Глава 9. Сержант и его взвод. От звёзд на твердь. (1/1)

Примерно через декаду после показательного избиения взвода ?два? Корракс неожиданно забрал Минаса с тренировки и, ничего не объясняя, увёл из блока. При этом вид у сержанта был необычайно напряжённый, а на кадета он поглядывал с тревожным сомнением, словно ожидая очередного подвоха и при этом отчаянно надеясь, что ошибается. Только на пороге одного из тренировочных залов абордажной роты он снизошёл до краткого пояснения:— Хочу посмотреть на тебя с незнакомым противником. Против своих-то много ума не надо. — Дополнительные указания, сэр? — попытался Минас прояснить для себя ситуацию.— Никаких, — излишне резко отрубил сержант. И мальчик окончательно уверился, что от этого боя что-то зависит, и ни на что хорошее Корракс не рассчитывает. В пустом зале их встретили двое. Немолодой уже сержант приветственно махнул рукой, а коренастый парень лет двадцати окинул вошедших мрачным взглядом. — Просто тренировочный бой, полный контакт, — то ли спросил, то ли сообщил Корракс и кивнул своему кадету. Младший из незнакомцев скорчил недоверчивую гримасу, но его сержант категорично указал на Минаса. Молодой человек пожал плечами и с подчёркнутой неохотой встал в боевую стойку. Минас не отреагировал, продолжая рассматривать чужой зал, пока Корракс не скомандовал:— К бою. Только тогда меч мальчика покинул перевязь за спиной. Действуем строго по команде, мало ли, что…Несколько минут незнакомец изображал небрежность, однако после третьего полного касания бросил валять дурака. А ещё через два касания — взбесился и начал размахивать мечом очень сильно, зато совсем глупо. Минас, однако, допускал, что даже самое нелепое нападение всё-таки может рано или поздно увенчаться успехом. А одного такого попадания ему хватит, это точно. И чего сержант добивается, спрашивается? Посмотреть, как кадету половину зубов вышибут?— Сержант Корракс, сэр! — из очередного уклонения он вышел пируэтом, чтобы коротко взглянуть на начальство. — Сколько должен продолжаться поединок?— Пока один из вас не признает своё поражение.— Двенадцать — ноль, сэр!Эта фраза вызвала у противника новый взрыв ярости, его меч из очередного могучего замаха прилетел в пол, чирканув по покрытию с мерзейшим скрежетом, а Минас совершенно автоматически среагировал на ошибку и тут же поправился:— Тринадцать — ноль.— Пока один из вас не признает своё поражение, — холодно повторил Корракс.Ещё некоторое время прошло в уворотах и редких контратаках. Минас понял, что начинает элементарно уставать, а значит шансы прошляпить-таки удар возрастают.— Сэр! — мальчик сам поморщился от просительной интонации в своём голосе. — Девятнадцать — ноль! Незнакомый сержант насмешливо что-то проговорил, но Минасу уже надоело соответствовать непонятно каким ожиданиям.— Сэр! Разрешите, я его просто из боя выведу? — Разрешаю. Минас выдал привычную связку локоть-колено, дополненную — чтобы не повторить ошибку Илинго — пинком в кисть ведущей руки, далеко отбросившим меч противника. И замер в боевой стойке, не опуская клинок. Корракс выдержал паузу, и только когда чужой сержант попытался заговорить, скомандовал:— Схватка — стоп. Минас убрал меч и подошёл к зрителям. — ?Разрешите, я его из боя выведу!?, — передразнил чужой сержант. — Это что вообще? — Это младший из моих. Совсем ребёнок, как видишь. Зато очень старательный и дисциплинированный. В тренировочных боях без особого разрешения противников не калечит.Минас успел опешить от карамельной сладости в голосе Корракса и обидеться на ?совсем ребёнка?, прежде чем понял всю невероятность происходящего. Сержант дразнил не его, а своего собеседника! Сержант хвастался! Вот прямо по-настоящему! Корракс был доволен своим кадетом! В реакторном отсеке сейчас снегопад, не иначе…Окончательно уложить в голове произошедшее удалось только на полпути обратно в блок. — Сержант Корракс? — реакции не последовало, но Минаса такие мелочи давно уже не смущали. — Это был бой нА спор? Как в бойцовской яме?Он сам не мог понять, веселит или возмущает его такое предположение. В результате не определился с тоном вопроса, голос вильнул и в конце вообще ?дал петуха?. Со стороны сержанта раздался звук, который можно было принять за подавляемый смех, если бы это был не вечно мрачный, замкнутый Корракс. Хотя, в свете сегодняшних потрясений…— Кадет, разнообразие противников пойдёт тебе на пользу?— Да, сэр! — тут не могло быть никаких сомнений.— Думаешь, легко найти добровольцев? — и снова изменив своему всегдашнему недовольному тону, сержант закончил предвкушающее. — А теперь очередь будет!Минас обдумал эти слова и смирился. Теперь каждые несколько дней, а иногда и по нескольку дней подряд, кто-то из сержантов сопровождал Минаса в чужие залы. Иногда там был только противник, иногда — несколько человек зрителей, совсем редко — целые взводы. И противники доставались тоже разные, далеко не со всеми он мог справиться. Но всё это был роскошный практический опыт боёв: о разнообразии стилей, техник и характеров противника Минас за месяц узнал больше, чем за всю предыдущую жизнь. А вечерами всезнающий Джелл развлекал взвод байками о подоплёке Минасовых ?гастролей?. Рассказывал, что эти бои обожают корабельные букмекеры, а сержанты-наставники обрели стабильный источник дохода — с молчаливого одобрения капитана, между прочим. Что Минас считается дисциплинарным средством не хуже бичевальной машины, поскольку для ветеран-новобранца, пережившего ДВА, а то и ТРИ настоящих сражения и возомнившего себя старшим побратимом Кхорна, нет ничего более целебного, чем слить бой сопляку в полтора раза младше и меньше себя. Что раньше сержантов кадетского блока в глаза называли няньками, но демонстрация общественности одного единственного ?младенчика? резко подправила их репутацию, и Корракс теперь доволен, как нурглит в чумном бараке.Минас хмурился и жал плечами. Его как-то не очень веселила роль ?маленького бойца?, на которого ходят смотреть, как в цирке. Но, по размышлении, решил, что его дело — фехтование, и плевать он хотел на то, какими плясками всё это обставлено. Главное извлекать пользу из того, что есть. А ещё раз подумав, попросил у Корракса записи боёв, а лучше — ещё и квалифицированный разбор оных. Возражений не последовало, а назначенный главным по комментированию Илинго оказался, вопреки опасениям, вполне вменяемым собеседником. Получается, что абсолютно все сержанты — нормальные люди при общении с глазу на глаз, а как только видят перед собой группу кадетов — тут же звереют и дуреют. Удивительное свойство!— Твоя тактичность становится утомительной. Чего ты добиваешься?— Я хочу, чтобы протокол твоей встречи с их Владыкой удовлетворял обе стороны. Эту фразу Лем повторял, не меняя интонации, уже в третий раз, и легионер недовольно рыкнул. Хотя, по сути, человек не лукавил ни единой буквой.Лем выжал из Царства максимум — территории для размещения людей и производств, технически развитые миры, ресурсные базы. И не последнюю роль в сговорчивости Царства сыграла готовность хаоситов пойти на дипломатический компромисс: не изображать могучих победителей, требующих контрибуцию, а принять несколько систем в ленное владение под верховной властью Владыки Трогг. Это было выгодное соглашение — стать частью большой империи, а не маленьким внезапно отколовшимся феодом, лакомой добычей для любого из союзников того же самого Царства. Какой бы блистательной ни была разовая демонстрация силы, явленная флотом Зо Сахаала, серьёзной длительной войны ему не выдержать. И оборонять жизненно необходимые планетарные базы — просто некому. А с другой стороны, внешнеполитическая ситуация вокруг Царства Трогг не оставляла Владыке ресурсов для внутренних конфликтов. Пусть лучше хаоситы сидят на окраинных системах, платят хоть какой-то, урезанный втрое, но всё же налог, и служат буфером между внутренними территориями Царства и приграничной пиратской вольницей. Не слишком надёжные союзники, но вытравливать их из Царства ценой ещё нескольких таких же боёв Владыка просто не мог себе позволить.Все экономические нюансы и политические договорённости были согласованы. Осталась формальность: вассальная присяга нового приграничного лорда во дворце Владыки на Сплендоре Трогг. Спектакль для всех официальных послов и тайных соглядатаев при дворе Владыки, показывающий, что Царство вполне сильно, а пришлые хаоситы верны его интересам и находятся под протекторатом Трогг. Только спектакль, но очень важный и разыгрываемый персонами самого высокого уровня. Лем в качестве полномочного представителя Зо Сахаала дипломатическую службу Царства не устраивал. Присягать должен был сам чтимый легионер.Ознакомившись со штатным протоколом церемонии, Лем вежливо улыбнулся и популярно объяснил, что преклонять колено никто не будет. И отдавать первому Цесаревичу оружие, чтобы ритуально получить его обратно из рук Владыки — тоже никто не будет. И из текста присяги надо убрать абзацы с третьего по пятнадцатый. И обращение к будущему вассалу категорически заменить. Или оставить всё как есть, но удовлетвориться-таки полномочным представителем Лемом, который в лучшем виде и с должным почтением исполнит всё необходимое, а от прославленного Зо Сахаала на церемонии будет присутствовать только подпись в документе. В ответ глава службы протокола Трогг не менее вежливо и доходчиво объяснил, что традиции Царства освящены веками и изменять церемониал тоже никто не будет.Решать судьбы нескольких десятков планет было не в пример проще…Разумеется, к своему капитану советник пришёл только тогда, когда из предлагаемого протокола были удалены все явно недопустимые моменты. Но с самой природой вассальной клятвы ничего не мог поделать даже Лем. И теперь человек шаг за шагом проводил легионера через подробное описание всех поклонов, речей, многозначительных пауз и всего прочего. И внимательно смотрел на то, как темнеет лицо Сахаала. Пусть лучше гордыня капитана вскипит сейчас, чем на Сплендоре. Лем мелочно акцентировал внимание на каждой подробности, чтобы ни одна крохотная унизительная деталь не оказалась для могучего воина сюрпризом, переполняющим чашу терпения. Манифестация демона в тронном зале может серьёзно помешать исполнению достигнутых договорённостей.Правда, манифестация демона в малой переговорной, в метре от самого Лема, тоже не пойдёт на пользу дипломатии Сахаалова флота, а уж здоровью самого человека и подавно. Поэтому сейчас Сахаал раздражён излишней неспешностью разговора и слишком частыми умиротворяющими оговорками. Пусть лучше он злится именно на это.Избавившись, наконец, от надоевшего уже присутствия человека, Сахаал холодно усмехнулся. Лем либо слишком высокого, либо слишком низкого мнения о своём капитане. Несколько пустых слов, десяток глупых движений — вполне приемлемая плата за возможность полностью восстановить свои корабли и добиться эффективности от кораблей трофейных, за право несколько лет без боя взимать десятину людьми и ресурсами, за время, потребное, чтобы обучить команды и починить технику, как следует подготовиться к следующему шагу в большой войне. Ничтожнейшая плата, ведь цель похода огромна и священна, а гнёт унизительной присяги, как и в дальнейшем — клеймо клятвопреступника, ляжет всего лишь на и так запятнанного и заклеймённого воина. Стоит ли внимания столь незначительное неудобство?Усмешка на бескровных губах переплавилась в звериный оскал.— Не так я представлял себе день, когда ты впервые увидишь Сплендор Трогг. Отец привёл Минаса в стратегиум, к самому большому из имеющихся на ?Чёрном Ветре? обзорных экранов. Космос был — как бархатное нутро ларца, нежащее в мягких объятиях огромный сверкающий изумруд в гематитовой оправе орбитальных станций. Единственная планета Царства, где купола городов непроницаемы изнутри, а не снаружи, дабы не выпускать в хрустальный воздух зловонные дымы производств, чтобы ни одна техногенная пылинка не запачкала нежную зелень лугов и аметистовую прозрачность озёр. Вся планета — резиденция Владыки и его приближенных, а обслуга живёт в вонючих муравейниках, укрытых снаружи маскирующими голопроекциями, дабы не удручать взора хозяев. Но с орбиты купола в блёстках солнечных батарей кажутся искрами света на гранях драгоценного камня. Прекраснейший из миров, живое сердце Трогг, священная обитель правящей династии Владык.Столица вражеской империи, где сейчас вожди хаоситского флота заключают ?мир на крови?, союз, не подразумевающий доверия. — Ты хотел бы спуститься туда? — Минас не знал, что сказать, и напрасный вопрос сам сорвался с языка.— Советник Лемюэль предлагал мне место в составе делегации. Но нет. Я не раскаиваюсь, но пройти по Сплендору, как захватчик… Минас снова посмотрел на фальшивую блестяшку в глубине пустоты.— Это только планета, — сказал он, потому что это было честно. — Я ничего не чувствую. Это плохо? — Нет. Ты ничего не задолжал им. Это только красивая планета. Минас кивнул и через минуту покинул стратегиум. Оставаться сейчас рядом с отцом, совершенно не разделяя его тоски, показалось бестактным. Цена была оправданной, а приобретение — необъятным. Шесть систем, более двадцати колонизированных миров, восемь из них — развитые, два имеют космические ремонтные доки. С них Зо Сахаал и начал знакомство с новыми владениями, но это было лишь начало.Ещё на этапе переговоров с Царством Лем начал готовить команды агентов, которые будут вливаться во властные структуры планет и направлять их деятельность в конструктивное русло. Флоту нужны были миры с эффективной экономикой, и Лем искал подход к каждому местному лорду, заставляя их приносить максимальную пользу. Всё это требовало времени. Месяц за месяцем проходили в коротких варп-перелётах и долгих орбитальных стоянках. Сахаал получал отчёты комплексного обследования планет и принимал базовые решения об их использовании. И когда среди экономических сводок появилось указание на полностью необжитой регион, это вызвало справедливый интерес нового хозяина. Небольшой континент, частично расположенный за полярным кругом, не представлял интереса для малонаселённого аграрного мира, богатого плодородными территориями в тропической зоне. А после случившегося несколько столетий назад катаклизма, когда волна гигантского цунами уничтожила и так немногочисленные поселения на южном побережье, эти каменистые пустоши с редкими рощицами и ещё более редкими травянистыми долинами стали считаться проклятой землёй.Идеальное место для расположения тренировочных лагерей.Твердь планеты под ногами и небо над головой! Радостное для большинства кадетов переселение оказалось несколько осложнено поведением парней из старшего набора. Как выяснилось, Варт и Кастор вообще никогда не видели открытого неба, а остальные бывали на поверхности миров урывками, и обычно не дальше космопорта. Пришлось срочно разбивать взвод на пары и тройки, чтобы илиманцы присматривали за дезориентированными ?пустотниками?. К великому счастью, долго осмыслять новые или уже подзабытые ощущения кадетам не дали, припахав вместе с изрядной частью абордажной роты и небольшой командой рабочих сервиторов обустраивать базовый лагерь. Плотный ритм работы, а со следующего дня — тренировок, заметно снизил накал эмоций.Сам Минас уже успел забыть, как здорово иметь вокруг себя действительно много пространства, насколько ?полигон? кадетского блока отличается от десятков километров пересечённой местности и как зябко липнет к коже утренний туман, заставляя мгновенно проснуться и двигаться быстрее. Всё-таки, планета, даже совсем чужая, нравилась ему больше корабельных коридоров!Теперь тренировки кадетов во многом состояли из марш-бросков, задач на ориентирование и на выживание в полевых условиях. Ребята с корабля, особенно поначалу, оказались стопроцентным балластом, и остальным пришлось изрядно попотеть и поорать, прежде чем умные вроде бы парни начали хоть иногда отличать прочно вросший в землю камень от того, который гарантированно покатится под ногой, а мелкую лужицу — от болота. Но всё равно, взвод ?два? заметно опережал ?первых? в общем зачёте, а сержанты-наставники каждый забег превращали в соревнование. Прибытие из очередного кросса вымотанных и грязных ?первых? стало любимым зрелищем Маркусовой команды, обычно успевавшей к этому моменту по всей форме доложиться принимающему сержанту, скинуть экипу и занять удобные зрительские места. А иногда и пообедать и начать следующую тренировку. Сначала илиманцы взвода ?раз? беззлобно веселились и искренне удивлялись такой беспомощности ?корабельных?, честно помогали, страховали и таскали на себе. Но вскоре их терпение начало таять, а потом закончилось совсем. К концу первой декады на ?балласт? при каждом удобном и неудобном случае сыпались насмешки и понукания. Старший набор не пожелал смиренно принимать критику, в ответ напомнив, как милостиво все прощали непроходимую бестолковость каждого следующего новобранца, вытирали детям сопли и объясняли очевидное. От этого обмена любезностями илиманцы не стали терпимее, а ?корабельные? — эффективнее. К третьей декаде моральный дух внутри взвода свалился к неприемлемым значениям. А Маркус значительно подтянул у ?вторых? уровень владения высоким готиком, назначая дежурных, которые приветствовали появление в очередной раз отставших ?первых? высокопарными речами, соревнуясь в восхвалении их скорости и внешнего вида. Минас оценил изящество решения, но радости ему это не добавило.И если старшие хотя бы в задушевных беседах с сержантом признавали, что у остальных есть причины злиться, то илиманцы твёрдо считали, что ?корабельные? либо обленились, либо просто придуриваются и десяток хороших пинков сразу исправит ситуацию. Сам Минас, исходя из собственного опыта варп-прыжков, категорически считал, что парням с корабля нужно просто время привыкнуть и сориентироваться. И что на самом деле процесс уже идёт, и результаты с каждым разом все больше похожи на нормальные.Он пресекал грызню, где мог, но на каждую едкую реплику и каждый косой взгляд реагировать не успевал физически. И он тоже бесился от ?сочувствия? Маркуса и развесёлых комментариев сержантов. Но всё затмевал тот факт, что взвод неплохо сработавшихся и отлично ладящих бойцов всего за несколько дней начал превращаться в крысятник не хуже, чем у ?вторых?. Вроде бы каждый из парней оставался тем же нормальным человеком, что и раньше, но прекратить свои идиотские свары они не могли и не хотели. И теоретически именно Минас должен был предотвратить эту ситуацию заранее или хотя бы исправить теперь, но совершенно не представлял, как это сделать. Желание просто завыть от бессилия нарастало с каждым часом. Или кого-нибудь показательно расстрелять, лучше всего — провалившего свою работу сержанта.А добил Минаса всё тот же Маркус. То есть почву подготовили Джелл и Клаас, которых Минас твёрдо считал самыми толковыми ребятами взвода, и которые устроили драку прямо на плацу, во время краткого перерыва между упражнениями. Минас наорал на обоих, загнал одного на турник, другого — к штанге, остальной взвод — на пробежку, а сам ушёл в дальний угол лупить манекен, давая выход глухой безысходной злости. И в этот неприятный момент рядом нарисовался лучший враг с наимерзейшей из ухмылок на роже. — Надеешься удар поставить, для очередной воспитательной беседы? Ну да, хреново, когда на слова бойцам плевать, а вразумить по зубам — кулачонки жидковаты. Тренируйся, малыш!Никакая сдержанность не бесконечна. Минас развернулся и молча рванул в клинч. Маркус легко оторвал его от себя, они обменялись несколькими ударами, потом Минас пропустил прямой в челюсть, отлетел на шаг и опрокинулся на спину. А вскочив, увидел, что Маркус стоит к нему затылком, лицом к нескольким болельщикам из своего взвода. — Я давал команду прекращать растяжку? СъебнУлись быра. И зрителей как ветром сдуло.Желчная горечь на языке очень способствовала ехидству, но подлый Маркус опередил.— Не всегда, малёк. Только когда слов не понимают, — и прервал фразу внезапным сильным тычком в грудь. — Чо хотел-то? Ты лучше к манекену иди, он мирный, сдачи не даст.Какое же бешеное, бешеное счастье было потом! Бить в полную силу, не менее полновесно получая в ответ, останавливаться и расходиться, чтобы перевести дух, и снова сшибаться в настоящей — без дураков — драке! Опять разойтись, яростным рыком отослать прочь заметивших неладное своих и снова бить и принимать удары!Он стоял, тяжело опираясь о тот же манекен, и сосредоточенно отплёвывал кровь, натекающую в горло из разбитого носа. Маркус тоже сплюнул и покосился в сторону плаца.— Держись крепко, не упади. Пойду своих строить. — Следующий раз будет на мечах, — процедил Минас в спину уходящему врагу.— Вполне вероятно, — не оборачиваясь, бросил тот.На этот раз отличился Леон, безошибочно разыскав между камнями щель подходящего размера и с маху провалившись туда выше колена. Каким образом его занесло к осыпи, когда в трёх шагах справа была хорошая ровная луговина — он объяснить не смог. Чтобы чуть отжать камень, потребовались усилия четверых кадетов, а от финального рывка Леонов ботинок лишился изрядной части подошвы. У Варта нашёлся базовый ремкомплект, но чтобы вязкий полимер схватился как следует, требовалось не менее получаса. Сам Леон соглашался бежать дальше босиком, и мнения илиманцев разделились на, ?во, прально, мож поумнеешь!? и ?кретин, кто тебя потом на себе потащит?!?. Полчаса ожидания в таком настроении обещали всеобщий мордобой, и Минас скомандовал илиманцам продолжать движение. Со старшим набором в приказном порядке остался Гастис, которому сержант указал на характерный скальный выход в десятке километров дальше, назначив там встречу групп. Сам Минас догнал передовую часть взвода.— Ну, погнали! И погнали. Парни действительно задались целью показать и себе, и сержанту, как может двигаться на местности группа без колченогих и слабоумных. К назначенной точке встречи они пришли меньше, чем за час. Минас скомандовал десять минут отдыха, и довольные бойцы расселись на валунах, развлекаясь предположениями, за сколько и в каком состоянии доползёт сюда вторая половина взвода. Разудалое веселье омрачало только то, что общее время прохождения дистанции всё равно зачтётся по последнему прибывшему на финиш. И шутки стали более злобными. — Проблема есть, парни, — меланхолично согласился Минас. Он сидел, закрыв глаза и откинувшись спиной на удачно подвернувшееся дерево. — Меня тоже задрало постоянно отставать, и всё такое. Зло берёт, честно. Я правильно понимаю, что всех задолбало проигрывать из-за тормозящих ?корабельных?? Он дождался одобрительных междометий. Илиманцы уже поняли, что сержант разделил взвод, чтобы без лишних ушей обсудить с более сильной его частью способы решения проблемы. И Минас не разочаровал.— У меня есть очевидное решение. Валите-ка вы во "второй" взвод.Стало очень тихо. Минас так и не открывал глаза.— Там хорошо, парни. Будете приходить намного раньше нас и веселиться, глядя, как мы подползаем. Тому, кто попортит общее время, можно надавать по шее, и все такое дело поддержат. Даже ещё лучше будет: ведь Маркусу вряд ли позволят взвод больше положенного, так что семеро вас придёт, небось столько же самых слабых он и выкинет. Показатели на круг вообще отличные станут. Повисла пауза, которую нарушил нарочито спокойный голос Клааса:— Мы слушаем, слушаем. Ещё чего скажешь?Минас открыл глаза и встретил взгляды. Ох, разные…— Не нравится. Тогда есть другое предложение. У вас, я так понимаю, есть довольно чёткая программа действий на предмет улучшения показателей ?корабельным?. Только я мешаю её как следует реализовать. Клаас, ты обещал меня аккуратно свергать, так я разрешаю неаккуратно. Отличный момент, не находите? Эти улитки калечные приползут, а во взводе уже власть сменилась. Харр-рашо! И сделаешь всё как надо, они у тебя враз забегают, не спотыкаясь. Только ты не тяни тогда. Потому что тебе может потребоваться некоторое время, я ведь, знаешь, буду сопротивляться, — Минас огладил рукоять меча за спиной. — Корабельные мне вроде как доверяют, я не имею права их вот просто так тебе подарить. Но вас здесь семеро, я думаю, вы должны справиться.Он снова умолк, и снова тишину нарушил Клаас.— Дальше давай, не стесняйся.— А дальше нету! — трагически развёл руками Минас. — Я сто лет назад предупреждал, что МОЙ взвод будет делать так, как я считаю нужным. И две декады уже талдычу, что корабельным нужно время обвыкнуться и нефига разводить вонь по этому поводу. Несогласные либо покидают взвод, либо меняют в нём сержанта. Что я ещё могу предложить?— Начальство, очнись уже! Нет ничего сложного в том, чтобы смотреть себе под ноги! НЕ к чему тут почти месяц привыкать! — Нет ничего сложного в том, что умеешь с детства! А кто вовремя не научился — сам виноват… — Минас упруго поднялся на ноги и вытянул сперва свой меч, а потом — из прицеленного накрест с ножнами свёртка — ещё один. И швырнул его под ноги Клаасу. — Мечный поединок, полный контакт, — и добавил, обводя глазами остальных: — А вы думайте, думайте. Запасной меч у меня только один, но навалиться всей кучей вам это не мешает. К бою!Клаас тоже встал, лишь мельком глянув на валяющийся меч.— Минас такой весь в белом. Это Марк людям морды бьёт, а Минас спаррингует. Прости, серж, чота я плечо потянул, махать палкой сегодня никак не могу. — А кулаками можешь? — уточнил Минас, пинком отправляя второй меч в сторону. Клаас посмотрел с интересом.— Кулаками — могу. — Непросто тебе будет с кулаками против меча, но ты уж постарайся. К бою. — Любое умение требует времени, — втолковывал Минас, терпеливо поправляя Рому кисть. — На сотом движении тебе уже не потребуется думать, правильно ли ты держишь руку. Но если ты пытаешься сделать сто взмахов за минуту — ты просто что-нибудь себе вывихнешь. И станешь вообще худшим фехтовальщиком взвода, пока не залечишь травму. Второй меч был у Клааса, и к нему на счёт правильности положения кисти приставать было бессмысленно: не роняет и ладно. Вроде ведь хорош в безоружном бою, а туда же, палку руками на жёсткий блок принимает… Остальные илиманцы расползлись обратно по облюбованным булыжникам: меча-то только два. И слушали Минасово пространное выступление вполне внимательно, хоть и с некоторой долей неприязни. Серьёзность своего недовольства сержант им продемонстрировал, все всё поняли, не маленькие. Но занудствовать уже почти час, доказывая правильность своего мнения — это явный перебор. Мечи переходили из рук в руки, Минас честно пользовался свободным временем, чтобы вдумчиво разбирать ошибки каждого спарринга. В смысле — чужих спаррингов. Разбирать то, что он делал со своими бойцами в первой серии схваток, сержант, хвала Четвёрке, не стал. Но на примере каждой ошибки Минас возвращался к теме дня: чтобы научиться, нужно время. Никас, засевший на самом высоком валуне, радостно провозгласил скорый конец лекции:— Корабельные подтягиваются! — Ага! — Минас на минутку остановил бой. — Значит так. Если ещё через месяц мы всем взводом не выровняемся со ?вторыми? — мы вернёмся к сегодняшнему разговору и сопротивляться я уже не буду. Но месяц чтоб никаких выступлений. Кто не может смолчать — будет ходить с тряпкой в зубах, я обещаю. А за драки вообще!.. — он запнулся, не очень представляя, что именно будет делать. И решил, что недосказанность — это вполне себе угрожающе и продолжения не требуется. Подошедшей группе Минас скомандовал десять минут отдыха и продолжил тренировку. А когда десять минут истекли, распорядился:— Значит, пробуем так. Я, Клаас, Ник, Гастис, Ром, Ласс — ведущие. Джелл, Варт, Леон, Кастор, Орт, Пелей — ведомые. Разбиваемся на пары ведущий — ведомый. Ведомый двигается след в след за ведущим, никуда, кроме пяток ведущего, не смотрит. Ведущие, темп держать ровный, по возможности о манёврах предупреждать голосом. Пока так походим, там посмотрим. Грызни поубавилось, но и особо дружелюбной атмосфера не стала, просто теперь все держали свои мысли при себе. Но тут случилось новое событие, несколько отвлёкшее оба взвода от насущных проблем. Вплотную к кадетскому лагерю отстроили ещё один, почти такой же, и в него завезли шесть десятков подростков. Наставник Сахаал взял первую дань с одного из миров. И все немедленно почувствовали себя ветеранами. Новоприбывшие были такие нелепые, так смешно ничего не умели, путали команды, застревали на простейших упражнениях! А при виде заглянувшего к ним Наставника Сахаала — только что не разбежались с визгом. И смотрели через забор настороженно, но с таким завистливым восхищением! Новый лагерь был полностью отдельным, включая сержантский состав, но разговаривать через символическое заграждение никто не мешал. В первый же вечер Клаас успел пообщаться с несколькими из новобранцев и выяснил, что вся эта мелюзга находится в статусе кандидатов и финальный отбор им ещё только предстоит. Так что ветеран-кадеты в форме — для них это действительно невероятно круто! За несколько дней илиманцы полностью восполнили пробелы в самомнении. Теперь оба взвода, без деления на ?пленных? и ?корабельных? назывались ?старший набор? и могли свысока обсуждать новобранцев, чувствуя себя опытными бойцами и уважаемыми взрослыми людьми. Корракс, вероятно, специально ловил момент.Одним далеко не прекрасным утром взводам ?раз? и ?два? прямо на построении было велено раздеваться. Полностью. И сервитор собрал и унёс всю одежду, кроме ботинок. Из кратких пояснений Корракса следовало, что, во-первых, ?закаляйтесь, хлюпики?, а во-вторых, ?для кого голая жопа важнее боевой задачи — тем я помогу трудоустроится по их истинному призванию?. И в-третьих, что эта радость — на двое суток. Удивительно, насколько одежда придаёт уверенности, а её отсутствие — деморализует. Взгляды со стороны второго лагеря тоже стали какие-то отнюдь не уважительные. На втором круге пробежки Минас понял, что парни настолько стараются не думать о собственном жалком виде, что аж спотыкаются от усилий, и это только прибавляет веселья зрителям. Надо было срочно чем-то отвлекать бойцов. Он остановил взвод в дальнем от соседей конце плаца и предложил решение. Ему сказали несколько нецензурных слов, поотжимались во искупление брани и признали отжимание нагишом — препротивным делом, а идею сержанта — в общем годной, поскольку хуже всё равно не будет. Голый взвод ?раз? побежал дальше, несколько разлаженным, зато громким хором скандируя первую главу корабельного устава. Это была психическая атака, подкосившая даже сержантов-наставников. Половина взвода орала так, чтобы точно заглушить гнусное хихиканье зрителей, вторая половина — ржала сама. То и дело кому-то не хватало дыхания и он начинал кашлять и хлюпать. Зато тосковать и смущаться не осталось уже сил ни у кого. Утренняя разминка заняла две главы устава и инструкцию по уходу за стрелковым оружием лазерной группы, сопляки из-за забора услышали много полезной в будущем информации. Дальше постепенно стало проще, хотя выяснилось, что плотная ткань является защитой, по крайней мере, от ссадин и царапин на полосе препятствий. К середине дня все уже настолько привыкли к новому самоощущению и виду друг друга, что даже рукопашные спарринги не вызвали особого веселья. Зато все тренировки проходили в очень высоком темпе и почти без перерывов, поскольку стоять было холодно. Но к вечеру от такого темпа все уже буквально валились с ног.И тут выяснилось, что в казарме остались только койки, тюфяки и одеяла. Вот это была совсем плохая новость, поскольку маленький легковозводимый ангар, считавшийся казармой взвода ?раз?, защищал от дождя и ветра, но не от холода, и спали кадеты в тренировочных робах, а поверх одеял накидывали всю прочую одежду, включая сменный комплект, а заодно всякие по случаю надыбанные тряпки. Которые теперь отсутствовали вместе со всем прочим. То-то Илинго впервые в жизни пожелал кадетам хорошего сна!— Пиздец, — сказал Ласс, и ему за это ничего не было, потому что другого слова не мог придумать даже Минас. Вечером заметно похолодало, а спать на бегу никто из них не умел.— Койки надо сдвигать… — голос Кастора звучал неуверенно. — Замёрзнем… — Сдвигаем, — кивнул Минас. Выяснилось, что есть те, кто против. Джелл любезно разрешил стеснительным не присоединяться к свальному греху и замерзать к демонам. Минас это разрешение не одобрил, пояснив, что личный состав ему дорог весь: поголовно и без пневмонии. Клаас в таких выражениях изложил разницу между замёрзшим братом по взводу и бордельным мальчиком, что вот теперь неуютно от предстоящей ночёвки стало даже Минасу. И это ещё не до всех дошло, что одеялами теплее укрыться в несколько слоёв, а не кутаться каждому в своё отдельно, и что пятнадцать человек физически не способны лечь так, чтобы все оказались спинами друг к другу.Пока стыдливая половина взвода переругивалась, замёрзшая половина уже сдвинула койки и застелила их тюфяками в два слоя крест-накрест, чтоб не разъехались. Джелл с Кастором демонстративно обнялись и укрылись двумя одеялами, сообщив, что дорожат своей девичьей честью меньше, чем здоровьем в целом. Их вид вызвал такую бурную зависть, что к ним немедленно присоединились все, сбившись в плотный, несмотря на показушное негодование, клубок. Минас было решил, что страсти улеглись, но придурок Ром ляпнул, что если по такой холодрыге у кого встанет — тот точно пидор. Клаас немедленно ответил, что у кого по утрам нет стояка — тот вообще не мужик, а Ортен — что пол не имеет принципиального значения, а вот кто своими глупостями мешает спать усталым товарищам — тот пидор без вариантов. Минас чуть не удрал от этих уродов ночевать на улицу, но за время перепалки согрелся и совершенно внезапно для себя уснул.На следующий день всех уже волновал только холод и прочие сугубо практические аспекты наготы. Если кто-то из соседей за забором вдруг фыркал, на него мельком оглядывались, как на совсем тупого младенца, и всё. Не смутил даже марш-бросок, маршрут которого был заботливо проложен мимо тренировочных лагерей абордажной роты ?Чёрного ветра? и ещё какого-то из кораблей. Не навернуться случайно голым коленом на камни было куда важнее чьего-то там мнения. И ночёвка уже не потребовала бурных обсуждений, а утро началось с того, что сервитор загнал в дверь ангара платформу с одеждой. Куртка — это счастье!Неизвестно, чего именно ожидали от этого испытания наставники, но для Минаса главный эффект был очевиден: взводу хорошенько продуло мозги. Видимо, трудно удержать в голове мелочные претензии к тому, об кого греешься кожа к коже. Больше напоминать о взаимной терпимости не приходилось, а ?корабельные?, как и надеялся Минас, достаточно быстро набирали базовые навыки хождения по естественному ландшафту. Жизнь в очередной раз наладилась. Сахаал задумчиво взирал на воина, излишне покорно склонившего перед ним колено. Падаль, недостойная называться легионером. Его сержант уже предупредил, что если розовый ублюдок вернётся во взвод, взвод по справедливости поделит между собой уродскую броню, поскольку перекрасить — дело недолгое. Зо Сахаал счёл это заявление непреднамеренной ложью: сержант Гафар носит метку Кхорна, и когда он закончит убивать слаанешита, делить по справедливости будет просто нечего. Изящная лаконичность такого исхода импонировала Повелителю Ночи.Но кроме славного Гафара, первого из присоединившихся к походу Зо Сахаала легионеров, верного союзника и достойного боевого брата, в задаче присутствовал куда менее славный и достойный, зато неимоверно полезный Фиррентис. Еретех уже давно доложил капитану, что искажённый разум бессмертного воина Арманория представляет собой совершенно уникальный образец стратегического гения. Увы, раскрывающегося в полной мере только в условиях сугубо теоретических задач, поскольку в прикладной области сиюминутные амбиции и страсти мешают оному воину рассуждать здраво. Но если посадить слаанешита в запертую комнату один на один с вводными данными, то предложенное им решение будет воистину гениальным сплавом глубочайшего расчёта и безумной фантазии. Фиррентис просил сохранить это существо живым, а лучше — сразу отдать еретехам для более подробного изучения. Дарить смертным своих союзников-легионеров Сахаал не любил — слишком горький привкус оставался от таких жестов. Игнорировать просьбы своего личного еретеха тоже не любил, а значит, розовое ничтожество нельзя — увы — просто вернуть Гафару. Но укрывать недостойного труса от справедливого гнева сержанта просто так, безо всякой практической пользы и морального удовлетворения Сахаал тоже не пожелал.— Я услышал тебя, воин. Коль скоро ты не можешь более быть полезным мне в составе боевого подразделения, то примени свои хвалёные знания на пользу будущему моего флота. Раздели со мною благородный труд, коий доселе я исполнял один, не допуская к нему других легионеров, ибо слишком трудна задача, и слишком важен для меня успех в сём деле.Сахаал дождался конца пышной тирады о готовности, конечно же, разделить заботы своего вождя и оправдать высокое доверие. Полюбовался наглой гордыней слаанешита, невесть что возомнившего о своём новом месте среди первейших капитанских сподвижников. И буднично распорядился:— Будешь моих кадетов в стратегии и тактике натаскивать. Раз Гафару жить не давал своим фонтаном тактической мысли, значит и этим найдешь, что рассказать.— Кадетов? — вежливо уточнил слаанешит, демонстрируя полное равнодушие к жизни флота.— Да, вот этих, — и Сахаал махнул в сторону окна, в которое был виден его любимый тренировочный лагерь. — Смертные?..И капитан сполна насладился мучительной смесью ярости, унижения и боязни как либо выразить своё недовольство, почти до неузнаваемости исказившей физиономию Арманория.Да, это был очень правильный ход. А может и дети, действительно, чему полезному научатся.