Глава 5. Захария МакКуарри. МИНАЛЕТТА. РЕЙНА. (2/2)
Это молодой мужчина, скорее даже – парень. На вид ему около восемнадцати, может быть чуть больше. Он как раз зевает, когда мы появляемся перед его взором, прикрывая рот ладонью.— Доброе утро, девушки! – он поднимается с дивана, а мы так и стоим в дверях, не решаясь пройти далее.— Ну, кто из вас испортил любимый диван моего брата? – на его губах тут же появляется зловещая, торжествующая улыбка. Он подходит ближе, держа руки за спиной и не переставая улыбаться. У него длинные темно-медные волосы, завязанные в низкий хвост, и большие миндалевидные изумрудные глаза. Одежда выдает в нем ученика какой-нибудь престижной закрытой школы, где все воспитанники с молоком матери впитали мысль о своей уникальности. Прямая осанка, плавные жесты, взгляд из-под полуопущенных длинных ресниц. Такая необыкновенно-чувственная внешность парня приводит меня в некоторое замешательство относительно его, ну, знаете, сексуальных предпочтений. Рейна и Эми поднимают вверх руки. Рейна делает это, гордо вздернув подбородок, а Эмили – опустив глаза в пол. Брови парня взлетают вверх.— Что ж, поздравляю вас обеих, – он с горячностью пожимает девушкам руки, оставляя их стоять с ошарашенным видом. – Итак, сейчас мы немного прогуляемся по замку, чтобы вы здесь освоились, а позже у нас завтрак. Он направляется было по коридору, ожидая, что мы пойдем следом за ним.— Простите, сэр, – кричу я ему в спину. Мы вчетвером так и стоим на месте.— Что такое? – он полуоборачивается к нам в недоумении.— Вы не хотите представиться? И спросить наши имена? – задаю ему вопрос. Он быстрым шагом сокращает расстояние, которое нас разделяет. На лице у него написано удивление.— Выходит, вам про меня ничего не сказали, – протягивает парень, почесав подбородок. – Хм, ну ладно. Мое имя Захария, но я предпочитаю Захари или Зак. Его лицо сияет дружелюбием, и меня охватывает мимолетное ощущение, что оно напускное, но это чувство быстро пропадает, когда приходит моя очередь представляться. Пожимая мне руку, глаза Захари становятся немного шире, рот сжимается в тонкую линию. Выходит, он знает, что со мной все не так просто. Я лишь стискиваю зубы и упрямо смотрю на него. Интересно, как Зак поведет себя дальше? Во всяком случае, он не стал отскакивать от меня на полтора метра и тыкать пальцем с криком ?Так это ты?!? Может быть, дело ограничится лишь его краткой мимической реакцией? Захария идет прямо, грациозно и очень плавно. Его походка напоминает мне Джеда. Возможно, это его диван спалила Рейна вчера вечером? Во всяком случае, мне кажется, что Захари и Джед чем-то похожи.
Захария проводит для нас экскурсию по замку, дает краткое описание комнат и помещений, попутно рассказывая, куда заходить не обязательно или не нужно, например, на кухню.— Там владения миссис Кэрролл, и лучше туда не соваться. Пока Захари увлеченно рассказывает об архитектуре строений замка, я пристально за ним наблюдаю, пытаясь понять, он ли тот самый проклятый Хранитель? В смысле тот, кто уготован мне, и тот, кто сам себя проклял.
Но я прихожу к мысли, что это не он. Думаю, что хранитель, который, по словам Рейны, приходит в мир с полной памятью, не должен выглядеть, как Захари. У нашего нового знакомого слишком говорящее лицо и речь хоть и начитанного, но все же подростка. А хранитель, как мне кажется, должен быть более серьезным, задумчивым, может быть даже немного мрачным. На том, кто помнит всех и все со времен сотворения мира, – страшно подумать, как много жизней он прожил! – должен быть отпечаток времени. Ну, морщинка на лбу или вечно усталый и скучающий вид. Захари вовсе не подходит под это описание. В нем кипит жизнь, и в глазах пляшут маленькие чертики. И он, определенно, привык, чтобы все внимание уделялось только его персоне.
Обойдя левое крыло замка, мы проходим в галерею. Здесь в противоположность к темным мрачным коридорам, которые соединяли комнаты, много окон и света. И еще немало картин, на которых изображены мужчины и женщины в старинных одеждах.
— Это портреты моих предков, – гордо заявляет Захари, – но их имена и прочие подробности вы узнаете позже. Если захотите. С этими словами он разворачивается на каблуках и быстро направляется к огромной лестнице, которая видна в следующем дверном проеме. Эмили, казалось, хотела бы возразить такой скорой перемене дислокации. Ей, очевидно, очень интересно услышать о картинах несколько больше, чем было сказано. Но она так и не произносит ни слова, смущенно поджав губы.— Давайте поспешим, леди, вы же не хотите пропустить завтрак? – звонкий голос нашего провожатого эхом разносится по коридору, в который выходит галерея. Мы с девочками переглядываемся и срываемся с места, едва ли не бегом поспевая следом за Захари. Эмили на протяжении всей оставшейся экскурсии не отстает от Захари с вопросами об истории замка. Наверное, внутренняя борьба выиграна, и любопытство взяло верх над скромностью. Зак отвечает на ее вопросы, довольно улыбаясь. Ему явно приятен такой интерес к своим владениям, и он снисходительно посматривает на Эмили.— Мы не пойдем в правое крыло, там неблагоприятная атмосфера для экскурсий, – скороговоркой говорит он, когда мы спускаемся по лестнице с другой стороны замка.— А что там такое? – заинтриговано спрашивает Флора, которая до этого момента молчала. Ее, в отличие от Эмили, мало интересовали вопросы архитектуры и смешения эпох в стилизации убранства.— Там живет мой брат, – сухо бросает Захари. Дальнейших пояснений не следует, и я уже не надеюсь на то, что они вообще будут. Честно говоря, я лично не услышала ни одного объяснения происходящего с нами. Ни почему нам с сестрой пришлось преодолеть такой ужасный путь до замка, ни почему нас никто не встретил, ни кто такой этот Захари и кем является его брат? Очевидно, его даже он сам побаивается. Является ли Зак ловцом или нет? Почему здесь, кроме нас с Рейной, еще и Флора с Эмили? Они, к слову, сами хотели бы это узнать. И это еще далеко не весь список лично моих вопросов. Уверена, что у девочек он не многим короче, особенно у очень любознательной Эми. Она явно очень смышленая девушка. Следующий этапом осмотра территории – внутренний двор. Мы покидаем донжон (я запомнила это слово из рассказа Захари) и попадаем в хмурое и холодное шотландское утро. Дождь практически прекратился, лишь редкие капли падают мне на голову, но на улице зябко и сыро.
Я вопросительно смотрю на миниатюрную брюнетку и поднимаю голову вверх. Эмили отрицательно мотает головой, давая понять, что это не ее рук дело. Понятно. Значит, в этот раз матушка Природа постаралась. Как бы ни было холодно и мерзко на улице, я не могу не оценить красоты зеленого полотна травы, которое простирается по всей территории внутреннего двора. У высоких каменных стен замка растут деревья, а сами стены обвивает плющ. Это выглядит очень романтично и красочно, будто фрагмент декораций из любовного романа. Вслед за Захари мы огибаем здание донжона и оказываемся перед стенами, которые выходят к океану. Вчера во время грозы в густой темноте я ничего не могла увидеть и даже услышать. А сейчас за стенами слышится тихий рокот волн. В этой части двора господствует морской ветер: холодный, резкий и своевольный. Он тут же пробирается мне под одежду и заставляет сразу же продрогнуть. Захари ведет нас к большой, я бы сказала, огромной, клумбе с разнообразными цветами. Точнее, сначала это показалось мне клумбой.
— Это замковый колодец, – шепчет мне на ухо Эми.
И все же, она очень умная. Я бы скорее подумала, что это маленький, аккуратненький пруд. Да еще и спросила бы о наличии уточек.— Совершенно верно, – Захари присаживается на корточки и подносит к лицу ярко-розовый бутон розы. – Он служил основным источником воды в былые времена. Особенно он спасал во времена войн, когда замок бывал осажденным.— Я представляла себе колодцы несколько иначе, – протягивает Рейна, обхватив себя руками и поежившись.— Какими же? – мало заинтересованно бурчит Захари, все так же вдыхая аромат цветка. Мне почему-то кажется, что он что-то очень нежно шепчет ему. Впрочем, возможно, это игра моего воображения.— Более мрачными, заброшенными. И маленькими. А это словно маленький оазис среди зеленой пустыни! Рейна восхищенно разглядывает темную воду, закованную в грубый камень, резную металлическую ограду, опоясывающую ровный круг колодца. А вокруг всего этого господствует буйство красочных цветов.— Благодарю, Рейна. Ты сделала мне комплимент. У Рейны отпадает челюсть. Она явно не ожидала, что это великолепие дело рук Захари. Я бы тоже никогда не подумала, глядя на его кремовый драповый пиджак, белые манжеты рубашки, которые выглядывали из-под пиджака, и тонкие длинные пальцы аристократа. Никогда не смогла бы себе представить его в компании грабелек и лопаточки.
Да. Мир удивителен!— Как тебе это удается? – восхищенно спрашивает Флора. – Здесь все настолько идеально, словно на картинке! Она присаживается рядом с Захари и гладит нежный розовый бутон. Я тоже не в силах удержаться от прикосновения к светло-желтым лепесткам розы. На ощупь они плотные, упругие, но как и все прекрасное, слишком хрупкие.— Это мое любимое занятие, моя жизнь! – вдохновенно восклицает Захари. – Я люблю природу, растения. Каждую травинку, – он ласково гладит зеленый ковер у своих ног. Я невольно отмечаю, что газон недавно и очень аккуратно пострижен, травинка к травинке. Идеально ровно.— Но знаете, что самое сложное? – мы в восхищении смотрим на парня, ожидая ответа. – Самое сложное, это удержать моих братьев подальше отсюда! Они просто ненормальные, и если бы не моя бдительность, тут бы все было изуродовано их чудо-техникой. Я сказал, что если хоть одна травинка из-за нее пострадает, я уничтожу их игрушки! – Захари как-то чересчур яростно сжимает кулаки, и меня настораживает огонек маниакальности, промелькнувший в его глазах.— Что за техника? – у Эмили взгляд сияет от любопытства. Либо она знает ответ заранее озвученной версии, либо дело в восхищении, но она как-то подрастеряла свою стеснительность.— Ужасная, – мрачно сказал Захари, отвернувшись к бутонам, – вертолеты, например. Не понимаю, неужели в округе мало полей для подобных забав? О. Боже. Из-за этого флориста все вчера и случилось! Из-за него нас не доставили до места и высадили на какой-то поляне. Понимание пробегает по лицу Рейны и сестра очень, очень зла. Из опасения, что она что-то выкинет, и спешу встать между ней и Захари. Вру, никаких опасений у меня не было и в помине. Просто я сама лично хочу его придушить, желательно, его же цветами.— Скажи-ка мне, Захари, а ты знаешь, что мы с сестрой прилетели на вертолете? Вчера, – задавая этот вопрос, я все еще пытаюсь сдерживать свой порыв вцепиться ему в волосы. Возможно, он тут ни при чем, и все просто так неудачно совпало.— Да, – этим словом парень подписал себе смертный приговор.
— Значит, это из-за тебя мы вчера натерпелись, не так ли? – ласково спрашивает Рейна, подходя ближе и делая попытку оттолкнуть меня в сторону.— Не моя вина, что вы не успели до дождя, – Зак просто пожимает плечами.
— Нас вчера выбросили на поляне в лесу, как щенят! – восклицает сестра, поражаясь хладнокровной реакции парня.— Не надо драматизировать, – он в раздражении закатывает глаза. – Вы добрались до места, и живы-здоровы. Не вижу проблемы, – Захари поднимается на ноги и отряхивает брюки.— Как ты мог так с нами поступить? – спрашиваю я, не веря своим глазам. Захария из добродушного и вежливого парня моментально превратился в самолюбивого, циничного и заносчивого типа. Это внезапная и разительная перемена очень меня разочаровывает.
— Что вы мне? – сухо бросает он фразу, вплотную подходя ко мне. – Я сказал, не стоит разводить драму. Мне нет до этого дела.
Его равнодушие вызывает у меня желание плакать. От того, что из-за него пострадала моя сестра. Но, заплакать перед Захари, это так унизительно!
— Но почему? – я все еще в недоумении. Конечно, я встречала подобных ребят в школе, и Захари не стал для меня открытием. Но, мне отчего-то очень обидно. – Хорошо, ты переживаешь за свои драгоценные цветы и аккуратный газон. Но просто проявить хорошее воспитание и встретить нас на машине было вполне возможно, разве нет? – я раскрываю глаза шире и боюсь моргнуть, чтобы не покатились слезы.— Я ни за что не выйду на улицу в такую погоду. Терпеть не могу дождь, – его красивое, с тонкими чертами лицо брезгливо кривится, при этом он смотрит мне прямо в глаза.
Воздух разрывает звук пощечины. Захария дергается и хватается рукой за щеку. Он прикрывает глаза и плотно сжимает зубы. Я не знаю, что на меня нашло. Я вдруг почувствовала такую жгучую обиду, словно меня предал друг. Конечно, Захари мне никакой не друг, но его поведение я расценила именно, как предательство. Он смотрел мне и Рейне в глаза, мило улыбался, при этом прекрасно понимая, на какое испытание толкнул вчера.Когда Захари открывает глаза, в них читается неприкрытая ярость и злоба. Они потемнели на несколько тонов, становясь почти черными.— Ты самовлюбленный, безжалостный эгоист! – кричу я ему прямо в лицо.
Он хватает меня за шею и с легкостью поднимает вверх на уровень своих глаз, оторвав от земли. Я в ужасе смотрю на его красивое, перекошенное ненавистью лицо. Мои ноги беспомощно болтаются в воздухе. Не знаю, что он со мной сделал бы, если бы не Рейна. Она звенящим от гнева голосом, кричит:— Ой, посмотри-ка, твои бесценные цветы! Все также держа меня на весу, Захария оглядывается назад. Тут же я падаю на землю, неуклюже приземлившись на пятую точку. Боже, моя шея. Я нервно тру ее рукой, все еще ощущая на ней пальцы Захари и леденящий душу страх.Тем временем, его роскошный цветник дымится и шипит. От него остались лишь пожухлые и потемневшие листья.— Уйди с дороги, – рычит он, отталкивая в сторону Флору. Я не могу разглядеть, что Захари сделал, когда слышу удивленные возгласы девочек. Эми, схватившая меня за руки, пытаясь поднять, резко их выпускает, и я снова плюхаюсь на траву. Глаза у нее огромные от изумления. Когда я, все же встаю на ноги, то вижу причину ее удивления. На месте дымящегося пепелища теперь возвышаются еще более крупные и яркие цветы.— Как ты... как ты это сделал? – запинаясь, спрашивает Эмили. Захари поднимается с колен и окидывает нас взглядом. В этом взгляде нет ничего хорошего. Он с ненавистью смотрит на Рейну, гордо вздернувшую подбородок. Она ждет ответ на свои действия, сжав кулаки.— Хм, и это все, на что ты способна? Твой отец был плохим учителем, – надменно заявляет Захари, и с его зубов едва ли яд не капает. На том месте, где он только что стоял, кружатся лепестки роз. Я стараюсь не подавать виду, что моему удивлению нет предела. Будто бы я привыкла видеть подобное. Девочки еще не знают, что я ничего не умею. Я не могу им рассказать. Но это непременно должно произойти, и не знаю, как они отреагируют. Флора презрительно фыркает, тормоша носком ботинка красные лепестки, которые упали на землю после исчезновения Захари.—Мы должны отомстить, – говорит она тоном, не предполагающим дальнейшее обсуждение.