Глава 13 (1/1)
Продолжение вышло короче, чем я рассчитывала, но надеюсь, оно вышло не хуже, чем мне кажется.P.S. В честь успешного поступления автора в МГУ на дневное на бюджет - последняя часть, то есть эпилог, прилагается. Приятного чтения!Пальцы коснулись привычно-гладких клавиш, и в бессодержательной тишине опустевшей квартиры разлилась благоуханной розовой водой печальная мелодия – Горечь по утраченному благополучию. Аллен какое-то время вслушивался в совершенно новые, рожденные нервозностью ласкающих клавиши пальцев звуки, незримо отражающиеся в лаковой глубине крышки рояля, а потом вдруг перешел на тон ниже и заиграл веселее, вспоминая их с Тикки вояж по Европе: Португалия, Италия, Ирландия, Германия, Голландия, а теперь вот Франция…
Они с Тикки жили настоящим, не оглядываясь на прошлое и не загадывая на будущее – жили как получится, не строили планов, а импровизировали, наслаждаясь удивительным сочетанием познания и творчества на двоих: они познавали друг друга и творили, каждый в своей стезе, изливая свои чувства не только друг другу, но и вкладывая их в искусство; они экспериментировали с формой и способом, пробовали разные методы подачи, а потом сами удивлялись и наслаждались результатом… Они любили друг друга и знали, что это взаимно, не говоря при этом ни слова. Любовь раскрывалась перед ними как чудесный экзотический цветок, каждый лепесток которого имеет свою форму, свой запах, свой вкус, свой оттенок; они срывали эти лепестки один за другим, щедро делясь друг с другом. А он, Аллен, увековечивал их перед ликом небес – через музыку.
Аллен, шумно выдохнув, перешел на более глубокие, яркие звуки, рассыпающиеся из-под клавиш жгучими искрами. Первый лепесток-оттенок они сорвали в Португалии, и это была Страсть. Музыкант прикрыл незрячие глаза, вспоминая. Скомканная постель, с удивленным глухим звяком завалившаяся набок бутылка из-под вина, сброшенный в порыве страсти с прикроватной тумбочки светильник, шумное, прерывистое дыхание, ощущения, которые нельзя описать словами, а можно лишь переложить на музыку… И шепот, знойный, почти рычащий порой шепот на португальском, говорящий о безумной любви. Страсть… Как много теперь для него в этом слове. Для них двоих…Догоревшие сочетания звуков осыпались на пол едва тлеющими угольками, а из-под пальцев уже выходило что-то иное, неспешное и томно-тягучее. Ласка… Аллен отлично помнил этот оттенок, скользнувший по его коже чуть прохладными лепестками розы. Тикки говорил, что она – они все, роз было много – белого цвета. Он не мог проверить, он верил на слово. Верил, когда нежный бутон ласкал его скулу, шею, плечи, запястье… Верил, когда под пальцами ощущались легко, сладко пахнущие лепестки. Верил, когда губы – теплые, в отличие от лепестков, губы – целовали его – невесомо, с каким-то даже благоговением… Верил, а потом, добравшись до рояля, играл – долго, иступлено – для любимого человека. А что ещё делать слепому в Италии? Аллен не знал, а Тикки не спешил его просвещать на эту тему. По взаимному желанию обоих.А ещё – Аллен улыбнулся – ещё была Забота, окутывающая теплом при каждом сорванном аккорде… Прямо как Тикки, кутавший его в полотенце после того, как они попали под дождь в Ирландии…
Аллен тряхнул головой, внезапно пораженный одной простой мыслью: Тикки, это все Тикки, и ничего не было бы без Тикки! Это Тикки тянуло на Безрассудства, это Тикки снедала Ревность, опалявшая его не слабее Страсти, это Тикки порой, сраженный Вдохновением, вдруг терял дар речи или же наоборот говорил без умолку, рассказывая Аллену о своих чувствах, о том, как он, Аллен, прекрасен, и как он, Тикки, обожает его. И какая разница, что эти речи походили на монологи для театра, а большую часть Аллен даже не мог запомнить?.. Главное, что им было хорошо. Нет, они были счастливы. Впрочем…Аллен перестал играть.Почему ?были?? Они и сейчас счастливы, просто на какое-то время забыли об этом, поддавшись мимолетно-недолговечному дыханию обиды!
Уолкер вскочил с места. Тикки! Надо сказать об этом Тикки! Он ведь ещё не знает…Аллен, схватив трость, поспешил к телефону. ***Этот старинный парк, обнесенный кованной оградой и втиснутый между современными строениями и шоссе, всегда считался местом влюбленных. Для них с Лилу это было место разбитых сердец. Точнее, разбитого сердца – одного, женского. Тикки своему разбиться не дал, но трещина осталась, потому что эта женщина была единственной, кому ?Давай останемся друзьями?? он бы сказал действительно искренне и с настоящей надеждой. Но не сложилось. Они расстались, не став друзьями, так и оставшись на грани между внеземной любовью и болью. Причем ветер времени все время клонил их парус в сторону боли. Вот и верь после этого в драмы со счастливым концом…Тикки затолкал ненужные мысли с горьковато-соленым привкусом слез поглубже в сознание и приятно улыбнулся подошедшей к нему Лилубел:- Ты как обычно пленяешь своим шармом, дорогая.Лилубел, будто бы пряча лукавый блеск в глазах, опустила взор и, давя в себе желание спросить взглядом то, о чем они оба пожалеют, ровно ответила:- Было очень сложно поддерживать этот шарм, несясь сломя голову сюда. Что случилось? Ты так неожиданно позвонил…- У меня проблема, милая, - с беззаботнейшей улыбкой на губах и отчаянной тоской в глазах ответил Тикки. – Я едва не разрушил отношения с человеком, которого по-настоящему люблю.
- По-настоящему? – подняла брови Лилубел. – Ты всегда любишь по-настоящему, Тикки, от этого и страдаешь. Просто срок у этой любви для каждого свой. Сколько ты будешь любить этого человека? Два дня? Неделю? Месяц? Может быть, год?..- Всю его жизнь, - серьезно ответил Микк.- А как же твоя теория свободной любви? – удивилась Лилу, поднимая взгляд на Тикки.
- К черту все теории! – воскликнул Микк и добавил, уже тише: - Я люблю его, Лилу.- Тогда у тебя действительно проблема, - просто произнесла Лилубел. – Но она не в том, в чем ты думаешь. Я говорю тебе это так, на случай, если ты позвал меня, чтобы попросить совета. Если же нет, ты можешь забыть о моих словах. А я постараюсь забыть об этой встрече. Мне она приснилась в странном сне, правда ведь?Тикки обвел взглядом все, что находилось в непосредственной близости от них, немного задержался на толстом голубе, пешочком топающем по дорожке, и в молчаливой задумчивости остановил взгляд на второй верхней пуговице собеседницы. Если он сейчас ответит что-то вроде ?Нам всем иногда снятся странные сны?, Лилубел ни словом, ни взглядом не упомянет об этой встрече, никогда не напомнит об этом разговоре, не станет с безжалостным педантизмом человека её профессии задавать уточняющие вопросы и копаться в его чувствах и мыслях как в чулане, в котором, по непроверенным данным, завалялся бриллиант. Может, ей в глубине души даже будет приятно, что он испытает то же самое, что когда-то пришлось испытать ей. Но разлука с Алленом из-за призрака бывшей женщины – это не то, на что он готов согласиться.- Это не сон, а реальность, - ответил он мгновения спустя. – Так что договаривай, раз уж начала.- Проблема, - начала Лилубел, - не в том, что ты или этот человек что-то натворил и из-за этого вы можете расстаться, а в том, что ты ждешь какой-то помощи от меня вместо того чтобы бежать и спасать ситуацию.
- Ты думаешь… - начал было Тикки.- Я знаю, - с грустью призналась Лилубел. – Я сама ждала тебя тогда… Но ты не пришел.- Я ждал, когда ты позовешь меня, - признался в ответ Тикки. – Но ты не позвала.Внезапный порыв ветра взметнул прошлогоднюю листву и зашумел в кронах деревьев, напугав тем самым голубя. Птица, шумно хлопая крыльями, пролетела мимо, а Лилубел, глядящая вслед убегающему Тикки, украдкой стерла у уголка глаза слезу. Но этого, конечно, никто не увидел.***- Аллен, я…- Тикки! Мы…Они заговорили одновременно, и одновременно же замолчали, а потом посмеялись. Аллен положил трубку – позвонить Тикки он так и не успел, любимый пришел сам – а Тикки, ни секунды не сомневаюсь в том, кому предназначался бы звонок, в который раз подумал, что у них с Алленом все по-другому. И…это прекрасно.