Глава 1. Ночной гость (1/1)

Когда заколотили в дверь, старейшина трижды выругался самыми грязными словами, какие только знал, спустил ноги в мягкие комнатные тапки, поправил ночной колпак, зажёг огарок свечи и,?всё ещё костеря ночных пришельцев на чём свет стоит, пошёл открывать.— Кого принесла нелёгкая в такой час? — недовольно буркнул он, приоткрыв дверь на длину цепочки.В образовавшуюся щель тут же просунулась рука в чёрной перчатке и ткнула ему под нос свиток.Старейшина поднёс огарок поближе, едва не опаляя бумагу, и пробубнил под нос: ?Подателю сего оказывать…? Чем дальше он читал, тем шире округлялись его и без того круглые, как плошки, глаза, а во взгляде всё явственнее проступали страх и раболепие.Наконец он, спешно откидывая все цепочки и щеколды, распахнул дверь и, беспрестанно кланяясь, проговорил:— Простите, великодушно простите меня, милостивый государь, что заставил ждать. Староват уже, слуг будить не стал, а сам медлителен. Не обессудьте.Голос его был полон самого сладчайшего елея. Сейчас старейшина был готов под ноги стелиться своему позднему визитёру.Он отступил в комнату, давая тому проход и поднимая как можно выше огарок свечи. Неровный свет выхватил тёмную фигуру в проёме двери. Незнакомец касался головой высокой притолоки, а за спиной его струился чёрный, черней даже самой ночи, плащ, будто осыпанный острой пыльцой. На правом плече, скрепляя складки, красовалась серебряная эмблема в виде осьминога, хищно взметнувшего щупальца и злобного сверкавшего зелёными бусинами глаз.Плащ из кожи звёздного ската и осьминог на правом плече могли означать только одно — этой ночью к старейшине пожаловал сам глава королевского сыскного подразделения ?Серые осьминоги?. А стало быть, в Каперну пришла большая беда.По-бабьи запричитав и отступив ещё на шаг, старейшина зашёлся в тихом вое, умоляя того, кто стоял на пороге, простить и помиловать неизвестно за что, а может, за всё сразу.Гость переступил через порог и вошёл. Щёлкнул пальцами, и комнату залил призрачный зеленоватый свет, словно солнечные лучи пробивались сквозь толщу воды.В неровных отблесках стало заметно, что визитёр ещё довольно молод, наверное, ему было лет тридцать или около того, а черты его лица отличаются правильностью, утончённостью и запредельной холодностью. Сам же он, несмотря на высокий рост и ширину плеч, был изящен и лёгок. А та вежливая властность, с которой он велел ?прекратить ритуал чинопочитания?, говорила о том, что человек этот находится на самой верхушке?иерархической лестницы и привык к беспрекословному подчинению.Однако старейшина умудрился поклониться ещё три раза, пока предлагал гостю расположиться в кресле и суетливо разжигал камин.Тот вальяжно уселся, стянул с узкой ладони чёрную перчатку, под которой блеснуло кольцо всё с тем же осьминогом, и, закинув ноги в запылённых сапогах на низенький столик, и потребовал:— Принесите-ка чего-нибудь выпить. Желательно покрепче. И пошевеливайтесь там, у нас будет длинный и не совсем приятный разговор.— Сей же час, ваше высо…Гость небрежно взмахнул рукой:— Никаких ?высо…? и прочих громких титулов. Просто Артур Грэй, капитан галиота??Секрет?, — холодно прервал он новый прилив раболепия у старейшины. Тот послушно кивнул и убежал в кладовую, откуда скоро явился с огромной запылённой бутылью и двумя медными кубками.Первый кубок, наполненный едва ли не до краёв, он протянул Грэю, во второй плеснул буквально чуть-чуть и поставил его возле себя.— Знатный ром, капитан Грэй. Мне, в моём возрасте, уже нельзя. Да и врач не рекомендует.Грэй осушил свою порцию залпом, словно то была ключевая вода, а не выдержанный ром, которым, как утверждали продавшие его плуты, можно было разжечь камин.Старейшина намеревался повторить подвиг гостя, но с первого же глотка, обжегшего горло, закашлялся, а из глаз его брызнули слёзы.Грэй, глядя на это, лишь злорадно хмыкнул и процедил:— Что-то вы совсем своего доктора не слушаете, любезный. Так и до могилы недалеко.И в завершение тирады столь дружелюбно оскалился, что у старейшины зашевелились волосы на затылке.Он и так едва сдерживался, чтобы не юркнуть за шкаф или не нырнуть под диван, потому что стройную фигуру Грэя, словно призрачная аура, окружали полупрозрачные щупальца. А оскал, подобный тому, что недавно продемонстрировал капитан, и вовсе пугал до икоты. Особенно вкупе с упоминанием могилы из уст ?серого осьминога?.Однако Грэй очень быстро перешёл на серьёзный тон, хотя и не лишённый ехидных ноток:— Как вы поняли, любезнейший, я здесь по делу государственной важности.— Ну, разумеется, ваше высо… милород… капитан Грэй. Разве ж вы можете явиться по-другому поводу.Если только не сам морской дьявол прислал вас по мою голову, очень хотелось добавить ему, но, поразмыслив, старейшина благоразумно сдержался.— Мне отрадно знать, что вы это понимаете, — продолжал между тем Грэй, явственно наслаждаясь эффектом от своих слов и жестов. — Значит, до той поры, пока мы с подчинёнными не выясним, кто или что приманило гуингара в эту богом забытую дыру, мы будем получать всяческие содействие и помощь с вашей стороны?— Вне всякого сомнения, — верноподданнически подтвердил старейшина. — Более того, если кто-то попробует только чинить вам какие-либо препятствия или же искажать передаваемую вам информацию, я сам лично накажу наглеца.Грэй презрительно хмыкнул:— Я бы хотел посмотреть на этого кретина лично, перед тем как… — пояснять он не стал, по мёртвенной бледности, залившей лицо старейшины, было ясно, что излишних подробностей он не переживёт. — И да, не смейте раскрывать моё инкогнито до тех пор, пока всё не будет кончено.— Конечно, конечно же… Не пикну!— … но, — продолжил Грэй, игнорируя истерично-фанатичные заявления старейшины, — пустите слух, что ?серые осьминоги? в городе. Пусть тварь повертится, как плотва на сковородке. Понервничает. Явит себя. А до того времени мы проверим, чья маскировка лучше — его или наша.Грэй попросил ещё рому, снова осушил залпом и как бы невзначай заметил:— Был ещё один человек, кто видел, как судно без опознавательных знаков входит в заброшенную бухту. Тот, кто следит у вас за огнём на маяке.Старейшина с облегчением махнул рукой:— Вот уж кого не стоит опасаться, так это наших обитателей маяка. Там живёт лишь нищий старик-смотритель, бывший рыбак, и его чокнутая дочурка. Даже если хляби небесные разверзнуться и господь в величие своём сойдёт на землю, а они станут тому единственными свидетелями, им всё равно никто не поверит. В городе у нас народ благоразумный, обходит маяк стороной… Как и отца с дочкой.Грэй обхватил тонкими пальцами подбородок и уставился в огонь, размышляя о чём-то своём…— С чего вы взяли, что та девушка чокнутая? — спросил он, и старейшина уловил недовольство, скрытое в том вопросе.— А станет нормальная девица восемнадцати лет отроду прозябать на полуразвалившем маяке с пьянчугой-отцом? И зажигать по ночам, когда все нормальные и благовоспитанные девы её возраста спокойно спят, путеводный огонь?— А между тем именно свет того самого маяка помог нам не потеряться во мгле нынешней ночи и успешно стать на якорь в не самой благоприятной бухте, — как бы между прочим вставил Грэй.— Вы говорите так, будто благодарны ей? — удивился старейшина.— Так и есть, — просто ответил капитан, и, к вящему изумлению старейшины, голос его при этом потеплел, а взгляд, устремлённый в огонь, подёрнулся поволокой мечтательности.Старейшина даже святых мысленно помянул на всякий случай: и привидится же такое — мечтательный ?серый осьминог?? И чтобы окончательно развеять морок и вернуть на красивое лицо Грэя привычное скучающе-циничное выражение, он сказал:— Вовсе не о вас заботилась эта дурочка Ассоль. Просто наш библиотекарь, старый Эгль, сам выжил из ума и девчонку с пути истинного сбил, пока её непутёвый папаша обнимался со стаканом в каждой портовой таверне.— О чём вы? — непонимающе произнёс Грэй, и потёр кольцо с осьминогом, обнимающее его безымянный палец. — Как старый библиотекарь мог сбить с пути истинного юную девушку?— Очень просто, — решительно заявил старейшина. — Он сам уже в старческую глупость впал и начал в сказки верить. И девчонку испортил. Мыслимо ли дело — с десяти лет всё подсовывал ей книжки разные? Ребёнку! Девице! Немудрено, что бедняжка умом тронулась. Столько просиживать над глупыми небылицами. Но самое дурное и опасное, что Ассоль тоже со временем стала в них верить…— Что же в том опасного? — лениво заметил Грэй. — Ну, верят в небылицы и пусть их. Другим-то какая беда?— Заразно! — многозначительно подняв вверх палец, веско произнёс старейшина. — А как другие девы подражать начнут? Эта Ассоль знаете что выдумала?Грэй пожал плечами: откуда, мол, могу знать?— Не сама выдумала, опять же в книжке одной вредной прочла. Что якобы жила-была когда-то на свете девушка, которой предсказали, что за ней явится настоящий принц на корабле с алыми парусами. Вы только вдумайтесь, какая нелепость — алыми?! И вот, дескать, стала девушка ждать — в любую погоду, в зной и стужу…— И что же? — теперь в зелёных глазах Грэя плескался неподдельный интерес.— В смысле?— Дождалась та девушка своего принца?— Книжная-то? — Грэй кивнул. — Та конечно. Только вот наша Ассоль вздумала ей подражать. Тоже, видите ли, вбила себе в голову, что и за ней принц под красным парусом явится. Только кому она нужна — ненормальная бесприданница да и собой ни рожи, ни кожи. И как тростинка. В чём душа теплится? Ну так вот — каждый день, в любую погоду лезет она на этот свой маяк, а то приплывёт её капитан Грэй, а она… Ой?— Что случилось? — с наигранным сочувствием спросил Грэй.— Я не сообщил вам…— старейшина замялся, не зная как правильно преподнести такому серьёзному и важному человеку такую нелепость: — словом... она с чего-то взяла, что её суженого будут звать Грэем. Артуром Грэем. Говорит, ей так чайки сказали…— Грэем, значит, — проговорил тот, поднимаясь. — Любопытно и притом весьма.И не попрощавшись, направился к двери.— Куда же вы? — кинулся следом старейшина. — Глубокая ночь на дворе, да и буря будет.— Конечно, будет, — с какой-то странной радостью сказал Грэй. — Такая буря, какой прежде здесь и не видывали. Я её уже чую.Он потянул воздух, будто действительно чувствовал в затхлом воздухе гостиной озоновые нотки зарождающего грозы.— А я… — он приоткрыл дверь и подставил лицо ночному ветру, тот охотно подхватил золотистый вихор над высоким чистым лбом капитана и взметнул его озорным завитком, — … навестить эту вашу Ассоль. А то мне тоже кое-что чайки рассказывали.И, взмахнув мерцающим плащом, ночной визитёр скрылся в темноте.А старейшина противно хихикнул ему вслед:— Ну что, Ассоль, дождалась своего Грэя? Теперь не жалуйся. Будешь знать, как носом от порядочных женихов воротить.На последних словах он даже чуть втянул живот, поправил колпак, съезжающий с лысины, и, преисполненный злорадного веселья, отправился досматривать прерванные Грэем сны.