Глава 4 (2/2)

?Зона?.Все ограничения сняты.Сакурай испуганно пискнул, когда перед ним стремительно пронеслись два синих огня. Он успел заметить только эти светящиеся линии, перед тем, как запутаться в собственных ногах и чуть не упасть. Хотелось разглядеть то, что заставило его так растеряться.Аомине был совсем другим. Казалось, что для него не существует ничего, кроме его собственного ?я? и намеченной цели. Он не откликался ни на свою фамилию, ни на имя, полностью отдав себя игре. Его перехваты были более чем агрессивными, одно прикосновение к нему могло сжечь до тла - находиться с ним на одной площадке было попросту опасно, словно это был не человек, а шаровая молния.

Это состояние было сродни медитации или мистическому трансу, во время которого можно уйти в себя, в то же время, оставаясь в сознании. Тело, мышцы, мозг работали произвольно, вне зависимости от того, как Аомине их контролировал. ?Зона? превращала его в чудовище, чистый сгусток энергии, безжалостный ураган, который сносит всё на своем пути. Глаза Акаши становились бесполезными, движения Дайки было просто нереально предугадать.- Наконец-то! – Сладострастно простонал капитан Ракузан, и Имаёши, опекавший его, ощутил, как крупной волной пробежали по нему мурашки от нависшего в воздухе напряжения и дыхания силы. Такого Аомине он видел не в первый раз, но каждый раз он по-новому открывал его для себя как игрока. Чтобы охарактеризовать этого человека как следует, не подходило ни одно определение. Он был просто невероятен.- Хаяма, не пускай его! – И задорный светловолосый паренек возник на пути Дайки, оскалив острые зубы. Он двигался по той же траектории, что и Аомине, однако это не помешало последнему на пути к кольцу. Он ловко обманул Хаяму комплексом обманных движений, и даже попытавшийся блокировать пас Мибучи не спас положение – мяч, летевший в руки Рео, вдруг вильнул вправо, и пролетел в сантиметре от него. Ракузан и Тоо шли бок о бок: разница в счете то переваливала в сторону одних, то менялась в пользу других.

Сакурай, Имаеши и Вакамацу тряслись от зашкаливающего адреналина в крови. Каждый из них хотел бы променять что угодно на великолепную способность Аомине, чтобы не испытывать таких острых чувств, от которых вот-вот разорвется сердце. Скамейки запасных сходили с ума, зрители на трибунах неистово кричали в ожидании исхода матча. Оставались последние минуты.Дайки прищурился. В сумрачной сцене мира он видел только мяч. Четкость и контраст приобретали только те предметы, на которые чутье услужливо обращало внимание в те моменты, когда это было действительно нужно. Он быстро оглядел площадку, и на задний план сразу же отошли игроки, которые не представляли опасности в ближайшие пять секунд. Четким стала только фигура восьмого из Ракузана: это был мощный парень с декоративной стрижкой и бородкой не по возрасту, его торс двигался навстречу летевшему к нему мячу, который выбил из рук Сакурая просчитавший его движения Акаши.

Подобно гоночным машинам, несущимся по магистрали с бешеной скоростью в ночные часы, оставляя после себя длинный след от неоновых фар, синий след прочерчивал путь Аомине, тянущийся из темных, суженых глаз. Он уже был на полпути к Небуе, когда изображение вдруг дрогнуло, на долю секунд сместившись с привычного ракурса. Это заставило отключенные мысли Дайки на какое-то время вернуться в сознание и тревожным звоночком прозвучать в голове. Снова возникшие неполадки со зрением пробились даже через ?зону?.

Время замедлилось. Аоминеочень слабо осознавал, что он буквально находится в сумбурном состоянии полета.Краем глаза он увидел искаженное лицо Мибучи, и бесконечно медленно переставляющего в беге ноги, Имаёши. Еще немного, и он дотянется до корзины с перехваченным у Небуи мячом, а покаДайки словно со стороны наблюдал за тем, что происходило вокруг. Это было похоже на сон, когда человек, даже находясь в своем абстрактном теле, видит всю сцену, на которой происходит действие. Бесконечно медленно мяч летел в корзину. Губы Акаши двигались, и Дайки прочитал слова, отвлекаясь от холодного бешенства в разных глазах. Черное пятно в центре обзора стало разрастатьсяи разъедать все вокруг, будто кислота. Как пламя пожирает бумагу, так и мир стал быстро исчезать, уступая место бездонной темноте. Аомине похолодел.?Тебе не стоило запускать свою болезнь?.Внезапно сон кончился. Одновременно с гудком и взорвавшимися трибунами, со скамейки Тоо вскочили игроки и побежали на площадку. Медработник уже направлялся туда же, куда и все, отталкивая людей от Дайки, который внезапно налетел на щит и упал, растянувшись на полу. Он лежал на паркете и не мог пошевелиться. На него непосильной ношей свалилось осознание.

Всё кончено.- Эй, ты слышишь меня? – Кричал прямов ухо врач, но Дайки не реагировал на его вопросы, продолжая молчать и не двигаться. Его губы были плотно сжаты, глаза смотрели в потолок, прямо в ослепительные лампы софитов.- Аомине, ответь! – Момои подбежала к парню и упала рядом с ним на колени.

- Не кричи, я прекрасно слышу тебя. – Хрипло произнес Дайки. Ему как будто хотелось спать, и он просил оставить себя в покое, и дать отдохнуть на полу.– Какой счет? – Устало спросил он.- Сто девять – сто девять… - Прошептала она, и зажмурилась. Девушка заметила, что зрачки друга не реагируют на свет, который бил ему прямо в глаза. Сердце ушло в пятки.

- Ах, вот как… Значит, ничья…- Пожалуйста, – дрожащим от слез голосом сказала Момои, - скажи, сколько пальцев я показываю? – и девушка загнула все, кроме указательного, среднего и безымянного перед лицом баскетболиста. Дайки не смотрел на софиты, не смотрел на пальцы. Он смотрел в никуда. В бездну, которая в один момент разверзлась перед ним.- Сацуки, я не знаю. Я не вижу тебя. Ничего не вижу. Совсем ничего.***Он медленно открыл глаза. Резко сев на постели, он схватил будильник без стекла на циферблате и нащупал стрелки, после чего повалился обратно на кровать, жадно глотая спертый густой воздух. Язык прилип к небу – он снова спал с открытым ртом, в горле пересохло. Нужно встать и попить воды, но не сейчас. Хотя бы дотянуться до окна, чтобы открыть его: в этой комнате было совсем нечем дышать.

Как же тяжело просыпаться.Аомине повернул ручку и распахнулокно. Осенняя прохлада немного успокоила его, и он потянул воздух носом, различая в нем запахи мокрых листьев, бензина и печеного теста, доносившегося из соседнего окна. Наверное, на улице стоял туман – легкие капельки влаги садились на кожу, охлаждая её. Солнце уже встало, Дайки слышал это по пока еще редким, отдаленным сигналам машин, по одинокому стуку каблуков по асфальту.

Спустив ноги с дивана, Аомине наступил пятками на твердую поверхность, поднялся. Покачнувшись, он машинально схватился за подлокотник: все ли в порядке? Не кружится ли голова? Удостоверившись, что уверенно стоит на ногах, Дайки открыл полку комода, чтобы взять одежду. Первой под руки попалась рубашка, и он бросил ее на спинку стула у письменного стола, продолжая искать брюки. На кухне он открыл коробку с рисом, определив содержание по тому, как шуршат внутри зерна, и заварил кофе, отсыпав нужное количество порошка в чашку. Чтобы напиток получился не слишком крепким, парень взвесил банку в руках, сравнивая, насколько она опустела. Расчесывая волосы, он измерил пальцами их длину, отметив, что уже пора стричься. Все было по-старому.

Выполняя обычные утренние ритуалы, мало кто задумывается о том, как и что нужно сделать. Почистить зубы, умыться, приготовить завтрак – что может быть проще? Попробуйте завязать глаза плотной тканью и сделать то же самое. Повторяющиеся действия, через которые мы проходим изо дня в день сразу покажутся необыкновенно сложными.На работе он встретил Сатоши. Тот опять начал рассказывать ему какую-то историю, на которую Аомине было до лампочки, но он слушал его, потому что по утрам он старался думать поменьше. Слушал новости по радио, включал музыку, реже читал книги, написанные шрифтом Брайля, или просто работал. Когда внимание нечем занять, в голову лезут дурные мысли. А с плохими мыслями бороться с жизнью труднее.

Когда Аомине проходил через павильоны, кто-то ткнул в него пальцем и передал стопку бумаг.- Ты же консультант? – Спросил женский голос.- Вроде того. – Ответил Аомине, перехватывая бумаги, выпадающие из рук.- Просмотри, пожалуйста, сценарии, и раздай их менеджерам. Внутри есть поправки, которые нужно внести в окончательный вариант, но прежде нужно всё согласовать. Я очень тороплюсь, поэтому извини, мне нужно идти.- Но я же... – начал Аомине, но женщина уже упорхнула прочь, поймав кого-то, судя по голосу, монтажера, и фраза ушла в пустоту.– не вижу текста…Привыкнуть можно к чему угодно. Но только не к такому.

Стиснув стопку в руках, Дайки решил поискать хоть кого-то из адекватных людей. В павильонах царила странная тишина, и парень невольно замедлил шаг, прислушиваясь. Он вошел в одну из дверей, за которой слышалась тихая возня, и остановился.

- Мотор!

- Да как ты мог! – Осуждающе произнес мужской голос.

?Здесь идет съемка? - дошло до Аомине. Двинувшись в обратную сторону, он наткнулся на стену, и несколько листов сверху слетело. Пришлось поставить бумаги куда придется, чтобы найти сбежавшие листы, и Дайки присел на корточки, шаря руками по полу.

- Ты не имеешь права судить меня, – ответил другой, более мягкий голос. Это был Кисэ, Аомине узнал его сразу и, сам не зная зачем, насторожился. ?Мы репетировали это вчера? - вспомнил он. Рете не очень хорошо давалась эта сцена, ему мешало напряжение. Дайки слышал, как он пересиливал себя, читая реплики. Это выводило Аомине из себя, и пару раз он не выдержал и накричал на него, чтобы тот перестал мямлить. Угрозы и оскорбления не помогали – хоть Кисэ и старался, как мог, получалось совсем не то, что нужно было. Вскипев, Дайки удалился на кухню, дабы не проливать благородную кровь, и заварил там чай. Вернувшись с двумя чашками в руках, из которых вырывался ароматный теплый пар, он поставил одну из них на стол, и освободившейся рукой потянулся туда, где предположительно должен был сидеть Кисэ. Кистью он коснулся Реты, и немного пошевелил пальцами на нем, узнавая, что это была за часть тела.Поняв, что несколько секунд он занимается тем, что мацает парня за коленку, Аомине отдернул руку, и протянул чашку Кисэ, надеясь, что тот не поймет его превратно.- Если ты молчишь, для меня ты не существуешь, знай это.- Прости, я забыл об этом. – Сказал Рета. Он был совсем рядом, у Аомине зашевелились волосы от его дыхания.

- У меня такое ощущение, что ты не можешь расслабиться из-за того, что рядом я.- Нет, просто…

- Ладно. Надо что-то делать. Мы сидим над этой сценой уже битый час, но никак не можем сдвинуться с места. В одной радиопрограмме как-то рассказывали про психологические тренинги. Никогда не думал, что мне это пригодится. У тебя наверняка подняты плечи. – И Аомине положил руки на плечи Кисэ, ощупывая их. – Да, так и есть. Опусти их.- Х-хорошо. – Неуверенный голос, в котором слышались нотки удивления. Аомине продолжал массировать плечи Кисэ, и заметил, что вначале Рета сжался, пытаясь спрятаться, как черепаха прячет голову в панцирь, но постепенно он расслаблялся под действием движений рук Дайки, и вскоре совсем утих. Аомине знал, что он разглядывает его в этот момент, и старался выглядеть приветливым, насколько позволяла мимика.Иногда ему казалось, будто исчезла вся жизнь: люди и животные ушли, растения погибли, а его собственное тело рассыпалось на молекулы и перестало существовать. Постоянно видеть перед собой только черное полотно без границ было чертовски сложно. Решив для себя однажды, что он не будет ни на кого полагаться, кроме себя, Аомине каждый день учился жить заново.

- Хочешь спать? – Спросил Дайки, слушая, как Кисэ тихонько посапывает у его уха.- Да… - вяло ответил Рета, и потряс головой, чтобы не уснуть. Безуспешно.- А вот я ненавижу спать. – Кисэ, кажется, уже не слышал Аомине. Его перебарывала дремота, так не вовремя напомнившая о последствиях бессонных ночей во время работы, поэтому Дайки продолжил. – Ночью мне снятся сны. Яркие такие, красочные, совсем как в детстве. Они всегда разные, но всегда хорошие.Но я их не люблю. Странно, да?

- Угу... – Сквозь сон пробубнил Кисэ.- Знаешь, почему я их не переношу? Потому что когда я просыпаюсь и открываю глаза, наступает тьма. Пропадают чудесные призраки, иллюзия рассеивается, уступая место Жизни.Снова ничего, снова пустота. Так тошно, что выть хочется.Его руки нагрелись от тела Кисэ. Как бы невзначай переведя ладони чуть выше, на шею, Дайки сосредоточился на ощущении скользящих по гладкой коже пальцев, очерчивая контуры. Выступающие ключицы, небольшие углубления, затем линия шеи и подбородок.

Только коснувшись другого человека, он вспоминал, что живет. Кисэ неспокойно дремал со скрещенными на груди руками и улыбался во сне. Аомине рассказывал о чем-то, но Рета не улавливал смысла – его успокаивал голос.

Аомине убрал руки.Лицо. Нельзя трогать лицо. Пока он еще помнит застывшие слезы в глазах, смесь злости и непонимания, отразившиеся на красивом лице, и многие другие детали, которые никак не хотели складываться в его воображении в цельную картинку, он не был готов к этому.

Собирая упавшие бумаги, Дайки слушал, как работает Кисэ. Саднящее чувство внутри беспокоило, противный дребезжащий голосочек в голове повторял: ?Не привязывайся к нему!?, а он был рад, что им приходится хоть иногда работать вместе.Он был рад этому!Пальцы сжались на бумаге, и ее края впились в ладони, собираясь оставить на память кроваво-красные следы, а вид Аомине преобразился так, что стал похож на существо с картины Эдварда Мунка ?Крик?, разве что руки к лицу он не подносил, ведь они были заняты. А ведь правда, ведь им часто приходилось контактировать друг с другом! Не всегда они прогоняли сцены наедине, чаще это происходило во время перерывов, если на студии были свободные комнаты, но и этого хватало, чтобы взбеситься. Да кто он, в конце концов, такой, чтобы проводить с ним время действительно хотелось! Парень, чуть ли не с детских лет вовлеченный в модельный бизнес, идеальный копировщик, баскетболист с безграничным талантом…

- Сузу, стой! – Кричал что есть мочи Кисэ, пока Дайки за его спиной раздирали собственные мысли. – Я должен тебе это сказать!?Точно… - думал Аомине, - он тогда в раздевалке что-то не договорил. Чего же он хотел??- Не слушай его! – Вопил какой-то мужчина.- Я не могу без тебя. – Тихо, словно сломавшись, прошептал Рета. Последовала немая сцена. Режиссер хлопнул в ладоши и объявил: ?Снято!?В голосе не было фальши. Дайки голову мог дать на отсечение, что Кисэ не играл. Это отчего-то поразило его так, что выйдя, наконец, за дверь, он долго не мог опомниться, даже зная, как в школе Кисэ обращался с девочками. Его любили, по нему страдали, но любил ли он? Вряд ли, почти со всеми девушками он встречался не дольше недели. Так что же это за неожиданная искренность?

Кисэ был рад, что Наката-сан остался доволен, и они обошлись одним дублем. Перед тем как сказать последнюю фразу, он заметил школьного товарища, застывшего позади него. Реплика так и крутилась на языке, рвалась наружу, иРета прикрыл веки, чтобы силуэт высокого парня запечатлелся в кратковременной памяти. Это помогло ему.

?Примерь на себя его шкуру, да?? – сказал про себя Кисэ, и грустно улыбнулся самому себе.А Дайки шел прочь, судорожно размышляя.

- Глупая блондинка… манекенщик… - только и смог выдать Аомине, когда его отпустило наваждение. – И чего это меня так задело?…