; une régate avec des baisers (1/1)

Морская пучина будто была поблизости, однако в то же время была чертовски далеко от меня. Сквозь заросли треклятого острова, на коем я очутился волей судьбы, о берег сокрушительно бились волны. Дуновение ветра содрогало стоявшие неподалеку от ?Подзорной трубы? листья деревьев, заставляя невольно встрепыхнуться и меня. Резко присев, я тут же ощутил жгучую боль в лопатке. Это была длительная пытка, сопровождаемая моими рваными вздохами и попытками вернуть былое самообладание. В очах было видно лишь мутную пелену, сквозь которую я не мог разглядеть ни синь пороха. С горем пополам нащупав рядом стоявший полупустой стакан воды, я тут же осушил его. Пелена исчезла с первого же захода, однако ноющая боль в лопатке не уходила, став для меня особой пыткой. Наконец, пытаясь отвлечь себя, я осмотрелся по сторонам. Ныне была глубокая ночь. Она, признаться, была мне по душе: безмолвие, что могло прервать разве что шелест листьев и приглушенный морской шум — то, о чем я мог лишь мечтать в свое время. Ох, если бы не пульсирующая лопатка...Сквайр, прикрывшись чем попало, дремал в сладкой неге; однако никого боле в доме не находилось: места юнги и доктора оказались пусты. Мое сердце в панике начало заунывную песню воедино с лопаткой. Опасения усилились скорее из-за доктора, нежели из-за Хокинса, поскольку последний, пусть и был тем еще неблагодарным щенком, но постоять за себя мог. Хоть Дэвид смог проявить себя в недавнем бою с лучшей стороны, опасался я, что его доброта и готовность проявить заботу даже к самому жестокому пирату к добру не приведут. Одна лишь мысль о кончине оного вводила меня в панику. Сжимая меж пальцев перекладины, я все же смог осилить самого себя и привстать. Треклятая резь в лопатке вновь возобновилась, однако я решительно заковылял к выходу. К черту все прежние указания, что даны мне были самим Дэвидом. В лицо подул ветер, доносящийся с моря, что с верхушки острова казался близким. Я не мог больше ждать: вероятно, где-то сейчас медленно и верно погибает Ливси. Попытки унять свой пыл и отставить подобные бредни были безрезультатны. Однако в мое поле зрения попал размытый поначалу силуэт, что пошатывался из стороны в сторону. Мысленно проклиная простреленное плечо, я понесся в сторону того человека, ведь это мог быть и доктор. К огромному несчастью, я оказался прав: едва я подбежал к нему, тот пал навзничь. Подхваченный моими руками, Дэвид приоткрыл очи и расплылся в легкой улыбке. Изо рта сочилась рдяная кровь, стекавшая вниз, смешиваясь с песком. — Дэвид, — мой голос дрогнул. — Дэвид, ты меня слышишь? Скажи мне хоть что-нибудь.Он сызнова прикрыл глаза, устремив взор куда-то мимо меня. Я прижал бренное тело к себе, не желая его выпускать. В этот момент я должен был действовать мгновенно и решительно, однако что я мог предпринять? В медицине я, к несчастью, не разбирался. Все, что было в моих силах — это подхватить Ливси и опрометью нестись к берегу, что невпопад был слишком далеко. — Капитан, — остановил меня Ливси, едва ли я приподнял его. — Меня ждет летальный исход.Поток крови нескончаемо лился из открытых обветренных уст. Взгляд едва ли не черных очей доктора я увидел в последний раз.— Прощайте, Смоллетт.***Воспрянул я ото сна из-за своего же вскрика. В нос тут же ударил узнаваемый аромат, явно принадлежавший не моему чужбинному дому, однако, надо признаться, никогда я в жизни так не радовался обычному запаху табака и микстур.Возвращение после бала я помнил смутно, однако точно запамятовал, как шел под руку с доктором. Проклятая память подводила меня уже далеко не в первый раз за последнее время. Невольно меня стали преследовать мысли о том, что я попросту старею, и принимать сие известие от самого же себя я упорно не желал.?Черт возьми, неужели это был вновь сон?? Тут же я спохватился о микстуре, врученной мне Дэвидом, и о которой я успел позабыть сразу же после своего возвращения домой. Она и в самом деле помогла мне избавиться от тревожных сновидений, в какой-то момент превратившихся из воспоминаний в мучительные кошмары. Однако, увы, по моей редкой неосторожности я навредил сам себе.Присев на койке, я задумался, есть ли хоть какой-то смысл вновь поделиться очередным сновидением с доктором. Очевидно, я услышу немало упреков в свой адрес, однако я и в самом деле, пусть и мысленно, но дал клятву разделять с Дэвидом любые переживания, какого бы рода они ни были.Правда, далеко идти не пришлось: дверь едва слышно закрылась за спиной доктора. — Ты снова спишь только по три часа, — покачал головой зашедший Ливси. — Во время болезни ты был куда менее несносным.— Дэвид, — я пропустил мимо ушей упреки, пусть и ожидал спустя пару мгновений услышать их снова. — Могу я поделиться очередным откровением?—Наши разговоры — сплошное откровение, капитан, — тихо засмеялся Дэвид. — Однако я весь во внимании.По окончании своего монолога, как и ожидалось, полились упреки, порой переходящие в ругательства.— Ты же понимаешь, что я хочу сделать тебе как лучше, — его голос дрогнул. — Я делаю все, что в моих силах, Александр. Неужели ты думаешь, что я не хочу помочь?— Я верю тебе на слово, — тут же отвечал я и, нащупав его кисть, положил ее в свою ладонь, тут же слегка сжимая ее. — Несомненно, я осел, однако забыл я о микстуре не назло тебе. Доктор, до этого с обидой поджавший губы, сызнова изменился в лице. Нескрываемая тревога, смешанная с сильной обидой, по щелчку сменилась на пристыженное выражение лица. Щеки оного поалели, и Дэвид отвел взор.— Ты прав, Александр, — проронил он. — Извини.Я, хрипло усмехнувшись, легонько толкнул его на себя и тут же прижал вздрогнувшее от внезапности тело к себе, вновь проводя пальцами меж белых прядей ненастоящих волос. В пару мгновений Дэвид оказался на моей кровати, словно мы вернулись в тот же день, что я всякий раз припоминал со смущением. Внезапно в мою голову пришла чудаковатая мысль, которая, однако, позабавила меня.— Я никогда не видел тебя без парика, Дэвид, — невольно расплылся в улыбке, заметив ошарашенное лицо доктора. — Ты же понимаешь, что я ношу его, поскольку он мне больше к лицу? — улыбнулся он в ответ, со смущением притрагиваясь к одной из завитых прядей.— Умоляю...— Терпение, капитан, терпение.Ливси отодвинулся от меня, и в мгновение ока я смог видеть вместо напудренного парика черные, как смола, волосы, успевшие отрасти. Я не смог оторвать взора от них и тут же трепетно прикоснулся к одной из выбившихся прядей. — Ты прекрасен, — все, что я смог проронить.— Я очень тебе признателен, Александр, однако куда лучше я себя ощущаю с париком на голове, — снова улыбнулся доктор, возвращая белоснежные кудри на голову. Я не стал возражать и вместо этого сызнова прижал родное тело к себе, поцелуем касаясь его скулы, а затем и бархатных уст. В ответ Дэвид увлек меня в поцелуй, на который нам не хватило воздуха. Лобызания становились глубже и настырнее даже со стороны Ливси. Они были схожи с морской регатой, однако отличие было лишь одно: наше соревнование не на скорость, а на поцелуи.Вскоре Дэвид оказался подо мной, обжигая меня горячим дыханием, пока я касался губами его шеи. Снова в моих руках был, казалось, необъятных широт мир, что был я готов беречь и, как ни странно, боялся одного неверного движения. Словно один такой неверный шаг мог бы и в самом деле обрушить весь мир, превратив его в осколки. Поочередно расстегнув блестящие пуговицы рубашки, мой поцелуй вонзился в солнечное сплетение, вызвав тем самым сдавленный стон у Ливси. — Повторюсь: ты прекрасен, — на миг оторвавшись от его тела, шепнул я.— Еще, — Дэвид выдохнул и выгнулся вперед, словно кошка. — Провокация? — я усмехнулся, но вновь спустился вниз и коснулся кончиком языка того же солнечного сплетения, заставляя капризного доктора вздрогнуть.— Еще, — повторил он.— Какой же ты все-таки нетерпеливый, хотя ты лекарь, как-никак.Касания губ спускались по выпуклым перекладинам ребер, не упуская и впалый живот. Едва слышимые рваные вздохи вскоре перешли в стоны, которые Дэвид напрасно пытался сдержать, с силой закусив нижнюю губу. Тогда я вынужден был приблизиться к его лицу и легонько, но настырно укусить эти же уста.— Я хочу слышать тебя.Стянул никчемную в этот момент рубашку, что однажды уже успела пострадать от моих рук, после чего принялся вслед за ней стягивать и панталоны.— Скорее же.., — еще немного, и Ливси, кажется, готов был захныкать, как упрямое дитя. — О, знал бы ты, как я все-таки обожаю, когда ты капризничаешь. Забавно видеть, как ты сдержан рядом с другими, но как упрям рядом со мной.Панталоны были стянуты медленно, после чего поцелуев не избежали и путеводные извилины, плавно уводившие меня к цели, к которой подталкивал меня и Дэвид. Однако, признаться, у меня были несколько другие планы, в отличие от тех, что, вероятно, ожидал сам доктор. Я коснулся едва ли не окаменевшей плоти кончиком языка и принялся водить им из стороны в сторону, вновь не упуская ни одного изгиба. Стоны, сладко обволокшие мои уши, вмиг усилились, что, несомненно, доставляло мне удовольствие. Правда, в очередной раз я решил подразнить Дэвида, а потому, обведя последние очертания, я оторвался от плоти.— Ты нарочно, — Ливси с обидой поджал губы и сам перешел в наступление, нащупав коленом мою плоть. — А ты знаешь слабое место, — выдохнул я и опустил его колено. — Несносный здесь точно не я.Избавившись от ненужного тряпья, вдавил тело доктора в кровать и, даже не пытаясь смочить свою плоть, проник внутрь. Дэвид же вскрикнул от внезапности, а его очи заблестели от невольно появившихся слезинок. Кончик моего языка тут же смахнул стекающую с щеки слезу, однако я не прекратил даже после этого. Своими упреками доктор сам вынудил меня отложить весь былой трепет и перейти в наступление. Заглушив на миг вскрики Ливси, я вовлек его в краткие лобызания и ненароком прикусил чужую губу. Доктор, кажется, ощущал себя на грани потери сознания, поскольку его взор был едва ли не пуст, а позже он и вовсе прикрыл очи. Тело под моими толчками содрогалось и выгибалось не хуже кошки, ногти вонзились в мои предплечья. Из оставшихся сил я толкнулся еще считанное количество раз, пока не почувствовал приятную дрожь, что смогла меня на миг словно лишить чувств.— И кто здесь несносный? — застегнув на себе последнюю пуговицу, усмехнулся я, хоть этот вопрос был скорее риторическим.— Надо полагать, все, пусть и странные, но не менее приятные события происходят исключительно у меня дома, — Ливси, наконец, улыбнулся, хотя в любой момент мог упасть навзничь от потери сознания.— Ты предлагаешь мне жить у тебя? — слегка толкнул его на кровать, не позволяя встать снова. — Звучит заманчиво, однако не могу себе позволить подобного.— Отчего же?— А к чему тебе старый морской волк дома? — Не говори глупости. лучше подумай.— Что ж, уговорил, — я расплылся в ухмылке и отдал доктору честь, на что тот в ответ закатил глаза, улыбаясь мне в ответ. — Я подумаю.