ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ (1/1)

- Мы имеем пистолет и часы Мозеса. И то и другое явно подброшено. Не шутки ради. Мозес. Я подозреваю его. Что?.. Нет, чувство юмора у него рудиментарно. Разве что отомстить за жену... Нет. Лучше побеспокойтесь о своем сейфе, Алек. У вас есть сейф? А я присмотрю за Барнстокром. За ужином я сделаю объявление. Мы зашли ко мне в номер, посмотреть, не появилось ли чего-нибудь новенького. Все было тихо. Алек, поджав губы, потрогал пальцем натеки клея на столе. Я отдал связку ключей и мы разошлись у неработающего душа. Через остекленный павильон с садом я вышел на балкончик. Отсюда хорошо просматривалась площадка на крыше. Хинкуса там не было. Я вытянул сигарету, ничего не предпринимая. Наконец, Хинкус появился. Он был у себя в номере и вернулся с пледом. Закутавшись, он сел в кресло. Какое-то время я смотрел на него. Интересно, заглянул он в саквояж? У него там была бутылка. Присмотревшись, я ее разглядел. Значит, заглядывал. Меня так и подмывало подняться к нему и расспросить, что он по этому поводу думает, но я решил потерпеть до вечера. Оставшееся до обеда время мне суждено было провести, играя с Барнстокром в карты. Я поспешил в библиотеку и застал его и Олафа на прежнем месте. Они приняли меня в свою компанию, и восторгу Барнстокра не было предела, а вскоре к нам присоединился Симонэ, и карты так и мелькали, а когда спустя несколько часов Кайса провозгласила сбор, я осознал, что Хинкус (или Мозес), руками Барнстокра, лишил меня хорошей пачки денег. - Дорогой инспектор! - вещал он. - Победа, слава, богатство! Таков всегдашний удел дю Барнстокров. Минуточку, что это у вас? - Он ловко выдернул у меня из кармана игральную карту. - А, это тот самый туз червей, которым вы были окончательно сражены! Я пробормотал, что нахожу это прелестным. Вчетвером мы прошествовали в трапезную. Кроме Алека и Кайсы там были Брюн и Мозесы. Не хватало только преступника. - Они не желают идти! - сообщила Кайса Алеку. - Я говорю, что все собрались, а они мне не верят. Хозяин значительно на меня посмотрел. - Сходи еще раз, - сказал он Кайсе. - Да не идут они... - О чем речь, Сневар? - взмахнул кружкой господин Мозес, уже повязавший салфетку. - Господин Хинкус пребывает на крыше и не желает спускаться к нам, - осторожно разъяснил хозяин. - Какого дьявола! - потряс кулаком с зажатой в нем вилкой господин Мозес. - Не хочет, пусть торчит на морозе! Мы с Алеком снова переглянулись. - Я приведу его, - сказал я. - Разве администрация отеля не гарантирует свободу каждому, здесь пребывающему? - пробрюзжал Мозес. - Или даже такие мелочи у вас не в чести?! - Уважаемый господин Мозес, - произнес хозяин с достоинством, - именно сейчас весьма желательно, чтобы все мы были в сборе. Я имею сообщить моим уважаемым гостям весьма приятную новость. - Я приведу его, - повторил я и вышел в холл. Безлюдные интерьеры ощущались особенно одиноко. Поднимаясь по башенной лестнице, я завернул на второй этаж и толкнул дверь номера Хинкуса. Закрыто. И на стук не отозвался. Хинкус никуда не делся с крыши. Сидел в кресле, укутавшись в плед, что выглядело довольно жутко в вечернем сумраке и начинающемся снегопаде. Как ему не холодно? Дает телу промерзнуть, чтобы усмирить недуг. Пошевелился - живой. Я понаблюдал за ним из-за стеклянной двери оранжереи, а потом развернулся и торопливо спустился на первый этаж. Ковры глушили шаги. Остановившись у кабинета Алека, я еще раз огляделся и достал из кармана ключ. На нем была бирка "номер 4", но несколько часов назад ключ был подписан "контора". Я снял его со связки, взамен нацепив ключ от своего номера. Умудрился успеть, когда мы заходили ко мне, и Алек был занят испорченным столом. План сработал, если только проницательный хозяин не счел нужным промолчать. Так или иначе, у меня появилась возможность, о которой я подумал, когда вытаскивал обойму из хинкусова лжепистолета. В ближайшие пятнадцать минут я собирался исследовать номера всех постояльцев. Не моя вина, что я не понимаю шуток. Алек был шагом номер ноль. Главным образом я забрался в его кабинет ради связки ключей, но интерес осмотреться возобладал. Может потому, что в кабинете было невообразимо спокойно. В колкое тиканье часов вливался перезвон "музыки ветра". На столе горел светильник, подсвечены были некоторые места у стен и в углах, там, где располагалось что-нибудь интересное. Наверное, в ход шли вечные двигатели, раз пренебрегалась экономия электричества. Картина с изображенным особняком в викторианском саду; модель парусника, в которой можно рассмотреть мельчайшую деталь; фотографии на стене, сделанные в прошлом веке; шкаф, забитый книгами; даже какая-то отчетность в пухлых папках в коробке на полу - все было обыкновенным, уютно-деловым. Я, видимо, ожидал потайной ход, ведущий в пещеры под отелем, где инопланетяне, или еще кто-нибудь, с кем Алек наладил контакт, проводят эксперименты. Или хотел найти какой-нибудь стробоскоп, с помощью которого увижу секрет в стене, хотя бы даже за картиной Альпиниста, где обнаружатся фотографии таинственных личностей. Я поднялся на второй ярус. Здесь все было не менее интересным. Количеству книг я уже перестал удивляться. Над письменным столом на стене висела подробная карта долины, со множеством наклеек-заметок; рядом со столом был сейф, в половину моего роста, крепкий, с кодовым верньером и ручкой-штурвалом. Над сейфом я увидел ключницу. Времени мало, для сомнений его нет совсем. Я взял связку и скорым шагом покинул кабинет. Первым делом Мозесы. Почти бегом я добрался до их владений, налево из коридора с душем. Номера первый, второй и третий. Только в третьем они не живут, сказала Кайса. Подозрительно. С него и начнем. Ключ повернулся, дверь отворилась. В номере было совершенно темно, я нашарил на стене выключатель. Здесь действительно, судя по всему, никто не жил. Две просторные комнаты были законсервированы. Мебель в чехлах, кроме длинного ящика, стоящего на подставке как гроб. Ящик был литой, ни щелочки. По виду дерево, на ощупь металл. Интересно, Алек знает, что это такое? Третий номер нужен Мозесу, чтобы хранить это здесь? Кроме странного ящика ничего интересного больше не было. А номера Мозесов оказались самыми обыкновенными. Правда, порядок в номере Мозеса не вязался с образом самого Мозеса. Приплюсуем это к ящику и пойдем дальше. Дальше Олаф, Барнстокр и Брюн - их номера располагались рядом. У Олафа из интересного было только распахнутое настежь окно - хотя, я так и не решил, чем это может быть мне интересно. У Барнстокра на столе лежала раскрытая книга, детские сказки. Зато у Брюн в первом попавшемся случайно открытом ящике комода оказалась недокрученная сигарета, с бурой крупнолистной травой. Ну что ж, обычное дело. Оставим это для другого расследования. Еще стены в ее номере были обвешаны плакатами - самодельными лозунгами. "Когда я слышу слово "культура", я вызываю мою полицию". "Долой обобщения! Да здравствует мгновение!" "Будем жестокими!" "Жизнь - игра". На ковре в прихожей свалены в кучу гаечные ключи. К Симонэ я решил не ходить. Итак, Мозес и Хинкус. А Барнстокр лишь не в то время не в том месте. У Мозеса, помимо денег, таинственный ящик, но у Барнстокра есть Брюн, в то время как Хинкус, например, охотится за человеком с женщиной, вот и спутал аристократичного фокусника с жирдяем богачом. Высосанный из пальца бред? Возможно. Но пока что у меня такая версия...