Глава 6 (1/1)

Во второй раз они встречаются спустя неделю после памятного вечера на заборе – Дэвон просто появляется на пороге пекарни, где работает Хёнгын. И тот вынужден признать, что когда Дэвон не обливается потом после пробежки, чуть не стоившей ему жизни, а просто стоит здесь в опрятной, чистой и очень дорогой одежде, то выглядит довольно впечатляюще. Хозяин пекарни восторженным колобком выкатывается из-за прилавка и начинает лебезить, спрашивая, чем они заслужили такую честь. Он, вообще, неплохой мужик, просто не так уж часто в этом районе, а тем более в их пекарне, появляются аристократы.Хёнгын с усмешкой наблюдает за тем, как смущается от излишнего внимания парень, чьего имени он толком не помнит, и очень надеется, что того занесло к ним по чистой случайности.– Привет, – говорит кажется-Дэвон. – Наконец-то я тебя нашел.И это худшее, что он может сказать. Потому что нет, Хёнгын не заинтересован. У него нет никакого желания связываться с аристократами, иметь с ними знакомства и хоть как-то пересекаться. Он уверен на все сто процентов, что ничем хорошим это закончиться не может. Собирая в кучу всю отпущенную ему вежливость и тактичность, Хёнгын пытается объяснить этому все-таки-Дэвону, что нет, чего бы он там ни хотел, не надо, спасибо, пожалуйста. Тот удивленно открывает рот буквой “О”, смешно моргает и говорит, что просто хочет отблагодарить Хёнгына за спасение жизни. Вздыхая, последний врет какую-то глупость о том, что любой на его месте поступил бы так же, и сбегает.Еще через неделю Дэвон снова сияет своей улыбкой на пороге пекарни. И через две с половиной. Он покупает сладкие булочки с абрикосом, и шоколадное печенье, и приветливо болтает с хозяином, который каждый раз чуть не умирает от восторга, пока Хёнгын старательно их игнорирует. Проходит два месяца, прежде чем он все-таки сдается и соглашается встретиться с Дэвоном после работы.– Пройдемся? – предлагает тот, сияя как начищенная монетка.До захода солнца еще больше двух часов, и Хёнгын соглашается.– Не боишься, что заведу тебя в какие-нибудь трущобы, из которых потом не сможешь выбраться?И он, конечно, шутит, но Дэвону об этом знать неоткуда, и он снова делает это “О” губами и говорит, что нет, Хёнгыну он доверяет полностью. Глупость какая.– Ваше шоколадное печенье просто невероятное! – восторженно тараторит Дэвон. Кажется, он из того типа людей, которые много болтают, когда нервничают. – Моя семья от него в абсолютном восторге. Отец шутит, что вы добавляете туда кокаин.В семье Хёнгына никогда не шутили про кокаин.– Кстати, твои родители не будут беспокоиться из-за того, что ты сегодня придешь позже? Может нам стоит зайти и предупредить их?Хёнгын даже не сразу понимает, о чем это он говорит. А когда понимает, не знает, смеяться ему или злиться. Настолько в разных мирах они живут. Конечно же, этого причесанного парня дома ждут мама, папа, какие-нибудь братья-сестры и комплект прислуги. Семья Хёнгына, едва тому исполнилось восемнадцать, ясно дала понять, что им не на что кормить лишний рот, который уже сам может о себе позаботиться, и теперь все их общение заключается в обмене открытками по праздникам. Но Дэвон в этом не виноват, и он просто объясняет, что живет один и поэтому некому беспокоиться. Дэвон смотрит в ответ то ли сочувственно, то ли восхищенно – оба варианта кажутся Хёнгыну дикими. Напоследок он снова говорит о том, что не надо ничего в качестве благодарности за ту историю с собаками, и надеется, что больше они не увидятся.Спустя полгода упорный Дэвон продолжает приходить в пекарню раз или два в неделю. Спустя год уговаривает Хёнгына погулять с ним снова.– Это немного странно, – говорит он, потому что год и правда странный промежуток для того чтобы попробовать снова.– Ждал подходящего момента, – пожимает плечами Дэвон. – Не хотел показаться навязчивым.На этот раз очередь Хёнгына не понимать, шутка ли это. Потому что если нет, ему срочно нужно проверить в словаре значение понятия “навязчивый”. Они бредут вдоль реки, у Хёнгына уже начинают промокать ноги, и он пытается незаметно выбирать места посуше, перед тем как шагнуть. Никогда ему не понять этого всеобщего восторга перед весной. Для него она такая же серая, как зима, только куда более слякотная и грязная. Дэвон что-то щебечет, прыгает через лужи и улыбается, рассказывает какую-то ерунду, задает вопросы. Хёнгын отвечает односложно и старается не вслушиваться. Этот парень, конечно, милый, но как-будто из параллельной вселенной, и в мире Хёнгына ему делать нечего. И за пределами своего Старого Города тоже. После того, как Дэвон почти попадает под почтовую карету, Хёнгын только закатывает глаза и провожает его до самой границы квартала аристократов, чтобы уж наверняка. А потом почти бегом успевает убраться домой до заката.Спустя еще несколько месяцев и пару прогулок хозяин пекарни попадает в больницу и она закрывается. Ну то есть не совсем закрывается, но работы для Хёнгына там больше нет. И следующие сутки он лежит дома, не зная, что делать дальше. Потом две недели ходит по городу в поисках новой работы, хватаясь за любые предложения, но почти все они на раз или два. Через месяц он прокалывает пару новых дырок в ремне.И меньше всего ожидает однажды вечером увидеть у своего дома Дэвона.– Я приходил в пекарню, – говорит тот, – и когда там кто-то, наконец, появился, мне дали твой адрес.Хёнгын вздыхает. Дэвон правда ничего такой, но сейчас действительно совсем никак не до него. Такое сложно объяснить, не обидев, и Хёнгын бы сам, наверное, психанул на его месте. Но Дэвон оказывается не из обидчивых – он слушает, потом желает Хёнгыну удачи и, к его удивлению, прощается. Это выбивает из колеи. Хёнгын досадливо пинает камешек под ногами и трясет головой, пытаясь выкинуть из нее лишние мысли. У него есть проблемы поважнее: например, та, где аренда комнаты закончилась еще позавчера, а заплатить за новый срок нечем. Рядом с этой мыслью меркнет даже вопрос о том, чем он будет завтра обедать.Следующие дни Хёнгын снова встает до зари, выходит из дома, как только начинает светать, и идет в порт – там почти всегда находится немного грязной и тяжелой работы для молодого парня. Он возвращается домой под вечер, еле волоча ноги, и надеется только на то, что сможет насобирать наоплату жилья. И почти не удивляется, когда снова видит Дэвона. Тот сидит на каком-то не очень чистом ящике и держит в руках бумажный пакет.– Привет. Решил проведать, как у тебя дела, – улыбается Дэвон. – Я принес немного еды, в прошлый раз мне показалось, что ты не очень здорово питаешься последнее время.Хёнгын смотрит на него исподлобья и сжимает зубы от злости.– Ты, блять, издеваешься? – шипит он, срываясь. – Я же сказал тогда, что у меня теперь нет времени на всю эту хрень. И с первой же встречи пытаюсь вдолбить, что друзьями мы никогда не станем. Пока ты занимаешься ерундой, я со дня на день окажусь на улице. Или сдохну от голода.Хёнгын плюет на мостовую и утирает рот кулаком, зная, что размазывает угольную грязь по лицу и выглядит теперь максимально отвратительно.– Поэтому я и принес поесть, – бормочет Дэвон. – И если хочешь, я могу одолжить тебе денег на жилье. Мне правда не сложно, а ты вернешь, когда будет возможность.Он городит еще какую-то ахинею, но Хёнгын уже не слышит, жгучее бешенство поднимается в нем волной и выплескивается наружу.– Совсем идиот? – орет он. – Ты же вообще нихера не понимаешь! Будь так добр, свали обратно в свой волшебный шоколадный мир к пуховым перинам и золотым тарелкам. И сделай так, чтобы я больше никогда тебя не видел, мать твою!В этот раз ему, кажется, удается задеть Дэвона за живое. Он поджимает губы, хмурится, ища что-то на чумазом лице Хёнгына, а потом разворачивается на каблуках и уходит, выпрямив спину.“Скатертью, блять, дорога,” – думает Хёнгын, глядя ему вслед. Его все еще потряхивает от злости, но с каждой новой секундой её вытесняют стыд и опустошенность. И нужно бы гордо уйти к себе, хлопнув дверью и проигнорировав оставленный бумажный пакет. Но гордость не то, что Хёнгын сейчас может себе позволить.В пакете оказываются сендвич и пара яблок. Это настолько наивно, что почти смешно. И Хёнгын то ли смеется, то ли всхлипывает, пока грызет то, что поменьше.На следующий день он узнает, что теперь бездомный. Хозяйка говорит, что больше не может ждать его обещаний заплатить и найдет жильца почище и поприличнее. А еще она слышала, как Марко вчера кричал на молодого господина, и ей не нужны лишние проблемы и такие невоспитанные и явно опасные люди в ее доме.Просить бесполезно, объяснять что-то тоже. Хёнгын швыряет самое важное в мешок, говорит, что за сундуком придет на днях и бросается в город в поисках вариантов. У него есть время до заката для того, чтобы найти крышу над головой, – в противном случае, до утра он не доживет.Он обходит всех немногочисленных знакомых, прося приютить хотя бы на одну ночь, но те только качают головами: они не такие близкие друзья. Кто-то советует поискать подпольные ночные бары, кто-то предлагает попытать счастья в трущобах. Хёнгын мечется по городу как безумный, получая отказ за отказом, и к вечеру приходит в отчаяние. Он вдруг ясно осознает, что не успеет больше ничего. Он не справился. Проиграл. И сам виноват. А самое обидное, что никто даже жалеть не будет о его смерти: от семьи отдалился, друзей не завел. Прожил серую, никчемную, никому не нужную жизнь. И может и хорошо, что никто не расстроится, – еще расстраиваться из-за таких, как он. Хёнгын заставляет себя дотащиться до городского парка и садится на скамейку. Есть микроскопический невероятный шанс, что к нему не придут чудовища, живущие в темноте, но не с его везучестью на это надеяться. Он закрывает глаза и пытается задремать: кажется, что во сне умирать будет не так страшно.В сознание его приводит чей-то отчаянный крик, и следом за ним накатывает пронизывающее чувство холода и безысходности. Открывая глаза, Хёнгын видит над собой пугающую тень. Ночь безоблачная, звездная, и сквозь неравномерного, словно состоящего из клочьев черного тумана, монстра видны самые яркие из них. Хёнгын пытается заорать от ужаса, но, как в кошмарах, изо рта не выходит ни звука. А потом тень дергается и как-будто разворачивается в сторону, навстречу стремительно приближающемуся человеку. Тот машет руками и кричит что-то решительным твердым голосом. Монстр съеживается, бледнеет, пока не исчезает совсем, и это выглядит как настоящее гребаное чудо. Хёнгын напряженно вглядывается в своего спасителя до тех пор, пока не узнает в нем Дэвона. Тот подбегает ближе и останавливается, упершись руками в колени и надсадно дыша.– Идиот, идиот, – бормочет он, – какой же ты идиот.– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Хёнгын тихо.– Башку твою никчемую спасаю, – отвечает Дэвон.И это, кажется, первый раз, когда он ругается при Хёнгыне.Дэвон приводит его к себе домой, и тот слишком не в себе, чтобы спорить или дергаться. Он вообще не осознает, что все еще жив и дышит. Как и можно было предположить, дом семьи Дэвона – это огромный, двухэтажный старинный особняк, в котором даже моргать неловко. Вопреки ожиданиям, он кажется совершенно пустым.Хёнгын осторожно присаживается на краешек предложенного ему стула и смотрит за тем, как Дэвон мечется по кухне. Наконец, он находит какую-то бутылку, зубами выдергивает из нее пробку и наливает понемногу чего-то прозрачного в два стеклянных бокала.Жидкость как будто немного маслянистая и резко пахнет чем-то хвойным.– Это? – начинает Хёнгын.– Джин, – перебивает его Дэвон, – пей.И опрокидывает в себя стакан.Стоит ли говорить, что Хёнгын впервые в жизни держит в руках алкоголь. И настолько тонкий стеклянный бокал. Сидит на таком дорогом стуле. Находится в доме в Старом Городе. Он вообще много чего впервые этой ночью. Зажмурившись, Хёнгын делает маленький глоток и тут же закашливается: джин обжигает горло, заставляя чувствовать себя живым, вытягивая из внутренностей холодный ком, оставшийся там после встречи с монстром. У Хёнгына выступают слезы, и, может быть, правда нужно поплакать после всего случившегося.Дэвон смотрит на него, наклонив голову вбок, а потом подходит ближе, отнимает у него стакан, тянет за челку, заставляя посмотреть на себя, наклоняется и целует в уголок рта. Его губы на вкус отдают джином. Целуется с парнем Хёнгын сегодня тоже впервые. Поплакать, кажется, откладывается. Умирать тоже.*** Понимая, что ведет себя глупо, Джунён никак не может остановиться. Его приводит в восторг абсолютно всё! Вероятно, дело в том, что долгая утомительная поездка, наконец, заканчивается, – ему порядком надоело смотреть на деревья за окном и ночевать в разных, но похожих друг на друга как близнецы, придорожных гостиницах. Поэтому, когда они въезжают в город, Джунён готов выскочить из экипажа и нестись впереди лошадей. Останавливает его, пожалуй, только то, что он не знает дороги. Господин и госпожа Джи встречают его с широкими улыбками, и Джунёну настолько хочется обнять их, что приходится ущипнуть себя за руку и ограничиться вежливым поклоном. Их дом великолепен, комната, в которую его селят, великолепна, вид из окна великолепен дважды. Совсем немного его расстраивает новость, что наследника семейства нет дома, но Джунён быстро успокаивает себя тем, что у него будет возможность принять душ и переодеться с дороги, вместо того чтобы предстать перед ним пыльным, потным и лохматым.Впрочем, он мог бы выйти к ужину хоть бритым налысо – Хансоль смотрит на него как на что-то гадкое, ненароком прилипшее к подошве ботинка в плохом квартале. Джунён заинтригован и удивлен – с ним такое впервые. А еще сражен в самую печень:этот Хансоль дьявольски прекрасен. У него завораживающий тяжелый взгляд, длинные изящные пальцы, и он умопомрачительно красиво ест. Ворочаясь половину ночи на непривычно свежей и мягкой постели, Джунён думает о том, как бы найти подход к мрачному хёну.Спасает госпожа Джи. На следующее утро за Хансолем приходит симпатичный мелкого роста паренек, с которым Джунёна даже не знакомят. И тот только собирается открыть рот, чтобы исправить это недоразумение, а еще попробовать напроситься с ними, куда бы они не собирались, когда госпожа Джи просто выплывает из коридора, треплет сына по голове и скорее утверждает, нежели спрашивает, уходят ли они все втроем. От Джунёна не укрывается, как Хансоль бросает вопросительный взгляд на своего друга, а тот едва заметно пожимает плечами и улыбается. Тем временем госпожа Джи уже успевает вытолкать их из дома, не переставая болтать что-то восторженное.Когда за ними захлопывается дверь, Джунён кланяется максимально почтительно и уверяет, что он не хочет навязываться и мешать, но был бы ужасно рад, если бы его и правда взяли с собой, обещает вести себя хорошо, не задавать лишних вопросов и пару раз извиняется за то, что им приходится с ним возиться. В глазах мелкого парня, представившегося Чжэопом, читается что-то скорее одобрительное, а Хансоль просто вздыхает тяжело, хватает Джунёна за локоть и волочет подальше от окон.

Тот волочится вприпрыжку.*** Избавиться от дурацкого восторженного состояния не получается, и Джунён продолжает внутри себя орать почти без перерывов. Ему нравится дом, в который его приводят, улыбчивый хозяин дома Дэвон, его смешной, похожий на растрепанного воробья, бойфренд Марко, немного настороженный сонный Суун. Джунён извиняется за то, что явился без приглашения, с удивлением выясняет, что самый младший среди присутствующих, и в качестве компенсации предлагает приготовить обед. Дэвон смешно машет руками и говорит, что в этом нет необходимости, но Джунён видит, что он делает это из вежливости и на самом деле ему интересно. Поэтому заверяет, что ему совсем не сложно, просит дать ему шанс похвастаться своими талантами и пятится в сторону кухни. Зная, что действительно хорош в готовке, Джунён не боится использовать этот козырь в попытке произвести хорошее впечатление на новых знакомых. Вместе с ним идет Марко, заявляя, что ему все равно нечего делать, нужно помочь гостю сориентироваться на чужой кухне, а еще охота посмотреть, как там готовит кто-нибудь, кроме него самого. Они устраивают ревизию холодильнику, Джунён задает несколько уточняющих вопросов и, в итоге, останавливается на пасте с овощами и говядиной в остром соусе. Марко кивает одобрительно, потом наливает себе стакан молока и забирается, почему-то, на подоконник вместо стула. Заканчивая нарезать мясо, Джунён приправляет его специями, поливает первой частью соуса, отправляет мариноваться в холодильник и решает, что можно переходить на менее формальные темы для разговоров.– Давно вы с Дэвоном вместе? – спрашивает он, выбирая пару луковиц посимпатичнее.Марко давится молоком и почти падает с подоконника. Его удивленное лицо очень забавляет, но Джунён старается сдержать улыбку.– Прости, – говорит он, – я думал, что у вас в большом городе к таким темам относятся спокойнее, чем в нашей глуши.– Да не в этом дело, – хмыкает Марко, которому наконец удается справиться с собой. – Просто странно, что ты заметил. Думаю, многие из тех, кто приходят к нам в гости, даже не подозревают. Мы не скрываем, но стараемся особо не выпячивать: местные аристократишки иногда такие идиоты.– Не переживай, – говорит Джунён, возвращаясь к готовке, – это и правда не очевидно. Я просто знаю, куда смотреть.Ему немного неловко и, чего врать, страшновато: дома за такие вопросы можно и по шее получить. Но в этом городе, этом доме и на этой кухне почему-то вырубает предохранители.– А ты хорош, – говорит Марко ему в спину.Не оборачиваясь Джунён приседает в шутливом реверансе.Когда на сковороде начинают уютно шкворчать овощи, на кухню, не иначе как на запах, заглядывает Чжэоп, тот самый крошечный хён Хансоля. Он тоже какой-то завораживающе красивый, возможно из-за сочетания хищного разреза глаз и высоких точеных скул. И Джунён бы даже рискнул, но рядом с этим хёном Хансоль выглядит так, будто готов выдрать руки из суставов любому претенденту. Чжэоп смущенно признается, что хотел помочь, но заболтался с Сууном и, кажется, опоздал. Помогать и правда уже не с чем, но отпускать красивенького хёна не хочется, поэтому Джунён усаживает его за стол, обещая дать попробовать первый кусочек и болтая какую-то ерунду. Мясо, кажется, получается удачным, потому что Чжэоп восторженно мычит, снимая пробу. Второй кусок достается тому самому Сууну, подошедшему как раз вовремя. Джунён уже дует на третий и готов предложить его Хансолю, нарисовавшемуся следом, но тот только закатывает глаза и мотает головой, отказываясь. Джунён пожимает плечами и скармливает мясо Марко, который показывает большой палец в ответ.Они как раз заканчивают накрывать стол, когда в комнату вместе с Дэвоном входит новый гость, с бокалом вина в руках. Его представляют Ким Сэёном, и он выглядит очень породисто и уверенно в себе. От Джунёна не укрывается, как морщится при его появлении Хансоль, а Чжэоп становится тише и, как будто, еще меньше. Суун, наоборот, улыбается приветливо, но очень снизу вверх, а Дэвон разговаривает почти на равных, как со старым другом. Подмечая все эти мелочи, Джунён кланяется максимально вежливо и бросается суетиться, доставая еще одну тарелку и комплект приборов. Этот новый Сэён кажется очень интересным и неоднозначным персонажем, а Джунён таких обожает. Он с любопытством наблюдает за тем, как почти демонстративно Марко отсаживается на дальний край стола и как показательно это игнорирует Сэён. Эти двое очень забавно друг другу не нравятся.Зато всем нравится стряпня Джунёна, и тот только успевает улыбаться и благодарить в ответ на комплименты его блюду. Если раньше он думал, что эти каникулы будут хороши, то теперь он уверен, что они будут лучшими в его жизни.