eins; (1/1)

Детство наше прошло в крошечном австрийском городке — если вам что-то говорит название Рид-им-Иннкрайс, знайте: я безумно рада за вас. Это небольшой, но невероятно красивый городок со сказочными фахверковыми домиками, тихими улочками и шумной центральной площадью у ратуши. Мы жили практически на окраине города, рядом с огромным полем, засеянным кукурузой и тёмным, жутким, словно в сказках братьев Гримм лесом. Мамуля рассказывала нам историю о жутком волке, живущем в этом лесу и ворующем детей — один раз мне даже приснился этот страшный волк, с горящими голубыми глазами, как у серой хаски наших соседей, с оскаленной жуткой пастью, из которой капала ядовитая слюна. Конечно, волки в наших краях были всего лишь эхом сказок братьев Гримм, но мамуле надо было как-то предостеречь нас от походов в этот лес — ребёнку потеряться там проще простого.Когда я была совсем малышкой, я обитала в комнате, окна которой выходили как раз на этот жуткий лес, и Анн-Мари, наша старшая, всегда успокаивала меня, зашторивая окошко и присаживаясь рядом со мной на кроватку. Она была уже взрослой, даже в школу ездила самостоятельно, на большом зелёном велосипеде с корзинкой на руле. Анн-Мари рассказывала мне истории из школы — про географию нашей родной Австрии, про буквы и цифры, про дальние страны и бескрайние моря. Рассказы Анн-Мари всегда успокаивали меня, и я быстро засыпала, а сестрёнка бесшумно покидала мою комнату, не забывая выключить ночник.Иногда, по воскресеньям, мама просила Анн-Мари встать пораньше и съездить в пекарню за выпечкой — и Анн-Мари подчинялась, садилась на свой зелёный велосипед и мчалась в город, всегда возвращаясь с заполненной корзинкой. Помимо свежайших булок для общего стола, в корзинке всегда находились маленькие подарки для меня — шоколадки, леденцы, мармеладные червяки в бумажном пакете. Я быстро утаскивала их в свою комнату, чтобы после вкусного завтрака полакомиться ими в компании Анн-Мари, которой я заговорщицки шептала на ушко, что после завтрака нам надо увидеться у меня в комнате.Анн-Мари было десять, а мне было три, когда в нашем доме появилась Йоханна, наша младшенькая. Мамуля до сих пор говорит, что в сравнении со мной Йоханна была тихим ребёнком: она не визжала по ночам, лишь тихо лежала в своей люльке и сосала соску, глядя на мир огромными, удивлёнными, зеленоватыми глазёнками. Йоханна была такой крошечной, такой беспомощной, что мы с Анн-Мари сразу поняли, что её надо от всего защищать и опекать.Многие люди думают, что сёстры всегда должны выглядеть одинаково. Ох, как же они ошибаются… Анн-Мари, наша старшенькая, была копией отца: тот же серьёзный, иногда даже суровый взгляд медовых глаз из-под пушистых светлых бровей, те же длинные, светлые, словно выбеленные пергидролем волосы, те же немного простые, но привлекательные какой-то лёгкостью черты лица — словно отец второй раз родился девочкой. Я была больше похожа на мать: не только тёмными, вьющимися волосами и серо-голубыми глазами, но и лицом: даже брови у меня были словно выщипаны в две тонкие нитки, как и у мамули.

Йоханна же была совсем невероятной. Её волосы, рыжевато-светлые, немного вьющиеся, цвета, который в парикмахерских называют ?клубничным блондом?, всегда привлекали к себе внимание мальчишек, а ярко-зелёные глаза и были для них омутом, в котором они тонули, прекрасно сознавая, что происходит. Йоханна была невероятно красивой: тонкие черты лица, длинные тонкие пальцы, пухлые губы — всё это подходило бы какой-нибудь графине эпохи Габсбургов, но никак не девочке, родившейся в крохотной австрийской деревушке.Признаться, мы с Анн-Мари временами завидовали сестрёнке. В хорошем смысле, конечно: мы всегда были дружной семьёй. Мы хулиганили и извинялись вместе, и вместе же покорно принимали наказание. Анн-Мари была серьёзной, как и все старшие дети, я была весёлой и эмоциональной, а Йоханна была тихоней — конечно, только на первый взгляд. Мы с Анн-Мари в детстве часами сидели у её кроватки и просили, чтобы Йоханна поскорее подросла: так сильно нам хотелось заиметь ещё одного товарища для игр. Вскоре и это желание исполнилось: Йоханна всегда втягивалась в наши игры, хоть в целом она больше любила посидеть с книжкой в уголке, читая о приключениях Тома Сойера или Робинзона Крузо.Конечно, играли мы ещё и с соседскими мальчишками: главным заводилой был Генрих, который был всего на два года старше Анн-Мари, но нам он казался невероятно взрослым. Генриху даже пиво иногда наливали, а один раз он украл у папы папиросу и попробовал покурить — плевался он, конечно, потом долго. Генрих всегда был автором самых невероятных планов: под его руководством мы воровали с поля кукурузу, а потом прятались в шалаше в том самом жутком лесу, который я вскоре изучила как свои пять пальцев. Мы разводили костёр и жарили там награбленное, а потом радостно жевали обгоревшие початки и смеялись, болтая обо всём.Когда я пошла в школу, отец привинтил к зелёному велосипеду Анн-Мари заднее сиденье — хитроумную металлическую конструкцию над задним колесом. Конечно, у меня был и свой велосипед — маленький, голубой, с низкой рамой и изогнутым рулём, но родители пока не отпускали меня в школу одну — школа была в нескольких километрах от нашего домика. Каждое утро мы с ней складывали в корзинку на руле учебники и тетрадки, Анн-Мари запрыгивала на седло, словно всадница на непокорного коня, а я садилась сзади и обхватывала талию Анн-Мари своими ручками. Сестрёнка мчалась в школу, а я лишь держалась за неё, осматриваясь по сторонам.Иногда, конечно, мы хитрили и ездили в школу на мотоцикле Генриха — иногда он угонял у отца огромный мощный мотоцикл с люлькой. Мы оставляли велосипед в лесу, закидывали учебники в люльку, где садилась я, а Анн-Мари, немного краснея и глуповато улыбаясь, садилась за ним, неловко держась за его спину. Конечно, Генриху потом устраивали нагоняй, а однажды нас остановила даже дорожная полиция и отцу Генриха пришлось выплатить штраф за то, что его сын катался без прав. Кажется, на следующий день Генриху было больно сидеть, но он стоически держался: как лидер нашей компании, он не мог показать нам свой дискомфорт.В общем, детство наше было счастливым — да, жили мы в маленьком городке, да, у нас не было дорогих игрушек и развивающих кружков, но мы были по-настоящему счастливы. Наша разношёрстная компания всегда держалась друг за друга: в школе Генрих, как и во дворе, был настоящим лидером — вожаком нашей стаи волков из леса, и нас не трогали даже угрюмые взрослые старшеклассники, отращивающие щетину и дымящие папиросами за зданием школы.