочке Двуглавый, большая часть процессов в квартире контролировалась множеством микроскопических компьютеров, управлявших светом, вентиляцией, температурой в помещениях, открыванием и закрыванием дверей и дверок различных шкафов, ящиков и ящичков. Он ещё что-то объяснял про какую-то связь и какую-то "расширенную" реальность, но девочка поняла это не очень хорошо, из-за незнания языка и совершенно непривычных терминов. Единственное, что она смогла понять из всего этого - так это то, что, во-первых, большинство вещей в квартире как-то связаны между собой и с какими-то компьютерами, а во-вторых, для управления всем этим есть какие-то средства в каких то “наложенных” на реальный мир “картинках”, которые она не видит, поскольку у неё пока нет соответствующих устройств. Между делом, Двуглавый обещал ей их купить.То, что проецировало объёмные картинки над столом, оказалось компьютером Двуглавого. Эйджа была шокирована его внешним видом. Она точно знала, как выглядели компьютеры там, дома, на Ассионе - мать как-то водила её с сестрой в вычислительный центр при своей лаборатории. Эйджа очень хорошо запомнила очень обширную, тёмную комнату, по полу которой протянулись в решётчатых кожухах многочисленные трубы, через которые приходилось аккуратно перешагивать. Трубы тянулись к высоким металлическим шкафам, на панелях которых перемигивались многочисленные лампы, внутри шкафов что-то жужжало и щёлкало, громко гудели какие-то насосы, булькала вода. Периодически откуда-то налетал горячий вентиляторный ветер. Над головой тянулись толстые пучки чёрных кабелей, уходящие в шкафы. В глубине комнаты, на тонконогих столиках с лампами стояли массивные ящики с чёрно-белыми экранами и клавиатурами, возле которых колдовали мамины коллеги, учёные в длинных светлых халатах. Тогда они прошли через эту комнату, и мать сказала ей, что это - компьютер, на котором производятся какие-то расчёты для её экспериментов.Здесь же… “Компьютер” представлял собой плоскую, маленькую коробочку, размером чуть меньше ладони Двуглавого. На ней не было никаких кнопок, разъёмов и чего-либо ещё, просто чёрный, глянцево поблескивающий пластик. Чтобы запустить его, требовалось всего лишь провести над поверхностью коробочки рукой. Крышка коробочки начинала светиться множеством мерцающих точек, над ней, примерно в полуметре, возникало объёмное изображение, включались невидимые динамики. А дальше… “Компьютер” был своеобразной “личностью”, и очень странной личностью - словно бы не имеющей своего мнения и стремлений, но крайне умной, покладистой и услужливой. Он узнавал тех, кто с ним общается, и начинал общаться с ними, подстраиваясь под их запросы, интересы и потребности. Узнав от Юла, что Эйджа с другой планеты и не знает местного языка, он стал с удивительной эффективностью помогать Двуглавому обучать Эйджу, и делал это даже когда она сама, в отсутствие Двуглавого, включала его, причём делал это крайне ненавязчиво, легко и словно бы играючи - разыгрывая перед ней удивительные по красоте сценки, объясняющие смысл слов, символов и понятий.Эйджа удивлялась и восхищалась, видя как машина самостоятельно словно угадывает её желания. Однако, девочка чувствовала, что это далеко не всё, что может умное устройство - видя, как работает с ним Двуглавый, она понимала, что обучение языку, великолепные обучающие сценки, милые комические рисунки, которые компьютер проецировал ей когда чувствовал что она грустила, и прочее - лишь малая толика того, что это устройство умеет.Помимо удивительного компьютера, в квартире существовало ещё множество впечатляющих и непривычных Эйдже технических устройств. Кухня в квартире представляла собой набор разнообразнейшей бытовой техники, назначение которой девочка часто даже с трудом могла себе представить. Двуглавый Юл, в то время когда он не обучал Эйджу и не был занят своей странной, непонятной ей работой, иногда возился с какими-то странными устройствами, которые он приносил с собой снаружи. На Планете Негодяев существовало великое множество средств доставки товаров в силу высокой технологичности мрачного мира. Несколько раз Эйджа наблюдала, как Юл вбивал какие-то коды на дисплеях курьеров-дронов, которым надо было открывать дверь. Впечатлял её также стоящий на кухне таинственный высокий шкаф светлого оттенка. Двуглавый называл его просто “деливером” или, иногда, “терминалом доставки”. С виду шкаф выглядел как обычный пластиковый ящик с гладкими стенками, на передней стороне которого находилось довольно большое окно, закрытое полупрозрачной пластиковой дверцей. Внутри, за дверцей, располагался пластиковый поддон на упругих ножках, над которым висело сложное устройство из каких-то свёрнутых кольцами трубок, катушек с медной проволокой, и прочих непонятных Эйдже элементов. Удивительным было то, что изредка (очевидно, по команде Двуглавого Юла), шкаф начинал вибрировать, внутри него, в свободном пространстве между катушек и трубок вспыхивало яркое свечение, в котором формировалось нечто вроде портала, подозрительно напоминающего Эйдже миниатюрную “червоточину”. Из неё на поддон выпадали различные нужные Двуглавому предметы, продукты или даже целые блюда, после чего “червоточина” мгновенно схлопывалась. В этот момент возле шкафа происходило что-то, из-за чего вестибулярный аппарат Эйджи начинал давать сбои - её слегка мутило и начинало клонить в сторону шкафа. Это воздействие проявлялось и на окружающих предметах - оставленная на столе рядом со шкафом посуда в момент “доставки” начинала вибрировать и ощутимо двигаться, ползти к гудящему шкафу. С интересом обследуя деливер и наблюдая за процессом появления в нём продуктов, девочка, заглядывая в него снизу сквозь дверцу, смогла разглядеть, что через портал “червоточины” видны какие-то другие, незнакомые ей помещения - странные, жуткие, освещённые холодным мертвенным светом, и даже силуэты каких-то существ, не менее жуткие и пугающие. Всё это было невероятно и поражало своей обыденностью. Эйджа была лишней обычной в огромном, чуждом для неё, насквозь техногенном мире.Мире существ разных, но подходящих друг другу куда больше, чем обитатели их родных миров. А время шло. Эйдже было тяжело измерять его в отсутствие естественного освещения, тяжело привыкнуть к отсутствию окон и к необходимости самой регулировать свой режим. Дома её загоняли за стол, или в кровать, или в ванную, и она сама мало задумывалась о том, есть ли в этих действиях закономерность. На улице приходилось есть при первой возможности, а спать только когда начнёт буквально валить от усталости, и то в безопасном месте. Но теперь? Что теперь, когда нет необходимости воевать за каждый кусок и не спать в страхе за свою жизнь? Теперь у неё не было никаких ориентиров для определения времени, даже неба.Девочка всё никак не могла решиться на ещё один серьёзный разговор с Двуглавым. То что она услышала тогда, когда вернулась - или не решилась уйти? - заставило Эйджу надолго и очень серьёзно задуматься. Что значит "всё, что у тебя есть"? А что у неё вообще есть, кроме неё самой? И если у неё ничего нет, кроме неё самой, то что она должна отдать за космический перелёт? Эти вопросы мучали Эйджу, но задавать их она уже не решалась. Она всё ждала ответа Двуглавого, но тот почему-то не торопился с ним. Он спокойно обучал её языку, отвечал на её повседневные вопросы, но никак не навязывал своё общество или какой-то серьёзный разговор.Диван в закутке за кухней, напротив ванной комнаты, перешёл в распоряжение Эйджи. Здесь не лежали каталоги, карты, устройства и одежда. Был только большой, мягкий плед, в который Эйджа заворачивалась, как в кокон. В первый раз девочка обнаружила себя здесь после первого серьёзного разговора с Юлом, когда проснулась от долгого и глубокого сна. Кинжал лежал тут же рядом с диваном на полу. Юл не заходил и даже не заглядывал сюда, а Эйджа, в его присутствии, редко выходила. Из комнаты Юла доносились разные голоса, там мерцал свет разных цветов. Мгновенные вспышки, медленное мерцание или плавная смена цвета. Яркий, жгучий или мягкий и рассеянный, он озарял тёмный коридор. Эйджа сидела неподвижно на диване и будто впадала в транс. Её сознание уходило, казалось, в иной, параллельный мир. Мир, где всё совсем по-другому. Но когда девочка приходила в себя, она не могла вспомнить ничего из того, где побывало её сознание в этот раз.Ничего страшного, вроде бы, с ней не происходило - с Двуглавым у неё установилось некое, хотя и настороженное, но взаимопонимание. Однако… Откуда же этот страх, это близкое к паническому состояние, которое изредка накатывало на неё?Один из следующих дней начался для неё с хлопка двери. Эйджа подскочила на диване и стала очень быстро одеваться, не понимая сама куда она спешит. Она была встревожена и напугана. Одевшись, она стала прислушиваться. Но не было слышно ни возни на кухне, ни голосов в комнате. Ничего. Она в очередной раз осталась одна в пустой квартире. Осторожно ступая, она вышла в коридор, в кухне и в комнате при её приближении автоматически зажёгся свет. Шкаф у двери был открыт, в нём стояла её обувь, но не было верхней одежды и ботинок Юла. В комнате Двуглавого стало заметно меньше каталогов и карточек - осталась лишь небольшая аккуратная стопка, сложенная на краю стола. Компьютера на столе тоже не было. На кухне лёгкий беспорядок в виде крошек на столе и одной забытой чашки. И лишь тишина, в которой стало слышно глухое жужжание вентиляции и едва слышное попискивание каких-то других систем странной квартиры. И какой-то назойливый и очень неприятный, раздражающий стук. Стук, который был везде и звучал отовсюду. От него нельзя было спрятаться, а если закрыть уши, он становился только отчётливее и громче. Девочка завертелась на месте, пытаясь понять, что это, и только через несколько мгновений она сообразила, что это был стук её сердца. Теперь она хорошо слышала и своё сердце, и своё дыхание. Это было единственное, что она теперь могла слышать. И она ничего не могла делать. Она даже не знала, что она может делать здесь, в пустой и тихой квартире. Эйджа села на пол посередине коридора и стала напряжённо всматриваться во входную дверь. Заскучавшее сознание дорисовывало из ручек двери, приборов и теней затейливые пугающие образы, но стоило моргнуть, как они тут же исчезали, а потом появлялись новые. Эйджа пыталась представить себе, что могло бы находиться за дверью, но не могла. “Снаружи низкое давление и мало кислорода” - так, кажется, говорил Двуглавый? Эйджа попыталась представить себе, как это, но не смогла. Там могло оказаться всё, что угодно. Может там роскошные залы и лестницы, а может мрачные проходы и переулки. Пустыня или не менее пустынная улица. А может там вообще ничего нет. Совсем ничего. Пустота. Иногда Эйдже казалось, что дверь двигается. Поднимается или опускается. Или едет в сторону тихо или со скрежетом. Или она уже открывается, но как только Эйджа пыталась понять, что же она видит там, за дверью, видение рассеивалось, и дверь становилась на место. Так она просидела несколько часов, не ощущая ничего перед дверью, которую ещё совсем недавно так хотела открыть... А теперь она и не знает, а стоит ли это делать? И вот наконец одно из видений за дверью прояснилось. Дверь распахнулась, и в лучах невыносимо яркого света стояла она...- Мама? - одними губами произнесла Эйджа, из её глаз брызнули слёзы. Девочка потёрла глаза, а когда снова взглянула на дверь, та вновь оказалась закрытой. И тогда Эйджа перестала смотреть на дверь, села, обхватив колени руками и уткнувши в них лицо. И так она сидела ещё дольше.А потом внезапно хлопнула внешняя дверь, защёлкали механизмы замка, лязгнула, открываясь, внутренняя. Эйджа мгновенно вскочила на ноги и, не поднимая голову, быстрым шагом направилась в свой угол.- Подожди, - услышала они за спиной.От неожиданности девочка вздрогнула, её сердце болезненно сжалось, а плечи сильно дёрнулись. Появилась странная слабость в ногах и голова будто стала тяжелее. Щекам стало невыносимо горячо, а рукам холодно. Чтобы просто устоять на одном месте Эйдже приходилось напрягать все мышцы намного сильнее, чем обычно. Она боялась обернуться. Несмотря на то, что прошло уже несколько недель её проживания в этой квартире и первый относительно полноценный разговор, она всё ещё с опаской смотрела на Двуглавого. Именно смотреть на него она боялась. Каждый раз она хотела, чтобы всё это оказалось лишь назойливым видением. За это время многие события в её памяти прояснялись, становились чётче и детальнее, как будто открывались потайные дверцы в сознании, выпуская на волю новые подробности. Будто их кто-то специально открывал против её воли, чтобы добрать деталей до полной картины пережитого ужаса. И сейчас с ней происходило всё то же самое. Лоб казался таким твёрдым, из него будто что-то вытягивали, что-то очень большое и тяжёлое, а потом вдавливали снова. Это не было больно, но было неприятно и некомфортно настолько, что хотелось, чтобы оно как можно быстрее прекратилось. И оно прекратилось. Стало гораздо легче и спокойнее. Всё тот же суровый голос, звук которого Эйджа так упорно старалась гнать из своего сознания прочь, оставляя лишь иногда смысл его звучания, произнёс:- Чего ты по-настоящему хочешь?Этот вопрос заставил Эйджу задуматься. Но спокойное раздумье прервалось яркими вспышками самых тёмных и страшных воспоминаний, с пугающей быстротой, шумом и грохотом сменяющих друг друга. Они заставляли сердце биться иначе, кулаки сжиматься, дыхание становилось глубже с равными вдохами и чрезвычайно медленными выдохами.- Я не знаю, правильно ли это... - очень тихо и хрипло ответила Эйджа.- Никто не знает. Правильным будет только то, что ты выберешь сама. Один раз ты уже выбрала. Сможешь и сейчас.И в каждом воспоминании Эйджи появилось что-то новое. Что-то, что она могла бы изменить, если бы она была сильнее... Если бы она могла убивать... Если бы убивать было так легко. Всех, кто ей мешал, она могла просто убить. Что было бы, если бы она убивала с такой лёгкостью? Что было бы?... Эйджа стояла посреди коридора всё так же опустив голову, но уже не боялась и была абсолютно спокойна, занятая лишь мыслями о множествах возможных убийств. Это оказалось довольно увлекательно - вспомнить любой случай из жизни и вписать туда убийство.- Хорошо. Это было сложно, но ты справилась, - мысли Эйджи оборвались на этих словах Юла. Она больше не чувствовала охватывающей её ярости или страха, сознание освободилось. Теперь она не думала ни о чём, кроме того, что у неё затекли ноги и шея, и ей сильно хочется есть. Она больше не боялась повернуться. Когда она повернулась, Двуглавый уже разулся, снял знакомую Эйдже чёрную куртку с меховой опушкой и, оставшись в своих тускло-синих штанах и сиреневом свитере, пошёл на кухню. Когда он прошёл мимо Эйджи, подойдя к ней почти вплотную, она тоже не ощутила такого страха. Всё вокруг стало как будто быстрее, резче и от этого проще, приятнее и спокойнее. Юл что-то делал на кухне, потом очень быстро вышел оттуда с чашкой и не глядя уже на Эйджу бросил коротко:- Раздевайся.Знакомое чувство слабости в коленях вернулось. Сердце снова сжалось. Эйджа отступила к стене. В голове появился какой-то шум, заглушающий мысли. - Что? - переспросила она дрогнувшим голосом. Снова раздеваться в присутствии Двуглавого ей не хотелось.- Надо тебя измерить, - спокойно и невозмутимо ответил Юл уже из комнаты. - Зачем? - девочка испуганно схватилась за свою жилетку одной рукой, а другой уже готовилась достать кинжал.- Если ты хочешь убивать, тебе, как минимум, нужен шмот получше этого рванья. Раздевайся и иди сюда.Эйджа стала медленно раздеваться. Оставшись в одних трусиках, она так же медленно вошла в комнату, стараясь прикрыть тонкими ручками худенькое тело. Двуглавый, как и в прошлый раз, сидел в кресле, компьютер снова стоял на столе, над ним мерцали уже какие-то символы и схемы. Юл подошёл к Эйдже, постоял немного, рассматривая её, наклонив правую голову, а потом подхватил девочку на руки и поставил на диван. Эйджа от неожиданности поджала ноги. Сердце подскочило к самому горлу. Девочка сумела устоять на диване, но полусогнутые дрожащие ноги выдавали её беспокойство. Когда она снова решилась посмотреть на Юла, тот развязывал повязку, прикрывающую правый глаз на левой голове. Затем он снял её, и Эйджа, невольно испугавшись, отшатнулась назад. Правого глаза у левой головы Юла не было. Поперёк бывшего правого глаза, пересекая бровь, со лба на скулу шёл рваный светлый шрам. На месте глаза у Двуглавого был установлен тёмный имплант, поблескивающий чёрным пластиком, металлом и кристаллами сложной системы линз. Линзы, фокусируясь, задвигались как живые, объектив засветился изнутри красноватым светом.- Не бойся, - спокойно, холодновато сказал пират, - Встань ровно.Эйджа выпрямила спину и ноги, они всё ещё предательски дрожали.- Разведи руки.Девочка молча повиновалась. С ней снова не происходило ничего страшного, поэтому она стала успокаиваться.Линзы в импланте Двуглавого задвигались, красноватый свет, подсвечивающий их, прерывисто замерцал.- Повернись. Ещё повернись.Над компьютером позади Юла замелькали тексты, таблицы и изображения. Эйджа с удивлением заметила, что на экране внезапно появились её фото, а затем словно бы трёхмерная копия её самой. Затем снова появились какие-то тексты и таблицы, замелькали, всё ещё очень быстро, но медленнее, чем обычно.- Всё. Можешь идти, - Двуглавый, наклонив левую голову, завязывал скрывающую имплант повязку.Эйджа прыгнула с дивана и понеслась в свой угол одеваться. Затем, всё ещё немного смущаясь, она вернулась в комнату. Детское любопытство пересиливало оставшиеся опасения.- А... А что теперь? - осторожно спросила девочка, всё ещё не решаясь подойти ближе дверного проёма.- Твои параметры в электронном виде поступили в ателье. Там на их основе сделают модель, на ней искин сделает раскрой и закажет ткань из искусственно выращенных волокон, а портные сошьют из неё одежду, - безучастно ответил Двуглавый, не оборачиваясь.- А потом? - голос у Эйджи больше не дрожал, она смогла выпрямиться и сделала совсем уверенный шаг от стены.- Как обычно. Доставят сюда. Плюс я ещё тебе респиратор, верхнюю одежду и очки аугментированной реальности заказал.Преодолевая остатки страха в виде тревожно колотящегося сердца и лёгкой тошноты, Эйджа подошла к креслу и прислонилась к нему головой.- Мне, кстати, сказали, что ты милая, - внезапно проговорил Двуглавый и потрепал девочке лохматую рыжую макушку.Эйджа прижала ладони к лицу и впервые за долгое время засмеялась. Так по-детски искренне и заливисто. Она смеялась над своим страхом и смущением. Ей было стыдно за то, что она смеётся, но от этого смеялась ещё сильнее. Смех отступил так же быстро, как нахлынул, оставив после себя довольную и уверенную улыбку на лице девочки. Она подняла голову вверх и посмотрела на Юла.- И я согласен с этим утверждением. Ну всё. Хватит. Я вижу, что ты милая. Перестань.Эйджа села на диван и вытерла об жилетку вспотевшие ладошки. Сердце всё ещё болезненно сокращалось, но в голове уже не было тумана и шума, не было того подавляющего страха, который преследовал её все предыдущие дни. Ушёл и страх перед Двуглавым. Остался только нескончаемый поток вопросов, которые девочка хотела задать. Она сидела и выстраивала мысленно порядок своих вопросов, выбирала формулировки и в целом старалась максимально смоделировать диалог.- А что там за дверью? - это был, пожалуй главный вопрос, интересовавший Эйджу ещё с момента попадания в квартиру.- Там? Сначала воздушный шлюз, дальше холл, где уже давно пора поменять лампочки. Там много таких же дверей за которыми такие же соты, и других дверей, за которыми коридоры, переходы, и много чего ещё. Снаружи - Хайв-фабрики, Колония, Космодром. Ничего необычного. - безучастно ответил Двуглавый. Его правая голова помолчала, глядя куда-то вверх, поверх изображения над компьютером, и негромко, холодно добавила: - Там мрачный и жестокий мир, в который тебе понесчастливилось попасть.Двуглавый говорил тихо и немного отстранённо, словно обращался не к Эйдже, а к кому-то другому, кто мог бы быть в этой комнате. Но в комнате кроме них двоих не было никого. Девочка поёжилась, вспоминая пыльные и холодные переходы космодрома.- Все, кто здесь живёт, они все пираты? - наконец вновь спросила она.- Нет. Здесь много кто живёт. Рабы, рабочие, всяко-разный офисный сброд, учёные гениальные и не очень, жулики различной степени мелкости и наглости... Но известна планета благодаря пиратам. Это да…- Понятно, - невесело протянула Эйджа.Она опустила голову и стала болтать ногами, обдумывая следующий вопрос.- Ты неплохо справляешься, - снова всё так же безразлично, но менее холодно проговорила левая голова Двуглавого, - Но в этой ситуации ты ведёшь себя не совсем правильно. Я не знаю, есть ли твоя вина в том, что с тобой произошло, но, даже если есть, это нормально. И то, что ты не можешь пока сама справиться со всеми последствиями и проблемами, тоже нормально.Эйджа подняла голову и невольно улыбнулась, но сразу же снова опустила её. - А знаешь, что ещё нормально? Просить помощи, если не справляешься. Не надо сейчас думать о том, что ты слабая, раз тебе нужна помощь. Это не так. Я думаю, что ты сильная. Хотя бы потому, что ты здесь, и ты ещё жива.Девочка очень удивилась такому внезапному ответу на вопрос, который она, в общем-то, не собиралась задавать, но который уже давно крутился у неё в голове.- Спасибо, - тихо ответила она и смущённо прикрыла рот обеими ладошками.Какое-то время они снова молчали и не смотрели друг на друга. Затем Эйджа сказала:- У нас дома не было такой доставки, как здесь. - Я догадался по тому, как ты за всем наблюдала. Ничего. Ты привыкнешь.Тут желудок Эйджи решил напомнить о себе, издав не самый мелодичный звук. Она действительно была голодна. - А пицца у вас дома была? - ухмыльнувшись, с хитрецой в голосе спросил Юл.Через некоторое время Эйджа сидела за столом, одетая в новенький, чёрный с красными вставками комбинезон, и с большим аппетитом уплетала то, что называлось “пиццей”. Утолив первичный голод, она вновь обрела способность видеть всё вокруг, а не только то, что она ест. И она поймала на себе долгие, пристальные взгляды обеих голов Двуглавого. Когда Эйджа дома вот так, как сейчас Двуглавый, ложилась головой и руками на стол и начинала очень пристально кого-то или что-то разглядывать, ей делали замечание, что это неприлично. Поэтому она очень удивилась тому, что видела перед собой сейчас. Впрочем, есть руками дома тоже не особо разрешалось, однако именно это Эйджа сейчас и делала. - У тебя никто ничего не отнимет, можешь не торопиться, - голос левой головы был как будто мягче, чем обычно. Юл умиротворённо щурил все три своих тёмно-серых глаза. Эйдже было от этого тоже очень спокойно. Она кивнула и тут же потянулась за вторым куском пиццы. Его девочка уже ела медленнее, не пытаясь запихнуть его весь сразу в рот. Она откусывала небольшие кусочки, пыталась понять, из чего состоит эта “пицца”, но не могла понять ничего, кроме того, что ей очень нравится.- Ты не думай, что я всё это тебе говорю, потому что беспокоюсь о тебе, или ты вообще что-то значишь для меня, - снова холодно и отстранённо, как и в начале разговора, проговорил Юл куда-то в пространство, глядя теперь уже сквозь Эйджу, - Я говорю это просто потому что это правда, а никто другой тебе этой правды всё равно не скажет. Да, ты сильная и вообще молодец, но что это меняет?Эйджа не совсем поняла смысл этих слов, но ей уже совершенно не хотелось думать об этом. Расправившись со вторым куском пиццы, она позволила себе тоже лечь на стол и прикрыть глаза. Сбитый режим и отсутствие ориентиров для отсчёта времени делали своё дело, вводя Эйджу в состояние полудрёмы.Двуглавый смотрел на Эйджу поверх стола, уплетая свой кусок пиццы и ртом левой головы и прихлёбывая какой-то напиток, пахнущий едкой химией. Правая голова с немного странным выражением осмотрела девочку, а затем спокойно, деловитым тоном спросила:- Кем ты была там, у себя на Ассионе?Эйджа замялась. Несмотря на некое установившееся взаимопонимание, она до сих пор не решила, следует ли доверять двухголовому пирату. Учитывая то, что она почти ничего не знала о том месте, где она оказалась, и помня об опасности быть узнанной, девочке было не ясно, что говорить в этой ситуации. Тем не менее… Тем не менее что-то надо было ответить. Но что?...- Я дала достаточно информации о себе, - наконец, сухо произнесла она, постаравшись придать своему голосу тон сурового высокомерия. Она вспомнила, что примерно таким же тоном дома, на Ассионе, отвечала её мать на вопросы излишне дотошных журналистов.Юл, отхлебнув из чашки свой едкий состав, холодно и язвительно посмотрел на неё, недоверчиво заломив левую бровь на правой голове. Левое лицо его было бесстрастным. Дожевав кусок пиццы, правая голова ядовито ухмыльнулась, обнажив блестящие металлом треугольные зубы:- Ты уверена?- Да, - твёрдо ответила Эйджа и подняла лицо. Оно было всё ещё сонным и немного малиновым от того, что она уже достаточно долго лежала им вниз. Чёлка задралась вверх и растрепалась. Однако, пережитый девочкой страх того, что она не может доверять пирату, отодвинул сон; она вновь смогла вернуть уплывающую внимательность.Юл ухмыльнулся ещё шире, но затем его правое лицо стало серьёзным. Он поставил кружку на стол, и качнулся назад на табурете, опершись о пол носками, так что табуретка встала на задние ножки.- Ну ладно, - просто и спокойно сказал он, - Не хочешь не говори. Как ты сюда попала, ты тоже пока не готова мне рассказать? - три металлически поблескивающих серых глаза без зрачков и белков вновь пристально глянули на девочку.Эйджа уверенно и решительно кивнула головой, чуть не ударившись лбом об стол. Она поправила разлохматившиеся волосы и снова легла подбородком на стол.Юл коротко, как показалось Эйдже, с лукавством глянул на неё, странно улыбнувшись уголком правого рта. - Хорошо, - сказал он после короткого молчания, - А что ты умеешь?- В смысле? - переспросила девочка - Я… Я не знаю.Она вновь замялась, и, не зная что ответить, понуро потупилась.- Тебя учили чему-нибудь? - спросил Двуглавый.- М-м… Угу, - сонно промычала Эйджа, не поднимая голову - Естествознание, арифметика, фехтование…- Понятно. Тебе нравилось? - Не очень. Ну-удно… Хотя, фехтование было, вроде, весёлым. Арифметика нравилась, только когда что-то получалось. А когда не получалось, тогда совсем скучно. Какая вообще разница? - Эйджа убрала руки и уткнулась лбом в стол.- Это важно, - Двуглавый покачался на табуретке, - Помнишь, что я тебе говорил про космический перелёт?Эйджа устало что-то промычала, подняла голову, упёрлась локтями в стол и, положив голову на руки, стала тереть глаза. Двуглавый смотрел на неё без прежней язвительности, он сел прямо и скрестил руки на груди.- Он стоит всё, что у тебя есть. У тебя нет никаких ценностей… - двухголовый пират тяжело, пристально и пронзительно взглянул на девочку, - Но есть ты сама. Мне нужно знать, что ты можешь и чем можешь быть полезна.Эйджа испуганно посмотрела на него, всё ещё не очень понимая, что он имеет в виду. Повидав всякое на улицах, она могла представить с десяток вариантов того, что мог хотеть от неё двухголовый… Но… “Если бы хотел убить - убил бы сразу.” Точно так же ничто до этого момента не мешало пирату сделать с ней и другие нехорошие вещи. Однако он этого не сделал. Возможно ли, что Двуглавому действительно можно доверять? Девочка не могла ответить для себя на этот вопрос, так же как и на вопрос Двуглавого.- Я не знаю, что я могу, - наконец, сдавленно ответила она, - Скажи, что от меня нужно?Двуглавый легко встал. Выпрямившись, он казался ростом почти до потолка.- Намечается большое дело, в котором никакие конечности не будут лишними.Он как-то странно, пристально взглянул на Эйджу, словно бы “посмотрел” на неё огромным, словно стена, лбом правой головы. Эйджа почувствовала взявшееся из ниоткуда тепло. Появилось ощущение комфорта, словно много тёплых рук очень нежно её обнимали. Перед глазами возник образ пожимающих друг друга рук, которые сжали другие, более большие руки. Ей почудилось, что она прижимает к себе что-то большое и пушистое - как будто большой шарф, свитер, или мохнатую мягкую игрушку. Снова накатило сонное состояние. Однако… Двуглавый выпрямился, шевельнув желваками мышц своих огромных подбородков, и странное ощущение исчезло, оставив понимание: двухголовому пирату в предстоящем деле потребуется любая помощь, какую она сможет предложить.Эйджа поджала ноги, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. Девочка всё поняла, и ей оставалось задать последний интересовавший её вопрос. Она вздохнула и устало спросила:- Мне придётся убивать?- Да, - спокойно, немного меланхолично ответил Юл.