День третий. Конфеты и звезды. (1/1)

Она тянула ко мне руки. Я изо всех сил прижимался к стене, но она была все ближе. Неведомое существо, способное возникнуть в самых затуманенных частях сознания, а еще чем-то напоминающая сверчка, силилось достать меня из моего никчемного укрытия.Я был один. Стены трещали. Я был обречен.В висках стучала кровь, а прямо перед лицом судорожно дергалась в разные стороны отвратительная черная клешня, норовя срезать мне голову, в который тем временем бурным пожаром в сети нейронов полыхала всего одна-единственная мысль.?Спаси! Спаси! Спаси!??Спаси.?Стена вот-вот обрушится, и человек, имя которого стало забываться уже ему самому, в моем лице прекратит существовать. Не так, как мир, из которого я пришел, ведь я не исчезну. Я умру, и умру жуткой, мучительной смертью.?НУ ГДЕ ЖЕ ТЫ?!?—?Идиот. —?каким-то чудом донесся сквозь рёв твари привычный моему уху шепот. —?Тебе вечно все надо испортить.В это мгновение стена над моей головой треснула, и из образовавшейся дыры, окутанная ослепительным светом, появилась тонкая женская рука, облаченная в рукав матроски. Она буквально вцепилась в клешню, и чудовище заверещало в ужасе. Я зажал уши, но этот пронзительный вой панического страха, походивший на невыносимый звон прямо в центре пульсирующего в стрессе мозга, проникал и проникал сквозь пальцы, поглощая остатки моего самосознания. Силясь не потерять сознание, я поднял лицо и увидел, что из светящейся дыры вслед за руку появилась девичья фигура. Тень скрывала ее лицо, и лишь два сверкающих глаза смотрели на меня, полные праведной ярости. Это были глаза бога, разверзшего небеса над ослепленным Содомом и занесшего руку, чтобы праведный огонь поглотил каждую живую душу в грешном городе. Девушка смотрела на меня, а я, скрипя зубами от головной боли, силился разглядеть ее, но свет становился все ярче и ярче. Ее короткие волосы казались такими знакомыми, и я, кажется, начал понимать, но тут это небесное существо заговорило:—?Каждый раз, предавая доверие бога, ты шагаешь во тьму. —?ее голос, врезаясь в мозг, был суров и гремел, как тихоокеанский ураган. —?Придет день, и ты больше никогда не увидишь света.Я открыл рот, но в этот момент рев умирающей твари стал настолько громким, что я крепко зажмурил глаза и рухнул без чувств. Длилось мое забытье всего секунду, и я, очнувшись, с последним возможным усилием, потянул руку навстречу визжащему монстру. Сил, казалось, не хватит, но мои пальцы, едва подвижные, нащупали гладкую голову чудовища и выступ на ней. Это была кнопка. Приложив последние силы, я нажал ее.И будильник наконец заткнулся. Абсолютно помятый, заспанный и едва способный соображать, я сел на кровати и очень глубоко зевнул. Почесавшись, я оглядел свою комнату, и вот где-то здесь все кошмары, мучившие меня много часов, навсегда стерлись из сознания, а на их место вернулись куда более важные воспоминания о том, что произошло за последние два дня. Зажмурившись, я опустил лицо на готовую ладонь и принялся потирать лоб, запуская пальцы в растрепанные волосы.С каждым разом проделки Харухи становятся все более опасными, и происходит это по мере того, как она открывает для себя ту неприятную тайну жизни, которая, впрочем, не сочетается с космическими вневременными приключениями. Мир действительно очень тоскливое место, настолько тоскливое, что Харухи потребовалось стать повелительницей материй и времен, чтобы это хоть немного исправить. Будь она хоть немного меньше эгоисткой, возможно, она бы действительно сделала этот мир гораздо ярче, разнообразнее, а многих людей?— по-детски счастливыми. Но независимо от мира, в котором я оказываюсь, Харухи всегда мало заботится и о людях, и о мире, который послушно разрушает сам себя.Впрочем, конкретно в нынешнем положении мир ограничился, судя по всему, некой частью моей жизни. Вычеркнул он и то, что нас с Харухи связывало. Впрочем, что-то не давало мне покоя, и это было, в общем-то, очевидно?— ведь я все помнил. Я помнил ?спящую красавицу?, хотя и предпочел бы о ней не помнить, помнил я и печальное лицо Харухи на нашу первую бригадную Танабату, когда она, видимо, силилась понять, куда же делся Джон Смит. Теперь же мы поменялись местами, и пропажа Джона Смита стала моей насущной проблемой. Хотя какая, впрочем, тут проблема? Проблема?— это неприемлемый итог сложившихся вместе причин, который необходимо скорректировать, а исчезновение меня из жизни Харухи не назовешь проблемой. В этом новом мире это, скорее, просто факт, и у меня нет ни единой возможности его опровергнуть.Нет никакого Джона Смита. Нет никакого меня.Я ударил себя по голове, в которую подозрительно часто стали приходить упаднические мысли. В самом деле, я ведь не умирал. Сама Нагато подтвердила, что все ?стабилизировано?, так почему же меня не оставляет чувство тревоги?Этим утром я решил не торопиться в школу, а зайти проведать отца. Он спал, но, стоило заметить, что лицо его было немного свежее. Мне, конечно, могло показаться это из-за освещения, но я решил не отгонять столь редкий в эти дни оптимизм и тронул отца за руку. Он открыл глаза, все еще весьма слабый, и взглянул на меня. Я постарался ему улыбнуться, отгоняя печаль и все ей сопутствующее. Папа смотрел на меня несколько секунд, после чего сухим, безжизненным голосом спросил:—?Кто ты?Вы помните, выше я упоминал про оптимизм? Больше не актуально.—?Пап, это я, твой сын. —?я подсел ближе, чтобы он мог меня лучше рассмотреть. Если папа потеряет память, мы окажемся в беде. Вероятно, мне придется оставить школу и найти работу. —?Ты меня не помнишь?Он посмотрел на меня без определенной эмоции и вновь закрыл глаза.—?Нет. —?прошептал он, и я почувствовал, как внутри две крепкие руки схватили мое сердце и сжали его в крохотный мясной комочек. Вся кровь вылилась, но тут же пропала в бесконечной пустоте, заместившей сейчас мою душу. Я поднялся и медленно пошел прочь, но услышал вдогонку едва различимое:—?Всегда мечтал о сыне. —?и кашель. Я закрыл дверь и потер веки пальцами.Если это по мнению Нагато ?стабилизированное положение?, то есть стоит протереть очки и снова их носить. Но как бы то ни было, ей должно быть виднее. Хотя…?А есть ли у Нагато вообще родители??Да, конечно. Сборочный конвеер №5, если, конечно, она та, за кого себя выдает. Идя на завтрак, я стал думать о том, а что бы было, если бы у Нагато действительно были те, кто ее по-настоящему любит. Очевидно, что в ее продвинутый механизм, созданный самым высшим разумом из мне известных, любовь не заложена искусственно, но принцип построения человеческого организма включает в себя условие постоянной эволюции. Ведь люди несовершенны, и даже если ты сверхсущество, тебе явно будет непросто сладить с тараканами в голове человека, которым ты притворяешься. И я не говорю про остальных людей, под давлением которых сам начнешь сомневаться, существуют ли инопланетяне. Юки Нагато представляла собой крайне изувеченного божественностью новорожденного человека с кучей невидимых киберимплантантов, но все же человека, и я своими глазами видел, как этот человек учится. Нагато меняется и никогда не прекратит этого делать. В моем сознании возник холодный, но светящийся жаждой знаний взгляд, поглощающий содержимое книги ?Гиперион?.Забавно, но выходило так, что обыкновенный робочеловек Юки Нагато свободно эволюционирует, а сверхмогущественное существо, сотканное из самого мышления как принципа бытия, тщетно ищет способ учиться дальше, надеясь, господи прости, на Харухи Судзумию. Попивая в этот момент чай, я чуть не подавился от смешка, за что поймал настороженный взгляд мамы.Несчастный сверхразум полагал, что достиг пика своего познания, но создать интерфейс, способный свободно любить и быть любимым, оказался не в состоянии. Так бывает, если читать только учебники по квантовой механике, игнорируя даже научпоп. Тебе кажется, что ты настолько близок к правде, насколько сами Эйнштейн с Хокингом не были, ты мыслишь мир абсолютно познанным, твой властный взгляд созерцает математический хаос даже не кварков, а частиц, их составляющих, твой мозг неистово просчитывает целые системы интегральных уравнений.И все это до того дня, пока ты снова не посмотришь на небо взглядом ребенка, отчаянно желающего все познать. И тогда ты, сверхсильное неподвластное воображению мыслесущество, обнаружишь среди йоттабайт своей обширной базы данных серьезные пробелы, сводящие к нулю все твои эволюционно-мыслительные достижения. Я бы не понимал этого, если бы не видел Нагато своими глазами.Стоит вам хоть раз увидеть, как Юки Нагато смотрит на звезды, вы уже никогда не поверите, что люди хоть когда-то перерастут свое стремление любить. А если это и случится, то люди обнаружат и это, после чего пустят все силы на то, чтобы разжечь затушенное пламя снова. В отличие от Объединения, даже Харухи это понимает, что бы она не говорила против, а это весьма важный звоночек.С этими мыслями я следовал все по тому же пути вверх, вверх и только вверх. Конечно, как и все порядочные боги, Харухи решила вершить свои вселенские дела на вершине горы, которую я, как терпеливый Сизиф, покоряю каждый день. Благо, мне не надо вкатывать на нее гигантский камень, и тут я отчаянно пожелал, чтобы Харухи об этой моей мысли никогда не узнала.Заходя в класс, я секундой вспомнил уже слегка позабытое лицо Асакуры. Умела ли любить она? Ну, учитывая наши с ней теплые взаимоотношения, ко мне она точно никаких чувств не питала. Что касается Нагато?— ну, в ту недельку без Харухи Юки практически постоянно находилась в окружении лучезарной старосты, но мне это не говорило о том, что Асакура любит Нагато. Скорее, это Нагато создала себе подружку, потому что давно поняла, как тяжело обычному человеку всегда быть одному. Для Юки, положим, не было проблем три года сидеть в своей квартире, охраняя наш с Асахиной секундный сон, я не говорю про волшебную августовскую неделю, но чем больше Нагато отдаляется от образа невозмутимой машины по переработке данных, тем сложнее ей даются подобные ожидания. Я был абсолютно уверен, что без бесконечного лета не было бы и исчезновения Харухи. Интересно, чем занималась Нагато в то время, когда нас не было рядом? Я подумал, что, скорее всего, она перечитала все книги в городе, возможно, переместилась еще куда-то и прочла все там. Судя по тому, что и сейчас Юки занимается преимущественно чтением, она не успела прочесть всю существующую литературу, однако, глядя на то как более-менее понятные энциклопедии в ее руках превращаются в довольно древние массивные фолианты на языках, часть которых я даже не знаю, становилось ясно, что Юки не теряет времени.Только вот почему я так много о ней сегодня думаю? Я мысленно пожал плечами и, плюхнувшись на место, принял решение вздремнуть до начала урока. А вот и шаги, судя по всему, Куникиды?— он повесил свой портфель и уселся. Я лежал на парте с закрытыми глазами и медленно проваливался в сон, слыша все, что происходит за спиной. В руке Куникиды что-то тихонько щелкнуло?— механический карандаш, не иначе. Интересно, что он собрался записывать…ТЫК!—?Ай! —?я тут же потерял связь с Морфеем и в бешенстве развернулся. —?Ты совсем сдуре…На меня смотрело мрачное, как космическая ночь, лицо Харухи Судзумии. Чуть повернув голову, я увидел Куникиду на ее месте, улыбающегося и машущего ручкой.—?Харухи? —?выдавил я, и в этот момент рука с цепкими пальчиками схватила меня за воротник и весьма сильно притянула. Глаза Харухи отражали такое пренебрежение мной, что, казалось, она сейчас пойдет мыть руку после прикосновения. Ее губы шевельнулись.—?Скажи мне,?— произнесла она тихим, словно средиземноморский штиль, голосом,?— я разве разрешала тебе называть меня по имени?Ба, куда нас понесло. Я мигом пришел в себя и аккуратно отцепил ее руку от своего воротника. На краткое, кратчайшее, выпавшее из времени ввиду своей крохотности мгновение ее кисть застыла в моей руке, но тут же выскользнула, превратившись в кулак.—?Тогда как прикажешь тебя называть? —?с немалой долей скепсиса спросил я.—?Я твой командир. —?сухо ответила Харухи и взглянула в окно. —?Можешь так и звать ?мой командир?. Хм, а место и правда хорошее. —?добавила она, и снова же, лишь на момент, в ее взгляде, стальном и холодном, промелькнула та самая Харухи, которой просто грустно. Она посмотрела на меня.—?Чего ты уставился? —?ее голос звучал так, словно нет ничего отвратительнее, чем присутствовать со мной в одном помещении. Но я не стал сердиться по этому поводу?— мне было тепло от мысли, что Харухи снова сидит у этого окна. Осталось ей только научиться улыбаться, как моя сумасшедшая одноклассница, и все у нас наладится. На голове ее были два хвоста, как и ожидалось. Я остановил взгляд на них и улыбнулся.—?Значит, среда?Харухи нахмурилась, но не от злости, скорее, от удивления.—?И как давно заметил?—?Да вот все забывал тебе сказать, а так,?— я стал еще мягче,?— с самого первого дня. Между прочим, иногда я строил свое расписание, опираясь на твою прическу. —?Это было частичной правдой, поскольку делал я так всего пару раз в тот ?до-бригадный? первый месяц нашей с Харухи учебы, когда она еще не состригла свои чудесные волосы. И ведь надо же?— стоило только сказать ей, что заметил…Мои глаза расширились.—?Харухи,?— сказал я с тревогой, глядя на ее ставшее равнодушным лицо,?— ради Веги и Альтаира, можешь не стричь свои волосы?—?Ты совсем идиот? —?спросила она. —?С чего ты взял, что я это сделаю?В голосе ее прозвучало недовольство, и я не понимал, от чего именно: от того, что я поймал ее на этом желании, или от того, что теперь она не сможет воплотить его в жизнь, потому что в таком случае ?Кён будет прав?. Ух, это же недопустимо, никогда больше не буду стричься, думает Харухи.Может, у меня все-таки есть дар к телепатии, м?Я уставился в лоб Харухи, забыв обо всем на свете, и постарался проникнуть в глубины ее таинственного сознания, на что она, явно пораженная моими талантами в пси-чтении, произнесла:—?Урок начался, придурок.На этом попытки стать телепатом пришлось оставить. Тем более что осваивать иностранные языки было чуточку полезнее. Однако, прежде чем, погрузиться в учебу, я вновь мысленно улыбнулся.***Дорога до клуба или кружка или конспирологической корпорации Харухи Судзумии была протоптана моими ногами уже не одну сотню раз. Не перечислить уже, сколько из них я проходил по этой старой лестнице, сколько раз я оказывался в коридоре, где по стенам кое-где проходят трещины, где царит тишина, совершенно не свойственная этой школе. Почти никогда не удавалось кого-либо застать здесь, и только лишь литературный кружок служил островком жизни в этом теплом и уютном запустении, где кажется, что люди только-только ушли и скоро вернутся, но откуда-то ты знаешь, что этого никогда не случится.Я постучал и, получив одобрение от Асахины?— неважно, что случится с миром, но эта традиция переживет даже само время,?— я вошел в берлогу сумасшедшего астронома. Окно, частично заклеенное всякими записями и вырезками, было настежь распахнуто, а перед ним с крайне напряженным видом Харухи крутила рычажки и колесики на довольно неплохом телескопе, против чего безуспешно пытался протестовать хозяин телескопа Коидзуми. Кончик языка был виден на краешке ее губ. Будучи увлечена исследованием пустот, Харухи даже не заметила моего прибытия, чего нельзя сказать об остальных.—?Салют искателям. —?хмуро произнес я, и Харухи, к моему легкому изумлению, махнула рукой, не отрываясь от телескопа. Я прошел и уселся за свой стул, который так же кочевал вслед за мной из мира в мир, и все это время я не обращал внимание на два небольших нюанса. Первым был озадаченный взгляд Коидзуми, замерший на мне, вторым был точно такой же, но чуть более туманный взгляд Асахины. Они смотрели на меня подозрительным, абсолютно неуместным взглядом.—?Что-то не так? —?спросил я у Микуру, и она будто поежилась от холода. Мне инстинктивно захотелось накинуть на нее пиджак.—?Нет, все в порядке. —?мягко сказала она, с интересом меня разглядывая. —?Я могу вам что-нибудь предложить?Моя бровь медленно, но уверенно поползла вверх. Без всяких слов я просто кивнул.—?С-судзумия-сан, могу я с-сделать нашему гостю ч-чай? —?это точно был голос Микуру, и тело Микуру, и это вся целиком была Микуру, но слова, которые она говорила, определенно точно не могли быть обо мне.—?Обойдется. —?отрезала Харухи и вполглаза засекла мое праздное безделье:?— Ты чего расселся? Пультик в зубы и за дело!Я с непередаваемой тоской поднялся, как будто меня отправили на работу после двух бессонных суток, и поплелся за телевизором и видиком. Естественно, пришельцы не дремлют и уж в этот раз их точно засекли школьные камеры. Разумеется, я не стал утруждать себя вопросами о том, как Харухи их раздобыла?— попахивало очередной историей с шантажом, насилием и другими ?божественными? проделками. Усевшись за стол, я включил телевизор и улегся на руки, уставившись в экран. Все это время Коидзуми и Асахина за мной наблюдали.—?Похоже, Судзумия-сан привела к нам помощника,?— не без радости прервал затишье Коидзуми, и Харухи тут же ткнула его локтем:?— Коидзуми, не стой, как истукан?— как его двигать-то?—?Одну секунду, я сейчас все настрою. —?мягче испанского бриза произнес тот и принялся восстанавливать все, что Харухи накрутила на телескопе. Все это время Харухи не сводила глаз с неба, будто боясь упустить летающую тарелку. За поясом у нее торчал фотоаппарат.Два хвоста на голове Харухи делали ее как будто совершенно незнакомой, но эти черты лица, этот волевой, исполненный веры взгляд, эти сжатые губы, готовые расплыться в довольной улыбке, когда Коидзуми настроит телескоп?— все в Харухи было безгранично притягательно, когда она стояла на фоне звездного неба, в котором искала несуществующих зеленых человечков и которое могла стереть, просто посчитав, что если нет инопланетян, то нет и космоса. Как я и говорил в далеком начале этого длинного повествования, ставшего личными хрониками деяний Харухи, она была очень привлекательна. Конечно, одного этого мало?— все же она была лишь взбалмошным ребенком, слишком увлекшимся несбыточной мечтой, отрицающим действительность настолько упорно, что та в итоге сдалась и стала слушаться. Редкие моменты рассудительности преображали Харухи кардинально, но через считанные минуты она вновь становилась собой, и даже если бы мою память обо всем связанном с Харухи стерли и показали мне ее снова, едва ли бы мои показания хоть как-то отличались. Харухи давно перестала скрывать свой внутренний мир?— в общем-то, он уже давно смешался с внешним, что и вылилось в то, что мой отец меня забыл, мой кот, возможно, разговаривает, а моя Харухи исчезла как исторический факт. Хотя нет, Харухи как раз была?— исчез я. К счастью, только из ее памяти, но это ненадолго, ведь чего Харухи не знает, так это того, что я знаю о Харухи предостаточно, пусть и некоторым этим знаниям уже грош цена.Но отчего-то все равно я не мог отвести от нее взгляда, пока она созерцала звезды и Коидзуми, склонившегося над окуляром телескопа. В этой Харухи все-таки было то, чего не было в прежней. Моя Харухи, несмотря на свою полную независимость от всего, включая законы физики, все же нуждалась в нас, в своей бригаде, пользуясь нами как игрушками, а эта Харухи, кажется, не нуждалась ни в ком. Или не так?— в этой Харухи я чувствовал стержень удивительной силы, такой, какой люди приобретают, пройдя через тяжелый жизненный опыт и много раз разочаровавшись. Устав ждать, Харухи вздохнула.—?Коидзуми, может, я тебе помогу? —?без капли раздражения спросила она.—?Конечно, Судзумия-сан, вот,?— он указал ей на один из рычажков,?— медленно крутите его вправо.—?Так хорошо? —?спросила Харухи, и Коидзуми показал ей большой палец. Я и думать забыл про какие-то там камеры. Мне вспомнились подработки моей Харухи, где мы на летней жаре варились в лягушачьих костюмах, пока наша капитанша доблестно ела мороженое.?Кён, ты можешь хоть что-то сделать нормально???Ну что ты опять разнылся???Лучше бы у меня была цирковая обезьянка?— уж она бы справилась с таким простым делом!?Харухи, которая не кричит на ухо, не пинает, не подгоняет, а помогает?— это… Это и не Харухи вовсе. Все с тем же серьезным лицом она крутила рычажок и, слегка подталкивая Коидзуми, временами сама заглядывала в окуляр, к чему ?заместитель командира? уже приналовчился и не сталкивался лбом с командиром. Отвлекшись на секунду, Харухи поймала мой вот уже пару минут сосредоточенный на ней взгляд.—?Кён, если ты сейчас же не повернешь свое лицо к экрану, я заставлю тебя всю ночь самого патрулировать школу. —?сообщила она, глядя на меня, как обычно смотрят мудрые начальники на ленивых подчиненных. —?Не сиди без дела, пожалуйста, я не хочу упустить необычные вещи из-за того, что ты глазеешь туда-сюда.Харухи говорит ?пожалуйста?. Дежурный по реалистичности, вы снова на больничном?Без лишних слов я вернулся к записям, думая, однако, не о необычных вещах, а о том, что, похоже, это место, этот странный уголок безумия, до безобразия трудолюбивый и упорный, понемногу стал мне импонировать. Не работала одна лишь Нагато, читая и дальше книгу за книгой. Я решил больше не отвлекаться и принялся смотреть.Знаете, что я вам скажу? Думаю, вы не поверите, но я все же выскажу это: просмотр записей с этих камер оказался весьма и весьма занимательным делом. Во-первых, записи были дневные, и я мог посмотреть, чем, собственно, занималась школа весь день. Вот класс Коидзуми, а та кассета?— класс Нагато. Спортивный зал, футбольное поле, коридор старого крыла школы?— кассет было много, и, в основном, я проматывал записи, останавливаясь лишь на некоторых промежутках, в глубине души рассчитывая увидеть что-то интересное. Конечно, не искал я инопланетян, но, например, понаблюдать, как очередной подкат Танигути заканчивается звонким провалом, мне было интересно. Жизнь учеников была как на ладони, и теперь лишь от моей внимательности и их осторожности зависело, попадется ли мне что-то забавное или шокирующее. С интересом охотника я смотрел на экран, пока одна мысль не застопорила меня.Мне что, весело и интересно в клубе Харухи? В смысле, то, что мы делаем, вписывается в пределы обыкновенного мира. Конечно, это не шло в сравнение с паранормальными приключениями и защитой мира от Харухи в моем мире, но если их отнять, что останется от бригады? Регулярные дружеские встречи и совместное безделье? Я помню, как не раз просто спал в кружке, как, собственно, и Харухи. Краем глаза я заметил, что Асахина вместе со мной смотрит записи, рот ее был приоткрыт, а взгляд сосредоточен. Откинувшись на спинку стула, я улыбнулся ей.—?Давай вместе это все делать. —?предложил я, и Асахина не нашлась, что ответить. —?Чем ты занимаешься?—?Вырезаю заметки. —?пролепетала она и кашлянула. —?Простите.—?Все в порядке. —?махнул я рукой. —?Только почему ты обращаешься ко мне на вы?—?Ой, простите,?— ответила Микуру, покраснев,?— я думала, что, ну, мы же не знакомы, поэтому…Она что-то там продолжала говорить своим прелестным голоском, а я между тем снова утратил всякий фокус на своем нехитром деле. Мои брови нахмурились.—?Асахина-сан, ты меня не помнишь, что ли?На ее лице отразился испуг и тщетные попытки вспомнить.—?Н-нет, п-простите. —?она сложила ладошки, но я был не в том состоянии, чтобы предаться умилению. Коидзуми как раз освободился и шел к своему месту, встретившись со мной взглядами. Я наклонился к нему.—?Ты меня знаешь? —?прямой вопрос. Недоумение на лице Ицки говорило все за себя.—?Прости, но…Я вновь откинулся на спинку, но уже абсолютно обреченный. Асахина с тревогой смотрела на меня, как и Коидзуми. Покосившись на Харухи, для которой не существовало ничего, кроме звезд, он прошептал мне:—?Полагаю, я должен вас… тебя помнить, я прав?Я кивнул головой и посмотрел на него печальным взглядом. Ицки Коидзуми, один из самых проницательных людей, которых я знаю?— понимаешь ли ты сейчас, как много позабыл? Я не знаю, каким было твое прошлое, но знаю лишь то, что в нем нет меня. Целый мир исчезает, и последнее, что от него осталось?— это я. Человек, которого ты забыл. Я посмотрел в сторону Нагато, которую мое присутствие ни разу не тронуло. По поведению Юки невозможно судить, помнит она меня или нет, но сомневаться в подобном особенных поводов не было.Скорее Харухи найдет себе мужа, чем Нагато что-то забудет.—?Да. —?после паузы ответил я тихо. —?Еще вчера мы были знакомы целый год.Брови Коидзуми вздернулись.—?Что-то случилось с Судзумией-сан? —?спросил он, и я в очередной раз тяжело вздохнул и кивнул. Лицо Коидзуми вновь приобрело задумчивый оттенок.—?Но тебя она помнит и знает?—?Потому что я познакомился с ней вчера. Снова. —?сообщил я, и Коидзуми нахмурился. Так бывает, когда он что-то не вполне понимает.—?Да уж. Неприятно. Ощущение такое, словно я пропустил представление, которое хотел посмотреть всю жизнь. —?отстраненно произнес Коидзуми и погрузился в очень серьезное размышление. Отчего-то мне было его жаль?— с другой стороны, его-то никто не забывает. Это у меня срок годности вышел.Я посмотрел на Харухи, склонившуюся над окуляром. Несмотря на наше вполне хорошее знакомство, по какой-то причине неосознанно Харухи продолжает меня забывать. Точнее, она забывает все то, что было в нашем мире, и вместе с ее памятью формируется и история мира, в котором, судя по всему, для меня место не предусмотрено. Чего же ей нужно? Джона Смита она уже не помнит, а чем еще я могу козырнуть? Что еще я знаю, чего не может знать больше никто? На языке будто крутился ответ, но все никак не приходил в голову.—?Судя по твоим словам, память людей менялась не сразу, а постепенно. —?стал рассуждать Коидзуми. —?Позавчера Судзумия-сан помнила тебя, как и мы, вчера помнили тебя только мы, а сегодня, в отличие от нас, тебя помнит только она. И, полагаю, Нагато-сан. —?он взглянул на инопланетянку с тревожным лицом. —?Хотел бы я знать, чем это все для нас обернется.Он посмотрел на часы.—?Пора. —?сообщил он и обратился к Харухи:?— Судзумия-сан, мои подготовительные занятия начинаются, боюсь, мне пора.—?Ты можешь оставить телескоп? —?спросила та, не отрываясь.—?Разумеется.—?Тогда иди сюда.Коидзуми подошел, и Харухи, не разгибая спины, достала из-за пазухи сегодняшнюю конфету Коидзуми и вручила ему. Тот, как и вчера, с улыбкой бросил ее в карман. Проходя мимо меня, он сообщил:—?Сегодня весьма неудачный вечер для такого открытия. У меня сейчас неотложные дела, но я надеюсь вернуться к этому вопросу завтра. Очень хочу послушать твою историю.—?Это если ты будешь меня помнить. —?грустно сказал я, и Коидзуми виновато отвел взгляд. Я решил переменить тему:?— Снова аватары в Восточной Средней?Экстрасенс застыл лишь на пару секунд, после чего пробормотал:—?Надо же, тебе и это известно. Должно быть, ты важен для Организации. Любопытно, что ты такого мог сделать, что Судзумия-сан постепенно стирает тебя из нашего мира.?Пытался его уничтожить, простите.?Больше не задерживаясь, Коидзуми покинул нас, и тут же вслед за ним встала Нагато. Она положила книгу в сумку и молча подошла к Харухи, после чего протянула руку. Это была до боли странная сцена: словно Нагато из моего мира просто пытается приспособиться к новым условиям, и у нее в итоге получается. Она выглядела так, словно абсолютно не скучает по исчезнувшей реальности. Харухи, неведомым образом распознавшая присутствие инопланетянки, дала конфету и ей. Ничего не говоря, Нагато последовала к выходу, игнорируя мой умоляющий взгляд. Не знаю, почему не пошел за ней?— в голове словно возникла железная установка: ?Она мне не поможет?. И все тут. И с места не сдвинуться.—?Т-тогда и я пойду, наверное. —?сказала очень неуверенно Асахина и начала вставать, но громкий голос Харухи заставил ее сесть:—?Ты все закончила?—?Д-да. —?ответила Асахина, сгребая кучу бумажек в сумку. Увидев мой взгляд, она умоляюще приложила пальчик к губам, но я и не думал ее сдавать. Похоже, Асахина берет работу на дом, и ей везет, что у Харухи сегодня день звездных наблюдений и восточношкольных разрушений. Накинув сумку, она поспешила к Харухи и протянула руку. Судзумия выпрямилась и посмотрела на Асахину немного хмуро, после чего достала конфету и вложила ее в ладонь Микуру. Мне вдруг на секунду явственно показалось, что сейчас Харухи сожмет хрупкую кисть Асахины, отчего та загнется, и голосом Ганнибала Лектера сообщит, что видела, как Микуру забрала бумажки. Ничего подобного Харухи и не подумала сделать?— она отпустила Асахину сразу же, как дала конфету.—?Спасибо, что сегодня пришла. —?сказала Харухи, скорее, для проформы.—?Я была рада, Судзумия-сан. —?улыбаясь, ответила Асахина и, поклонившись, пошла к выходу.Так мы с Харухи остались одни. Я смотрел вслед ушедшим и чувствовал, что теперь уже бесполезно отрицать.Сегодня утром мой отец забыл меня не из-за болезни. И ребята теперь тоже меня не помнят. Мой взгляд застыл на двери.А что будет завтра?—?А ты чего не уходишь? —?прозвучал голос Харухи, и она, наконец, оставила телескоп в покое, чтобы обратить взор ко мне. Ее лицо выглядело мрачновато-расстроенным. Недолго думая, я указал на экран.—?Еще не закончил.На лице Харухи вдруг проступило непонимание, с ним она и застыла, глядя на меня.—?Чего? —?спросил я, и Харухи опустила глаза.—?Не знаю. Почему-то я думала, что ты тоже уйдешь. —?голос ее был тихим и безжизненным. Она отвернулась к окну, но не стала смотреть в телескоп, а просто кинула взгляд к небу. В этот момент я по какой-то совершенно неясной причине почувствовал вину, не понимая даже, за что. Мне было некомфортно смотреть на одинокую фигуру Харухи у окна, и я нажал кнопку паузы.—?Мой командир,?— сказал я, чувствуя себя глупее чем уборщик в женской бане,?— а можно мне тоже посмотреть на звезды?Она повернулась ко мне с хмурым видом.—?Зачем? —?коротко и по делу, в этом вся Харухи.—?У меня острое ощущение, что сегодня мы точно кого-нибудь поймаем. —?ответил я. —?Вот увидишь.Харухи приподняла бровь, но через мгновение губы ее расплылись в улыбке, и она приглашающе махнула рукой. Я направился к ней и опустился к окуляру телескопа.—?Так, и как управлять этой штукой?—?Понятия не имею.Я оторвался от телескопа и посмотрел на Харухи. Ее лицо было все таким же печальным, а глаза будто пересчитывали звезды на небе. Я тоже посмотрел туда, и мне в голову пришла мысль. То, что я забыл и что Харухи помнила, даже если Джона Смита никогда не существовало.—?Знаешь, командир,?— произнес я и почувствовал, как начинает дрожать голос,?— я вот думаю?— может, они там у себя, в космосе, не летят к нам потому что не знают, что мы их здесь ждем? —?Взгляд Харухи замер на мне, а я, глотнув воздуха, продолжил:?— Вот был бы способ сделать им послание, такое, чтобы они обязательно заметили. Такое, которое они поймут. —?я умолк, погружаясь в непонятную для себя тоску. Мне-то чего грустить? —?Написать всего два слова и выбросить бутылку в космическое море, или послать сигнал. Не надо говорить много, не надо целые поэмы в космос слать. Нужно просто выйти и сказать…—?…Я здесь. —?прошептала Харухи. Я взглянул на нее, и она моментально утерла что-то с края глаза. Комната погрузилась в тишину, где Харухи смотрела в сторону, а я?— на нее, бесконечно поражаясь тому, как бесконечная паутина хаоса, именуемая Вселенной, стала послушной игрушкой в руках этой девушки. С улицы подул ветер, колыхнув бумажки на окне. ?СУМАСШЕДШИЙ ЭКСТРАСЕНС ВИДИТ МЕРТВЫХ ЛЮДЕЙ, А ОНИ ЕГО?— НЕТ??— из таких заголовков можно целую книгу анекдотов собрать.Я вновь посмотрел на Харухи. Ицки и Микуру меня благополучно забыли, папа меня забыл, а завтра меня, наверное, забудет весь мир, но девушка передо мной, наконец повернувшаяся ко мне с глазами, исполненными чувств, единственная из всех умудрилась сначала начисто забыть меня, когда меня все помнили, а затем вспомнить меня, когда все забыли.Удивительная, удивительная Харухи Судзумия.—?Ну чего уставился? —?буркнула она и, толкнув меня, решила опять склониться к телескопу, но в этот момент я сам совсем слегка ткнул ее локтем.—?Чего творишь? —?возмутилась она, выпрямившись, пока я невозмутимо направил свой взор к окуляру. Она, конечно, не могла этого так просто оставить и, отпихнув меня, вновь заняла пост астронома. Тогда я просто подвинул телескоп из-под ее глаз к себе.Мы дурачились еще какое-то время, пока не выдохлись. Харухи удалось ущипнуть меня так, что я где-то минуту корчился, ну, а я взял маркер и написал на ее руке ?я?— кретинка? (о, мои быстрые руки, вас бы на Дикий Запад), после чего Харухи гонялась за мной вокруг стола с маркером наперевес, грозясь изрисовать меня так, что, цитирую, ?тебя в тюрьму посадят за распространение порнографии?. Шелестели бумажки и вырезки, какие-то уже лежали на полу.Мы стояли друг напротив друга и пытались отдышаться. Харухи смотрела на меня, после чего с ее губ слетел вопрос:—?Как ты думаешь, пришельцы существуют?Я, все еще тяжело дыша, посмотрел на небо.—?Наверное.—?А люди из будущего?—?Я бы не удивился. —?слова Джона Смита слетали с моих губ.—?А экстрасенсы?—?Как грязи, мне кажется. —?ответил я, пытаясь понять Харухи, но она, похоже, задавала эти вопросы первый раз в жизни.Я?— горящие уши Джона.—?И откуда ты такой взялся? —?пробормотала Харухи, скрестив руки на груди. Она покачала головой. —?Еще и кличка дурацкая?— Кён! Что у тебя, своего имени нет??Чертовски прекрасный вопрос, десять баллов и автомобиль в подарок?.—?Почему ты ко мне подошел? —?спросила она, и я пожал плечами:—?Как и говорил?— ты мне напомнила одну знакомую.—?Да? —?недоверчиво спросила Харухи? —?И кто она?—?Ох, ну, моя бывшая одноклассница. —?устало ответил я. —?Как-то раз она притащила в школу стебель бамбука и заставила меня писать желания для Веги и Альтаира. —?мой взгляд упал на то место комнаты, где еще два дня назад бессменно стоял этот стебель. —?Сказала, что эти желания помчатся до них со скоростью света и сбудутся. На Веге?— через 25 лет, а на Альтаире?— через 16 лет.Я попытался прочесть реакцию Харухи на лице, но не смог. Она долго не отвечала, размышляя о чем-то в глубине своей души.—?Странная. —?наконец послышалось от нее. —?И где она теперь?—?Переехала. —?вяло ответил я. —?В Канаду.Харухи внимательно на меня посмотрела.—?Ты думаешь, мы с ней похожи?Теперь и я взял паузу. Вопрос был чертовски хороший.—?Не так сильно, как мне показалось сначала. —?через минуту ответил я. —?Но кое в чем сходство есть.—?И в чем же? —?поинтересовалась Харухи. Я на секунду остановился, раздумывая, стоит ли говорить подобное, ведь мы в реальном мире, а не замкнутом, но все-таки решился:—?Вам обоим идет хвостик.Харухи зарделась и отвернулась, а я усмехнулся. ?Да ладно тебе, не такой уж это и секрет.?—?Чепуху говоришь. —?пробурчала она и, сунув за пазуху руку, достала конфету. —?Думаю, пора собираться.—?Уверена? —?спросил я, но Харухи молча и не глядя протянула мне конфету. Я аккуратно взял ее и пошел к своим вещам. Остановился.—?Тебе помочь с уборкой? —?спросил я, глядя на разбросанные листы.—?Нет, это же я тут все раскидала. —?еле слышно ответила она и принялась закрывать окно. Я посмотрел на конфету и хмыкнул.—?Командир, я же не говорил, что сегодня снова приду, но ты все равно приготовила конфету?—?Она запасная. —?быстро ответила Харухи, уже сбросившая румянец и вовсю собиравшая бумаги. —?Ты еще здесь? Давай топай.И я послушно последовал к двери. Вслед мне донеслось.—?Я разрешаю звать меня по имени. Так и быть.—?До завтра, Харухи. —?улыбнулся я и покинул кабинет. В голове творился полный кавардак, в сердце нестерпимо жгло, а я все шел и шел, глядя перед собой и не думая ни о чем. Где-то на окраине сознания звучал едва различимый голос.?И чем ты сегодня занимался???Завтра ты исчезнешь.??Навсегда.?Я шел, и страх, ненадолго отхлынувший из-за беседы с Харухи, вновь следовал за мной. И верно, я ничего не предпринял, и завтра, возможно, меня не вспомнит собственная сестра. И Куникида. И даже Танигути.Но почему-то я не сомневался, что Харухи вспомнит меня. И дело было не в том, что сегодня, вероятно, мы наверстали кучу всего из прошлого. Я не искал какие-то факты и не строил предположения. Я делал то, чего до этого не делал никогда.Я верил в Харухи.Я верил в Харухи Судзумию.Придя домой, я, забыв поужинать, сразу плюхнулся в постель. В темноте я чувствовал, как неминуемо приближается завтрашний день, норовя стереть меня как человека, который миру Харухи Судзумии попросту не нужен. Но у меня была надежда.?Помни меня, Харухи. Помни, как я помнил тебя. А если я потеряюсь, найди меня, хорошо???Я верю в тебя.?