11. (1/1)

- Одним словом, мы расстались, - Вад шумно втянул воздух и помассировал веки пальцами. Светлана поерзала в кресле напротив, но ничего не ответила, словно бы ожидала именно такого исхода. И Вадим продолжил, - он теперь существует отдельно со своей группой ?Крошка Цахес?. Мы ему подобрали музыкантов, им заинтересовался какой-то местный продюсер. Пока выступает с Маленьким Фрицем, но уже готовит следующий альбом – понимает, что на фашистской тематике далеко не уедешь, - Вадим сцепил пальцы и опустил на них подбородок. - Вам стало легче?- Наверное. Трудно сказать. Мы пока придумываем с Сашей, как выкрутиться, Глеб же был нашим основным автором. Впрочем… у меня есть несколько идей, - и Вадим деликатно умолчал о том, что планировал включать в их новый альбом свои уже давным-давно написанные хиты – Черную луну, Никогда, Ближе, Четыре слова…- А ему как без вас?Вадим поморщился. Глеб явно чувствовал себя не в своей тарелке и долго сопротивлялся решению брата разделиться на два лагеря. Свой первый в жизни сольный концерт с программой Фрица Глеб давал уже несколько месяцев спустя после того, как Вадим отправил его в одиночное плавание. И старшему пришлось встать за кулисы, чтобы Глеб мог иногда поворачивать голову, смотреть на него и успокаиваться. Вадим стоял там, смотрел на совсем юного еще младшего, и сердце его щемило от осознания того, что возможно он все-таки совершил ошибку, оттолкнув от себя брата ради призрачного шанса избавиться от сердечной боли. Глеб был таким хрупким, таким одиноким и каждую минуту поворачивал голову, чтобы встретиться взглядом с Вадимом, прочесть в его глазах поддержку и еще на минуту успокоиться, вцепиться в микрофон и выцеживать из себя песни, которые были только его и уже никакого отношения к Агате не имели.Маленький Фриц не имел большого успеха и после его презентации Глеб поспешно сел за написание нового альбома, благо материала был вагон.- Он постоянно бегает ко мне за советами, - сокрушался Вадим. – Я не знаю, как отвадить его. Хотел окончательно с ним развязаться, а никак не выходит. И звукача нашел, и продюсер есть, музыканты отличные… Не знаю, чего ему не хватает… - Может, вас? - улыбнулась Светлана.- Да поймите вы, - простонал Вадим, - я не выдержу, просто не выдержу. А он мой младший брат, я не имею права позволить себе что-то подобное в отношении него.- Вы все равно не отпустили друг друга, все равно мучаетесь, - покачала она головой. – Так в чем смысл ваших мучений? Может, лучше спустить тормоза и дать себе волю?- Я пытаюсь вылечиться! – закричал в голос Вадим. – Я пошел на уничтожение собственной группы ради этого, а вы даете мне такие советы?!- Хотите правду? – Светлана снимает очки, кладет их на стол рядом с собой и подается телом вперед, опираясь на край стола. – Вы ничем не больны.Брови Вадима взлетают вверх да так и замирают.- Я не вижу у вас признаков ни одной из болезней, которые дают парамнезию в качестве побочного симптома. Вы абсолютно здоровы психически, поэтому решение вам нужно искать не в этой области.- Значит, все реально?—бормочет Вадим.- Судьба зачем-то подкинула вам второй шанс, почему вы не хотите им воспользоваться?- Я… я боюсь, - Вадим закрыл лицо ладонями не в силах поверить в услышанное.Версия с парамнезией настолько понравилась ему, что он почти в нее поверил. Ведь как просто тогда было бы избавиться от всех проблем: прими галоперидол, исцелись, и никаких судов не будет и в помине. Но суды были, была черножопая гнида и бухое Буратино, были истец с ответчиком, самый подлый и самый больной в мире люди. И если он сейчас здесь, то где же его юная копия? Бороздит просторы будущего? И каково ему там – в этом так косо построенном братьями будущем? Как он там выживает? Как справляется? Не покончил ли с собой, не спился ли от осознания всего произошедшего? Вада вдруг охватывает животный ужас за самого себя юного. Ведь у него там ни одного близкого человека. Мама разве что да Алик… Глеб… Да Глеб разве что пальцем у виска покрутит и вернется к своей бутылке.- Чего именно вы боитесь?- Быть отвергнутым, - едва слышно выдавил Вадим.Глеб вернулся с гастролей по Сибири совсем недавно, и Вадиму приходилось его сопровождать: младший совсем раскис и шаг боялся сделать без брата. Какой толк было расходиться, когда все равно повсюду следуешь за ним, вот разве что только на сцену не выходишь да спишь в разных номерах, а то и разных гостиницах от греха подальше.- Вы сейчас много общаетесь?- Да почти как раньше, - качает головой Вадим. А он все надеется, что вот с выходом нового альбома Глеб повзрослеет, остепенится, перестанет всюду таскать за собой старшего брата. Что и сам он отсохнет, осмелеет, перестанет оборачиваться и постоянно проверять, как там младший, в порядке ли, не напился ли, не обижает ли его кто… Словно Глебу и не 21. 21… какой же он в сущности еще молоденький. И ему ужасно страшно плыть одному, и он постоянно просит вернуть все на круги своя, показывает брату новые песни – те, что они уже когда-то записывали на Позорке. И Вадим вспоминает, как сочинил соло для Вольно и проигрыш для Как на войне, как они вдвоем любили во время пьянок распевать на два голоса Молитву… И ведь сейчас все это было таким реальным – только руку протяни, и снова будет Позорка, высшие места в хит-парадах, стадионы, пьяные откровения и любовь без начала и без конца. Вот только Вадиму все сложнее сдерживать себя, в мутных карих глазах оседает греховная похоть, и он снова отталкивает Глеба в который уже раз.И они катаются, катаются каждый со своим материалом, встречаются в гостиницах…- Он постоянно просит вернуть его в Агату.- А вы?- Придумываю байки о том, как важно для него стать сольным артистом. Правда, полагаю, он мне не верит ни на йоту. Просто подчиняется по давней детской привычке. А, может, думает, это моя блажь, которая со временем пройдет.От психиатра мало толку, она отчего-то пытается убедить его сигануть в омут. Словно бы и не знает об уголовной статье и позоре, который их ждет, пойди Вадим на такой шаг. Позор… да и трижды плевать на него, если только…если только Глеб не оттолкнет, не откажется…На днях у младшего выходит новый альбом, кажется, копия былой Позорки. Качество материала до старой Агаты, конечно, не дотягивает, но Глеб старается как может. На басу стал играть еще лучше прежнего. Вадим не отстает: наскреб материала за всю эпоху Агаты, кроме некоторых эпиложных вещей, и тоже включил его в новый альбом. В итоге Агата и Крошка Цахес выстрелили практически одновременно.За конкурентной борьбой двух братьев с интересом наблюдал весь Свердловск. И оказались они в итоге примерно в равных условиях: собирали одинаковые залы, занимали близкие места в хит-парадах. Вадима чуть больше котировали в рок-клубе и профессиональной среде, Глеба чуть больше любила публика – но каждый не столь очевидно выделялся на фоне второго, они шли вровень, ноздря в ноздрю.Иногда Вадиму становилось страшно, что он пустил под откос легенду, породив два неплохих, но отнюдь не культовых коллектива. И все ради пресловутых эмоций, словно бы он был капризным подростком, а не взрослым человеком. Вадим искал в себе зачатки логичности и рассудительности и не находил. Нелогично, неразумно было распускать Агату по велению своих инстинктов. Следовало бы наступить им на горло, раздавить их и жить дальше, а не мучить себя и брата. Глеб так до конца и не понимал, почему Вадим настоял на их расставании, но слепо следовал его указаниям: он был еще в той поре, когда во всем подчинялся брату, хоть и спорил да и истерил подчас, но все равно поступал так, как было велено.Концерты их часто пересекались: сегодня в Перми играл Вадим, а на следующий день – Глеб. Они не расставались и на гастролях, а Вадим все ждал, когда же Глеб повзрослеет и сможет оторваться, наконец, от корней, но и сам переживал за брата, и сам приглядывал вполглаза за ним.А потом случился Челябинск.Прибыли они туда порознь, оба с абсолютно новыми программами. У обоих уже было кое-какое имя и авторитет в мире свердловского рока, а потому оба собирали не самые плохие залы. Им часто предлагали играть двойные концерты, Вадим всегда отказывал. Согласился лишь на Челябинск: уж больно переживали организаторы, что братья не соберут их ДК два дня подряд. Впрочем, у каждого все равно была своя публика, и зачем Вад пошел у них на поводу, он теперь уже не понимал. Глебом заслушивались подростки, депрессивные девчонки. На его концерте визг стоял неописуемый. К Вадиму ходил народ повзрослее и посерьезнее. Но даже сложенная вместе их публика не давала по количеству былые агатовские залы. Глеб не сетовал, он попросту не знал, чего мог добиться в Агате. А Вадим убеждал себя, что поступает правильно, что делает это ради сохранения их братства, во избежание болезненного распада, еще более болезненного расставания, судов и бесконечных склок.В Челябинске Глеб выбрал первое отделение – хотел пораньше уехать назад домой, не дожидаться брата. Вадим же подумывал со временем перебираться в Москву и планировал сразу после выступления прыгнуть в самолет и отправиться прощупывать столичную почву. Подспудно подумывал пробить варианты и для брата.Публика принимала обоих в целом неплохо, не выделяя ни одного, и, отстрелявшись, Вадим поехал в гостиницу за вещами. Вылет должен был быть уже через два часа, а надо было еще добраться до аэропорта. Однако стоило ему только проскользнуть в номер, как дверь тут же распахнулась, и на пороге вырос бледный взъерошенный Глеб. - Чего-то забыл, Глебка? – мимоходом, кидая вещи в рюкзак, уточнил Вадим.- Да, - каким-то утробным басом вымолвил тот. – Тебя.- Что такое? – поднял голову старший.- Мне все это надоело, - Глеб запер комнату изнутри, быстро прошагал к окну и выбросил ключ на улицу.- Глеб, седьмой этаж же! - завопил Вадим. – Я на самолет опоздаю!- Значит, улетишь другим рейсом, - Глеб опустился в кресло. – Улетим вместе.- Что ты имеешь в виду? – насторожился старший.- Я хочу, чтобы все было как раньше. Мне надоела эта гребаная Крошка Цахес. Я хочу, чтобы ты придумал гитарное соло к Вольно, оно будто голое без него. Я хочу, чтобы твой бэк звучал в припеве Войны. Я хочу, чтобы ты стоял на сцене справа от меня, а потом ночевал со мной в одной гостинице. Чтобы мы вместе бухали, вместе радовались местам в чартах и злились их отсутствию. Вместе собирали залы.- Вместе собачились… - продолжил эту дивную прогрессию Вадим.- Да, черт побери! – принял вызов младший. – Собачились, орали, материли, ненавидели друг друга до дрожи, но вместе! Всегда вместе!- Чем тебе не нравится нынешнее положение дел? – дрожащим голосом спросил Вадим, опускаясь на кровать.Глеб нервно барабанил пальцами по подлокотникам. Лицо его сливалось по цвету со свежей побелкой, волосы торчали в разные стороны, пересохшие губы беззвучно шевелились, глаза блестели словно после долгих рыданий.- Тем, что ты отдаляешься. Еще альбом-другой, нас перестанут ассоциировать друг с другом, и мы будем видеться только по праздникам.- Зато никогда не поругаемся. Никогда не встретимся в суде, - ляпнул Вадим и тут же осекся, прикрывая рот ладонью. - В суде? О чем ты, Вадик? – Глеб почти не слушал брата. Его трясло, он едва справлялся с нахлынувшими эмоциями.- Вадик, пожалуйста. Давай вернем Агату. Я так больше не могу… - он сполз с кресла, сел на пол рядом с кроватью и уткнулся лицом брату в колени.Вадим непроизвольно, почти не контролируя собственные желания, опустил ладонь на кудрявую русую макушку, ласково погладил ее, путаясь пальцами в густых прядях. Глеб поднял глаза на брата:- Скажи, ты решил все разорвать, потому что понял, да? – в чертах его отразилась такая мука, что у Вадима физически закололо сердце.- Понял что?—он сглотнул плотный комок, чувствуя, как спина его покрывается холодным потом от неведомого предвкушения.- Ну… что я… не такой и… как я к тебе отношусь…Вадим наклонился, сжал лицо брата в теплых ладонях, одним только болезненно трепетавшим сердцем догадываясь, о чем он, в то время как разум продолжал блуждать в дебрях неведения.- Как? – выдавил он, а пальцы его гладили щеки младшего, спускались к шее, скользили по ключице.Глеб перехватил его руку и поднес к пересохшим губам, касаясь сгибов пальцев невесомым поцелуем и не сводя воспаленного взгляда с совершенно потерявшего контроль за ситуацией Вадима. А где-то там в столицу уже улетал его самолет….Другого ответа и не требовалось, Вад в ту же секунду понял все и ужаснулся. Ужаснулся отчаянной смелости младшего, его небывалой решительности, но еще больше тому, что ведь этого могло и не случиться… Выросший в парниковых условиях Глеб мог никогда не пойти на такой дерзкий шаг. И тогда… тогда… они бы прожили всю жизнь порознь. А вот не вышло. Не вышло. Придется снова вдвоем, как и тогда. Но теперь уже совсем иначе. И черт с ними с этими судами. Даже если они повторятся… твою мать, оно того стоило. Черт побери, стоило тысячу раз.И Вадим сполз на пол к Глебу и накрыл его губы своими.