5. (1/1)
Потянулись дни, обозначенные новым занятием и новым смыслом. Нинхурсаг и не подозревала, что это так замечательно - иметь тайну. Тайну, о которой можно думать днём и ночью, для которой можно жить.
Хельга поправлялась так медленно, что казалось, будто дело вообще не идёт. Вся правая сторона её тела превратилась в сплошной синяк. Шейка бедра была, по её словам, в порядке, а вот правое плечо и правая ключица, а так же пара рёбер с правой стороны оказались изломаны. Немного криков - не боли, а больше злобы на неловкость Нинхурсаг - и правое плечо вместе с рёбрами оказалось в повязках. Как Хельга сказала, ей ещё повезло, она упала на мягкое дно вулкана, только поэтому спину и не сломала. Но это мало что меняло. Хельга чувствовала себя скверно. Бывали часы, когда женщина с трудом шевелилась. Иногда ей было тяжело дышать - она объясняла, что сломанные рёбра, похоже, задели лёгкое.
В такое время Нинхурсаг сидела на корточках рядом с ней, и сердце ей стискивало, помимо жалости, какое-то умиление. Ей было необыкновенно трогательно видеть, как Хельга превозмогает свою боль, не кричит и не плачет. Это внушало Нинхурсаг бесконечное уважение. Сама она, если ей бывало плохо или больно, почти бессознательно старалась отыскать того, кто её пожалеет.Нинхурсаг не единожды предлагала Хельге всё-таки открыться, согласиться перейти в город, где ей окажут помощь и тому подобное. Та упорно отказывалась, заявляя, что помощь ей никакая не нужна - но девочка догадывалась, что Хельга просто боится. Боится, что её, больную, брошенную и несчастную, отвергнут и бросят где-нибудь умирать - и на этот раз навсегда.
Нинхурсаг изо всех сил старалась ей объяснить, что королева - и король! - ни за что так не сделает, но женщина не желала ничего слушать.
А от короля Нинхурсаг была в восторге (Кидагакаш была уже давно для неё объектом для подражания). Майло Тетч - мужчина в смешных очках и со смешным именем - был приветливым, внимательным и очень умным. А Нинхурсаг очень уважала людей, обладавших качествами, которых у неё было мало или вообще не было - образованием, например.
Майло Тетч показывал свою невероятную образованность тем, что бегло читал на атлантийском, читал - а этого даже принцесса не могла! Нинхурсаг, собрав в кулак всю свою волю, спросила у короля, будет ли в школа в Атлантиде - ведь ей тоже хочется научиться читать и писать! Король был очарован этой просьбой: "Конечно, всё в своё время! Очень рад, что у тебя есть такой интерес! Ты вообще... обращайся, если что!"Девочке очень хотелось к нему обратиться, но если Хельга что-то решила - обжалованию оно не подлежало.У новой замечательной жизни Нинхурсаг были свои трудные моменты. Всё-таки невозможно жить в пещерах, когда у тебя дома есть родители, которые хоть и приемлют бесконечные гуляния по пещерам, но хотят, чтобы ты хоть изредка ужинал с ними. А как им объяснить пропажу вещей - отцовских вёсел, которые пошли на лубки для Хельги, простыней, которые стали повязками для Хельги? А чашек, циновок, фонарей? А того гребня? Нинхурсаг выдумала, будто она оборудовала себе некое "местечко" в пещерах. Родители всё спрашивали, где оно находится, и Нинхурсаг отвечала нервной улыбкой - дескать, тайна сердца. А потом она, захватив какое-нибудь лакомство - горсть ягод, мяту - бежала из города к своему секрету, Хельге.Хельга, если её не мучила боль, бывала довольно общительной на свой буйный лад. Делами Атлантиды она интересовалась мало, но зато много рассказывала о мире над океаном. Нинхурсаг могла слушать её сколько угодно, прижимаясь к ней. Жара, исходящего даже от нездоровой Хельги Синклер, хватало им двоим.