Глава 20. Связующая нить (1/1)

Глава 20.Связующая нитьБезумцев вспять неПоворотить,Они уже согласны заплатитьЛюбой ценой?— и жизньюБы рискнули,Чтобы не дать порвать,Чтоб сохранитьВолшебную, невидимую нить,Которую меж ними протянули В. ВысоцкийЛекарь побелел. Ни слова не говоря, он схватил сумку и поспешил к спальне Томаса. Не отставая ни на шаг, за ним бежали Дитер и Волк. Ворвавшись в комнату, все трое на мгновение застыли у порога и тревожно прислушались. Но, кроме треска поленьев в камине, не было слышно ни звука. Волк повел носом, подошел к постели и ткнулся мордой в руку Томаса, лизнул, потом тихо заворчал и выскользнул за дверь.—?Слава Аллаху! —?воскликнул Ахмед. —?Мальчик жив.—?Откуда вы знаете? Вы даже не осмотрели его,?— замирая от радостной надежды, спросил молодой человек.—?Животные чувствуют смерть. Волк завыл бы над телом мертвого хозяина.Дитер смахнул со лба холодный пот и вздохнул с облегчением.—?Спасибо тебе, Господи,?— прошептал он, опускаясь на колени у изголовья кровати. —?Спасибо, что не отнял у меня мое счастье, мою жизнь, мою душу. Все это сосредоточено в одном маленьком хрупком комочке, который лежит сейчас передо мной, заключив в себе все, что мне дорого в этом мире.Тем временем лекарь осмотрел Томаса и обернулся к Дитеру.—?Ну, рассказывай, что вы еще начудили. Только все, без утайки. Целителю, как священнику, надо говорить правду. Первый исцеляет тело, второй?— душу.Блондин поморщился, тут же вспомнив отца Стефана. Ахмед усмехнулся.—?Прости, сынок, неудачное сравнение. Но мне ты можешь доверять. Я умею хранить чужие тайны, хотя, для меня ваши отношения уже давно не секрет.Дитер покраснел и опустил глаза—?Но откуда вы….-Неважно! Сейчас я должен знать, что случилось. Внешних повреждений не видно, и пока могу сказать только одно, мальчик в глубоком обмороке. Говори, и ни о чем не беспокойся. У меня никого нет, кроме вас. Вы?— моя семья, и, если понадобиться, я за вас жизнь отдам.Дитер кивнул и, доверчиво погладив араба по плечу, быстро пересказал события этого безумного дня.Ахмед внимательно слушал исповедь молодого человека, то хмурясь, то едва сдерживая улыбку.—?Да,?— покачал головой лекарь, когда смущенный блондин замолчал,?— между вами бушуют такие страсти, что океанский шторм по сравнению с ними, лишь жалкая рябь на дне стакана. Ну, хорошо. Я все понял. Теперь надо осмотреть нашего наездника. Помоги мне.Они бережно перевернули Томаса на живот. Ахмед аккуратно раздвинул идеально-точеные ягодицы мальчика. Дитер недовольно засопел, но не сказал ни слова.—?Так, так,?— бормотал араб,?— внешние разрывы, довольно неприятные и болезненные. Проверим, есть ли внутренние повреждения.Лекарь достал из сумки глиняный горшочек и окунул палец в густую, маслянистую жидкость. Тут блондин не выдержал и рыкнул—?Вы что, собираетесь залезть Томми туда?—?Успокойтесь, молодой человек,?— холодно сказал Ахмед. —?Это всего лишь палец. Я ни в коей мере не претендую на ваше сокровище. Я целитель, запомните это, и для меня нет запретных мест в теле человека.Дитер отступил и сел на край постели, сжимая безвольную руку брата в своих горячих ладонях. Араб ввел палец в припухшую дырочку юноши.-Ну, что ж! Внутренности не повреждены. Это хорошо! Мышечные разрывы, но это не смертельно,?— констатировал лекарь, вынимая палец, покрытый кровью. —?Сейчас я смажу его раны целебным бальзамом, и постепенно всё заживёт.-А постепенно, это сколько по времени? —?блондин замер в ожидании ответа. Ахмед лукаво посмотрел на Дитера.—?Примерно дней десять он не сможет …м… м…м. ездить верхом.Тот кивнул и удручённо опустил голову. Когда все процедуры были закончены, араб уложил Томаса на спину и укрыл одеялом. Потом достал из сумки флакончик и влил несколько капель в рот мальчика. ?— Это?— животворящее снадобье,?— пояснил он. —?Его изобрёл мой предок, врачеватель Гаяс ибн Вели. Оно способствует кроветворению и восстановлению сил. Это поистине чудодейственный эликсир. Скоро твой эльф очнётся.О, видишь! Ресницы затрепетали, щёки порозовели, восстановилось дыхание. Очень хорошо! Теперь он будет крепко спать до утра. Дитер радостно смотрел на брата, борясь с желанием прижать к себе этот теплый, сопящий комочек и зацеловать до потери сознания. Как же он испугался, что опять чуть не потерял своего малыша. Это необузданное, строптивое, вздорное лучезарное счастье! Блондин облегчённо вздохнул. Напряжение и страх за жизнь любимого сменились глубокой благодарностью. Он повернулся к арабу, который укладывал в сумку баночки с лекарствами и, не сдержавшись, взял его тонкую руку и поднёс к губам.?— Спасибо, спасибо, друг мой. Вы спасли не одну, а две жизни. Если бы малыш умер, моё существование потеряло бы всякий смысл. Вы во второй раз вырываете Томми из лап смерти, и моей благодарности нет предела. Можете представить, что со мной творилось, когда я нёс его истерзанное тело из того страшного подвала. Я чувствовал, что сердце вот-вот разорвется от горя и ужаса, но надеялся на чудо и на вас,?— Дитер судорожно вздохнул, едва сдерживая слёзы. —?Ведь мне тогда показалось, что Томми уже не дышит, что он умер, а я не смог его защитить.Слёзы всё?— таки брызнули из небесно-голубых глаз молодого человека, и он стыдливо опустил голову.-Я раньше совсем не плакал, а когда понял, что люблю это бесподобное создание, мои глаза всё время на мокром месте.—?Твоя душа переполнена любовью, мой мальчик,?— Ахмед ласково погладил Дитера по плечу,?— и ещё, ты очень боишься потерять своё сокровище. Сегодня я окончательно убедился в твоей безграничной, искренней любви. Ты пришел ко мне за помощью, не испугался осуждения и позора. Тобой владела лишь одна мысль,?— спасти жизнь возлюбленного. Это подвиг, достойный настоящего мужчины. Не красней и не отводи глаз, Дитер. Тебе нечего стыдиться. Самое отвратительное в нашем мире,?— это ненависть, злоба и предательство. Любовь же прекрасна во всех её проявлениях, если она истинная. Ради этой любви ты пошел на самопожертвование. Я восхищаюсь тобой. И теперь настало время открыть тебе одну очень важную тайну. Но сначала мне надо задать пару вопросов, чтобы отбросить последние сомнения и не выглядеть в твоих глазах старым идиотом.-Тайну? —?Дитер в недоумении приподнял брови. —?Она касается Томми?-Да! И мой первый вопрос: ты помнишь, как он родился?-Ну, я был ещё ребенком. Смутно помню грозу, оглушительные раскаты грома. Сильный порыв ветра задул факелы… Темнота, только ослепительные вспышки молний. А потом какое-то смутное видение в ореоле золотистого тумана. Я жутко испугался и нырнул под кровать. Остальное почти не помню, от страха, наверное. Вроде, кто-то сказал: ?Я выбрал вас?, тихий смех, похожий на перезвон колокольчиков, запах весенних цветов, оглушительная тишина, потом крики мамы и плачь ребенка. Я был в истерике и ржал, как сумасшедший. Всё как-то расплывчато и нереально. Тогда мне показалось, что от бессонных ночей и переживаний за маму у нас произошло общее помешательство. Хотя, постойте! Смех… запах цветов…голос, такой знакомый, такой родной…. Так, так! Кажется, я схожу с ума! Ничего не понимаю! Вы можете мне объяснить, что всё это значит?—?А это значит, что твой прекрасный Томми тебе не брат.-Что…о …о? —?вызверился Дитер, покрывшись красными пятнами. —?Вы хотите сказать, что мама…-Ну, ну, потише, мой мальчик,?— араб успокаивающе похлопал блондина по плечу. —?Не кричи так, а то разбудишь своего принца. Я не это имел в виду. Я думаю, что Томас не земное создание. Он пришел к нам из другого мира.Дитер скептически хмыкнул.-Как такое возможно? Какой еще другой мир? Да, я согласен, Томми несколько э…э… не такой, как все. Он маленький, хрупкий, невероятно красивый и похож на ангела. Вздорный, упрямый, взбалмошный бесёнок,?— блондин ласково улыбнулся, целуя теплую ладошку спящего мальчика. —?Но он, как и мы, рождён из плоти и крови, так же болеет и страдает, плачет или веселиться. Он человек, а не какое-то там загадочное существо из другого мира. Так что, дорогой Ахмед, в происхождении Томаса нет никакой тайны.-Вот же, какой недоверчивый,?— рассердился араб. —?Да будет тебе известно, что леди Иден должна была родить девочку. Понимаешь? Девочку! И уж поверь мне, я в этом разбираюсь. На своём веку я принимал очень много родов и ни разу не ошибался, какого пола малыш растет в утробе матери. Но Иден так хотела сына, что я не стал с ней спорить. Единственно, что меня беспокоило, это слишком большой плод. И, к сожалению, мои опасения оправдались,?— ребенок погиб, а твоя мама была на грани смерти. Я предвижу твой вопрос. Нет, я ничего не мог сделать, медицина так несовершенна. Таинство деторождения до сих пор остаётся не изученным. Да и ваша церковь запрещает вмешиваться в процесс родов, уповая лишь на божью волю. Я слышал, что женщин, которые умерли родами, даже в церкви не отпевают, считая их грешницами, лишенными благодати и хоронят, как собак, за оградой кладбища.Дитер задумчиво кивнул головой.—?Да, это правда. Но отец никогда не позволил бы так надругаться над своей женой. Ну, ладно! Допустим, я поверю в то, что некое существо из другого мира спасло жизнь маме, каким-то образом заняв место её умершего ребёнка, но…?— Не требуй от меня каких-то объяснений, мой мальчик. В мире есть такие вещи, которые неподвластны нашему разуму. Просто пойми и прими всё как есть. И поверь мне, как врачу, что после мучительных родов в течение трёх суток, ребенок не мог выжить. Дитя должно было погибнуть вместе с матерью.И вдруг это золотисто-солнечное чудо с ясными глазёнками, с волосами как лепестки гиацинта, с розовыми улыбающимися губками, тут же начавшее агукать и пускать пузыри. А ты помнишь, к кому он протянул свои пухлые ручки? —?Ахмед ласково посмотрел на ошарашенного блондина.—?К…ко мне,?— заикаясь, пролепетал Дитер. —?Да, ко мне! Помню, он посмотрел прямо мне в глаза, и взгляд был такой завораживающий, словно вечность смотрит на тебя, затягивая в свою черную бездонность. Меня тогда охватил страх и восторг полета, и хотелось раствориться в этом тёплом, бархатном мраке. И невольно зажмуриваешь глаза, а когда открываешь, то оказываешься погруженным в мягкие, ласковые объятия, в которых душа раскрывается, как цветок, и хочется вопить от счастья, и плакать от любви, а сердце разрывается на части от невыносимой нежности. Дитер опустил ресницы, из-под которых по щекам побежали крупные слезинки. ?— Я тогда взял его на руки и назвал ?солнечным зайчиком?, а он обслюнявил мне щеку и написал на штаны. Помните, мы тогда хохотали, как ненормальные, а вы сказали, что Томми меня пометил.Ахмед кивал головой, улыбался и украдкой вытирал глаза. -Да, да. А когда леди очнулась, то смеялась громче всех. Тогда ещё сбежались рыцари, солдаты, слуги и началось настоящее столпотворение. Всем хотелось подержать малыша, и его передавали из рук в руки, а он улыбался, ничуть не испугавшись этого бедлама.Араб и Дитер одновременно повернули головы в сторону кровати и с умилением посмотрели на спящего мальчика. -В тот день он покорил сердца всех, и его полюбили сразу и навсегда,?— прошептал Дитер, поправляя одеяло. Ахмед взял сумку и подхватил блондина под локоть.—?Пусть Томас поспит спокойно, а то ты так бурно реагируешь на мои слова, что можешь его разбудить. Коль пошли такие откровения, продолжим нашу беседу у меня. Пойдем, пойдем! Мне нужно задать тебе еще кое-какие вопросы, а потом я расскажу одну историю, которая тебя потрясет до глубины души.Блондин с любопытством взглянул на лекаря.-Я чувствовал, что вы неспроста завели сегодня этот разговор. Вас что-то волнует. Вы знаете, еще какую-то тайну, которая касается Томаса?Ахмед ничего не ответил, лишь дернул плечом и вышел из комнаты. Дитер накинул тунику и поспешил за лекарем, с опаской взглянув на Волка. Зверь лишь слегка приподнял голову и оскалил белоснежные клыки.—?Он меня не любит,?— с обидой сказал блондин, догоняя араба.—?Его миссия любить и охранять Томаса,?— ответил Ахмед, открывая дверь в свою комнату и пропуская Дитера вперед,?— остальных он просто терпит.—?Ну, прямо, как в сказке,?— чем дальше, тем интереснее,?— пробормотал молодой человек, переступая порог и осматриваясь.Обстановка скромная, можно сказать спартанская. Узкая кровать, застеленная теплым, стеганым одеялом. У окна стояло кресло с высокой спинкой. Шкафы с книгами. По стенам развешено оружие: изогнутые сабли, луки, кинжалы с рукоятками в виде голов животных и птиц, необычайно тонкой, филигранной работы. Дитер восхищенно присвистнул. ?— В молодости вы были отчаянным рубакой, верно? -В нашей семье военная служба сочеталась с врачевательством, а в перерывах между боями мы занимались науками,?— улыбнулся Ахмед,?— одно другому не мешало. Наоборот, нанося раны врагам, мы учились лечить друзей.Дитер кивнул и обратил внимание на массивный стол, занимавший большую часть помещения. На этом столе, истекая кровью, умирал их ангел. Молодой человек содрогнулся от страшных воспоминаний и с благодарностью посмотрел на араба.—?Здесь вы спасли жизнь Томаса.Ахмед покачал головой.—?Ты говорил, что, когда нес мальчика из подвала, тебе показалось, что он не дышит. Так вот, ты был прав. К тому времени, как ты положил Томаса на этот стол, он уже был мертв, или можно сказать по-другому: его душа покинула тело. А теперь вспомни, не случилось ли с тобой что-то странное, необычное, что тебя потрясло в ту ночь, помимо несчастья с мальчиком.Дитер нахмурился, сосредоточенно пытаясь вспомнить хоть что-то неординарное.—?Я выбежал из вашей комнаты, горе и ярость затопили меня. Хотелось порвать монаха на мелкие вонючие куски и скормить псам. Остальное смутно помню. Кажется, о чем-то спорил с отцом или с рыцарями, поднимался на крепостную стену, сидел в зале и накачивался вином, чтобы заглушить боль и страх, затем отрубился, и все. Хотя…да, вспомнил! Мне приснился странный сон. Я увидел Томаса. Он лежал на серебристо?— белоснежном облаке, такой печальный, маленький, прекрасный и невозможно далекий. И я стал звать его, умолял вернуться. Кричал, что люблю. Он услышал меня, его глаза засияли, как звезды… Помню стремительный полет навстречу моим раскрытым объятиям… и крик мамы, что Томми пришел в себя.-Что ж, все сходится,?— задумчиво произнес араб. —?Но леди Иден, поспешив сообщить радостную весть, не услышала слов, которые сказал Томас.Дитер напрягся и вопросительно уставился на лекаря.-Что, что он сказал.—??Ди, я вернулся к тебе.?