Глава 7 (2/2)
Обчистив Шого, Аомине кинул ему пустой кошелек, а банкноты отдал Кисэ.
- Дверь и стены снаружи испорчены, так?- сказал он Рете. - Этого хватит на краску и ремонт. В качестве платы за моральный ущерб можешь спустить его вниз по лестнице. Я с удовольствием тебе помогу.- Пожалуй, с него хватит. – Глядя на Хайзаки, опасливо посматривающего на синеющие кулаки Дайки, сказал Кисэ. – Пусть уходит.
Аомине оттянул Шого за одежду, и вытолкнул того за дверь, с довольным видом прикладывая ладонь к уху, слушая, как он ударился о дверь квартиры напротив.
- Вали отсюда. И не забудь, что я тебе сказал.Судя по топоту, Хайзаки бежал по лестнице, убираясь подальше отсюда. Дайки закрыл дверь и обратился лицом к Кисэ, устало вздыхая.- Боже, чего только на свете не бывает.Рета внимательно рассмотрел его, моргая длинными ресницами. Сильно волновало, о чем думает Аомине, злится ли он и поверил ли Шого. В голове крутились вопросы, но вся его решительность улетучилась, стоило только им оказаться наедине. Тот вечер на станции казался таким далеким, будто это было в прошлом году, а не неделю назад. Всю свою обиду он давно пережил, она вышла вся без остатка вместе со слезами, теперь же беспокоить стали смешанные чувства и робкое сомнение. И он совершенно не знал, что ему со всем этим делать.
Дайки вступился за него, а значит, его судьба ему не безразлична. В то, что Дайки простил ему глупые фразы, брошенные в пылу ссоры, просто не верилось.- Аомине-чи, спасибо, что помог. – Бодрым голосом сказал Кисэ. – Поздно уже, тебе, наверное, надо домой.Противореча Кисэ, Дайки снял куртку и обувь, на которые не было времени в самом начале. Задумчиво почесав затылок, он отошел подальше от входа в апартаменты и пожал плечами.- Сегодня ночью спать не будем, – подумав, Аомине остановился рядом с Ретой, ожидая, пока он пригласит его в комнаты. – Мне нужно кое-что выяснить.- Интересно, что? – уводя Дайки за собой, поинтересовался Кисэ.
- На самом деле я уже ехал к тебе, когда ты начал мне звонить. Перезвонить я не мог, сам понимаешь, не вижу экрана. Мчался со всех ног, врезался во все подряд, людей сбивал, только бы успеть. Так все совпало.- То есть, ?уже ехал к тебе??
- Мне нужно было встретиться с тобой.
Он ответил это так просто и честно, что Рета весь покраснел. Он даже ущипнул себя, чтобы убедиться, что не спит.
- В каком смысле?- В прямом. Я не верю словам этого кретина и слухам, что ходят про тебя на работе. Но, черт возьми, это просто выводит меня из себя. Ответь мне только на один вопрос: было ли у тебя что-то с Мацушимой?- И в мыслях не было. Она замужем и счастлива в браке. – Сразу ответил Кисэ, и задумался. – Если хочешь, я развею твои сомнения. То, что сказал про меня Хайзаки правда, но ровно наполовину. Я действительно топил горе в барах, хотел заглушить тоску. Мне нужно было избавиться от того, что накопилось, но я не мог. Творил черт знает что от отчаяния. Насчет женщин… всякое бывало. Но до разврата и секса со всеми подряд никогда не доходило. Я никому об этом не рассказывал, но Шого заметил меня однажды. Я объяснил ему, но он неправильно меня понял, и вот видишь, что получилось. Я жалею о том, что делал в то время, но на ошибках ведь учатся, правда? Чего бы ни было тогда, я не хочу, чтобы это повторилось. Блин… теперь, когда я рассказал тебе, мне так стыдно…- Кисэ. – Садясь перед Ретой на стул, сказал Аомине.- Что?- Прежде чем я отвечу, можно я кое-что сделаю?- Ну… - совсем не поняв, что имеет в виду Дайки, Кисэ нахмурился. – если это не то, что хотел от меня Хайзаки, то можно.- Спасибо.
Аомине осторожно протянул руки, неуверенно касаясь головы Реты. Парень вздрогнул, но не стал обороняться, - слишком уж боязливыми были движения.- Что ты делаешь?- Смотрю на тебя.Ладони спустились на лицо, и верней всего было молча наблюдать за тем, как закрыв глаза, Аомине концентрируется на своих ощущениях. Руки медленно оглаживали линии, прощупывая подушечками пальцев каждую черту. Фантазия заработала на всю катушку, и скоро Дайки увидел образ. Широкие скулы, в меру выпуклые щеки, тонкая шея, металлическая серьга в мочке. Прямой правильный нос, две небольшие впадины под глазами. Длинные ресницы со стрелочками в уголках…Трепещущее верхнее веко, тонкие ухоженные брови, широкий лоб, скрытый за длинной челкой. В висках быстро бьется пульс. Ниже, к подбородку. Обвести дугой изящное ухо, затем скользнуть вниз. Ямочкаподо ртом и нижняя губа, больше чем верхняя. Губы не по-девичьи пухлые, а шершавые, мужские, но какие-то особенно мягкие… Свежая, еще не засохшая ранка.- Он что-то сделал с тобой?
- Не успел.- Он трогал тебя?- В общем… да… Было ужасно противно.- Целовал тебя?- Нет, только укусил.- Черт… хочу вернуть его и прибить.
Теперь я вспомнил твое лицо. Я вспомнил, каким ты был, и какой ты теперь. Детали расплывались перед мысленным взором, но теперь я отчетливо вижу. Уголки твоих губ немного опустились. И глаза стали грустнее. Я только и умею, что ранить тебя, но я, кажется,… нет, я уверен… да, я уверен в том, что…- Я влюбился в тебя, Кисэ.Всё было так странно, что Рета не понял, что хотел сказать этим Аомине. Расслабленные мышцы смуглого лица говорили о том, что Дайки спокоен, только неровное дыхание, которое можно было заметить с большим трудом, наталкивали на мысли, что что-то не так. Его руки были теплыми и чувства от его прикосновения к коже кардинально отличались от тех, что возникали от грубых ласк Хайзаки. Этих касаний было достаточно, чтобы сердце начало колотиться о ребра как сумасшедшее, чтобы мурашки забегали по коже, волнами растекаясь по всему телу. Голова еще не успела сообразить, а живот уже начал болеть, зрачки расширились, и всего его бросило в пот. Кисэ непонимающе смотрел на Аомине, который не видел его замешательства и думал, думал: что же это было?Шутит ли он? Серьезен ли он? Говорит правду или лжет? Столько мыслей, столько противоречий! Так необычно, так дико, так невероятно услышать от него эти слова, что все цепенеет, и тело не хочет слушаться. Теряешься, не знаешь что ответить, и молчишь, пока он гладит твое лицо и глядит на тебя своими невидящими глазами. Так долго ждал этого, что совсем не верится. Хочется надеяться, что это именно то, но… это слишком хорошо для того, чтобы быть правдой.Рета сжал зубы и убрал руки Аомине, опуская голову. Нужно собраться, сделать последнее усилие. Он и так уже слишком открылся.- Ты что, забыл, что я тебя ненавижу?Брови Дайки недовольно сдвинулись. Он приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал, и медленно положил руки на свои колени.- Я слышу ложь в твоем голосе, Кисэ. Меня не обманешь.- Я тебя не пойму, Аомине-чи. Даже если проведу день, нарочито завязав глаза, ты же сам сказал мне это. Я очень боюсь, что ты меня опять оттолкнешь. Нас слишком разделили наши страхи, мы с тобой никогда не найдем общий язык. Не нужно давать мне пустую надежду. Прошу тебя, перестань меня мучить. Я больше не могу, я больше этого не вынесу.
Внутри Дайки что-то болезненно опустилось. Необъяснимая печаль, с которой говорил Рета, делала так, что горло начинали сводить спазмы. Он поднял руку, но Кисэ оттолкнул её, и он не успел коснуться его даже кончиком пальца. Он вдохнул воздух, чтобы переубедить его, попросить поверить, но судорожный выдох, который он услышал, не дал ему этого сделать.
Тогда Аомине разозлился. Из-за этой катавасии с неясностью чувств он ходил, как одержимый, бог знает, сколько времени и грызся со своим внутренним голосом!Из-за этого он отказался от своих убеждений насчет того, какого размера должна быть грудь у девушки, потому что к его собственному ужасу, предметом его увлеченности стало существо мужского пола, у которого груди быть не может по определению!И из-за этого его перестали возбуждать оставшиеся в памяти журнальные красотки, а в моменты уединения с самими собой в туалете перед глазами всплывали совсем не длинные волосы, округлые формы, широкие женские бедра и узкие изящные плечики, а кое-кто с короткими светлыми волосами, и бедра у него были прямо пропорциональны плечам! И он его даже не видел, но сходил с ума от одной мысли, что он проводит время с кем-то другим! Из-за него, из-за Кисэ он потерял покой и не мог наладить цикличность своей жизни, которую налаживал целых два года. И теперь, когда он сказал-таки то, в чем было страшно признаться самому себе, он берет, и отвергает его?
- Перестать? – нервно улыбаясь, спросил Аомине. – Не в этой жизни!Он вцепился руками в плечи Кисэ, и тот закричал от того, что он надавил на те места, которые жутко болели. Дайки отдернул руки, как будто обжегся о раскаленное железо, и подвинулся к Рете, но тот ударил его по лицу, елозя пальцами по расцарапанным щекам. Аомине потерял точку опоры и не удержался на стуле, утягивая за собой Кисэ, и они оба оказались на полу, шумно дыша друг на друга.
- Уже второй раз за день меня роняют на пол. Чего хочешь добиться от меня ты? – спросил Рета, чувствуя тяжесть Дайки над собой.- Выслушай меня! – потребовал Аомине. Он выглядел серьезным как никогда, не безразличным, каким Кисэ видел его обычно. Как будто его волновал вопрос жизни и смерти, было заметно, что он много передумал и решил, прежде чем начать. Потеряв способность адекватно мыслить, Рета кивнул, а потом ответил:- Я слушаю тебя.- Я не мастер красиво говорить, и мне трудно собраться с мыслями, но я должен донести это до тебя. Знаешь, ты единственный, кого не пугают мои глаза. Только в твоем голосе я не слышу той жалости, которая меня унижает. Я заметил, что ты становишься грустным, когда находишься рядом со мной и долго не мог понять, почему так происходит. Я сгорал от ревности, когда слушал, как ты работаешь. Ты смеялся, улыбался, делился своей радостью с другими. А мне доставалась только твоя грусть!
- Аомине-чи… - жалобно попросил Кисэ.- Вот опять! Опять тебе только больнее, когда я хочу объясниться…- Аомине-чи!- Раньше меня раздражал твой надоедливый голос, теперь же мне нравится слушать тебя, нравится твоя манера разговаривать, нравятся даже эти тупые приставки в конце фамилии! Я чувствую каждый твой жест, ловлю все твои редкие улыбки, хоть мне и не дано их увидеть. Это ужасно, но от одного твоего запаха мне сносит крышу и заставляет метаться по дому, как полоумного идиота! Я отрицал это, бежал от тебя, но от себя убежать не смог! Что ты сделал со мной, Кисэ?- Ао…- Я влюбился в тебя по уши, Рета. Влюбился, по самое не могу! Провалиться мне на этом месте, если я говорю неправду! Втрескался как какой-то школьник, такой вот слепой любовью! Как еще объяснить тебе это чувство?- Мине-чи…Дайки опустился на Кисэ, утыкаясь макушкой в его шею. Колючие волосы щекотали его, но Рета не замечал этого, на глаза снова начали наворачиваться глупые слезы. То, что происходило у него внутри, было невозможно передать никакими словами.- Чтоб мне пусто было… - шептал Аомине. – Ни за что бы не подумал, что такое произойдет… Похоже, твои раны слишком глубоки, чтобы ты смог мне ответить. Ничего, можешь помолчать, если хочешь. Но только когда ты будешь готов, то обязательно скажи,что ты ко мне чувствуешь, ладно?- Я могу сказать это сейчас. – Дрожащим голосом сказал Кисэ. Его руки обвили шею Дайки и потянули к себе, прося внимания.Темноволосый перестал дышать, готовясь к его ответу. От напряжения на висках проступили жилки, и он сглотнул, чувствуя, как чужое дыхание скользнуло по губам.- Я не могу без тебя, Аомине-чи.
Шершавые, но по-особенному мягкие губы с ранкой в уголке коснулись его кожи, шевелясь при каждом слоге.- Ты мне нужен. Я люблю тебя.
Кольцо рук сомкнулось еще плотнее, стало так тесно, что не пошевелиться. Нежный, невесомый поцелуй взрывал салюты и фейерверки в голове, шелковистые светлые волосы касались лба, смешиваясь с жесткими синими, и дыхание было бы одним на двоих вечно, если бы не сбилось бьющееся сердце, на миг перестав сокращаться.
- Я догнал тебя только тогда, когда ты споткнулся и упал. – плача от чего-то непонятного, что необычайным теплом разжигало душу, Кисэ прижал к себе трясущегося от переизбытка эмоций Дайки. – Заруби себе на носу, теперь уж ты никуда от меня не убежишь. Ни за что на свете, Аомине-чи!