Глава 60. Расставленные точки (1/1)

Митос и Кедвин покинули аббатство спустя три дня, когда Митос окончательно решил, что приступы таинственной болезни ему больше не грозят. Откуда взялась эта убежденность, он объяснить не мог, а в ответ на вопросы только пожимал плечами.О том, что на самом деле творилось у него на душе, догадывалась только Кедвин. Однако даже с ней чувствам своим он воли не давал. Она тоже на откровенные разговоры не напрашивалась.В Париже Кедвин попросила отвезти ее к ее дому, она хотела взять свою машину и кое-какие вещи. В свой дом Митос входил в одиночестве, с чувством, что его не было дома очень и очень долго, хотя на самом деле прошло всего несколько дней.Он прошел в гостиную, потом поднялся на второй этаж. Здесь уже было очевидно, что дом покидали в спешке: двери в комнаты открыты, в спальне сдвинута мелкая мебель и не застелена постель. Митос уже знал от Кедвин, как тут все было.Он подошел и осторожно присел на край кровати.Роберт…Митос достал из кармана пальто конверт с письмом Роберта и положил его в ящик прикроватной тумбочки. Потом убрал пальто в шкаф и взялся приводить свое жилище в порядок. В какой-то момент остановился перед зеркалом и долго смотрел на свое отражение. Все снова было как прежде, кроме оставшейся седины. Он провел рукой по волосам, откидывая упавшие пряди. Но на висках и надо лбом лежал не серебристый пепел, который таким простым движением можно было бы стряхнуть. Еще один узелок на память…Кедвин, приехав спустя часа два, застала его сидящим на уже застеленной кровати с письмом Роберта на коленях. — Митос? — Она заглянула в комнату, потом переступила порог.Он глубоко и с усилием вздохнул. Потом свернул листы письма и снова убрал в конверт. — Извини, я тебя не встретил.— Ничего, — тихо проговорила она, подходя и осторожно присаживаясь рядом. — Митос, я… наверно, виновата во всем больше, чем МакЛауд.Он покачал головой, поглаживая кончиками пальцев край конверта.— Нет… Никто из вас ни в чем не виноват, Кедвин. Роберт всегда поступал так, как считал нужным сам… Таких трудов стоило держать его в узде! — Он горько усмехнулся. — В итоге все равно не удержал.Кедвин вздохнула:— Если бы я не привела его к тебе…— А если бы я был осторожнее в своих играх, вообще бы ничего не случилось, — перебил ее Митос. — Не нужно, Кедвин. Что сделано, то сделано. Если уж кто и приложил руку к этой истории, так это Кассандра.— Кассандра? Не далековато ли ты пошел искать виноватых?Митос встал, убрал письмо в ящик тумбочки и, выпрямившись, задумчиво глянул на Кедвин. — Дело не в вине. Просто… Не знаю, как объяснить. Слишком много всего случилось за последнее время с ее участием и в ее присутствии. Я в такие совпадения не верю. Я был излишне благодушен… Пора исправить ошибку.— Исправить ошибку? — повторила Кедвин, тоже вставая. — То есть… убить ее?Он коротко ответил:— Да.Кедвин неодобрительно покачала головой, но промолчала.* * *На сей раз Митос вполне серьезно решил исчезнуть — поставить крест на личине Адама Пирсона. Кедвин считала, что личина эта ему очень идет, но не весь же остаток жизни притворяться сереньким интеллигентом.Ей тоже было чем заняться — все-таки серьезные перемены намечались в жизни. И перемены эти были из тех, которые следует придерживать в тайне.Еще Кедвин тревожило состояние Митоса. Он вроде бы полностью оправился от недавней слабости, но говорить, что все в порядке, она бы посчитала, что рано. Он часто выглядел задумчивым и сосредоточенным, но при этом упорно молчал. Высказав однажды намерение расправиться с Кассандрой, он больше к этой идее не возвращался, ни словом, ни намеком. Пару раз ездил к Доусону, но один, против обыкновения последнего времени Кедвин с собой не приглашая.Она твердо решила не лезть в его дела и не выяснять, что он такое затеял. Он сказал, что скоро они уедут из Парижа, и все беды последнего времени останутся в прошлом — значит, так и будет. Ей и самой было что сделать и кого навестить. Маркус порадовался за нее и их с Митосом будущее. Мишель, услышав о выздоровлении Митоса, обрадовалась и тут же напросилась в гости. Известие о смерти Роберта произвело на нее тягостное впечатление, куда более серьезное, чем ожидала Кедвин, которая еще с первой встречи заметила интерес Мишель к Роберту. Даже к лучшему, что они не успели познакомиться ближе…Помня, что Митос не желал ни говорить, ни слышать о МакЛауде, Кедвин выбрала время и сама съездила в ?Блюз-бар? узнать последние новости. Оказалось, МакЛауд выполнил свое намерение. Разобравшись с текущими делами в Париже, он вернулся в монастырь. Про себя, Кедвин так и не могла решить, кажется ли такое решение ей самой правильным или нет. Само по себе оно ничего не меняло и ничего не оправдывало… Новость про отъезд МакЛауда была единственной. Узнать, где сейчас Кассандра, Кедвин не удалось. Доусон только разводил руками в ответ. Что ж, Наблюдатели тоже не всеведущи, решила Кедвин — и отступилась. Если Митос захочет это узнать, он узнает.Она много думала и о своем недавнем намерении прекратить отношения с Митосом. Намерение было вполне серьезным, но последние события показали ясно — лучше не пытаться. Расстаться с ним она еще не готова. Хотя, как и все в жизни Бессмертных — это вопрос времени... * * *Митос сказал, что закончит свои срочные дела через пару недель. Кедвин не стала спорить — ей двух недель тоже должно было вполне хватить. Вечером десятого дня они закончили ужинать и вышли в гостиную. Вдруг воздух наполнился отчетливым гулом Зова.— Ты кого-нибудь ждешь? — спросил Митос, прислушиваясь.— Нет, — откликнулась Кедвин. — А ты?В дверь позвонили. Это был жест вежливости, посетитель таким образом мог показать, что пришел с миром. Кедвин пошла открывать. Митос расположился за дверью, для подстраховки. На пороге стоял Ансельм.Увидев его, Митос нахмурился. Кедвин заметила это и решила, что разговор наверняка предстоит именно на ту тему, которой он старался избегать.— А я по делу, — произнес Ансельм после приветствий и традиционного обмена любезностями. Кедвин жестом предложила ему пройти в гостиную, где Ансельм без промедлений уселся в одно из кресел.— Догадываюсь, по какому именно, — заметил Митос прохладно, усаживаясь напротив.— К тебе у меня нет большого списка дел. Конечно, речь о МакЛауде. — Ансельм говорил спокойно, но явно чувствовал себя скованно. — Адам… Я за эти дни трижды разговаривал с ним… То есть не в смысле беседовал, а…— Понятно.— Ну да. Так вот, мне удалось составить для себя представление о событиях, из-за которых он оказался в нашей обители.— Ну и? — с прохладцей спросил Митос. — Надеюсь, ты не ждешь, что я вслед за ним кинусь скрываться от мира и очищать душу постом и молитвой?— Не беспокойся, — улыбнулся Ансельм. — Не берусь судить, что именно тобой двигало, сейчас дело в другом.— В чем же?— Ты не довел дело до конца, Адам.Митос поднял глаза и очень внимательно посмотрел на него:— Объяснись.— Что тут объяснять, — вздохнул Ансельм. — Ты задал ему сложную задачу, а ключа к решению не дал. Он изводит себя бесконечными самообвинениями, но ни причин, ни смысла происшедшего понять не может.— Это его проблема, Ансельм, — произнес Митос. — Искал неприятности он без моей помощи. Пусть теперь сам ищет выход.— Все это верно, Адам, — вздохнул тот. — Но согласись, после всего, что ему пришлось пережить…— Ему? Что пришлось пережить ему? — с чувством спросил Митос, выпрямляясь в кресле. — А что пришлось пережить из-за него мне? Или это пустяки по сравнению с его растрепанными чувствами?— Это не пустяки, — спокойно и твердо отозвался Ансельм. — Именно поэтому, думаю, ты не захочешь, чтобы все твои усилия оказались напрасными.— Вот как? И с чего же они должны оказаться напрасными? У МакЛауда уйма времени, пусть сидит в своей келье, пока не поумнеет. — Я не верю, что тебе до такой степени все равно, — не сдавался Ансельм. — Кому ты пытаешься лгать — мне или себе?— Ансельм, я не МакЛауд, не нужно читать мне мораль. Я прекрасно все понимаю. Лучше, чем тебе кажется.— Тогда в чем дело?— Дело в том, что у меня есть и другие дела. Митос поднялся на ноги, давая понять, что разговор окончен. — Пусть твой подопечный дождется своей очереди. Может быть, дождется. Спокойной ночи, Ансельм.Ответа он ждать не стал. Развернулся и вышел из комнаты, вдали хлопнула дверь кабинета. Ансельм огорченно вздохнул и глянул на Кедвин:— И что теперь делать?— Ничего, — отозвалась она. — Возвращайся в монастырь.— Но как я могу вернуться, ничего не добившись?— Ты добился. Не волнуйся, он приедет.— Почему ты так уверена?Она пожала плечами.— Ну… как тебе сказать. Успела немного его изучить… В последнее время о МакЛауде он даже слышать не хотел. Но ты сказал все, что нужно, и так, как нужно. Думаю, он все понял правильно.Проводив Ансельма, Кедвин решила поговорить с Митосом. Постояла у двери кабинета, прислушиваясь, потом постучала и, приоткрыв дверь, заглянула внутрь:— Митос? К тебе можно?— Да, — отозвался он из кресла в дальнем углу. Кедвин подошла и присела на подлокотник кресла.— Когда ты едешь в монастырь?— Я не говорил, что куда-то еду, — сказал он, глядя в окно.— Ну так скажи сейчас, — заметила Кедвин. — Ансельм прав. Дело нужно довести до конца.— Есть и другие дела. И я об этом тоже говорил.— Другие дела — это Кассандра? — напрямик спросила Кедвин.— Да. — В чем проблема? Ты не знаешь, где ее искать, или не можешь решить, как себя вести?— Больше первое, чем второе. Она ведь тоже умеет уходить от наблюдения.Кедвин про себя усмехнулась, вслух же полюбопытствовала:— И сколько времени и сил ты намерен посвятить поискам?— Сколько потребуется, — вздохнул Митос. — Надеюсь, что немного.— Ну что ж, — пожала плечами она, вставая и поворачиваясь, чтобы уйти. — Когда закончишь — позвони. Может быть, я еще буду на месте.— Кедвин, — Митос поймал ее за руку и привлек к себе, заставив снова сесть. — Пожалуйста, не ставь мне условий. Мне уже пришлось выбирать.— Я знаю, — ответила она. — Но то, о чем ты говоришь… так нельзя, Митос.— Прямо сейчас я иначе не могу.— Хорошо. Я подожду. Немного.* * * На следующий день Митос вновь отправился в ?Блюз-бар?. Беспокоить лишний раз Доусона ему не хотелось, но прямо сейчас ничего лучшего на ум не приходило. Джо он застал в офисе, сидящим за рабочим столом и глядящим на экран выключенного ноутбука. Выглядел Доусон чересчур усталым и озабоченным.— В чем дело, Джо? — спросил Митос после обычных приветствий, присаживаясь на край дивана.— Что?.. Нет, ничего. — Джо натянуто улыбнулся. — Просто устал… А ты каким ветром сюда?— Так, заглянул на огонек. Джо, у тебя неприятности?— Нет. Ничего, не бери в голову… Если ты насчет Кассандры, то данных нет.— Точно?— Я только что из штаб-квартиры. Наши агенты потеряли ее, как только она покинула Париж.?Только что из штаб-квартиры…?— И все-таки у тебя неприятности, Джо.— Да нет же… Обычное дело. Работа.— Понятно… Ну что ж… Извини за беспокойство. Я пойду.Возвращаясь домой, он уже не сомневался, что решение собрать вещи и уехать подальше было очень своевременным.* * *Удивительно, как повторяются порой незначительные детали событий и как много значения могут они на самом деле иметь! На следующий день, управившись со срочными делами, Кедвин решила съездить на кладбище. Ведь неизвестно, когда она сможет снова появиться в Париже.Когда она прошлый раз была на могиле Стивена, на обратном пути совершенно неожиданно встретила Митоса. Сейчас ей вдруг подумалось — что, если она снова пойдет назад кружным путем? Тоже что-то случится особенное? Дорожку она выбрала другую, шедшую вдоль края кладбища с одной стороны и небольшой рощицы — с другой. Ничего особенного не происходило. Кедвин брела, грустно улыбаясь про себя — на что надеялась?Вдруг сзади раздался мужской голос:— Добрый день, госпожа Кедвин.Она резко остановилась и оглянулась.Дорожка здесь разделялась на две. Одна тропинка изгибалась петлей; на тропинке, в тени раскидистого дерева, стояла скамейка с деревянной спинкой и подлокотниками. А на скамейке, где, Кедвин могла поклясться, только что никого не было, облокотясь на спинку одной рукой и опершись на трость другой, сидел Антуан де Лафонтен.Кедвин застыла на месте. Вспомнились парни-телохранители, которые должны быть где-то поблизости.Верховный Координатор будто прочитал ее мысли:— Не бойтесь, я не хочу вам зла. Я пришел говорить, а не охотиться.— Я не боюсь, — напряженно ответила Кедвин, подошла и тоже села на скамейку, с противоположного края. — Слушаю вас.Он задумчиво посмотрел в сторону кладбища. Кедвин не поверила его задумчивости, скорее всего, предстоящий разговор уже просчитан и отрепетирован. Однако эти несколько секунд позволили Кедвин присмотреться к нежданному собеседнику. Прежде она видела его только мельком. ?Никогда не считал зазорным уступать силе?, сказал тогда Митос. Кедвин отнеслась к тому высказыванию скептически, но сейчас подписалась бы под каждым словом. В этом человеке было то, чего не могут дать ни богатство, ни титулы — ощущение внутренней силы, удивительно явственное, почти как чувство ауры Бессмертного. Во всем: в манере держаться, в повороте головы, взгляде, в том, как лежала на рукояти трости обтянутая тонкой черной перчаткой рука… И это сейчас, на закате жизни! Каким же он должен был быть в расцвете сил, подумалось Кедвин. Лет в сорок или пятьдесят. В самом деле, природа ошиблась или зло пошутила не позволив ему родиться Бессмертным. Он, приподняв бровь, глянул на Кедвин, и она мысленно обругала себя за это разглядывание. А ведь Митос ее предупреждал! Неужели трудно было догадаться сразу, что ненужная вроде бы пауза предназначалась именно для этого — дать на себя посмотреть и оценить произведенный эффект?— Итак? — стараясь скрыть досаду, произнесла Кедвин и рассеянно скользнула взглядом по деревьям.Лафонтен вежливо спросил:— Как чувствует себя ваш друг? Или, можно уже сказать, муж?— Он считает, что все счеты между ним и вами закончены.— Можно было догадаться. Передайте ему мои соболезнования.— По поводу? — насторожилась Кедвин.— По поводу смерти его ученика, разумеется. Это было неожиданно, но Лафонтен не шутил.— Кроме того, мне хотелось бы предупредить вас… В Ордене скоро могут произойти перемены. Вам лучше на это время исчезнуть.Кедвин повернулась к нему:— Почему вы нас об этом предупреждаете?— Ваш друг оказал мне услугу, которая стоила больше, чем он был мне должен. А я не люблю ходить в должниках. Впрочем, вряд ли мой совет будет для него внезапным откровением.— Почему бы вам не спросить его самого?— Его не так легко разыскать и застать в удобном для беседы месте. Коротко говоря, он более осторожен, чем вы. Открыто же искать контакта с вами я не могу, я связан правилами куда больше, чем ваш приятель Доусон.Кедвин пожала плечами:— Если это все, что вы хотели сказать…— Нет. Передайте ему, что Кассандра вчера покинула Марсель. Если мы верно оценили ее намерения, дня через два она будет в Святом Христофоре. Это последние сведения, их еще нет в общей базе.Кедвин уставилась на него изумленно и недоверчиво, потом осторожно спросила:— А… тогда откуда это знаете вы? И зачем говорите мне?Лафонтен рассмеялся, но необидно:— Вся ваша компания последнее время была под особым наблюдением. Моим. А у меня, знаете ли, есть и другие дела, кроме присмотра за вашими приключениями. Так что я, можно сказать, лицо, заинтересованное в скорейшем разрешении вашего конфликта.— И потому вы тоже решили нарушить присягу, — хмыкнула Кедвин. — Я думала, ваша святая обязанность — прекратить это безобразие.— Именно это я и намерен сделать, — ответил он, посерьезнев. — Ваш постоянный информатор этих сведений еще не получил, но, даже если и получит, вам это мало поможет.— Не понимаю.— Время игр прошло, госпожа Кедвин, — тихо и жестко произнес Верховный. — Чрезвычайная ситуация требует чрезвычайных мер, но теперь в них нужды больше нет. Доусону не будет запрещено с вами встречаться, но держать язык за зубами ему придется научиться. Вернее, вспомнить, как это делается. Он не всегда делает то, чего от него ждут, но моего приказа ослушаться не посмеет. Я даю вам информацию, которая нужна для завершения всей этой истории, лишь потому, что хочу расплатиться с собственным долгом. Но на этом наши счеты заканчиваются. Мой вам совет — уезжайте. Так будет лучше и для вас, и для вашего друга-Стража. Вот теперь я сказал все.Кедвин долго смотрела на него молча, потом медленно кивнула:— Очень хорошо. Думаю, Митос оценит ваш ход лучше, чем я, — она встала, собираясь уйти. — До свидания… Или, правильнее, прощайте?— Вы понятливы, госпожа Кедвин. Прощайте.Чувствуя неловкость, Кедвин повернулась и пошла прочь. Там, где боковая тропинка снова сливалась с основной дорогой, она, не утерпев, оглянулась.На скамейке уже никого не было.* * *…Когда Кедвин вернулась с прогулки, Митос был дома — лежал на любимом диване, крутя в пальцах новомодную игрушку-головоломку. При ее появлении он повернулся и глянул на нее вопросительно.— Кассандра была все это время в Марселе, — сказала Кедвин без предисловий, проходя в комнату и садясь в кресло. — Сейчас она оттуда уехала. Если она направляется в Святой Христофор, то будет там дня через два.Митос отложил игрушку и сел.— Откуда такие сведения? Доусон рассказал?— Бери выше, — усмехнулась Кедвин. — Его Превосходительство господин Верховный Координатор снизошел до беседы лично.— Что? — удивленно переспросил Митос. — Лафонтен? Где ты его видела?— На кладбище. Он сказал, что наша встреча — случайное совпадение, которым он удачно воспользовался, но я ему не верю.— Что он еще сказал?Кедвин, досадливо хмурясь, пересказала свой разговор с Верховным Координатором. Митос, выслушав, задумчиво покивал:— Понятно, почему Доусон отмалчивался и прятал глаза… Значит, игры в самом деле кончились. Приказ Верховного я бы на месте Джо тоже нарушать не стал. Чревато.— Ну да, — согласилась Кедвин. — Знаешь, у меня до сих пор ощущение, будто меня отчитали, как школьницу. Давненько со мной такого не случалось. Честно, будто молодость вернулась!— Ничего удивительного… И ведь, в сущности, он прав. У МакЛауда своя дорога, у меня — у нас с тобой — своя. Да и Джо постоянно подвергать опасности, испытывая терпение Высших Стражей, тоже пора прекратить. Пока Лафонтен контролирует ситуацию, все в порядке, но никому еще не удавалось диктовать свою волю из могилы. Так что я не ошибся, решив уехать. Митос, немного подумав, фыркнул: — А вот почему он решил, будто что-то мне должен?.. Впрочем, неважно.— Неважно?— Ну да. Я не собираюсь ломать голову, вычисляя мотивы его решений. Это еще хуже, чем пытаться постичь женскую логику… Зато теперь ты понимаешь, почему я не хотел ссориться с этим господином, — сказал он и вновь помрачнел. — Значит, Кассандра на пути в аббатство… Ладно… Так даже лучше.Он решительно поднялся и ушел на второй этаж. Кедвин осталась в гостиной.Митос вернулся скоро, одетый по-дорожному и с дорожной сумкой.— Уезжаешь? — Она встала и вышла вместе с ним в коридор. — Надолго?— Нет. Они вместе спустились в гараж. Митос посмотрел ей в глаза и коротко улыбнулся: — Дождись меня. Я скоро вернусь, и мы уедем из Парижа. Далеко. И надолго.— Если ты вернешься, — тихо поправила она. Он покачал головой:— Никаких ?если?. Я вернусь. Обязательно. Обещаю.Дверь гаража уже открылась. Митос поцеловал Кедвин, сказал еще раз: ?Я вернусь?, потом закинул в машину сумку и сел за руль.Кедвин не стала смотреть вслед машине. Это слишком походило на прощание. А он обещал вернуться. Скоро.* * *Бесконечная лента шоссе летела под капот ?Ровера?. В такие моменты нельзя сомневаться и медлить, и Митос заставил себя отставить на время все: дом, привязанности, заботы… Оставалась только цель — успеть добраться до монастыря раньше Кассандры. Это не вязалось с заявленным им намерением предоставить МакЛауду самому решать свои проблемы. Однако с собой самим нельзя притворяться — никогда это намерение не было искренним. Ансельм, в конечном итоге, получит то, чего добивался. Может быть.Никаких ?может быть?, одернул себя Митос. Ты обещал вернуться.Да, он обещал вернуться. Значит, нужно быть в форме. В хорошей. К ночи он добрался до маленького поселка (последнего на пути к монастырю) и остановился в гостинице. Несколько часов сна после долгой дороги — именно то, что нужно перед завтрашними делами.Ранним утром, которое по зимнему времени еще ночь, он вышел во двор. Нужно было выехать сейчас, чтобы на рассвете точно быть у поворота, где от шоссе отходит старая узкая дорога, ведущая через лес к монастырю. Если Кассандра направлялась туда, перехватить ее можно только в этом месте, иначе они разминутся.Он шел к автостоянке и глубоко вдыхал морозный воздух, пользуясь случаем немного отдохнуть от городской суеты и почувствовать близость неба и звезд. Неожиданно по нервам его звенящим током прошел Зов.Митос резко остановился и оглянулся, потянувшись свободной рукой под пальто за мечом. — Задержись ненадолго, Митос, несколько минут ничего для тебя не изменят.Он заледенел, едва услышав голос. Потом медленно повернулся:— Какого черта? Вы и здесь меня нашли? Что вам еще от меня надо?!Хранитель стоял у машины, глядя на Митоса и скрестив на груди руки:— Ничего не надо. Просто хочу кое-что тебе передать.— Что, снова поздравления? Я справился с очередным испытанием?— Не с очередным, — ответил Даро спокойно, сарказм на него впечатления не производил. — С последним.— Боже мой, — протянул Митос. — А я уже и ждать перестал! И с каким же?— Ты напрасно иронизируешь. Последнее испытание, которое проходят все Хранители. Способность в критический момент предпочесть действию недействие. Ты с ним справился.— Ничего себе испытание, — едко усмехнулся Митос и замер, внезапно поняв смысл всей фразы. — Все Хранители?— Наконец до тебя дошло. Да, именно так. После того, что с тобой было, ты можешь стать Хранителем сам.— Могу или обязан?— Можешь. Все, что для этого нужно, — это прийти к Источнику. Ты не обязан соглашаться, но согласие будет необратимым. Что скажешь?Митос долго смотрел на него, пытаясь вернее оценить собственные чувства. Потом тихо и жестко произнес:— Нет.— Почему, если не тайна?— Я не хочу быть другим.Даро покачал головой:— Неважно, чего ты хочешь, Митос. Ты уже другой. Ты уже побывал по ту сторону. — Да, побывал, — хмыкнул Митос. — Значит, в этом и состояло испытание? А другого способа вернуться оттуда не было?— Нет, не было.— Тогда в чем состояло испытание? — с нарастающим гневом выпалил Митос. — Сунуть под поезд еще одного Бессмертного?— Не ?еще одного?.— То есть была разница, чье будет витано?— Разница была в том, что взятое силой ценится куда ниже, чем отданное по доброй воле.— Так для кого на самом деле это было испытанием? Отвечай, черт возьми! Для меня? Или для Роберта?— Митос, успокойся и послушай меня.— Нет, господа Хранители. Нет! Хватит с меня и испытаний, и наград, за которые приходится платить такую цену! А уж одним из вас я и подавно становиться не собираюсь.— Митос!— Не надо рассказывать мне сказки. Я знаю, что такое Хранители.— Ничего ты не знаешь. Ты видел то, что тебе позволено было видеть. Действительность выглядит иначе.— Охотно верю. Источник творит странные вещи… Но вы не Источник. А я не хочу быть ничем другим, кроме того, что я есть.— Не зарекайся, — заметил Хранитель. — Все меняется.— Но не это, — отрезал Митос, решительно направляясь к машине.— И это тоже. До встречи, Митос.Зов исчез. Митос, уже открыв дверцу машины, резко оглянулся. Там, где только что стоял Хранитель, никого не было. Скрыться тоже было некуда, разве что раствориться в воздухе.— Дьявольщина, — пробормотал Митос. — Что они со мной еще сделали?Он сел в машину и отправился дальше — путь оставался короткий. Но происшествие на стоянке не давало ему покоя. Хранитель приходил к нему не в яви, а так же, как прежде являлись призраки МакЛауду. Реально, но в другом уровне восприятия.Новая ловушка??Никакой ловушки?, — эхом отдалось в его сознании. Митос вздрогнул и едва не упустил руль. ?Не пугайся… Ты ведь догадался, в чем дело. Да, ты прикоснулся к силе, которая существует не на уровне материального восприятия. И очень небольшой шаг нужно сделать, чтобы изменить свою природу. Но так будет не всегда?.?И замечательно! — мысленно выкрикнул Митос. — Сколько мне еще терпеть твое настырное присутствие???Не волнуйся, я сейчас исчезну… Просто хочу закончить то, что начал говорить. Нам не зря запрещено сражаться и убивать, Митос. Теперь это для тебя тоже имеет значение. Ты на пороге новой жизни в новом качестве, достаточно сделать один шаг. Но каждая взятая тобой голова будет увеличивать расстояние. Чем больше их будет, тем труднее пройдет превращение. Однажды оно станет невозможным. Понимаешь, о чем я говорю???Еще как понимаю. Я очень рад, что ситуация прояснилась. Начну, пожалуй, увеличивать расстояние прямо сегодня?.?Не спеши, Митос. Подумай обо всем еще раз?.?Хорошо, я подумаю, еще раз. А теперь оставьте меня в покое?.?Как пожелаешь?.Ощущение чужого присутствия где-то позади сознания исчезло так же легко, как и появилось. Митос облегченно вздохнул и прибавил скорость. Ни о чем он ?еще раз? думать не собирался. К черту!* * *Свернув на узкую старую дорогу, он остановился и перегородил путь своим ?Ровером?. До кромки леса оставалось еще метров пятнадцать, да и лес в этих местах был редким и без подлеска. Дойдя до первых деревьев, Митос скрылся в тени и стал ждать.Конечно, была возможность, что Кассандра не появится вовсе. Лгать в таком деле Верховный бы не стал, но Наблюдатели могли и просто ошибиться, определяя ее намерения.Она появилась через полчаса.Митос видел, как остановился перед нежданным препятствием темный автомобиль, как, ощутив Зов, Кассандра выбралась из машины и начала осматриваться. В смелости ей трудно было отказать — ведь могла просто дернуть рычаг переключения передач и уехать.Но она не уехала. Постояла, прислушиваясь и всматриваясь в редеющую темноту, потом, тихо ступая и держа наготове меч, пошла к преграждавшей дорогу машине. Заглянула сквозь окно внутрь, обошла — и, глянув на номера, резко выпрямилась. Еще раз осмотрелась и пошла по дороге к лесу.Митос, решив, что прятаться дальше уже неприлично, вышел на дорогу.— Доброе утро, Кассандра. Каким ветром в эти края?— Было доброе, — сквозь зубы ответила она, отодвигаясь в сторону. — Я не должна тебе отчитываться. Или ты теперь при монастыре сторожем?Митос усмехнулся и неторопливо повторил ее движение:— Тебе все всегда нужно повторять по нескольку раз? Я ведь сказал ясно: МакЛауда ты не получишь.Теперь они двигались по кругу, продолжая внимательно следить друг за другом.— Так ты МакЛауда здесь караулишь? — с притворным удивлением приподняла брови Кассандра. — Ну, если у него такая охрана! Придется мне попытать счастья в другой раз.— Нет, Кассандра, — произнес Митос, становясь на дороге лицом к лесу и преграждая путь к машинам. — Не будет никакого другого раза. И дело не в МакЛауде.— А в чем же дело? — обворожительно улыбнулась она.Она, похоже, совсем не боялась. Значит, так и не поняла, почему все эти годы он ее не трогал. Что ж, когда-нибудь прозрение все равно наступает.— Только один вопрос, Кассандра. Почему?— Почему что?— Почему ты так обошлась с Робертом? Только потому, что он был моим учеником, или по своим соображениям?— Как это ?так?? — изобразила она недоумение. — Что ты опять пытаешься мне приписать?— Я — тебе? Бог с тобой, Кассандра! Это ведь ты пыталась приписать мне попытку совращения собственного ученика. Почему?Она ответила долгим взглядом:— А разве ты ничего не знал о его чувствах? Я не виновата в том, что ты был настолько слеп.— Дело не в его чувствах, и ты это прекрасно знаешь. Что такое ты с ним сделала, что он начал бояться находиться рядом со мной?— Ах, вот ты о чем! Да ничего особенного. Маленький предохранитель, для личного пользования, так сказать. Мне, знаешь ли, не нужен был второй Роланд Кантос.— Так это правда… Ты в самом деле хотела увести его у меня. Но зачем?— Каждый выживает, как может, и тебе ли этого не знать, — сказала она, пожимая плечами. — Ну да это все не большая проблема. Ты и не с таким справлялся. Немного усилий, и твой сладкий мальчик снова будет весел и свободен. И, может быть, наконец признается, что ему снилось, когда он звал тебя во сне.— Мой сладкий мальчик, — с угрозой повторил за ней Митос, — уже свободнее нас с тобой. Он мертв.Кассандра удивленно вскинулась:— Мертв? Ты же не воображаешь, будто это я его убила?— Нет. Я. Повисла напряженная тишина. По лицу Кассандры было видно, что она судорожно обдумывает его слова.— Тогда… при чем здесь я? — наконец спросила Кассандра. — Если вы с ним чего-то не поделили…— Не с ним. С тобой.В ее взгляде мелькнул испуг.— Митос, я не понимаю. Ваши дела — это ваши дела. Какого черта ты тянешь в них меня?— Ну да, — кивнул он. — А почему, радость моя, ты стала вдруг такой покладистой? Не пытаешься ни убить меня, ни даже обругать. Что, я уже не кажусь тебе причиной всех твоих несчастий? Кассандра растерялась. Митос коротко усмехнулся:— Или, может быть, тебе очень хочется пройти мимо меня? Ладно, Кассандра, шутки в сторону! Сегодня у меня нет настроения для игр. МакЛауда ты получишь только через мой труп. Что же до Роберта… Мне твою причастность к его смерти доказать нечем. Но твоя проблема лишь в том, что я и не намерен ничего доказывать и никого обвинять.— Тогда что ты делать намерен?Он вытянул из ножен меч и сбросил пальто.— А ты все еще не догадалась?Кассандра была готова и к такому обороту. Она быстро отпрыгнула назад и застыла в боевой стойке. Потом усмехнулась:— Ты в конце концов выжил из ума, Митос. Говоришь, что я ни в чем не виновата, и тут же кидаешься на меня с мечом.Он поднял меч, тоже принимая стойку:— Я не говорил, что ты ни в чем не виновата. Но что-то объяснять и доказывать — пустая трата времени… Я просто позабочусь о том, чтобы ничего такого больше не случилось. Мне плевать на твои способы выживания, пока они не пересекаются с моими.— Наконец-то ты сказал правду! — фыркнула она. — Стоило ради этого потратить немного сил.— Я говорил правду много чаще, чем тебе кажется. Но теперь это уже не имеет значения. Ничто не имеет значения. Слишком поздно.— Митос! — возвысила она голос. — Ты помнишь хотя бы, где находишься? Я не убивала твоего ученика!— Ты не убивала. Ты сломала ему жизнь. Ты заставила его искать смерти… И больше ты такого не сделаешь. Ни с кем. И не надейся, что я спятил от горя.— Я и не надеюсь. Я в этом уверена!— Тебе это ничем не поможет.…Потом, вспоминая этот бой, Митос признавал, что гордиться ему особо нечем. Терять контроль он начал после первого же обмена ударами; слишком много чувств выплеснулось наружу, слишком много эмоций разгорячило голову. Трижды он пропускал удары, и трижды его спасало только превосходство в силе и опыте, а может, простое везение.Когда стих огненный шторм, он еще долго лежал на холодной земле, бессмысленно глядя на далекие звезды. Лишь когда небо посерело настолько, что звезд не стало видно, он с трудом сел, потом поднялся на ноги. Усталость была такой, что не осталось сил ни на боль, ни на сожаление. А еще нужно было прибраться… Нет, сначала переодеться. Хорошо, что он захватил с собой запасные джинсы и свитер; те, что были на нем сейчас, оставалось только выбросить.Он добрался до своей машины, оглянулся на место поединка. Оно оказалось достаточно далеко, чтобы машина осталась цела. Он чувствовал себя опустошенным. Первый раз за очень много лет он позволил себе выместить свою боль и свою тоску вот так, убийством. А была ли Кассандра хоть в чем-то виновата, кроме того, что не отступилась от своей цели, поняв, кто стоит у нее на пути?* * *Придя в аббатство Святого Христофора в поисках покоя и мира, Дункан МакЛауд очень туманно представлял себе путь обретения этого самого мира и покоя. Конечно, прошло всего несколько дней, но он не был уверен, что со временем что-то изменится.У него не было цели.Как бы ужасно ни было его состояние после смерти Ричи, он точно знал, чего хочет и что должен сделать. Выжить. Собраться с силами. Отомстить.А что теперь? Ради чего он цепляется за свою жизнь? Мстить? Кому? Собираться с силами? Для чего? Ничего не осталось.Хуже всего были ночи. Стоило только лечь и закрыть глаза, как снова подступали видения, накрепко, занозой засевшие в памяти. Видения и воспоминания о недавних днях. Слова Митоса, сказанные не ему, но подслушанные и услышанные. Упреки, на которые нечем было возражать, несмотря на явную их несправедливость. О какой справедливости он мог говорить после всего, что случилось в последние месяцы?Оставалось терпеть и ждать, ждать, пока что-нибудь изменится. К этому же призывал его Ансельм, который, похоже, очень неплохо разобрался в ситуации. Но ждать было трудно. Эта ночь не стала исключением. Снова тревожные видения, кошмары… А утром, еще до позднего зимнего рассвета, его что-то разбудило — резко, как толчок под ребра. Он выбрался из постели, знобко ежась, подошел к узкому окну. Нет, ему не показалось — вдали за темной полосой леса мерцали белые сполохи. Что это — зарницы? Но не в начале же зимы. Или Игра дотянулась до здешних тихих краев?А ведь в той стороне как раз дорога, ведущая от большого шоссе к монастырю.МакЛауд вернулся в постель и до общего подъема пролежал без сна, глядя в небо за окном. Сполохов больше не было. Значит, точно не зарницы. Значит, здесь, совсем недалеко от старинного убежища, сошлись в поединке двое Бессмертных. А победитель может и не пройти мимо монастыря.Он невольно вспомнил о стоящем у изножья кровати низком сундуке. Там, среди прочих его вещей, лежал меч, к которому он со дня приезда в монастырь не прикасался и прикасаться не собирался. Вспомнил — и отогнал непрошеную мысль. Игра осталась за стенами обители, и он к ней никакого касательства больше не имеет.Утром пришли бытовые заботы. Монастырь в смысле благ цивилизации жил вполне по-средневековому, поэтому приходилось и носить воду, и пилить и колоть дрова, и много чего еще. МакЛауд с первых же дней взял себе за правило проводить за такой работой как можно больше времени, в надежде, что усталость тела позволит отдохнуть душе. Помогало плохо.Сегодня он закончил обычные дела даже раньше, чем предполагал, и решил отправиться немного прогуляться. Можно было найти и другое занятие, но Ансельм настрого запретил ему превращать свое здесь пребывание в тюремное заключение. Ансельму МакЛауд, конечно, обязан был подчиниться.Выйдя за калитку на тропинки, которые каждый раз резали кошмарными воспоминаниями о призраке-Ричи, он припомнил, что именно в той стороне утром видел белые сполохи. Он пошел туда, даже не задумываясь над тем, что делает. Просто шел, куда несли ноги, пряча руки в рукава монашеской одежды и почти не глядя по сторонам… Недалеко от маленького лесного озерка на него нахлынула волна Зова.В первый момент он вздрогнул, но быстро пришло узнавание. Не смея поверить, МакЛауд осторожно двинулся вперед и остановился, выйдя из леса на берег озерка.Митос сидел на поваленном дереве, глядя на озеро и перекатывая в ладонях несколько мелких камешков. На МакЛауда он только глянул задумчиво и снова повернулся к воде.МакЛауд, все еще не до конца веря, что это не очередное видение, подошел, сел на дерево справа от Митоса и тоже стал смотреть на озеро. Некоторое время оба молчали; потом МакЛауд тихо произнес:— Митос, скажи, что это не сон.— Это не сон, — отозвался тот.— Удивительно, — по-прежнему негромко заметил МакЛауд. — Я так ждал этого момента… а теперь не знаю, что сказать или хотя бы с чего начать.— Уж начни с чего-нибудь.МакЛауд еще помолчал, перебирая в памяти все слова и фразы, которые придумывал именно на этот случай долгими днями и еще более долгими ночами. Наконец спросил шепотом:— Ты никогда не простишь меня?— За что? — спокойно поинтересовался Митос. — В чем ты виноват?МакЛауд глянул на него удивленно:— Как в чем? Мне казалось, во всем.— Похоже, это и есть проблема, — заметил Митос, неторопливо выпрямляясь и затем поднимаясь на ноги. МакЛауд, ничего не понимая, тоже встал. — Давай пройдемся немного, — предложил Митос. — Нам есть о чем поговорить. Заодно провожу тебя до монастыря. Что за новое дело — выходить со Священной Земли без оружия?— Я не ношу оружия, — с неожиданным смущением проговорил МакЛауд. — Больше не ношу.Митос усмехнулся:— Да ну? Ладно, тогда тем более идем назад.Они побрели по тропе в сторону монастыря. МакЛауд, сбитый с толку первыми же словами Митоса, молча глядел себе под ноги.— Так в чем ты себя винишь настолько, что в очередной раз надумал искать смерти? — заговорил Митос.— Разве я сказал, что ищу смерти?— А на кой тогда тебе понадобилось бродить по окрестностям без меча? Не увиливай, Дункан. Это лишнее, если ты в самом деле хочешь что-то понять и в чем-то разобраться.— Я хочу… Но пока ничего не получается. Митос, я… — Он споткнулся и беспомощно пожал плечами. — Я просто ничего не знаю и не понимаю. Все, что казалось мне правильным и логичным, теперь превращается непонятно во что. Все, во что я верил… Ничего нет.— Понимаю, — отозвался Старейший. — И ты все-таки надумал решить наш конфликт разговором. — Да… То есть не совсем, но… Я не знал, как себя вести, на самом деле. Я был уверен, что все счеты между нами закончены. Но потом…— Потом ты узнал, что я могу вот-вот умереть, и тут же изменил свою точку зрения, — подсказал Митос. — Как всегда, логика налицо.— Очень смешно.— А я не смеюсь. Я просто убийственно серьезен, — Митос скривил губы в подобии улыбки. — Ты все еще не разучился благоговеть перед смертью. Все еще думаешь, что она сама по себе объяснение и оправдание.МакЛауд вздохнул и отвел взгляд. Похожая мысль была в словах Кедвин: ?Ты получишь самое верное доказательство его искренности…? Как можно было не верить смерти?— Что ж, в каком-то смысле ты прав, — продолжил Митос. — Но этого недостаточно. Между нами много всего произошло, были моменты, когда ты ненавидел меня, совершенно искренне и не без оснований. Однако стоило мне оказаться при смерти, и ты уже готов забыть и простить все. Даже свои мучения в двухнедельном рабстве… Так?МакЛауд остановился. Поглядел в лицо повернувшемуся к нему Митосу.— Я сделал ошибку, когда ушел, не разобравшись, что все это значило и для чего было нужно. А достаточно было просто спросить. Да?— Да, — кивнул Митос. — Но тебе казалось важнее убедиться, что ничего подобного больше не будет.— А это было неважно?— Это было невозможно. Следовало либо сразу рубить мне голову, либо вообще не поднимать этот вопрос.— Поэтому ты счел, что данное слово не нужно держать?Он просто задал вопрос, без намека на упрек или обвинение. Митос удивленно приподнял брови и округлил глаза:— Я нарушил слово? И когда я успел?МакЛауд на миг смутился — его удивление выглядело очень искренним:— А на кладбище мне что-то привиделось?— Ах, вот ты о чем… Если не секрет, откуда уверенность, что это была та же самая сила?— Я... — МакЛауд споткнулся и, сообразив, невесело рассмеялся. — Да. Следовало подумать раньше… Прости. Больше ты ничего мне не расскажешь? Об этой силе, о… том, для чего делалось то, что делалось?Митос коротко вздохнул и, отвернувшись, двинулся дальше по тропинке. МакЛауд поспешил его догнать. — Если бы ты задал этот вопрос тогда, я бы кое-что тебе объяснил. Сейчас ответ будет ?нет?.— Почему? Потому что я тебя подозревал в обмане? — Нет. Но избыток информации вреден там, где нет понимания сути происходящего, — покачал головой Старейший. — К тому, чтобы наша дружба превратилась в черт знает что такое, мы приложили руку оба, и неизвестно, кто больше. Я не собираюсь растолковывать, в чем состояли твои и мои ошибки, но сам ты, боюсь, без подсказки не справишься. Так вот, твоя проблема в том, Дункан МакЛауд, что тебе всегда и во всем нужна точка отсчета.— Точка отсчета?— Да. Эталон, абсолют, незыблемая основа. Это дало Кассандре возможность тобой управлять. Это же мучает тебя теперь. Достаточно было просто заменить одну точку отсчета на другую, и та же логика стала приводить к совсем другим выводам!— Так все дело в Кассандре?— Дело в тебе. Можно даже привести пример. Позволь угадать, что говорила тебе обо мне Кассандра… Что я пользуюсь твоей наивностью, чтобы втереться к тебе в доверие. Что я нуждаюсь в обществе молодых и полных жизни Бессмертных, чтобы поддерживать свою гаснущую волю к жизни. Что высасываю их силы, как вампир, а потом бросаю, и с ними происходит примерно то же, что с Байроном… Так?— Ну, — МакЛауд почувствовал, что краснеет. — Почти что так.— Вот видишь… В каком-то смысле это так и есть. Да, мне в самом деле идет на пользу общение с такими, как ты. С такими, каким ты был, если точнее. С молодыми, полными сил, не растерявшими вкуса к жизни… В моем возрасте это неудивительно. Да, мне несложно произвести нужное впечатление при знакомстве, но разве ты сам этим умением не обладаешь и не пользуешься? Люди об этом целую науку придумали. Да, можно сказать, что я нуждаюсь в такой эмоциональной подпитке. Но плохого в этом что? С каких пор делиться своей радостью и вкусом к жизни стало вредно для здоровья? И разве я даю взамен меньше, чем беру? Да, Байрон не был создан для нашей жизни, ему не стоило рождаться Бессмертным… Но причем здесь я? Я был рядом с ним, я любил его. Но разве я виноват в том, что он родился таким, каким родился?— Она говорила и другое, — вздохнул МакЛауд. — Например, что ты всегда ведешь дела так, чтобы было, чем доказать свою преданность любой стороне конфликта.— Ну да, — легко согласился Митос. — А как еще можно вести дела, если ты шпион или агент, работающий под прикрытием?— И что ты заботишься и приходишь на помощь своим… мгмм… жертвам раньше, чем эта помощь будет действительно нужна, и этим лишаешь их возможности самостоятельно решать свои проблемы. Это делает их зависимыми от тебя.— Вот как? Это что-то новенькое. И сколько раз я лишал тебя возможности самостоятельно решить свои проблемы?— Нисколько, в том-то и дело, — тяжело вздохнул МакЛауд. — Я ведь это и пытаюсь сказать — я сам не пойму, почему все так вышло. Почему вся эта чушь стала мне казаться очевидной истиной! Я пытался опровергнуть эти идеи, а вместо этого находил новые доказательства… Не хочется валить все на Кассандру, не верю я, что все так просто. — Разумеется, нет. Но точка отсчета… Точка отсчета, Дункан. По некой причине ты решил, что вот питаться чужими эмоциями — это очень плохо, и в дальнейшем исходил из этого утверждения. Ты решил, что вести двойную игру — это опять же плохо и нечестно, как будто сам никогда не играл в шпионские игры. Построение же логических выводов на основе неверных посылок чревато получением ложного результата.Митос помолчал немного, но потом продолжил: — Дункан, а тебе не приходит в голову, что все твои подозрения и опасения на мой счет могли оказаться истиной?МакЛауд остановился, будто налетев на стену.— Митос, что ты говоришь?— Я говорю, что у тебя столько же оснований не доверять мне, сколько поводов доверять.— Митос, ты меня пугаешь!— Вот оно опять — точка отсчета, — хмыкнул тот. — Все вернулось на круги своя, я снова твой друг, значит, ничего плохого от меня исходить не может.— Ну, не знаю. И не понимаю, к чему ты клонишь. Почему я должен ожидать беды от человека, которому обязан жизнью?— А приходилось ли тебе прежде иметь дело с представителями старшего, так сказать, поколения Бессмертных?— До Дария и Грэйсона — нет.— Ну, о Дарии сейчас говорить не стоит… А Грэйсон какое на тебя произвел впечатление?— Сложное.— А подробнее?МакЛауд, подумав, сказал тихо:— Я боялся его. И не знаю, что казалось страшнее — проиграть или победить. Вообще именно так я боялся впервые в жизни… А он…— Полагаю, чувство страха не было взаимным.— Нет. Он говорил, что я симпатичен ему, хотя я тогда воспринимал это только как уловку. Он несколько раз смотрел на меня с улыбкой. Мне, опять же, казалось, что он насмехается. Но последний раз он улыбался, когда я выбил у него из рук меч. — Вот видишь! Пойми, Дункан… хотя, возможно, тебе еще предстоит дорасти до понимания этих вещей… Старшие Бессмертные не всегда оказывают покровительство только тем, кого хотят видеть своими друзьями или союзниками. Мне известно не один и не два случая, когда будущих противников и врагов опекали точно так же, как друзей и учеников. Догадываешься, почему?— Догадываюсь. Но не хочу думать, что ты видел во мне потенциального врага или противника.— А я этого не говорил. Я вообще не собираюсь объяснять тебе мотивы своих решений. Я хочу добиться другого.— Чего же?— Того, чтобы ты сам смог дать оценку нашим отношениям. От начала до конца.МакЛауд вздрогнул, и Митос усмехнулся: — Хотя ладно, о конце пока говорить не будем. Мы оба живы и не собираемся друг друга убивать, так что будущее пока что для нас не закрыто.— И на том спасибо, — съязвил МакЛауд. — Но пока что я мало понял в твоих рассуждениях.— Даже о точке отсчета?— Нет, это понять можно.— Ну так пойми и остальное. Ты считал, что у меня нет ни чести, ни совести, но это не более чем производные от очень быстро преходящих понятий. Конечно, моя биография не безупречна… Но ведь не все обычаи и традиции времен твоей молодости сейчас считаются нужными и справедливыми. Все преходяще, Дункан, все. Мораль, религия, понятия о правильном и неправильном.— Может быть, ты и прав, — тихо сказал МакЛауд, глядя себе под ноги. — Но поверить в это… Если нет ничего незыблемого, как жить? Как выбирать дорогу?— Это и есть самое сложное, — отозвался Митос. — Научись находить точку отсчета в себе самом. Доверять себе, а не кем-то придуманным правилам. Тогда не будет страха сделать неверный выбор.— Даже так?— Да. Потому что универсально верного выбора не существует. Есть то, что приемлемо для тебя, для твоей натуры. Тебя сегодняшнего… Оно может оказаться неприемлемым для тебя завтрашнего. С этим тоже нужно учиться жить. Научишься — и будущее будет принадлежать тебе всегда. Застрянешь в прошлом — и в прошлом же исчезнешь, так же, как многие из тех, с кем тебе приходилось сражаться.— Но чем тогда я буду отличаться от тех, с кем приходится сражаться? Любой из них делал то, что считал нужным и правильным сам, без оглядки на чьи-то правила.— Далеко не любой. Отрицание правил — такая же ловушка, как слепое им следование. Дункан, не нужно быть в чем-то виноватым, чтобы проиграть бой сильному противнику, и не нужно быть кругом правым, чтобы победить. Ты не избег ловушки, начав связывать свои победы с ощущением собственной правоты. Однако то, что ты хорошо дерешься, означает только то, что ты хорошо дерешься. Только этого для выбора пути недостаточно. МакЛауд недоверчиво качнул головой:— По-твоему, любое решение хорошо и правильно, если не оглядываться на чужие правила? — Ты у меня это спрашиваешь? — с невеселой усмешкой отозвался Митос. — Зная, что я полжизни провел, скрываясь от мной же содеянного в прошлом? Нет. Любое решение может обернуться и злом, и благом, принести и радость, и боль. И то, что представляется благом сейчас, может обернуться бедой завтра. Впрочем, это ты и сам знаешь. Но любое решение должно быть твоим решением. И отвечать за то, что решил, ты будешь сам. Если придется, заплатишь жизнью. Но за себя, Дункан. Не за чью-то ложь, или правду, неважно. Понимаешь? За себя.Он отвернулся и пошел дальше, молча и глядя себе под ноги. — Как же, оказывается, все просто, — проговорил МакЛауд, догоняя его. — И все мучения — всего лишь фантазии неопытного юнца. Почему раньше ты не говорил ничего такого?— А ты бы меня услышал, начни я толковать обо всем этом года три-четыре назад? Уверен, что нет.— Почему?— Потому что ты меня в принципе не слышал. Неважно, о чем я говорил. То, что шло вразрез с твоими понятиями, ты просто снисходительно мне прощал — мол, что с него возьмешь, с бессовестного. МакЛауд горько улыбнулся:— Да, почти так.— Ну, а теперь ты, наконец, созрел для того, чтобы количество перешло в качество. Дело за малым — научиться жить по этим новым правилам. Ты неплохо обосновался здесь, самое место посидеть и подумать, — Митос вздохнул и улыбнулся: — Я очень тебя прошу, не трать время на биение себя в грудь. Твои подозрения могли оказаться правдой, и тогда ты бы точно гордился своей проницательностью.Некоторое время они шли по тропинке молча. Потом МакЛауд задумчиво произнес:— И снова ты говоришь и делаешь не то, чего я от тебя ждал. Я точно был прав в одном: я тебя совершенно не знаю.— Правильно, — согласился Митос. — Но знаешь ли ты хоть кого-нибудь так, как хотел бы знать меня? Говорят, смертных понять легче, ибо их память короче нашей. Можешь ли ты сказать, что знаешь, например, Джо?— Когда-то думал, что знаю, — отозвался МакЛауд. — Потом вдруг понял, что нет.— После столкновения с Трибуналом Стражей?— Да.Митос наклонил голову:— Вот еще одна черта твоего характера, которая основательно портит тебе жизнь. Ты нелюбопытен. Вернее, любопытен избирательно. Когда с Джо сняли все обвинения и восстановили в правах Наблюдателя, ты не захотел узнать, в чем причина столь резких перемен во взглядах.— Мне казалось, я знаю достаточно.— Вот именно, казалось. Признаться, для меня загадка, как ты умудрился столько лет быть другом Наблюдателя, причем не рядового, и при этом так мало знать об Ордене. То, с чем тебе пришлось столкнуться, только верхушка айсберга! И даже Джек Шапиро был не так прост, как могло показаться. Не говоря о том, что сквозь тысячелетия истории Орден вели не Шапиро и не Хортоны.— Я это уже видел, — хмыкнул МакЛауд.— Верно. Это еще тема для размышлений на досуге. Орден Стражей — серьезная составляющая нашей жизни, с которой приходится считаться. И насчет их миссии лучше иллюзий не питать. ?Наблюдать и не вмешиваться? — средство, а не цель.— Но тогда цель?.. Если не охота на нас...— Нет, не охота. Баланс сил, Дункан. Они своим знанием и присутствием лишают нас преимущества, которое дает наше Бессмертие. И в этом смысла куда больше, чем в невнятных лозунгах или истериках всяких Хортонов. Они именно Стражи, а не просто зрители на Большой Игре.МакЛауд снова помолчал, потом улыбнулся:— Как странно. Я так ждал этого разговора, мне казалось важно объясниться, попросить прощения… А вместо этого я получаю инструктаж по части приведения в порядок своих мыслей в условиях монастырской жизни.— Ну вот, ты уже способен шутить, — сказал Митос. — Значит, все не так плохо. Инструктаж… Да, это подходящее слово. Именно инструктаж. Потому что все эти переживания — объяснения, извинения — попадают под одно определение. Точка отсчета. Посмотри на вещи с другой стороны, и увидишь, что моей вины в случившемся куда больше.— Ну, в это я не поверю.— Откуда вдруг такая твердость в вере?Говорить об этом не хотелось, но МакЛауд все-таки решился:— Митос, я… Понимаешь, пока ты лежал в коме, у меня было видение. Я был сначала в лабиринте, как тогда, когда… ну, ты понимаешь. А потом Грэйсон привел меня к Источнику.— К Источнику? — удивился Митос. — Ты видел Источник?— Да. Большой зал, по одной стене течет водопад… Вернее, не совсем водопад, а… Ты знаешь, что это за место?— Да, знаю. И что ты еще там видел, у Источника?— Тебя. Нет, наверно, это не был ты настоящий, раз ты сам этого не помнишь. Но еще я видел…— Что?— Себя. Твоими глазами.По лицу Митоса прошла тень. — Вот оно что… А я и впрямь не мог понять, с чего вдруг ты начал каяться в том, в чем не был виноват.— Не был виноват? — вспыхнул МакЛауд. — Митос, я… Понимаешь, я все время думал не о том. Мне уже стало казаться, что все беды… и Демон, и смерть Ричи… все валится на меня из-за того предательства!..— Предательства?МакЛауд остановился, всматриваясь в лицо Митоса и пытаясь понять, в самом деле он не понимает, о чем речь, или только делает вид, желая заставить самого МакЛауда объяснить суть своего греха. Но начатое нужно доводить до конца, иначе и начинать смысла не было. — Дело не в том, что я поверил Кассандре сейчас и начал считать тебя своим врагом. Тогда, с Кроносом… Кассандра ничего мне не рассказывала и ни к чему не принуждала. Я сам. Я… это трудно объяснить, но… Я сам хотел, чтобы все это было правдой. Я думал… Да ни о чем я не думал! Просто так оказалось проще! А там, у Источника… я вдруг увидел все это, увидел и почувствовал, сколько раз причинял тебе боль — просто потому, что не понимал!Он умолк, не найдя, что еще сказать. Митос смотрел на него молча, без тени гнева или обиды. Так, как смотрел, когда разыскал, чтобы помочь избавиться от Темной Силы — спокойно, мягко и сосредоточенно.МакЛауд перевел дыхание и проговорил совсем тихо:— Я знаю, что ты хотел мне помочь справиться с Демоном.— Да? А почему не помог — тоже знаешь?— Нет, но… точно не потому, что не пожелал или испугался!Митос продолжал молчать, сосредоточенно думая.— Воды Источника могут даровать не только успокоение, — проговорил он наконец, как будто что-то для себя решив. — И открыть не только истину. — Ты хочешь сказать… что это видение могло не быть правдой?Старейший улыбнулся, по-своему, только глазами и уголками губ. Шагнул ближе к МакЛауду и мягко положил раскрытую ладонь ему на грудь, против сердца:— Правда здесь, Дункан. И всегда здесь была. Точка отсчета. Начало и конец. Даже Источник не покажет больше, чем ты способен увидеть.И, отступив, снова неспешно двинулся по тропе.Шагов двадцать они прошли молча. Потом МакЛауд решился прервать молчание:— Когда я слушаю тебя, все кажется просто и ясно. Но на деле будет много сложнее. Я чувствую себя не то чтобы больным, но…— Никто и не говорит, что будет просто, — согласился Митос. — Но на твоей стороне главный союзник — время. Не спеши. Тебе есть с кем поговорить и посоветоваться. Не торопись возвращаться в мир, срочности в этом нет никакой.— Но в то, что в моем лице ты хотел видеть только достойного наследника своей силы, я все равно не поверю, — вспомнил удивившее его откровение МакЛауд.— Tempora mutantur et nos mutamur in illis, — снова улыбнулся Митос. — Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Я хотел видеть в твоем лице друга. Но как знать, быть может, для меня завтрашнего мои сегодняшние желания не будут иметь такого большого значения.— И в это я тоже не верю.— Время покажет. Ну вот, мы пришли. В монастыре я показываться не хочу, так что дальше иди один.— Как, ты уходишь?.. Митос остановился на тропинке, спокойно глядя на стоящего в паре шагов МакЛауда:— Разговор окончен. Я сказал все, что хотел… Хотя и не все, что ты хотел услышать. Убедил ли я тебя хоть в чем-нибудь?— Убедил, — отозвался МакЛауд. — Спасибо.— Не за что. Считай, что я просто не люблю оставлять работу незаконченной. До встречи, Дункан МакЛауд. До нескорой встречи.— Нескорой?— Я уезжаю. Адаму Пирсону пора исчезнуть по-настоящему. Когда и где мы увидимся снова — не знаю. На всякий случай прощай.— Нет, — покачал головой МакЛауд. — До свидания.— Да, конечно. Именно это я хотел сказать.Он еще раз улыбнулся, светло и как-то отрешенно, и пошел обратно по той же тропинке, не торопясь и не оглядываясь.МакЛауд постоял, припоминая только что состоявшийся разговор. Снова, как часто бывало с Митосом, все получилось не так, как он ожидал. Все оказалось совсем иначе, чем ему виделось…Ну что ж, нужные советы он получил, осталось суметь ими воспользоваться. Он прошел через калитку во двор обители, миновал несколько пустых дорожек и аллей и добрался до маленького садика, где любил проводить часы отдыха настоятель монастыря.Ансельм был там. Увидев МакЛауда, он мягко улыбнулся:— Дункан? Рад тебя видеть. — И я… Помнишь, ты говорил, что хорошо владеешь мечом?— Ну да. А что?— Я хотел немного размяться. Составишь компанию?* * *Шоссе. Прекрасный символ вечной жизни и вечного движения по кругу. Митос вел машину в сторону Парижа, мыслями же был очень далеко. Нечасто его посещало столь совершенное чувство окончания пути. Нечасто даже в его долгой жизни случались моменты, когда не оставалось незаконченных дел. Теперь был один из них. Никаких сожалений он позади не оставлял. Где-то под обрывом у поворота дороги догорали обломки машины Кассандры. Кому придет в голову подозревать, что это не несчастный случай, каких множество бывает на дорогах? Наблюдатели из спецгруппы наверняка уже доложили своему шефу, что их объект воспользовался переданной информацией по назначению и с максимальным эффектом, и получили приказ снять особое наблюдение. Дункан МакЛауд, конечно, узнает обо всем, в свое время. Но вряд ли будет сильно переживать. Ему, Митосу, до этого уже не было дела. С прошлым он, насколько мог, разобрался, и возвращаться больше не хотел.Его ждало будущее.