Глава 3 (2/2)

Во всем, но только не в любви.

Когда они закончили репетировать, было уже далеко за полночь. Вызвав такси, Кисэ попрощался с Аомине, и едва выйдя за дверь, побежал вниз по лестнице, не в силах ждать лифт. Он кошмарно устал, вот-вот он мог упасть от переутомления, но в душе все было гораздо сложней. Находиться рядом с Дайки было мучительно. Каждая минута длилась как целая вечность, это было похоже на пытку. Но лишь выйдя за порог дома Аомине, Кисэ осознал, что ничего не видит, потому что перед глазами стоит его образ и до ужаса хочется вернуться обратно. Все какв этом глупом сентиментальном фильме.

Заперев дверь за Ретой, Дайки потянулся, растягивая позвоночник. С тех пор, как ослеп, Аомине не проводил столько времени, общаясь с кем-то. Хотелось просто абстрагироваться от окружающего мира, и создать свой, в который бы никто не лез. Но день, проведенный с Кисэ, хоть и оставил после себя усталость, но усталость приятную.Говорят, что девяносто процентов информации человек воспринимает глазами. Аомине эти девяносто процентов потерял. Однако тело человека устроено так, что чтобы не сойти с ума, в нем обостряются все остальные четыре чувства: обоняние, вкус, осязание и слух. Хоть те десять процентов, получаемые остальными органами, как правило, не восполняются так, чтобы компенсировать потерю зрения, показатели все равно вырастают в разы.Запах в комнате изменился. Пахло дорогим мужским парфюмом, легким и благородным – удачное сочетание свежих компонентов распадалось в сознании на составные части, и можно было с легкостью назвать каждый элемент. За этим запахом слышался другой, это был запах человека – едва уловимый среди нот бергамота, кипариса и листьев фиалки. От него почему-то вдруг становилось невероятно легко на душе. Если бы у солнечного света был запах, то он был бы именно таким.Снова наступила ночь. Еще одна ночь человека, жившего в абсолютной темноте. Еще одна ночь, которую нужно как-то пережить. Свои страхи нельзя никому показывать. Никогда.

Аомине остался в комнате один на один со своими мыслями о Кисэ. В его воображении вырисовывалась фигура этого необыкновенного парня со светлыми и мягкими, как хлопок, волосами. Они развевались в разные стороны при каждом шаге и блестели – такими они были легкими. Каждое движение его тела дышало этой необычной легкостью, которая наполняла каждую клеточку, каждую пору силой и энергией. Легкий, солнечный… Он остался так далеко. В темноте, которую видел Дайки, образ Реты светился вдалеке, как нечто, к чему следует стремиться, тянуться, но нет сил, нет мотивации – мрак застилал мир вокруг, пожирая этот сверкающий огонек.Черты лица почему-то расплывались в сознании. Дайки напрягал память, вспоминал внешность Кисэ, но не смог хорошенько представить его перед собой. Наверное, это произошло из-за того, что в последний раз он видел его очень давно. Так же он забыл бы и лицо Сацуки, если бы не потрогал ее лицо руками. Интересно, изменился ли он? Может быть, стал серьезнее, и глупая улыбка, которая так раздражала в школьные годы, растворилась, пропала. А может, нет. И не пропали ли еще лисьи стрелочки в уголках его глаз? Странно… Остались воспоминания только о том Рете, что остался в далеком прошлом. Наивного Кисэ, постоянно о чем-то просящего, шумного, бегающего за Дайки хвостиком, будто преданный пес. Сегодняшний Рета был совсем другим, он был печальным, вдумчивым и притихшим. Словно боялся сказать что-то лишнее, и в голосе слышалась какая-то неутолимая скорбь. Но осталась в его повадках все та же легкость, она чувствовалась, даже если не было видно. И этот неуловимый, необыкновенный аромат. Аромат счастья, света, солнца и лета.Запах Кисэ.- Я понимаю, что это звучит подозрительно, но можно я потрогаю твое лицо? – Спросил Аомине у тишины, и получил в ответ только отзвук своего голоса в коридоре и ощущение собственной тупости. ?Дурак. – Подумал он, - О чем я только думаю?.Дайки подошел к окну и открыл форточку. В лицо ударил холодный осенний воздухлегкой пощечиной окружающей действительности. Позволив ветру гулять по комнате, Аомине ушел в ванную, чтобы принять душ, и снять давящую тяжесть и расслабиться перед новым ночным испытанием. Он делал так каждый раз, когда болела голова. Вернувшись в комнату, он вдохнул воздух в ней и прислушался к своим ощущениям.

Он пропал.Аомине хотел бы жить в той точке Земли, которая никогда не отворачивается от желтой звезды, чтобы никогда не наступала ночь. Чувствовать тепло дневного света хотя бы кожей – вот причина, по которой он все еще держался.- Ты стал играть намного лучше. – Заметил Наката-сан, после второго десятка дублей, отснятых на пленку. У него сегодня было хорошее настроение, и всем доставалось от него по кусочку, особенно женскому полу, - девушек он нещадно щипал за мягкие места каждый раз, когда кому-то из них приходилось пройти мимо или просто случайно оказаться рядом. Кисэ был удивительно бодр в этот день, несмотря на то, что он снова не смог выспаться. Позитивное состояние режиссера и молодой паренек, который аккумулировал это веселье, удесятеряя его и отражая, точно как зеркало и лупа, передавалось людям на площадке и заражало их смехом. Все находились в общем состоянии вдохновения, и съемки шли в слаженном режиме.Снимали сцену очень камерную и важную, когда всю площадку огласил жалобный звук урчащего желудка. Кисэ покраснел как сварившийся рак, и виновато улыбнулся, прижимая руку к животу. Некоторое время все просто молчали, пока Мацушима не выдержала, и рассмеялась. Её примеру последовали и все остальные – от дублеров до гримеров, и несколько минут стены в павильоне ходили ходуном от оглушительного хохота, который было слышно на всех этажах маленькой киностудии.

- Хорошо работаете, ребята, - Вытирая слезы смеха, сказал режиссер. – даже про обед забыли. Давайте прервемся и восполним силы для великих дел. Ты, Кисэ, в первую очередь.- Хорошо, Наката-сан. – Согласился Рета в расплывающихся на физиономии пятнах стыда, – Понравилась же Вам моя ?музыка?, – и под незлые, дружеские поддевки удалился из павильона, чтобы подкрепиться в каком-нибудь кафе.Он был зверски голоден, и заказал чуть ли не половину меню того ресторанчика, в который они ходили тогда с Момои. Почему он выбрал именно это место, Кисэ не подумал, и решил просто повиноваться своему мимолетному желанию придти сюда, и не ошибся. В ресторане в этот час было немного народа, и парень мог спокойно пообедать, не волнуясь о слишком любопытных взглядах очарованных посетителей.Нет ничего лучше хорошего обеда в пасмурный осенний день. Иногда не помешает объесться до отвала, чтобы голова перестала работать от сытой неги, и еще минут этак двадцать посидеть у окна, разглядывая людей на улице. В такие моменты действительно чувствуешь себя человеком – не нужно думать о повседневных проблемах, и можно отвлечься от беспокоящих мыслей. Хотя бы на время.Уже собираясь уходить, Кисэ краем глаза заметил копну розовых волос, мелькнувших у барной стойки. Задержавшись у выхода, он вытянул шею, и увидел Сацуки, отхлебывающую кофе из пластмассового стаканчика. Заметив на себе чей-то взгляд, девушка подняла голову в сторону Реты и улыбнулась, все еще держа край стакана в губах. Её длинные острые ноготки были выкрашены в приятный персиковый цвет, и очень подходили к серьгам в ушах.

- Снова встретились. – Сказала она, и, поблагодарив официантку, подошла к Кисэ.

- Ты только пришла?- Я только хотела немного согреться. Нет времени на то, чтобы задерживаться здесь.- Тебе нужно на работу? - Да, отпросилась буквально на несколько минут.- Я провожу тебя. Мне все равно по пути.Перешагивая лужи, они шли под столетними деревьями, с которых каждую минуту срывались желтые листья и невесомо приземлялись на мокрый асфальт. Парой, идущей по дорожке парка, можно было только любоваться: светлый и солнечный, как ранняя осень, парень, и яркая, от природы наделенная большими нежными глазами девушка, воплощение весеннего апрельского денька.

- Ну как продвигаются съемки? Уладил проблемы с нехваткой опыта?- Еще улаживаю. – Рета задел носком ботинка банку из-под газировки, подкинул ее в воздух и отправил в урну. – Подожди. А откуда ты об этом знаешь?- Дайки сказал. – Сацуки поправила платок на шее, зябко кутаясь в пальто.

?Ах, да. Ведь она его близкая подруга. В отличие от меня?, - подумал Кисэ, засовывая руки в карман.

- Он говорил обо мне? – Не удержавшись, спросил Рета.- Немного. Рассказал о вашей подготовке к роли. Знаешь, мне показалось интересным. Хотела бы я на это посмотреть.

- Зачем? Чтобы увидеть, какой я жалкий? – Кисэ говорил это без тени упрека, скорее насмехаясь над собой, но Момои посерьезнела и замедлила шаг.- Не говори так, пожалуйста.

- Почему? Ведь мы оба знаем, что он никогда не подпустит меня к себе. Этого не произошло в школе, так зачем тешить себя мыслью, что сейчас получится? Я чувствую, как он ограждает себя высокой стеной. А я уже не смогу её сломать.- Кисэ-кун, - сказала Сацуки, заглядывая в лицо Реты, - я никогда ни о чем тебя не просила, но теперь попрошу. Сделай это ни ради себя, ни ради Дайки: хотя бы ради меня.

- Что такое?- Помоги ему. Всем людям время от времени нужно выпускать пар, даже самым спокойным и уравновешенным. А он держит все в себе, потому что не хочет от кого-то зависеть. Ты ведь помнишь, какой он был гордый. От этого ему становится хуже, я это чувствую. Я волнуюсь за него, не хочу, чтобы он наказывал себя таким образом.

- Помочь? Но как? Что я могу сделать? И почему я?

- Я уже сделала все, что могла. А ты просто будь рядом с ним.

- Момои-чи, это трудно…- Я понимаю, но прошу тебя, постарайся.

- А что, если не получится?

- Кисэ-кун, умоляю, хотя бы ты не сдавайся!В последней фразе Сацуки было столько боли, что Рета замолчал, сразу поняв все, что она хотела до него донести. Она знала и видела всю сложность отношений Кисэ с Аомине, ей было знакомо это, как никому другому. Обоим приходилось переживать свои чувства, не разделяя их с тем, с кем хочется их разделить. Общая беда сближала Момои с Ретой, но различались они в том, что девушка от своей любви отказалась. Куроко Тецуя, от которого она когда-то была без ума, из безнадежной влюбленности превратился в ?просто друга?. И теперь она не отшучивалась от советов не надеяться напрасно, не ждать, пока девичья красота пропадает, а просто жила дальше и искала себя в новой жизни и в новых отношениях.

Наверное, если сильно любишь, то сможешь отпустить.

А вот Кисэ не мог дать определения своим чувствам. Это заставляло его мучиться, топтаться на месте, не зная, что предпринять и вечно бежать по кругу. Но это давало ему шанс.

- Хорошо, Момои-чи. Я не сдамся, обещаю тебе.