Herr Morgenshtern (1/1)

Игла почти бесшумно скользила по коже, а боль успокаивала. В следующий раз нужно будет заказать татуировку побольше. Три семёрки над правой бровью — явно недостаточно, чтобы расслабиться и помедитировать. Может побриться налысо и наколоть себе на голову мальтийский крест? Или печать тамплиеров? — Семёрочка последняя выходит просто восхитительная. Почти что закончил, потерпите ещё немного, херр Моргенштерн, — выслуживался лакей.Открывать глаза не хотелось. В голове проплывали картинки последних дней. Эта новая должность беспокоила гораздо сильнее, чем жужжание индукционной тату-машины.Неудачник. Консерва. Творческий импотент. Кажется, карьера музыканта подошла к концу. Зачем нужен мозг, если он не способен родить ничего нового? В помойку это серое вещество! Неужели, всё, на что он теперь способен — это должность чиновника? Но деньги… Эта любовь вечна. Ради них можно и пойти служкой к мудаку, решившему, что он король. К дьяволу творчество. Деньги вечны.Моргенштерн резко встал из кожаного кресла, небрежно оттолкнув лакея с жужжащей машинкой, подошёл к зеркалу и посмотрел на себя. Ты можешь, мразь. Ты можешь!Пост придворного палача сулит перспективы. Не только деньги, но и власть. И ещё...“Я напишу про это книгу, — подумал он. — Я замучаю сотню людей. Нет, тысячу. Десятки тысяч! Я напишу про настоящую боль! Так, как ещё никто не писал! А может быть… Мне удастся замучить короля?”Он улыбнулся своему отражению, и сущность по другую сторону зеркала ответила зловещей улыбкой.“Люблю тебя, мой красавчик,” — произнёс он, обнажив белоснежные зубы.— На какой день назначим пирсинг, херр Моргенштерн? — дрожащим голосом спросил лакей.— После казни. Сначала работа, потом удовольствие.— Не забудьте пожалуйста помыть уздечку перед процедурой. В последнее время участились случаи заражения, — он раскланялся.Моргенштерн презрительно цокнул языком, взял из буфета аметистовый кубок, налил в него зернового спирта, и залпом выпил.“Ты можешь, мразь”. — Подай мне судебное предписание. Что там они решили. Свиток с королевской печатью мгновенно оказался в руках новоиспеченного карателя.Дядя Шурик.Несмотря на всю мерзость, совершённую этим гнусным еретиком, отрубить ему голову по всем канонам, в лучших традициях. Обязательно мечом, как аристократа, и с молитвой.Сергей Агарков.Влачить по земле этого смерда через всю центральную улицу на площадь, там повесить его так, чтобы он замучился до полусмерти, снять с петли, пока он ещё не умер, отрезать половые органы, вспороть живот, вырвать и сжечь внутренности. Затем четвертовать его, и прибить по одной четверти его тела над четырьмя воротами, а голову выставить на мосту.Энтони Юлай.Временная инфибуляция (три года) с использавнием пояса верности. Пусть каждую среду и воскресенье приходит к нему блудница и развращает его, чтобы возбуждался и страдал от невозможности полового акта. Крайне рекомендовано учесть в конструкции пояса пилозубы, чтобы плоть при возбуждении страдала и кровоточила. Возможны дополнительные пытки и наказания, на ваше усмотрение.Не выпускать из грязевой комнаты.Моргенштерн дважды перечитал свиток, с отвращением цокнул языком, и спрятал документ в комод.— Веди меня к нему.Холодные каменные туннели тянулись вниз. Редкие факелы чадили, превращая низкий свод подземелья в чёрную бездну.— Грязь часто обновляете?— По мере необходимости, ваше сиятельство. Да вы не беспокойтесь, ему хватает. Льёт слёзы без остановки. Рыдает, болезный.Тяжёлая дверь со скрипом открылась и из помещения хлынула волна невыносимой вони. Внутри кто-то плакал.Слуга расставил факелы и в зале стало светло. Для такого глубокого места, это было довольно большое помещение, заполненное огромными пакетами с буро-зелёной массой, которая и являлась источником смрада. Половину зала занимал неглубокий бассейн, напоминающий загон для свиней. Бассейн был наполнен той же самой буро-зелёной жижей, в которой сидел худой человек.— Ну что-ж, здравствуй, — с ухмылкой произнёс Моргенштерн, — знаешь кто я такой? Не отвечай, ты не знаешь. Я тебе скажу. Я — твой ангел. Молись мне.На голом человеке из одежды было только громоздкое стальное устройство, висящее на талии, и прутьями обхватывающее между ног, словно подгузник. Его глаза были пустыми и красными, а лицо опухшим от слёз.— Давай, давай, молись, — улыбнулся Моргенштерн.— Пожалуйста, прошу вас. Отрубите мне голову! — опять зарыдал молодой человек.— Ну, ну, мальчик, успокойся, — Моргенштерн протянул руку, чтобы погладить его по голове, но брезгливо одёрнул, — тебе не отрубят голову. Даже если я это захочу, я не могу это сделать. Не было надлежащего предписания. Не всё в моей власти. Но я могу улучшить твоё положение. Ну, давай, что там у тебя.— Посмотрите на меня! Во что вы меня превратили? В свинью! Здесь грязно. Здесь так пахнет, что я схожу с ума! Пожалуйста, дайте хоть раз помыться! Или знаете? Дайте мне пилочку для ногтей! Я не могу, не могу, мои ногти длинные, ломаются и под ними лепёшки грязи! Я чешусь, и от этого под ногти набивается ещё больше грязи! — Заключённому не полагается иметь острые и колющие предметы, — Моргенштерн начал прогуливаться по грязевой комнате, разглядывая мешки с грязью.— Ну тогда наждачную бумагу. Нулёвочку! Пожалуйста! — Знаешь что ты сделал, дружок? — спросил его Моргенштерн.— Да, да, я критиковал, я пропагандировал, я развращал. Раскаиваюсь. Полностью, — рыдал он.— Это ерунда, — захохотал Моргенштерн, — ты сделал другую вещь. Гораздо, гораздо худшую.— Я… я не понимаю. Я не понимаю!— На суде. Ты пел рэп. Ты пел, сука, рэп! Такой, какой я не слышал уже многие годы! Лучше, чем всё, что я придумал за свою жизнь!Молодой человек блымкал красными глазами, и смотрел на своего палача, как глупый галчонок.— Никто, слышишь, никто не смеет сочинять рэп лучше, чем у меня! — Я не буду. Я больше не буду, обещаю. Да оно вышло как-то случайно. Как-то вырвалось само собой. Это была… импровизация, да! Да я же не люблю вообще рэп то! — и он истерично засмеялся.— Неет, мальчик, ты будешь! — Моргенштерн приблизился к нему, забыв о зловонии. — Ты будешь. Много будешь. Ты будешь писать для меня превосходный рэп! — он достал из кармана ключ от пояса верности, и помахал перед носом Юлая. — Ты в моих руках, со всеми потрохами.— Я… я не понимаю.— Мы с тобой мир завоюем. Если будешь хорошо себя вести, получишь много преференций и плюшек. Тебе ещё понравится быть моим рабом! — захохотал он. — Сегодня же тебя переведут в лучшие условия. Но я хочу завтра утром сингл. Сможешь?— Эээ. Мммм. Да. Смогу, — он несмело улыбнулся, — да рэп же сочинять легко, это любой дебил может, и дети тоже…— Вот давай про “может” не будем! — заорал Моргенштерн.— Да, да, слушаюсь, да. Утром сделаю. Я даже два сделаю. Сингла, в общем.Моргенштерн со слугой вышли из грязевой комнаты.— Переведите его в псарню к собакам. Выделите ему отдельную клетку, где почище, накормите как следует, и это… Как его там? — Моргенштерн щёлкнул пальцем, вспоминая. — Дайте ему пилочку для ногтей.