Пятница (1/1)

Рюкзак летит в угол?— примерно в такой же манере, как несколько лет назад по случаю начала рождественских каникул, а сама Нуддл скидывает сапоги?и пальто — и очень шумно умывается в ванной, забрызгивая джинсы: Нуддл насквозь раздражена, Нуддл сердится, Нуддл снова ощущает, как что-то идёт не по её, и это хочется поскорее смыть, и желательно?— с хозяйственным мылом.Мёрдок тут же заглядывает в ванную, а в зубах у него криво зажата швейная игла:—?Рано припёрлась. С Расселом собачилась, да?—?Тьфу! Вот ещё, Мэдс! —?плюёт Нуддл в слив раковины. —?Это он со мной ругался, а не я с ним.—?У-у, ясно. Валяй, лапша, я в комнате.Закрутив кран, Нуддл вытирается колючим вязаным свитером вместо полотенца, швыряет его вместе с джинсами об стул, подтягивает трусы и, сцапав с полки ещё во вторник оставленного ?Парфюмера? Зюскинда, заваливается поперёк дивана?— со всей тяжестью, какая есть в распоряжении; майка задирается и тесно давит на пузо, и Нуддл, даже не дочитав страницу до конца, переворачивается на спину. Нуддл читает, с кухни орёт радио, за окном — полисмен, а Мёрдок, закинув ногу на колено, необычайно дотошно корпеет с иглой над воротом чёрной концертной рубашки. Пятница, пятница, пят-ни-ца. —?Чё, Рассел опять включил папашу?—?Он его и не выключал. Мне уже двадцать один год, а не двенадцать! С кем хочу, с тем и живу.—?Забей. —?Мёрдок щурится исподлобья, оправив пальцами отросшие волосы. —?Думаешь, до сих пор одну тебя ебёт, а?Нуддл молчит и, потеряв нить сюжета книги, сонно разглядывает потолок?— до сих пор белый, что удивительно: Мёрдок курит по всему дому, не делая различий между кухней и прихожей, и если в детстве Нуддл считала это невероятно крутым, то сейчас уже порой подумывает поворчать и выпереть его к подоконнику, когда Мёрдок в очередной раз тянется к зажигалке; а потом?— потом Мёрдок докуривает за кухонным столом, сминая окурок в пальцах, и Нуддл грызёт орешки к пиву, болтая ногой, и всё остаётся по-прежнему.?Замуж только не выскочи,?— смеётся Туди всякий раз, когда Нуддл берёт в киоске двойную порцию какао и хорошие сигареты, и смех у него ещё звонче, чем голос. —?Ты-то вон какая, в цвету, а ему пятый десяток. И меня тоже не слушай?.Нуддл спотыкается на мыслях про солёные сухари, почувствовав урчание, и чешет живот.—?Мэдс, а у нас чего сегодня на ужин?—?Лапша пришвартовалась к дядюшке Мэдсу пожаловаться и пожрать?—?Да,?— говорит Нуддл чуть громче, чем следовало бы, морщится, понимая, насколько сильно врёт, и открывает книгу на заложенном уголке.—?Жри, чё найдёшь.—?Щедрая ты душа. А вишнёвое пиво есть?—?Я тебе его подарю-ю-ю,?— приторно-противно тянет Мёрдок,?— если сыграешь подряд три песни из раннего Хендрикса, стоя на одной ноге.—?Козёл!Мёрдок бессовестно ржёт в голос.—?Ха! Значит, ничего не дам.—?Хамло старое! —?Нуддл сердито косится поверх книги, раздвинув голые колени, и чешет щиколотку. —?Ещё и пивом не делишься. Вот возьму и уйду к себе на квартиру, если будешь бесить.—?Ой, как хуёво,?— фальшиво скисает Мёрдок, откусывая лишний кусок нитки. —?Бога ради, косорылая!—?На неделю! Нет,?— Нуддл торопливо считает дни на пальцах,?— до понедельника! Да, до понедельника. Вот так! Оттянусь на выходных с подружками.—?А пожрать принесёшь?—?Принесу, но не для тебя.—?Ай, ладно тебе. Ты ж меня любишь.Нуддл расцветает в ухмылке, плохо прячет её, прикрываясь ?Парфюмером?, и качает ногой; Нуддл понимает, что может свить из бас-гитариста косу тройного плетения, развязать и тут же сплести её заново, но проверять это невероятно лень,?— да и, в общем-то, к чему проверять силу, о которой ты всегда знаешь?—?Люблю.—?Чё, правда?—?Правда,?— снова улыбается Нуддл и трёт костяшкам ноющие от недосыпа веки. —?Но всё равно дай пива.Мёрдок шипит, уколовшись иглой под ногтем, встряхивает рукой и закусывает пострадавший палец во рту.—?Ты самая принципиальная женщина без сисек, какую я когда-либо видел. Я много принципиальных баб видел, усеки!—?Ща в нос как дам, а?—?Старо. Давай-давай, придумывай новую угрозу.—?Тогда я струны на твоей любимой гитаре растяну,?— ржёт Нуддл, хлопая книгой об покрывало и глядя, как Мёрдок киснет ещё сильнее не то от смеха, не то от неисчерпаемой душевной боли.—?Ты чё, настолько жестокая или смерти своей хочешь?—?Ну, а кто меня вырастил-то?—?Мёрдок, мать его, Никкалз. Мёрдок Никкалз вырастил себе, блять, подружку. —?Мёрдок тяжко вздыхает без особой печали и, найдя оброненную иголку, шарит в поисках пуговицы. —?Интересно, где этот придурок? Не видела?—?Видела. А что ему передать?—?Передай, что только умственно отсталый делится последней банкой!Нуддл недовольно морщится и, вытянув ногу, упирается пяткой в стену, разглядывая синяк на щиколотке.—?Да ты опять за своё! Жмот!—?Предлагаю этот… а, как его? Компромисс, во. —?Мёрдок, воткнув иглу в ворот почти дошитой рубашки, ложится на диван рядом и потягивается, раскинув руки и хрустя позвонками, и пахнет от него обалденно, едко и резко,?— перечным шампунем и крепкими сигаретами. —?Пива мы ещё купим, когда откроется магазин, а пока бахнем по порции лучшего английского чая. Мир? Призадумавшись на несколько секунд?— определённо, это не то решение, которое можно взвесить сразу же,?— Нуддл кивает, кусая короткий ноготь.—?Мир. А можно потом взять твою банку? Это ж вишнёвое, здесь такое хрен купишь.Мёрдок зевает, скрестив ноги в лодыжках на стене, исписанной аккордами и кривыми субдоминантами.—?Только за волшебное слово, милая.— ?Мальборо?.—?Чё?—?Я куплю тебе две пачки королевского ?Мальборо?. О'кей? —?Забирай.