Глава 5. Захария МакКуарри. МИНАЛЕТТА. РЕЙНА. (1/2)

МИНАЛЕТТА В комнате, которую мне отвели, уже горят свечи, когда я вхожу в нее. Слева от двери, на комоде, стоят два подсвечника на три свечи. Я беру тот, что ближе ко мне и направляюсь вглубь комнаты. Она небольшая, но и не слишком маленькая. Напротив двери два высоких решетчатых окна, которые закрывают тяжелые шторы. Цвет их я разобрать не могу, потому что здесь гораздо темнее, чем в той комнате с камином, в которой мы встретились с девочками.

Я разворачиваюсь на девяносто градусов вправо и вижу огромное зеркало в раме на пол стены, справа и слева от него расположены две довольно узкие двери. Я открываю одну из них и обнаруживаю там туалет. Отлично! Значит, цивилизация до них дошла. Я уже начала было терять на это надежду... Следующая дверь ведет в ванную, и я сразу же включаю на полный напор горячую воду. Здесь относительно недавно был сделан ремонт – современный дизайн резко контрастирует с убранством других помещений. Я замечаю, что в углу комнаты лежит мой несчастный чемодан и достаю оттуда несколько сухих, теплых вещей, чтобы укутаться в них после горячей ванны. Быстро скинув с себя мокрую одежду и обувь, погружаюсь в рай. Да-да, горячая вода для меня сейчас самый настоящий рай на земле после того зверского холода, что мы с Рейной пережили. По телу разливается тепло и вскоре мне становится уже жарко. Отмывшись, как следует, я покидаю ванну и кутаюсь в теплые вещи. Напротив громадного зеркала стоит двуспальная кровать. Она уже разобрана, когда я туда забираюсь. Какое же это счастье, растянуться на мягкой перине и зарыться с головой в одеяло! Я никогда не могла подумать, что когда-нибудь испытаю от этого такую небывалую радость. Мне не хочется гасить свечи, но все же выбираюсь из-под одеяла, чтобы это сделать. Там, куда я ставлю подсвечник, обнаруживаю бокал с темной жидкостью, который я сначала не заметила. Понюхав содержимое, понимаю, что это виски, и морщусь. Но, возможно, это неплохая мысль! Делаю пару глотков и мне кажется, что во рту разгорается настоящее пламя. Я резко втягиваю воздух через открытый рот. Но практически сразу мне становится тепло, внутри меня разливается спокойствие и блаженство. Через несколько минут я проваливаюсь в сон без задних ног. Хорошая все-таки, эта шотландская традиция, пить виски! Просыпаюсь я ни свет, ни заря. Для меня это не свойственно: я сова, люблю поспать подольше. В теле такая легкость, словно проспала сутки напролет, а не несколько часов, основательно перед этим промерзнув. Я ворочаюсь в кровати с боку на бок, не зная, что мне делать дальше.

С горечью приняв тот факт, что заснуть мне больше не удастся, я обдумываю все, что с произошло со мной и с Рейной за пару последних дней. В моей голове никогда не было строгих планограмм и схем в отношении ежедневной жизни. Я всегда предпочитаю решать проблемы по мере их поступления, а не обдумывать свои шаги на сто действий вперед. Я, конечно, пробовала, но все же, мой мозг устроен иначе.

Из Рейны тоже стратег тот еще, она скорее поддастся эмоциям, чем будет выжидать удобный момент. Но сейчас, лежа в кровати, которая уже не такая теплая и мягкая, какой казалась мне вчера ночью, я напряженно думаю. Думаю о том, что моей старой привычной жизни пришел конец. Теперь, мне не нужно вставать каждое утро и идти в школу, отец обещал перевести меня на электронное обучение. Чем я буду заниматься здесь, пока не известно. Также, я внезапно осознаю, что здесь не будет моих школьных друзей, родной городской суеты и развлечений. От этого мне становится очень грустно.

У Рейны нет друзей дома, как у меня, потому что после обряда Возвращения Духа она погрузилась в совершенно другой мир, вход в который был мне закрыт. Она большую часть своего времени проводила дома, предоставленная самой себе, порой выезжая с отцом на различные собрания или встречи с такими же ловцами, пытаясь завести себе друзей. Несомненно, Рейне было куда интереснее общаться с такими же, как она, нежели с обычными детьми. Но, даже среди них Рейна не нашла себе настоящего друга. Единственным ее другом всегда была я. Рейна умудрилась влюбиться в парня, которого повстречала в обычном кафе, и даже решилась рассказать ему правду о себе, но сестру быстро лишили этого счастья. Это сделали очень болезненно и молниеносно. Я уверена, что она еще его не забыла, как не забыла ту боль, которую ей причинили.

Но Рейна очень сильная и носит свои страдания глубоко в сердце, даже мне не позволено видеть ее душевную муку. И, хотя она всегда считала себя старше, опытнее и умнее, но и спрашивает с себя по первой строгости. Я ее не виню в этом. Она и правда моя старшая сестра, столетиями ходившая по земле в разных обличьях и в разные времена, но с одной душой. Рейна имеет право считать себя умной и опытной.

Несмотря на то, что нас упорно хотели отделить друг от друга после моего десятилетия различными способами, порой даже жестокими, мы остались очень близки. Рейна не ходила в среднюю и старшую школу, ее перевели на домашнее обучение. Я же просидела там от звонка до звонка. Рейна всегда была дома или на различных собраниях вместе с отцом, которые порой проводились вне нашего дома. Я же вечно разъезжала по различным лагерям, фестивалям, экскурсиям.

Таким образом, мы редко пересекались в ежедневной жизни, старания родителей не прошли даром. У меня была насыщенная, полная жизнь обычной школьницы, у сестры все с точностью до наоборот – полноценная жизнь ловца. Но как бы нас не разделяли, мы всегда находили моменты, чтобы поговорить и даже повеселиться. Благодаря усилиям сестры, нам позволялось провести каникулы вместе, и мы отправлялись в короткое путешествие, стараясь провести выделенные нам дни с ?максимальной пользой? в извращенном понимании этого выражения девушкой-подростком. Да, такое совместное время нам выдавалось нечасто, иногда даже пугающе редко, но нам этого хватало, чтобы окончательно не отдалиться друг от друга. Так, все еще валяясь в кровати, я от нечего делать провожу анализ различий нашей с Рейной жизни до прибытия на остров Хайвей. И прихожу к выводу, что сестре будет здесь не менее одиноко, чем мне. Ее тоже оторвали от привычного уклада жизни, как и меня. И мне необходимо стать более собранной и серьезной, чтобы не усложнять Рейне жизнь здесь.

Но, легче сказать, чем сделать. Темперамент, знаете ли, никуда не денешь. Как и отсутствие мозга, впрочем, не скроешь. В комнате становится гораздо светлее, чем ночью. Это говорит о наступлении утра. Я встаю с кровати и тут же ощущаю ледяной каменный пол у себя под ногами. Добежав на цыпочках до окна, раздвигаю тяжелые синие занавески. От них пахнет пылью, будто в этой комнате не жили уже бог знает сколько времени. Настроение мое немного меркнет при виде тяжелого серого неба и капель воды, которые сползают по толстому старому стеклу, образуя затейливые дорожки. Дождь и не думает кончаться. У меня в голове непроизвольно мелькает вопрос о природе его возникновения. Хм, это уже будет третий по счёту вопрос, который мне следует выяснить. Первым был и остается тот, что я задала Рейне после исчезновения Джеда: почему она так странно и довольно улыбалась тогда? Что это значит? Здесь явно что-то не так, а я, в силу своей темноты и неопытности, не могу понять, что именно. Вопрос второй: узнали ли друг друга Рейна, Флора и Эми? Насколько я знаю, все ловцы так или иначе пересекались между собой в прошлых жизнях. Они узнают друг друга при встрече. Как это происходит? Опять-таки, вопрос к Рейне.

Я решаю не медлить, а выяснить все прямо сейчас. Открытое окно позволяет мне разглядеть комнату в свете дня, но я не хочу увлекаться этим занятием, есть вещи поважнее. Любопытство подстегивает меня действовать быстрее. Я, с невиданной для себя скоростью, переодеваюсь в шерстяной темно-синий свитер и узкие джинсы и на скорую руку причесываюсь, даже не посмотревшись в зеркало. Что-то совсем на меня не похоже. Отворив массивную белую дверь, я высовываю голову в коридор, по которому мы шли вчера ночью. Он освещен большим количеством электрических ламп, декорированных под старинные настенные светильники со свечами. Меня определённо радует наличие электричества. Даже как-то вдохновляет, что ли. И все же, несмотря на наличие красивых ламп, здесь жутковато: темные каменные стены, старинные выцветшие гобелены, тени, затаившиеся в углах. Словом, не привычный уют теплого родного дома. Я стучу в дверь, за которой находится комната моей сестры. Ничего. Я стучу снова. Не услышав ответа, толкаю такую же массивную дверь, как и в моей комнате, и вижу силуэт Рейны, раскинувшейся на кровати. Нашарив на стене выключатель, щелкаю им, и тут же желтый электрический свет озаряет комнату в багрово-красных тонах. Я морщусь, моим глазам больно. Подобное убранство кажется мне слишком ярким и чересчур прямолинейным.РЕЙНА Она просыпается от настойчивого стука в дверь. Поначалу, Рейна не понимает, где находится. Ее мысли спутанные и сумбурные. Осознание реальности приходит к ней, только когда стук в дверь повторяется.

Головная боль не способствует улучшению настроения, как и ломота во всем теле. Наверное, следовало вчера выпить виски, что оставили для нее на старинном комоде из красного дерева.

Слышится звук открывшейся двери и Рейна готова поклясться, что это Миналетта. Неужели, ей не спится в такую рань? Сестра какое-то время молчит и Рейна представляет, как морщится ее обычно бледное лицо при виде багрово-красного балдахина над кроватью.— Сделай лицо попроще, – раздается тихий голос Рейны из-под одеяла. – Я знаю, что ты думаешь. Она лежит на кровати, накрывшись одеялом с головой, и не испытывает ни малейшего желания предстать перед взором сестры: та редко видела ее помятой и растрепанной, как сейчас.— Это смотрится пошло, – говорит Летта, присев на край огромной кровати с резными столбиками.— Это смотрится фатально. Мне очень нравится. Который час? – бубнит Рейна, и кажется, будто ее приглушенный голос доносится из далекого космоса.— Почти семь. Рейна что-то причитает и, наконец, ее голова показывается из-под одеяла. По удивленной физиономии сестры брюнетка понимает, что после сна выглядит, как королева. В переносном смысле.— Как ты думаешь, за нами придут или мы должны спуститься самостоятельно? – задает Рейна первый пришедший на ум вопрос.— Не знаю, – пожимает плечами блондинка, – после такого теплого приветствия, не думаю, что нам стоит надеяться на что-либо более дружелюбное. Пока Рейна выбирается из кровати и пытается привести себя в порядок, Миналетта задает ей вопрос о том, вспомнила ли она Флору и Эмили. Брюнетка отрицательно качает головой и говорит, что никогда прежде с ними не встречалась. Во всяком случае, она не узнала ни одну из девушек.

— Возможно, на это есть свои причины. Например то, что я еще не овладела этим даром. Летта, конечно же, насуплено смотрит на сестру, определенно не понимая, как должно происходить узнавание.— Я не знаю! – закатывает глаза Рейна, отвечая на незаданный вслух вопрос. – Возможно, это короткая вспышка в голове при встрече или мимолетный образ прошлой жизни, что-то вроде видения.

— То есть, ты не имеешь ни малейшего понятия, – разочарованно протягивает блондинка. Рейна пытается объяснить, что ей еще мало, что известно и понятно самой, но ей почему-то кажется, что сестра ей не слишком-то верит. Брюнетка говорит, что все зависит от того, насколько хорошо ты развил свои способности видеть прошлое. Это звучит как заученная фраза, и у Летты все же мелькает в глазах понимание того, что Рейна и сама мало понимает в этом. Но это для нее, в любом случае, загадка: сложно понять ощущения ловца, не являясь им на самом деле. Другой вопрос Миналетты Рейна снова оставляет без пояснений, загадочно пожимая плечами. Что она может ей сказать о таинственном незнакомце, что так внимательно вглядывался в ее лицо?— Во всяком случае, мне и так ясно, что Джед знает тебя и, возможно, помнит в прошлом. А ты, Рейна? – но брюнетка молчит, снова оставляя вопрос сестры без ответа.— Какой кошмар, – вместо каких-либо пространных объяснений стонет Рейна, пытаясь распутать свои длинные черные волосы. Расческа застревает у нее в шевелюре, вызывая мгновенный приступ злости.— Посмотри на меня и успокойся, – Летта улыбается и указывает на свои распушившиеся из-за отсутствия укладки волосы, которые завязаны в высокий хвост. – Это было пределом для меня на сегодня.

Рейна смеется. Не иначе, как шотландский климат так влияет на сестру: чтобы она поленилась высушить феном свои волосы, да и к тому же, обошлась лишь простой резинкой, чтобы кое-как стянуть их на затылке? Что-то из ряда вон. В дверь стучат, и только услышав ответ Рейны, в комнату входит их вчерашний знакомый – Дуглас. Он деликатно откашливается и опускается в чопорном поклоне. Брови Миналетты ползут вверх, и Рейна пихает сестру локтем, скрывая этот жест за неуклюжей улыбкой.— Доброе утро, – здороваются девушки хором.— Вас ждут, леди. Прошу. Дуглас открывает перед ними дверь, жестом приглашая пройти первыми. Брови блондинки вновь ползут вверх в удивлении подобной манерности, и Рейна довольно хмыкает – для нее подобное отношение было если не нормой, то уж никак не сюрпризом. Она как-никак дочь Оливера МакЛанси.

В коридоре их уже поджидают Эмили и Флора. При свете ламп становится видно, что у Флоры, все же темно-рыжие вьющиеся волосы, которые она также, как и Летта, завязала в хвост. Они представляют удивительно красивое сочетание с ярко-зеленым цветом глаз, что сияют на ее лице, словно драгоценные камни. Как пример остальным девушкам выглядит Эмили с идеально гладкой укладкой. Темные волосы, доходящие ей до линии подбородка, лежат волосок к волоску. На тонкой переносице сегодня надеты очки в толстой черной оправе, придавая ее смущенному виду формальную строгость.МИНАЛЕТТА Как и вчера, мы направляемся вслед за Дугласом, взявшись за руки. Оказывается, я не одна, кому кажется, что здесь жутковато. Мы идем по длинным, теперь уже освещенным, коридорам, где кроме светильников на стенах больше ничего нет, лишь кое-где встречаются скрещенные между собой мечи или старые выцветшие гобелены. Во вчерашней комнате с камином, которая теперь кажется гораздо больше и уютней из-за раскрытых штор, нас ждет человек. Он сидит на единственном диване, второго дивана почему-то нет. Возможно, его унесли, чтобы привести в порядок.