VIII (2/2)

— Не против разговора?

— Только если ты не против, — кивнул Адиль и присел на скрипящую кушетку.

В палате, кроме них, были лишь матрасы. Последнюю девушку с осложнениями после бронхита выписали сегодня днём, что было довольно странно для небольшой больницы густонаселённого спального района.

— Почему вы вообще решили всё это затеять?

Кириллу было откровенно неприятно говорить ?помогать мне?, потому что был уверен, что ему никогда не понадобится ничья помощь и лишь где-то в глубине души он понимал объективную реальность. Понимал, но не принимал. Даже сейчас, согнувшись в три погибели, он пытался сохранить лицо, не показывая, как разрывается грудная клетка и как нестерпимо хочется пить.

— Сначала мне было пиздец стыдно. Он громко сглотнул.

— А потом я понял, что ты этого стоишь. И даже большего. — Вы — часть той несправедливости, которая случилась. — Я виноват, — поджал губы учитель.

— Но это не всё, — хрипло начал Кирилл. — Вы просто сбежали. Кто вам сказал, что мне будет легче, если вы больше ?никогда не будете попадаться мне на глаза?? — по-детски передразнивая слова Адиля, произнёс он.

Тишина, образовавшаяся после его вопроса, затянулась. Жалелов упёр взгляд куда-то в простыни и выглядел разбитым. Броня сломалась, когда он понял, что кому-то нужен и важен. — Кстати, я Сенкевича принёс, — сказал он и протянул Кириллу пакет, надеясь увернуться от дальнейшего обсуждения. — Спасибо, — ответил Незборецкий, — но это ничего не меняет.

— Я понял. Прости, — опуская жалобное ?меня?, сказал мужчина, — это было ебланство полное. Наверное, мне просто духу не хватило, хоть я и заслужил твоё осуждение.

— Да сколько можно, — вздохнул он. — Наверное, я придурок, но я всё-таки повторю. Вы не виноваты в том, что я потерял. Да, вам было абсолютно, простите, насрать на мою личную трагедию, но, справедливости ради, мне на вашем месте, скорее всего, тоже было бы насрать. Больше всего меня раздражает эта идея испариться из моей жизни, когда она только начала налаживаться. — Ты что, прощаешь меня?

Кирилл кивнул. Адиль чувствовал себя унизительно трезвым для этого момента, но всё равно улыбался. Невероятно устало, равно как и Незборецкий, но улыбался.