Глава 7. В тихих водах (1/1)

Старейшина барабанил пухлыми пальцами по дубовой столешнице. Он был напряжён и взвинчен, потому что очень не любил, когда судьба переигрывает его. А нынче — переиграла, притом неожиданнейшим образом. Смилостивилась, паршивка, над гадкой девчонкой. Этой маленькой мерзавкой, которая осмелилась дать от ворот поворот ему — ЕМУ! — старейшине Каперны!Как тут сохранять спокойствие?Хин Меннерс, расположившийся в кресле по другую сторону стола, наоборот выглядел расслабленным и бесцеремонно раскачивал предмет мебели, поставив его на задние ножки и упершись руками в ребро столешницы. На его губах играла препротивная улыбка.— Так вы полагаете, мой друг, выгорит? — спросил, наконец, старейшина. Груз тишины стал для него неподъёмным. В те минуты, когда в кабинете царило молчание, часы тикали особенно гулко, и каждый удар отдавался глубоко в сердце, до краёв наполняя его неизъяснимой тревогой. А тревожиться попусту старейшина не любил.Меннерс лишь возмущённо хмыкнул:— Вы ещё и сомневаетесь, милейший! Безусловно, выгорит, или не быть мне Меннерсом — плутом и лиходеем в седьмом поколенье!Старейшина заёрзал на стуле.?— Так-то оно так, мой друг, но девица эта явно не так проста, как кажется сперва. Я думал, что после встречи с ??моллюском? от неё рожки да ножки останутся. Ан нет, смотри ж, бегает живёхонькая!— Ещё и дерётся! — добавил Меннерс, и для пущего эффекта тронул щёку, хотя там давным-давно и следа не осталось от лёгкой пощёчины Ассоль.— Видите! — ?перегнувшись через стол, старейшина зашептал лихорадочно и таинственно: — Сдаётся мне, что наша Ассоль самая настоящая ведьма!Меннерс рассмеялся ему в лицо.— А вот заодно и проверим, из какого теста сейчас лепят ведьмочек, ?— сказал он. —? И если Ассоль действительно окажется колдовкой — вам лишь на руку, уважаемый старейшина. Народ в Каперне расслабился и распустился, власти не боится, а свящённый костёр — ведь билль о нём всё ещё в силе? — старейшина кивнул. — Так вот, — продолжил Меннерс, — священный костёр знатно подогреет их верноподданнические чувства, разожжёт любовь к родным пенатам. Ведь вы, получится, вон какую угрозу от Каперны отведёте!Заманчиво! Ой как заманчиво звучали речи плута Меннерса. Да-да, священный костёр был бы виден далеко. С самого Двора, поди бы, заметили! И ему бы зачлось, непременно зачлось. Верно ведь Меннерс говорит: давненько о Каперне не слышно. Затихла, залегла на дно, преет в собственном соку. Скучная, обыденная.Нет, убийство жены мага-покровителя конечно добавило перцу сплетням, как и корабль с красными парусами, что вошёл намедни в порт, но и этого надолго не хватило. Посудачили обыватели и вновь расползлись в свои тихие мирки, по уютным домам. Гуингар — угроза далёкая и непонятная. А вот ведьма! Да ещё и в лице той, к кому привыкли, которую считали чудной, но ничуть неопасной. О, этого хватит надолго, на несколько поколений вперёд!— И всё-таки, — вздохнув, проговорил старейшина, скорее итожа свои мысли, а не отвечая Меннерсу, — священный костёр побережём на крайний случай.— План ?Б?? — подмигнул трактирщик.— Да, а пока что задействуем план ?А? — схватить, надругаться, деморализовать. И тут явлюсь я — защитник и избавитель. Тогда уже ей некуда будет деваться, она сама падёт к моим ногам, умоляя спасти её. И, конечно же, потом не откажется и под венец пойти. Кому ещё она, порченная, нужна будет! Уж точно не принцам своим заморским!И старейшина захохотал, отчего его обширный живот заходил волнами, словно желе.Меннерс тихо пробормотал:— Вот уж воистину ?седина в бороду, бес в ребро?, — но подобострастно подхихикнул. Отсмеявшись, вытер слёзы (они всегда набегали у него, если так самозабвенно хохотал) и проговорил:— Ну раз уж мы таки пришли к общему знаменателю, то пора бы и денежную составляющую обсудить, — он сделал движение, будто шуршит купюрами. — Аванс, например.— Аааа…— протянул старейшина и осёкся, поскольку из-за двери донеслись голоса: спорили его секретарь и некто, чей голос невозможно было спутать ни с чьим другим.Секретарь упирался:— Господин, я вынужден вам отказать. Старейшина очень занят. Просил не беспокоить.Некто мягко, но упрямо гнул свою линию:— Я уверен, для меня у него точно найдётся минутка и не одна.Секретарь держал оборону:— Нет же, господин, он действительно очень-очень занят. Не то, что минутки, и полсекунды нет.— А вот я точно знаю, — продолжал упрямиться некто, — что если вы правильно доложите обо мне, то время найдётся.И, должно быть, положил на стол визитку — старейшина слышал, как завозился и заохал секретарь.— Скорее-скорее! — замахал старейшина на Меннерса. — Через чёрный ход! Вон туда!Меннерс однако приостановился в дверях:— А…?— А!.. Будет! Разберёмся! Пришлю человека! Да уходите вы, наконец!Меннерс покидал кабинет старейшины крайне неохотно, видно было, что его просто изглодало любопытство: кто же тот пришелец, что заставил начальственного мужа так вертеться? Но благоразумие всё же взяло над трактирщиком верх? — так ведь и без денег можно остаться! — и он прикрыл за собой дверь, спешно уходя.Едва только закрылась ?чёрная? дверь, как распахнулась парадная. И старейшина буквально вжался в стол, желая провалиться сквозь землю, как случалось с ним каждый раз при появлении этого человека.Сначала старейшина даже не узнал его, поскольку с прежним — ночным — визитёром, навестившим его третьего дня, сегодняшнего посетителя роднил только высокий рост. Костюм простого горожанина, широкополая шляпа, плащ из грубой серой шерсти — пройди такой человек по улице, не оглянёшься и не запомнишь. Но гость снял головной убор и скинул плащ, так сделался куда узнаваемее — цепкий взгляд и столь бесстрастное выражение лица — как у каменной статуи, подумалось старейшине — могли принадлежать только главе ?Серых осьминогов? Артуру Грэю.— Ох, сударь, — засуетился старейшина, — снова я держу вас в дверях. Проходите. Располагайтесь.Грэй не заставил просить себя дважды и опустился в кресло, где недавно сидел Меннерс. Сел и тут же хмыкнул, недобро сощурившись.— Ваш секретарь не врал, у вас действительно был посетитель. Кресло ещё хранит тепло.— Был-был, милорд. Я велел ему уйти через чёрный ход, чтобы он своим недостойным видом не оскорблял ваш светлейший взор.Старейшина истекал концентрированным елеем.— Вот как, — протянул Грэй. — Похвальная забота о моём… взоре.Старейшина расплылся в подобострастной улыбке:— Стараемся угодить-с, — проговорил он.— И всё-таки, кто это был? — Грэй откинулся на спинку и сложил ладони домиком на уровне губ. Лишь глаза, зелёные, как морская бездна, внимательно и выжидающе смотрели на старейшину.Тот заёрзал, хотел взвыть, но сдержался.Этот… этот моллюск… умеет душу вывернуть одни взглядом.— Просители. Нищие. Всё ходят и ходят, клянчат и клянчат. Я отказал. Послал искать работы в доках. Нечего баловать и приучать к дармовщине. А-то ж ведь на шею сядут и не слезут.— Полностью с вами согласен, — кивнул Грэй. — Сам дармоедов не люблю. А ещё лгунов и проходимцев всех мастей. Профессиональное, знаете ли. Так и хочется взять за жабры и вытащить на чистую воду.Старейшина судорожно сглотнул, но тут Грэй милостиво махнул рукой:— Ну, вас-то, уважаемый, это нисколечко не касается. Ваша репутация и преданность короне известны далеко за пределами Каперны.От такой похвалы из уст самого старшего принца старейшина готов был взмыть к облакам, размахивая руками, как крыльями. Его мозг отказывался воспринимать сарказм, которым полнились слова Грэя.— И я готов заверять вас в ней столько раз на дню, сколько потребуется, милорд, — заверил старейшина.— Это хорошо, потому что мне очень нужна ваша помощь, — сказал Грэй, и старейшину едва не раздуло от гордости: сам глава ?серых осьминогов? просит помочь ему!— Я весь в вашем распоряжении, — старейшина поклонился, едва не ударившись лбом о столешницу.Грэй, однако, пренебрежительно хмыкнул:— Попредержите рвение для реальных дел.— Как будет угодно вашему высочеству, — пролепетал старейшина.— Я уже говорил, что мне угодно без ?высочеств? и ?милордов?, но если вы по-другому затрудняетесь, то пусть уж будет. Итак. Слушайте меня внимательно, эта информация в буквальном смысле может сохранить жизнь вам и вверенному вам селению.Старейшина кивнул, давая понять, что проникся важностью момента.Грэй продолжил:— Гуингару нужны эмоции. Чем они ярче, колоритнее, пышнее, тем он активнее. Выползает и жрёт-жрёт-жрёт, так, что теряет бдительность, становится слабым и вялым, полусонным. И вот тогда его легко взять. Но если, как сейчас, люди таятся и прячутся, говорят полушепотом, закрывают окна-двери, затаивается и он. И готов сидеть в своём укрытии столько, сколько нужно. А чем дольше он будет сидеть в укрытии, тем больше невинных женщин погибнет — голодный и злой, он компенсирует свою ?диету? выпивая маленькие женские радости. Прекрасный пол, как вам известно, куда более эмоциональный. Вот и пасётся гуингар на этом ?эмоциональном поле?. Но такая пища скудна, и он становится всё злее, поглощая больше и больше.Старейшина мотнул головой: такую информацию не просто принять, а там более переварить и уложить в голове.— И что же может его накормить, этого гуингара? Что даст те самые яркие эмоции да ещё и в таком количестве?Грэй повёл рукой:— Действо, праздник, мероприятие. Чем больше людей и чем им веселее — тем лучше.— Бррр… — встряхнулся старейшина, — кажется, я запутался. Вы же говорили, что эта тварь умеет маскироваться, может быть кем угодно. Как же тогда вы найдёте её в толпе? Не всё ли это равно, что искать иголку в стоге сена?— Вовсе нет, — возразил Грэй. — Как я уже и сказал, от массы эмоций он хмелеет, и, как любой пьяный, теряет бдительность. Почти не маскируется, ибо сыт и доволен. А в таком состоянии он хочет лишь залечь в спячку и переваривать. А значит, появляется больше шансов не только выявить его, но и поймать. Почти голыми руками.Происходящее не радовало старейшину. Его должность в Каперне была выборной и срок на посту уже почти истекал. А старейшине очень хотелось, чтобы годы его правления остались в памяти жителей временем стабильности и благополучия. А появление в Каперне гуингара, а особенно — ?серых осьминогов? никак не вписывалось в продуманную схему. Поэтому, чем быстрее ?моллюски? покинут его родную деревню, тем скорее жизнь вернётся в привычное русло сонной обыденности.Старейшина кивнул:— Праздник так праздник, — сказал он.То было и ему на руку. Увлечённые праздничной суетой, люди вряд ли обратят внимание на пропажу какой-то девчонки с маяка. А, стало быть, у него получится обстряпать дельце в надлежащем виде.Старейшина улыбнулся:— Танцевальный вечер. На площади у ратуши. Как вам, милорд?— Замечательно, — согласился Грэй. — И да, объявите карантин. Сейчас мои люди заканчивают блокировать периметр. В течение недели никто не войдёт в Каперну и не выйдет из неё — ни суда, ни люди. Понятно?А вот это уже хуже. Ведь место, куда он собирался увезти Ассоль, располагалось едва ли не у самого Лисса. Придётся корректировать план. Чёрт.— Как вам будет угодно, ваше высочество, — промямлил он уже без былого энтузиазма. — Хотите устраивать пир во время чумы — будь по-вашему.— Вот и славно, — проговорил Грэй, поднимаясь. — И мой вам совет: чаще проветривайте помещение. Запах у вас тяжёлый. Как в дешёвом трактире. И с посетителями будьте поострожнее. А-то, знаете ли, под личиной нищего может скрываться кто угодно…С этими словами Грэй вышел, оставив старейшину метать ему вслед громы и молнии. Ведь правитель Каперны не любил, когда тихие воды его омута баламутят другие. Такая честь принадлежала только ему самому.