10. (1/1)

- Скажи, что им померещилось! Глюки у них на почве фанфиков! – крикнул в трубку Глеб и тут же нажал отбой.Вадим поднял голову и окинул кухню осоловелым взглядом.- Фанфики? – пробормотал он, потирая лицо ладонями. – Что это еще за напасть?- Лучше и не скажешь, - усмехнулся Глеб, пытаясь положить голову брата обратно себе на плечо. – Да пишут разные сумасшедшие истории про нас с тобой. Про наши отношения и все такое…- Хм. И что пишут? – Вадим не стал сопротивляться, и его голова снова уютно разместилась на Глебе.- Ну… какие у нас с тобой хорошие…кхм… братские отношения. Как мы друг друга любим – и так, и эдак. В студии, в загородном отеле, в гримерке. Даже в детстве, - и Глеб покачал головой, прижимая ладони к щекам.- Почему даже? Детство – самое подходящее время для любви, - улыбнулся, закрывая глаза, Вад.- Ну это смотря для какой, конечно, - пробормотал Глеб, гладя брата по волосам. – Но вообще да, ты прав. И фаны тоже с тобой согласны. Вот они пишут и пишут и все никак не остановятся…- Дашь мне потом почитать?- Обязательно, - брякнул Глеб, судорожно вспоминая хоть один фанфик с низким рейтингом.Хакимов больше не звонил, и никаких официальных заявлений Матрица делать, разумеется, не стала. Слухи, циркулировавшие в фандоме, так и оставались слухами – ни один из братьев не подтвердил их правдивость, и теперь Глеб решил действовать осторожнее, помня о том, что когда вернется его настоящий Вадим, ему может не поздоровиться за все эти эксперименты.На репетиции он теперь отправлял брата исключительно в одиночестве, однако, продолжал постоянно контролировать каждый его шаг по ватсапу. Сам же выбирался из дома лишь под покровом ночи и в минимальной маскировке – темных очках и бейсболке.СДК довольно быстро освоили шесть предложенных им песен, и Вадим был просто в восторге от работы с ними. Они вслушивались в каждое его слово, ни с чем не спорили, готовы были исполнить любой каприз. Вад восхищенно присвистывал, рассказывая об этом Глебу.- То ли дело в Агате. Постоянные разборки и ссоры. Одному то не нравится, другому это. А тут щелкнул пальцами, и все делается по-твоему, обалдеть!- Зато Агата стала легендой, - пробурчал недовольно Глеб, - а кем стали твои СДК? В рот смотреть большого ума не нужно. Ты попробуй сам свое мнение иметь и уметь его отстаивать…- Ну, этого у тебя, Глебка, не отнять, - улыбнулся Вадим.С каждым днем он становился все смелее, все отчетливее в нем проступали черты настоящего Вадима, того самого, старшего, с которым Глеб рука об руку прошел всю жизнь. Точнее не прошел, а продрался сквозь джунгли, тернии, чертополох бесконечных ссор, взаимных претензий, обвинений и ненависти. Да и Глеб постепенно начинал смотреть на этого Вада другими глазами: нет, забота старшего осталась с ним, ее уже было не вытравить, но постепенно вклинивались и былой пиетет, и уважение, и желание не только защитить его, но и самому получить от него защиту. Странное двойственное ощущение росло и крепло в Глебе. И нравилось ему, словно он по-новому узнавал и проживал их отношения, словно в них открывались доселе неведомые грани и ослепляли своей красотой.Судя по рассказам Вадима, СДК были слегка удивлены некоторыми переменами в шефе. Он стал менее авторитарным, постоянно спрашивал их мнение, а они, непривыкшие его выражать, все больше молчали, и он буквально требовал у них высказываться, спорил с ними, доказывал, аргументировал, а не просто апеллировал к своей безграничной власти. Как пока еще привык делать в пока еще новенькой Агате, готовой к покорению первых в своей жизни вершин.Дома братья вели относительно разгульный образ жизни, однако, Глеб по мере сил старался держать их обоих в рамках: не позволял брату слишком много пить, слил в унитаз где-то добытую тем травку, буквально наорав на него.- Тебе 55, мать твою! Не 26. Забудь о веществах, нам и алкоголя хватит, чтобы упороться. Тебе веселья не хватает? – вопил Глеб. – Давай я тебе его обеспечу, - и в два шага преодолел расстояние между ними, потянулся к потным подмышкам брата и принялся исступленно его щекотать, зная, как боится и не любит это дело Вадим.Тот всплеснул руками, истерично захохотал и принялся отступать все дальше и дальше, а Глеб толкал его вперед прямо на кровать и навис, наконец, продолжая водить пальцами по бокам брата. Вадим извивался, орал, пинался, пытался отталкивать обнаглевшего Глеба, но был абсолютно бессилен перед его олимпийским спокойствием и упорством, достойным Феликса Эдмундовича, в желании довести Вада до абсолютного изнеможения.- Прекрати! – вопил он. – Больше никакой марихуаны, обещаю!- Ты у меня еще и пить завяжешь, - приговаривал Глеб, прохаживаясь пальцами по ребрам мелкого.- Да бля, только кефир, клянусь! – верещал Вадим, сам не осознавая, на что он соглашается.Глеб вдруг замер с ладонями на груди брата. Тот тяжело дышал, не веря, что его мучения закончились. Его влажные глаза все еще сверкали блеском перевозбуждения. Их бедра и колени невольно соприкасались, и Глеб не в силах был заставить себя оторваться от брата и слезть с кровати. Да и Вадим молчал, часто моргал и пытался привести в порядок дыхание.- Ты закончил? – прошептал он наконец, хватаясь за ладони Глеба и пытаясь убрать их с груди.- Да, - отрезал тот и резко поднялся. – Заметь, ты поклялся.- Хочешь сказать, что мы теперь будем напиваться исключительно кефиром? – уныло протянул Вадим, поправляя одежду.- Пока да. А там в своем 1990-м пей что угодно, там я тебе уже буду не указ. Там ты мной командовать будешь.- Да уж как теперь и командовать тобой, - беззлобно проворчал Вад, - после всего пережитого-то.- Ничего, Вадик, у тебя все получится, я в тебя верю, - махнул рукой Глеб и отправился на кухню разогревать обед.Готовили оба из рук вон плохо, поэтому пробавлялись самой простой едой – жарили сосиски, резали овощи, варили пельмени и макароны с тушенкой. Иногда просто заказывали на дом пиццу, и тогда Глеб прятался в глубине квартиры, чтобы курьер ничего не заподозрил. До выступления на Чартовой дюжине оставалось все меньше времени, а Вадиму все никак не удавалось похудеть. Глеб нагуглил в интернете несколько самых простых диет и в итоге решил выбрать наиболее эффективную – посадить брата на гречку. Две недели одной только запаренной кипятком гречки – и Вадим должен был скинуть килограмм десять. В доме у него имелись тренажеры, так что, привести себя в божеский вид было вполне реально.И когда Вадим заявился на кухню, готовясь в очередной раз слопать тарелку пельменей, Глеб поставил перед ним блюдце с двумя горстями полусырой гречки. И ничего больше.- Это что? – нахмурился мелкий.- До фестиваля, Вадик, остается не так много времени. Тебе нужно обязательно похудеть до той поры, чтобы явиться на сцену в лучшем виде. Поэтому с сегодняшнего дня ты садишься на запаренную гречку и… все. Будешь лопать только ее и заниматься на тренажерах. И успех тебе обеспечен.- Ты с ума сошел! Да чихал я на это похудение! Все равно через полтора месяца вернусь обратно!- Там и отожрешься, а здесь ты должен стать красивым. Начнешь отращивать волосы и качать пресс.- Глеб, я не стану этого делать! – пытался сопротивляться Вад.- Еще как станешь.- То есть я буду жевать гречку в то время, как ты лопаешь пиццу?- Для твоего спокойствия я тоже могу сесть с тобой на диету. Будем худеть вместе! – и Глеб поставил на стол второе блюдечко с гречкой.- А к чаю что? – заныл Вадим, скребя чайной ложкой по краям блюдца.- К чаю будет чай! Ну можешь съесть яблоко, оно не калорийное. На ночь выпьешь кефир. И так месяц! – заключил Глеб и с перекошенным лицом принялся заглатывать гречку, которую сам с детства терпеть не мог. Но на что не пойдешь ради любимого братца.Вадим поморщился, но смиренно приступил к еде. Гречку Глеб явно не додержал в кипятке: она скрипела на зубах и плохо жевалась, но Вада и самого захватила идея сбросить лишние кило, и он двигал челюстями, представляя себя на сцене фестиваля снова стройным, подтянутым, с плоским животом и в узких джинсах…Однако к вечеру, когда под ложечкой основательно засосало, фантазии эти помогать перестали. Глеб оказался предусмотрительным и выкинул из дома все продукты, кроме пресловутой гречки, яблок и кефира. На репетиции он теперь ездил с Вадом, контролируя каждый его шаг, чтобы тот не сорвался и не сбежал в ближайшее кафе за бургером.- Глеб, может, хватит, а? – стонал Вадим три дня спустя.Голод преследовал его повсеместно, гречка раздражала одним своим видом. Казалось, ее запах преследовал Вада повсюду. Ни яблоки, ни кефир не помогали.- Ну подумаешь, выйду на сцену в афгани и тунике….- Никаких тебе больше афгани! – авторитетно изрек Глеб. – А будешь сопротивляться, я их порежу на клочки, сожгу, а пепел развею по городу! Иди лучше побегай, а то сегодня отлыниваешь чего-то.Глеб следил, чтобы каждый день брат занимался на тренажерах – бегал, качал ноги и пресс. И каждое утро ставил его на весы, отмечая успехи. Худелось и вправду неплохо. Оба они в первые же дни сбросили по пять кило, и влезать в те самые пресловутые джинсы, пуговицу к которым Вадиму потом пришлось пришивать, стало значительно легче. Но они все же по-прежнему застегивались с большим трудом, а Глеб поставил цель: джинсы должны сидеть свободно и не перетягивать живот и бока.Вадим теперь регулярно брился, а вот виски отрастали очень медленно и до чарта точно не успевали превратиться в прежние роскошные кудри. Так хотя бы избавиться от ненавистных афгани уже было бы достижением. Глеб гонял брата на репетиции в обновках, и СДК не узнавали шефа и слегка обалдевали от происходящих с ним перемен, а он обливался слюной, наблюдая за тем, как Каплев жевал жареную курицу - самому-то ему подобное счастье светило только после возвращения в его родное время.До возвращения Юли с Бали оставалось еще несколько дней, но вместо ухода в отрыв братья продолжали ограничивать себя буквально во всем. И просыпались по ночам от урчавших от голода желудков друг друга.- Глеб, я так больше не могу, - ныл Вад, отворачиваясь от очередной порции гречки. – Джинсы уже застегиваются, я даже дышать и ходить в них могу, может, хватит? Да и мне мои новые вещи такими темпами велики станут! Об этом ты подумал?- Купим еще, проблема-то, - закатил глаза Глеб. – Зато ты у меня будешь красавчиком. Как и я сам впрочем, - и он похлопал себя по стремительно худевшему животу.Потом они долго мерили друг друга, изучали вещи на сайтах одежды, подбирали себе кое-что. Вад старался не особо усердствовать: еще неизвестно, как его старшая версия отреагирует на все подобные изменения и будет ли носить так тщательно выбранный им гардероб. Однако, Глеб пообещал, что в любом случае заберет все шмотки себе. Они угрохали на это целый вечер, а на следующий день, когда все доставили, сумели, наконец, полноценно отвлечься от еды и заняться исключительно примеркой. Разделись оба до белья, спорили до хрипоты, отбирая друг у друга вещи, тыча друг другу в животы и зады, крича:- У тебя пузо больше, поэтому эти джинсы мои!- Зато у тебя жопа до пола висит, ты ее в них не засунешь, а ну отдай!Толкались, щипались, хохотали до колик, в итоге оба перемерили все. За одну рубашку едва ли не передрались, пока не решили заказать еще одну точно такую же.На город давно опустилась ночь, Самойловы даже забыли поужинать пресловутой гречкой и продолжали на голодный желудок разгребать гору одежды. В одни из джинсов не влезал никто из братьев, но нравились они обоим, поэтому их решили оставить на перспективу в надежде, что хоть кто-то похудеет до нужного размера. Джинсы и вправду были славные, но братьям не подходили – слишком светлые со слишком провокационными надписями, ободранной бахромой и вместо гульфика – широкой резинкой, которую издалека можно было бы принять за слишком откровенно торчавшее нижнее белье. У Глеба из них вываливалось пузо, на Вадима же они вообще с трудом налезали, и он, используя старый метод, лег на постель и принялся натягивать их на себя так. Глеб навис сверху, помогая, стараясь задвинуть на задний план эмоции, которые в нем вызывала вся эта процедура.- Давай же, - бормотал Глеб. – Боже, как же тут узко, невозможно просто. - Ну, я надеюсь, со временем растянется и будет входить как родное, без мыла, - хохотнул Вадим, изо всех сил втягивая живот.- Еще раз толкнись, ну.- Да я пытаюсь, - и снова ухватился за края джинсов, зажал их ногтями и случайно впился в пальцы Глеба.Тот охнул, завопил:- А! Боже, ну ты аккуратнее, мне же больно!- А ты не сдавливай меня так, колени ослабь свои, чего навалился-то. Раз не лезет, значит, попытаемся в другой раз. А ну слезай давай, я стащу эту дурацкую резинку, уже все болит, сил нет.И Глеб хотел было соскочить и дать брату возможность стащить неудобные узкие джинсы, как дверь в спальню распахнулась, и на пороге возникла изумленно хлопавшая глазами Юля.Она выглядела так, словно бы слышала весь их диалог и восприняла его при этом как-то совсем иначе, не так, как было в реальности.- Что здесь происходит, Вадик? – наконец, выдавила из себя она.Глеб по-прежнему нависал над Вадом в одних трусах, а сам Вад к тому моменту успел стянуть с себя джинсы и тоже лежал в одних плавках, а штаны сгрудились на лодыжках. Ладони Глеба все еще упирались в бедра Вадима, а ноги того были широко расставлены в попытке стряхнуть с себя проклятые джинсы.Оба замерли, услышав этот голос, и почти одновременно спросили:- Так рано? – разочарованно протянул Глеб.- Вы кто? – ошарашено промолвил Вадим.