1 часть (1/1)

Ночь начиналась ярко-красным закатом. Воздух пах свежестью, с которой приходят первые дожди осени, и от самого горизонта разливался мягким розовым одеялом над всем, что можно было увидеть со стены замка. За тонкой кромкой леса на горизонте располагались далёкие города и поселения, а на самом краю волшебного королевства разбили лагерь отряды посланников и несколько сотен добровольцев. Возможно, прямо сейчас кто-то из них на закате писал письмо родным чтобы к утру птицы принесли его на окно и день начался с хорошей вести о том, что отец, сын или жених ещё живы, кто-то затачивал штык, кто-то залечивал раны, кто-то вспоминал о том, как славно двадцать лет подряд занимался любимым делом, а потом начинал кому-то, кто ещё и восемнадцати лет не прожил, рассказывать красивую историю, произошедшую двадцать лет назад, сказку нового времени о двух принцах, но хмуро прерывался, бросая косой взгляд к шатру Олдуса Прайда. Этот человек, не смыкая глаз около суток, строчил рассказ о сражениях на границе, о том, как славные ребята защищали волшебное королевство... Но причина его бессонницы была даже не в вдохновении, он писал эту историю без особого рвения, без блеска в глазах, ведь она рассказывала о жестоких убийствах, масштабных кровопролитиях и бесчеловечных захватах деревень. Олдус Прайд ждал когда же ткань его шатра одёрнет мощным крылом огромная птица и протянет послание из дворца. Ему оставалось лишь ждать, потому что во дворце за сутки померкли все лица и писать ответ на сообщение об отважном подвиге отряда посланников, который возглавлял сам Огюст Олден, погибшем в последнем сражении, никто не спешил.Огюст Олден с детства играл лишь в солдатиков, скакал по дворцовым коридорам на палке с головой коня, задорно размахивая мечом в руке, читал книги о далёких путешествиях полководцев прошлого и учился стрелять из всех оружий, которые мог раздобыть.Апполинария вспоминала о детстве, проведённом беззаботно в саду, раскинувшемся за её плечами, но уже не чувствовала той боли или страха, которые испытала, узнав о смерти брата. Из её груди будто вырвали кусок важного, родного чувства поддержки и спокойствия, ведь пока брат был жив, она всегда знала к кому пойдёт за советом и знала что есть тот, кто всегда её защитит. Сейчас Огюста не было рядом. С Апполинарией было только знание, что Огюст больше не придёт.— Ты теперь стала единственной наследницей, — произнесла Анна.Она всегда говорила прямо, ей позволяли статус, воспитание и характер. Сейчас её прямолинейность больно давила по больным точкам, но всё ещё казалась терпимее всех ужасных наигранных сочувствий. Огюста всю жизнь готовили к управлению королевством. Апполинарии так же дали хорошее образование. Отец одинаково учил детей, но Огюст от природы облалал острым умом и твёрдым характером лидера. Даже его решение не уводить отряд, а стоять до конца, сгубившее в итоге полсотни человек, говорило лишь о его преданности стране и своим принципам. Он всё рассчитал, раз они смогли остановить полки противника, превосходящие числом в десятки раз. Единственное, что могла Апполинария с таким же образованием — поддержать разговор на тему истории, музыки или литературы на трёх языках, сидя за столом в гостиной, попивая чай маленькими аккуратными глотками. Ей никогда не давались логика или философия, а от болтовни их старого учителя математики хотелось спать. Она могла музицировать на трёх инструментах, но и этого явно не хватало, чтобы достойно править страной. — Ты считаешь я справлюсь с этой ролью? — безэмоционально спросила Апполинария, глядя на городскую пощадь со стены. В этом вопросе не было смысла, она и так знала, что сломается под тяжестью ответственности, а Анна не станет врать.— Ох, Полли, — вздохнула девушка, опускаясь рядом с Апполинарией, — я не стану врать тебе, поэтому промолчу. Единственное твоё успокоение в том, что не стоит списывать дядюшку Эдварда со счетов. Он все ещё молод и, если захочет, женится ещё раз или назначит преемника, — она остановилась, понимая насколько маоа вероятность этих действий короля, — в конце концов, мы всегда тебе поможем, даже мой отец... Он говорил что покончил с политикой как только Генри вернулся из похода за предел, но я не думаю, что он не поможет тебе советом, если что-то случится. Мы в любом случае не бросим такого милого кролика одного править этим огромным королевством, — она похлопала принцессу по плечу. Анна была старше Апполинарии почти на пять лет и хотя в детстве объявлялась во дворце крайне редко, относилась к Огюсту и Полли как к младшим брату и сестре. Она часто называла Полли кроликом, потому что считала их самыми наивными и безобидными существами, а ещё как-то обмолвилась, что больные крольчата самая лёгкая добыча для хищников. — Если что-то случится... — медленно проговорила Апполинария будто не до конца понимала что значит эта фраза. Она взглянула на горизонт. Бесконечные просторы, где хранится столько тайн и волшебства, что и девяти жизней не хватит объездить все дороги и посмотреть на всё, что скрывают леса. Среди них мог укрыться любой, волшебное королевство всегда помогало своим жителям, — если что-то случится, ты будешь править вместо меня. Ты идеально подходишь на роль правительницы. Ты смелая, уверенная, сильная... — А ещё выросла в лесу и ем жареных лососей руками, — не стала слушать девушка и перевела всё в шутку, — а смелая и сильная я только потому что однажды меня три дня подряд преследовала стая голодных волков, — она щёлкнула пальцем по носу Полли как делала это в детстве её мама, — ещё немного и ты отречёшься от своей семьи, а нам таких подвигов от тебя не надо. Тебе нужно выспаться и поговорить с отцом, хватит мёрзнуть на улице. Анна встала и направилась к лестнице. Полли хотела бы ещё долго просто сидеть на стене, смотреть вдаль, растянуть этот вечер как можно дольше, но девушка окликнула её ещё раз, и пришлось подняться и несмелыми робкими шагами спускаться по лестнице вслед за своей спутницей так, будто это вовсе не лестница, а дорога в следующий день, наполненный только горечью на языке, тупой ноющей болью от пустотах в груди и черными одеждами. Той ночью, начинавшейся ярко-красным закатом, вместе с принцем Огюстом Олденом умерла часть Апполинарии. Та самая часть, которая весело смеялась, играя в саду с братом, и звонко хихикала с подругами, за чашкой чая с сахаром. В ту ночь её детство закончилось. ***Ночь уже стояла глубокая. От ярко-красного заката не осталось и напоминания, небо походило на сплошную тёмную мраморную плиту с вкраплениями звёзд, просачивающимися сквозь переплетённые узоры ветвей. В саду дворца под северо-западной дозорной башней был виден только кусок неба, затянутый облаком. Велор смотрел на это осеннее небо и вглядывался в пушистые комья будто за ними скрывались решения всех его проблем. Наверное, будь он лет на пятнадцать помладше он звал и ждал что именно с этого облака к нему сойдёт волшебник, живущий в доме над облаками, только вот Велору скоро исполнится двадцать один год, и он прекрасное знает, что Тис не вмешивается в дела королнвской династии. Анна что-то рассказывала, её тихий голос прерывался иногда пением сверчка. Велор не слушал, он был погружён в свои размышления. Рассказы Анны казались наивной детской историей, ведь у наследника Люция Олдена жизнь рушилась с каждым днём, а Анна, обещающая помочь, только говорила о каких-то далёких вещах, но ничего на самом деле не предпринимала. Отец твердил о скорой коронации и предстоящей помолвке. Король, как надоедливый комар, прожужжал все уши о прекрасной кандидатке на роль избранницы принца. Мать твердила об ответственности, дипломатии и сдержанности, которой так не хватало Велору. Только его подруга детства о чём-то печально молчала, вздыхала и тихонько плакала, но своим молчанием никак не успокаивала. Анна вдруг замолчала. — Представляешь, пройдёт пятьсот лет, а проблемы правителей и их наследников не изменятся, — девушка посмотрела ему в глаща и улыбнулась. Велор в этот момент захотел её чем-нибудь ударить, потому что нельзя так спокойно улыбаться, когда кому-то рядом хочется залезть на дозорную башню и прыгнуть с неё, лишь бы не выживать ещё один день, — ты сегодня меня вовсе не слушаешь. Ты поговорил с отцом? — Он дал мне два дня на раздумия, Анна, — опережая следующий вопрос, выдал принц. Он выделил голосом имя своей подруги, и уголки её губ немного опустились. — Не кипятись ты так, мы со всем справимся, — проговорила его подруга из будущего, и терпение Велора лопнуло после укола успокаивающей фразы. — Ты говоришь об этом уже месяц! Я знаю, что, возможно, для тебя моя жизнь и моя реальность это красивый способ развлечься, убежать от кошмаров, происходящих в твоём времени, но для меня это всё не шутка. Это моя жизнь, Анна, а из-за твоих пустых обещаний она может разрушиться, — начал парень, поднимаясь с травы, — я не хочу жениться на Лукерье, но, видимо, скоро просто не останется выбора, — выдохнул, поправляя плащ, — я хочу сбежать отсюда, посмотреть мир, а ты этот последний шанс можешь у меня отнять, — он зло посмотрел на Анну, — и это после того, как ты же дала мне надежду, на что-то большее, показала, что моя жизнь это не только уроки, балы и приёмы, — он мог сказать ей ещё очень много, но злость и обида вышибли все известные ему слова из головы, поэтому он продолжал гневно сверлить взглядом путешественницу во времени, а после выдал твёрдо и чётко, как и полагалось наступать политику, — ты не думаешь, что это слишком жестоко даже для такой эгоистки как ты? Девушка к тому моменту тоже поднялась с земли и только возмущённо выдохнула на такое оскорбление. Анна уже открыла рот чтобы высказаться, но Велор пресёк её попытку. — Я не хочу слушать твои оправдания. Завтра на этом месте я буду ждать тебя после заката и если ты действительно любишь кого-то кроме себя, приходи. ***Ночь почти подходила к концу. На востоке выделялась бледная полоса зари, когда Освальд вскочил в постели.Ему давно не снились видения, а это прелстало ужасающей красочной картиной, въелось в сознание клеймом. Он ненавидел свой дар и как никто другой знал как мучительно знать о скорой смерти близкого человека и бессильно ждать рокового момента. К сожалению, он был мастером своего дара, и каждое его пророчество рано или поздно сбывалось чтобы он не делал. Мужчина потёр виски и огляделся. За окном ещё было темно, только начинало светать. Разбудить во дворце кого-то вряд ли получится даже при большом желании. Известие о смерти Огюста сильно покорёжило всех. Даже Карл, спокойно доживающий остаток своей старости в окружении семьи и обычно не высовывающий носа дальше библиотеки, вышел вчера и лично долго сидел с королём и его братом в Золотой гостиной, тихо сопереживая. Генри только недавно вернулся в гостевую спальню, где расположился, а Эдвард наверняка не сомкнул глаз. Освальд знал по себе каково пережить смерть сына, вот только нынешний правитель куда сильнее был привязан к своему смышлённому мальцу, чем Освальд в свое время к Сиварду или Ингвару. Когда же Джоанна воткнула кинжал Генри в грудную клетку, злобный король из сказки внезапно ощутил, что больше им не является, а в глазах колит так, как бывает только у простых смертных родителей, которые теряют собственных детей. К сожалению, Огюсту на помощь не пришёл брат, обладающий силой исцеления. Сестра Огюста могла разве что передавать послания в сознания людей, но спасти жизнь истекающего кровью брата вряд ли такое умение помогло бы. По коридору прошмыгнула Анна. Она ходила тихо и быстро, как настоящий охотник, но этот звук Освальд знал очень хорошо, иначе бы он не заслуживал называться для неё хорошим отцом. Очевидно, она возвращалась после очередного своего скачка во времени. Шаги затихли у его двери. Она наверняка переминалась с ноги на ногу и закусывала щёку с обратной стороны, как делала это когда нервничала. Мужчина поднялся с кровати и подошёл к двери, намереваясь открыть её и разузнать причины беспокойства, а заодно поделиться новым видением. Разумеется, Анна услышала это. Она вздохнула, прекрасно понимая что отец слышит её, и поспешила скрыться в другой гостевой комнате, выделенной для неё. Такой расклад можно было предугадать, Анна в последнее время чаще рассказывала о своих похождениях Джоанне даже после того, как убедилась, что тётушка пересказывает всё отцу, а ещё чаще держит в себе. Возможно, она хотела поговорить о смерти Огюста, возможно, во время очередного скачка что-то произошло. Скорее всего тот принц что-то сказал Анне, он давно не нравился Освальду, ещё с того момента, как она встретила этого Олдена. В любом случае, даже если постучать в её дверь или приоткрыть её и заглянуть в комнату, она притвориться спящей. Анна начала избегать так важных разговоров после того, как скончалась её мать. Освальд не узнает о истинной причине такого поведения своей дочери до завтрака как минимум, а пока у него было время развеяться и подумать о том, что же делать с пророчеством. Освальд почти полностью отошёл от увиденного, и его будто захлестнуло волной. Тело сковало, но голову вылили ушат кипятка. Он снова пережил это. Все руки в крови, чьи-то крики эхом разносились по залу, и он почему-то бессилен, как тряпичная кукла, сшитая неумелым человеком без дара. Хочет встать, подойти к кричащему, но не может — ноги не слушаются; хочет протянуть руку, но они словно налитые свинцом; хочет выкрикнуть её имя, но из горла вырывается только хрип...Видение до ужаса ясное. Он медленно опустился, понимая что снова бессилен против своего дара.