Глава 3. (1/1)

Снег на острых шпилях и башенках из красного камня вокзала Святого Панкраса был похож на сахарную пудру, и само здание выглядело как сказочный пряничный домик. Отсюда можно было уехать на континент – но в сказку ли?

Выйдя из такси, Том какое-то время стоял, закинув голову и глядя, как на это произведение зодческого искусства падает все больше сахарной пудры – из чуть подкрашенной фонарями черноты над шпилями, из темного ничто.Поезд на Париж отходил через полтора часа, и он, почти не раздумывая, взял билет. До поездов они могут сразу и не добраться, - звучал у него в голове голос Ив. – и потом, не такой уж ты преступник первого класса, чтобы тебя так в момент объявили в международный розыск. Езжай, дальше что-нибудь придумаешь.Отыскав место в зале ожидания, подальше от людей, и, на всякий случай, от полицейских, он сел на скамью и устало привалился к ее холодной спинке. У него было достаточно денег, чтобы доехать до Парижа, возможно, снять номер на несколько дней в отеле, а потом отправиться куда-то дальше, но только куда? Эта история выбила его из колеи, словно вырвала из теплого дома на холодную улицу, и доверять оставалось только случаю и сердцу. Том закрыл глаза, решив хоть ненадолго отгородиться от всего вокруг.

- Смотрите! Как у него это получается?!Улыбку, улыбку, еще улыбочку. Как получается? Да легко, дорогая. Не сложнее, чем увидеть через вечернее платье лямки твоего лифчика. Куда сложней не смотреть на него, потому что он пялится, как последний идиот, и что только ему от меня нужно? Что вам всем от меня нужно? Я сам ничего не знаю. Не знаю, слышите?- Сейчас я возьму эту розу и…Поиграем? Как это делается?.. Ага, вот так. Хорошо. Гладкий, холодный металл. Такое чувственное прикосновение, куда лучше, чем этот дурацкий материал, понятия не имею, как он там называется. Роза красная, роза смерти. Поищи, кого тебе поразить! Поищи хорошенько… - Можно мне присесть? Том вздрогнул и очнулся. Перед ним, приветливо улыбаясь, стоял высокий человек в строгом черном пальто, шляпе и темных очках, что закрывали почти половину его лица. Он кивнул, и незнакомец сел, развалившись на скамье с явным удовольствием, как будто он весь день только ипровел на ногах. Это совершенно не вязалось с его элегантным видом, но он, судя по всему, ни капельки об этом не заботился. У Тома в голове пронеслась мысль, что он мог бы сесть на любую скамью – в зале было полным-полно свободных мест.- В общем, вы правы, - кивнул мужчина и широко улыбнулся, сверкнув рядом превосходных белых зубов. – но в жизни все не случайно, не правда ли? Последние слова заставили Тома насторожиться – ведь Ив говорила ему то же самое всего лишь пару часов назад. - Далеко едете? – осведомился незнакомец. - Не слишком. - О, а я думаю, что очень, очень далеко. Том изобразил вежливую улыбку и посмотрел на часы. Поезд уже должны были подать к перрону – отличный повод уйти от этого странного человека. - Нехорошо с вашей стороны грезить, когда транспорт уже на подходе, - задумчиво разглядывая носки своих начищенных ботинок, проговорил тот. – если бы я вас не разбудил, вы могли бы, чего доброго, и опоздать. - Большое вам спасибо, - сказал Том, поднимаясь со скамьи. Мужчина снова улыбнулся своей голливудской улыбкой: - Не за что, я даже должен попросить прощения. Ваши сны прекрасны и удивительны, так же как и вы сами. Вы как неограненный алмаз, или нет, скорее кольцо с бриллиантом, оно лежит себе в бархатной коробочке, только догадываясь о том, чего оно стоит на самом деле, и узнает свою настоящую цену только тогда, когда коробочка открывается, и женские глаза наполняются слезами.- Простите, но я не очень понимаю, о чем вы.- Поймете, - почти грустно добавил мужчина и тоже встал со скамьи. – я бы предложил вам кое-что, но сейчас несколько не то место и не то время. Все впереди, нет никакой спешки. Ненавижу никуда спешить. Голос по радио объявил, что началась посадка на поезд ?Евростар? до Парижа,и Том был несказанно рад, что теперь может спокойно уйти. - Вы ничуть не задели бы мои чувства, уйди вы раньше, - рассмеялся незнакомец и спрятал руки в карманахпальто. – я же всего лишь ?случайно? оказался здесь. – приспустив очки на край носа, так, что стали видны глаза, он подмигнул. – Как я уже говорил, все впереди. Удачной дороги, Том.Тома как будто окатили ледяной водой. Он кинулся к своей платформе едва ли не бегом, но на полпути все же не удержался от того, чтобы не обернуться. На скамье, как и рядом с ней, никого уже не было.***Берген, Норвегия Домик был маленький, но аккуратный, с маленьким садом и свежеокрашенной изгородью. Он не слишком отличался от остальных вокруг – они были разбросаны по холму, как щедрая горсть ярких ягод. Подниматься на холм было довольно трудно, но это стоило всех затраченных усилий – отсюда, сверху, открывался восхитительный вид на залив и город на его берегу. Солнце садилось, окрашивая небо и воду в бледно-розовый цвет. К вечеру облака разошлись, и, кажется, даже снег на лужайках кое-где растаял.Человек на холме долго смотрел вниз, на спокойную холодную воду, множество домов и пристаней, окружающих изгиб залива как причудливая кайма рукав. Он тяжело опирался на длинную деревянную трость, перенеся на нее часть веса, так, как если бы его мучила сильная боль. Трость оставила зеленые вмятинки на покрытой инеем траве, когда он, наконец, сдвинулся с места и неторопливо направился к дому. Дверь ему открыла самая молодая – волосы до талии лежат аккуратными светлыми волнами, по-деловому простое серое платье до колен. - Ты? – она, как будто, даже и не удивилась, а только оглядела его с головы до ног и весело фыркнула: - Опять ты вырядился, как на Хэллоуин – тебе бы первое место дали за костюм огородного пугала! – и рассмеялась, звонко, как будто колокольчик зазвенел. Он улыбнулся ей. - Можно мне войти? - Как бы тебе сказать, - чуть замялась девушка, - вообще-то, мы ждем гостей. - Гостей? - Да, это, знаешь ли, такие люди, тоже в домах живут, - преувеличенно серьезным тоном сообщила она. – как и мы. Иногда по негласному соседскому соглашению их нужно звать в гости и кормить ужином, а потом смиренно ждать своей очереди, когда они позовут тебя. Так что… я не думаю, что сейчас подходящий момент. - А я не думаю, что ты вправе мне отказывать, - спокойно сказал мужчина, разглядывая серебристые палочки ?песни ветра?, свисающие с потолка маленькой веранды. - Что здесь такое? – из комнат послышался низкий хриплый голос, и из-за плеча девушки выглянула старая женщина. - Он тут, как видишь, просит войти. - Ты… - она выговорила это совсем по-другому, чем девушка, хотя в голосе все так же не было и нотки удивления.Мужчина посмотрел на нее. Широкополая шляпа почти скрывала его лицо, но в мягкий свет из окон дома, проникающий на веранду, вырисовывал морщины вокруг его глаз и лба, в углах рта, делал их глубже – он был немногим моложе. Девушка прищурилась и внимательно вгляделась ему в лицо. - Опять хочет спросить о ерунде, - сказала она через плечо своей соседке.- Уймись, - устало вздохнула женщина. – пусть заходит, у нас еще есть немного времени. Девушка снова презрительно фыркнула, развернулась и пошла вглубь дома, быстро цокая каблуками туфель. Женщина проводила ее глазами. - Молодость, а? – сказала она скорей сама себе, чем мужчине.Дом внутри был уютным и теплым – в маленькой гостиной горел камин, и желтые блики играли и переливались на стеклянной посуде, стоящей на столе в центре комнаты. Стол был уже разобран, на стулья и кресла вокруг положены вышитые подушки – на каждой разный пейзаж: горы, фьорды, птицы, летящиев холодном зимнем небе. Мужчина заметил плоский большой телевизор, висящий на стене напротив камина – раньше его здесь не было. - Нужно же нам как-то адаптироваться, правда? – не оборачиваясь, сказала ему женщина, когда они проходили мимо.- Конечно, - усмехнулся он. - Не осуждай – тебе не к лицу.Кухня была вся залита светом. На столе стояла еда, по-видимому, только что вынутая из духовки. Третья женщина, средних лет, в фартуке и с сигаретой в одной руке, как раз осторожно снимала крышку с большой глубокой сковороды, когда они вошли. - Знала, что ты придешь, - улыбнулась она. – жаль, что мы не можем пригласить тебя на ужин. - Ну, вы могли бы попробовать, - мужчина снял шляпу и сел на стул у стены. – я не отказался бы поесть. Дорога к вам трудная. - Жизнь вообще трудная, - проворчала старая женщина. – мне нужно отойти, дел много. Жди здесь, если хочешь. - Никакого с ней сладу, правда? – усмехнулась женщина у стола. - Разве она когда-то другой была? - Как здесь принято говорить – она уже сто лет такая. Мужчина рассмеялся. - Я могу завернуть тебе еды в дорогу, если хочешь. - Это была бы честь – не знаю никого, кто ел бы то, что приготовили вы. Я вообще не думал, что вам нужно есть. - Правильно думал, - она затушила сигарету и кинула ее в раковину. – но, как видишь, мир вокруг меняется. Как они называют это все? – женщина обвела рукой все вокруг. - Они называют это готовность номер один, - в дверь просунулась голова девушки. – первые гости уже пришли! - Хорошо, дорогая, - натянуто улыбнулась женщина. – сейчас все подам.И захлопотала у стола, в то время как мужчина разглядывал кухню. Она тоже изменилась по сравнению с тем, что он видел здесь в последний раз. С каждым разом этот дом становился все более похожим на другие. Они делали все так, как нужно, чтобы создать видимость простой семьи. Интересно только, что о них думают их гости. Кто они – сестры, или три поколения – бабушка, мать и дочь? Впрочем, люди всегда и всему найдут объяснение, даже если что-то на этом ужине вдруг пойдет не так. - Идем, - на пороге появилась старая женщина. Она успела переодеться из домашнего платья в другое, но вся одежда на ней выглядела и сидела плохо, как бы она ни старалась. Хотя, она и не старалась – это было совсем ни к чему. Они прошли по узкому маленькому коридору, в который выходили двери трех комнат, и вышли через черный ход в сад.Солнце уже село, но еще не до конца стемнело, и листья растений на фоне неба выглядели как хрупкое кружево. Женщина прошла несколько метров и остановилась у самого высокого дерева. Под ним стояла складная полосатая скамеечка, вроде шезлонгов на пляже, только длиннее и шире. Увидев ее, мужчина не удержался от улыбки. - Ну это уже просто ни в какие ворота, - произнес он.Старуха вздохнула и махнула рукой. Теперь это была деревянная скамья, потемневшая от времени, изъеденная жуками. - Так лучше? – холодно спросила она. - Лучше, - кивнул ее спутник, усаживаясь. – а то мне все это уже стало казаться какой-то плохой пародией. С каких это пор вы стали такими гостеприимными хозяйками? - Не хочу тебе ничего объяснять, - женщина опустилась на скамью и потерла рукой бок. – если тебе что-то нужно спросить, спрашивай. Если ты пришел просто так, то… - Прости, - голос мужчины тут же стал серьезным. – я хотел… - Вообще-то, я знаю, чего ты хотел. Все сдвигается, распадается – да? - Да.- Мы говорили об этом только вчера, - говорила она тихо, но ее голос отдавался эхом, разносился по саду. Она наклонила голову и вгляделась в чуть поблескивающий в свете из дома ручеек у самых корней дерева. – хаос близится, Вотан. Но не могу сказать, что ты к нему не привык. – она села очень прямо и посмотрела ему в глаза. Взгляд был холодный и чистый, как вода в горной реке или алмаз, которому не одна сотня лет. – Он возвращается. Верни его домой, если не хочешь беды. Его пальцы сжали трость, и она слегка хрустнула.- А если я этого не сделаю? - Я всего лишь говорю тебе то, что есть. Выбор делаешь ты. Обратись к младшей, если хочешь. - Я не хочу усложнять еще больше… - Ш-ш-ш, - женщина прижала палец к губам, отвернулась и, наклонившись, зачерпнула рукой воды из ручья. Жидкость серебрилась у нее в ладони, а потом она разжала пальцы, и сверкающие струйки полились на землю. Они оба завороженно смотрели, как капли падают на траву.- Больше ничего не расскажешь?Старуха подняла голову и поискала глазами верхушку дерева, которая терялась где-то далеко в темноте. - Я могу рассказать тебе все, - произнесла она. – могу вспомнить то, чего ты и сам уже не помнишь. Но что касается твоих сегодняшних тревог – да, это все. - Ну, спасибо и на том, - вздохнул мужчина. Поднявшись со скамьи, они вернулись в дом. Из гостиной доносились голоса, шел очень оживленный разговор о чем-то. Женщина шла впереди, и на своего спутника оглянулась только раз, когда они проходили мимо гостей, сидящих за столом. Ни одна живая душа их не заметила. На веранде они кивнули друг другу и сдержанно попрощались. Мужчина уже развернулся, чтобы спуститься со ступенек, но его остановил звонкий девичий голос: - Подожди! Девушка, самая молодая из них троих, стояла на пороге. Когда он обернулся и заметил ее, она широко улыбнулась и проговорила: - Солнце садится и восходит каждый день. У солнца ключи, но и оно иногда открывает не те двери. – и захлопнула дверь, не дав ему даже возможности спросить, что она имела в виду. На обратном пути с холма вниз он тщетно пытался понять смысл этих слов, но они казались полной чушью. И от осознания того, что сестры никогда не говорят что-то просто так, было еще хуже. Но их не изменить, и расшифровки у них не попросишь.

Остановившись на минутку передохнуть, он обернулся и посмотрел вверх, дом с садом уже давно скрылись в темноте.*** В поезде у Тома было целых три часа, чтобы, наконец, отдохнуть и как следует подумать. За окнами по-прежнему сыпал снег, мелькали дома и пустыри – все выглядело таким простым, таким обычным и привычным. Его жизнь до недавнего времени тоже была вполне обычной, будто даже слишком, несмотря даже на его профессию. Средненькие роли, несколько девушек, одна более-менее сильная любовь, звонки родителям на Рождество. Все было так, пока не появился Тони и не втянул его во все эти авантюры. Но сейчас, задумчиво глядя в окно, Том все равно винил сам себя. Разве он сам не хотел вырваться из этой рутины? Разве не хотелось ему чего-то яркого, волнующего, опасного? Как в тех наивных детских историях, что он карябал у себя в блокноте в восемь лет, начитавшись детективов и насмотревшись ?Охотников за привидениями?. Мама, помнится, тогда сказала, что лучше бы он пошел в спортивную секцию с одноклассниками, вместо того, чтобы витать в придуманных мирах. Теперь, вспоминая и перебирая в памяти отдельные моменты своей жизни, Том понимал, что, в общем-то, ничего особенного в ней и не было. Да, хорошие моменты, счастливые дни случаются у каждого человека, но в общей массе это не представляет интереса. И Тому была слишком хорошо известна главная его проблема, о которой он старался забыть: восьмилетний мальчик, с увлечением читающий детективы, комиксы и мистику, никуда не делся. Ему все равно, где-то в глубине души, казалось, что вдруг из ниоткуда появится что-то волшебное, не имеющее ничего общего с миром вокруг, и это ?что-то? или ?кто-то? поведет его за собой, именно его одного, поскольку он – избранный. Обычное дело для детей с развитым воображением, детей, которым книги заменяют весь остальной мир. Некоторые из них вырастают обычными людьми, а некоторые несут это через всю жизнь. И, конечно, с ними и случается вот такое вот.Поезд въехал в туннель, как будто в разверзнутую пасть чудовища или в жерло вулкана. Теперь, глядя в окно, Том мог видеть только свое отражение. Лицо у него было бледное, волосы казались еще темнее, чем есть на самом деле. Как будто даже щеки запали – он коснулся лица рукой, но не ощутил ничего необычного. Глаз в отражении видно почти не было, в этом освещении вместо них в глазницах залегли тени. Ему вспомнились блестящий, почти горящий взгляд в стекле вагона метро, и он потряс головой, прогоняя этот образ. Конечно, ему привиделось. Все привиделось, и нет в этом во всем ничего, кроме того, что он оказался не в том месте и не в то время. Все можно объяснить, даже розу. Ее запросто могли подсунуть. Другое дело, кому это нужно – но и тут, если подумать, можно найти виновного. ?Я – всего лишь жертва обстоятельств?, - негромко сказал Том своему отражению, стараясь звучать как можно убедительнее. Отражение бесстрастно смотрело на него, и ему показалось, что оно ему не верит.*** Высота около двенадцати километров над землей. Самолет большой, его металлические бока исписаны множеством символов, аккуратно выведенных золотистой краской. Крылья покрашены ей же, и воздушное судно напоминает фигурку из фольги, какие очень любят вешать под потолком в детской.Кресла и стены салона обиты светлой кожей, как в роскошном лимузине. Но, впрочем, кожей все и ограничивается – внутри самолет не имеет практически ничего общего со своей конфетно-яркой оболочкой. Шесть кресел, крохотный бар, карта Европы на стене. Маленький телевизор, по экрану которого бегут строчки последних биржевых сводок, работает без звука. Горят лишь два светильника над двумя креслами, где напротив друг друга сидят мужчина и женщина. Мужчина со скучающим видом читает глянцевый журнал, неторопливо переворачивая страницы холеными пальцами. Он одет в кремового цвета костюм изысканно простого кроя, почти сливающийся с обивкой кресел. Кожа у мужчины загорелая, золотистого оттенка, длинные черные волосы убраны в хвост. Женщина напротив сидит очень прямо, ее руки ладонями вниз лежат на столике. Глаза закрыты, можно подумать, что она спит, но вряд ли хоть одно живое существо сможет спать в подобной позе, с такой прямой спиной. Кожа у нее такого же цвета, как и у мужчины, и волосы примерно такой же длины – они лежат на плечах черными блестящими волнами, резко контрастируя с простой белой рубашкой, в которую она одета. - Отодвинь занавес, - негромко говорит мужчина, не отрываясь от журнала. Она открывает глаза и, протянув руку, нажимает невидимую кнопку на стене. Панель отъезжает в сторону, открывая круглый иллюминатор. За ним еще темно.Женщина принимает прежнюю позу и выжидающе смотрит на него. У нее темные миндалевидные глаза, веки подведены черным. Лицо по-прежнему неподвижно, как у куклы или статуи. - Пора, - зевнув, говорит мужчина. – погаси свет. Освещение в салоне тут же гаснет, остается видна только желтая полоска из-под двери в кабину пилота. Мужчина произносит несколько слов на странном языке и, подняв правую руку, касается иллюминатора. По его загорелым пальцам ползет слабая, дрожащая полоска, а потом свет врывается внутрь самолета ослепительной волной, заставляя сверкать все гладкие поверхности и хромированные ручки. Свет яркий, ошеломительный, такой, что можно ослепнуть, но оба пассажира даже не щурятся.