Глава 4 "Сумерки" и новые-старые знакомые" (1/1)

Знаете, периодически задумываюсь, зачем человечество нужны этикет и нормы приличия? Ведь мы все равно их не соблюдаем, а когда накосячим, начинаем тыкать моральными уставами направо и налево. Так к чему я виду:Два часа ночи, дождь закончился, весь город мирно спит, но только не я. Проснуться меня заставил звонок телефона (какого черта я его включила), а точнее его шарканье по полу. Джерри, недовольный тем, что нарушили его сладкие сновидения, утащил мобильник в зал и начал его грызть, бить лапой, запихивать в горшок с несчастным фикусом (да, он все еще жив, правда не такой высокий, как раньше, но жив), короче делать все, чтобы заставить разбушевавшуюся электронику, изрыгающую на немецком языке песню ?In Extremo - Inis Mona?, заткнуться. Ну что еще?! Кому все не имется?! Ночь на дворе, почему, когда я только – только уснула, мне звонят невесть кто?! Встаю, пытаюсь найти в темноте выключатель, но запинаюсь об одеяло и благополучно расстилаюсь на полу. Джерри, видимо заметив, что я проснулась, подбегает ко мне, вручает покореженный мобильный аппарат и садиться рядом, в ожидании того, что будет дальше. На экране высвечивается имя того, с кем я не хочу разговаривать, но не ответить с моей стороны было бы не прилично, да и по-детски, ведь если человек звонит так поздно, значит что-то случилось(даже если это Эйбрамсон, нормы надо соблюдать, да, я воспитанная девочка).

- Алло? Извините, что так поздно… - в трубке слышится знакомый грубый, мужской голос с немецким акцентом.- Рудольф?! Что… Как это понимать?! – я не верю своим ушам, на другом конце провода говорит никто иной, как мой бывший работодатель, но не в этом вся загвоздка, а в том, почему этот телефон у него?!- Ненси? Фуф, слава богу, слушай, у меня тут твой товарищ в таком состоянии, что не способен не то, что до дома дойти, а даже элементарно встать со стула! – в голосе мужчины слышится растерянность, нет, конечно в его баре еще и не такие фрукты появлялись, но все равно не приятно. ?Твой??! С чего это он мой?! И что он вообще делает в сем заведении?! - забери его, пожалуйста, а то я закрыться не могу уже как два часа!- А поселить его нельзя в какую-нибудь комнату? – жалобно скулю в микрофон, при этом все отдается неприятным шуршанием в динамик(спасибо сотовому оператору). У меня совсем нет желания туда тащиться, а потом еще и транспортировать этого идиота.- К кому? К азиатам, которые ввосьмером живут на девяти квадратных метрах? – ага, так вот кто занял мое место… Азиаты… С каких это пор Рудольф стал сдавать им жилье? Видимо, у него дела совсем плохи. Что ж, придется Тома забрать, СТОП, я же не знаю его адреса, вот черт…- Ладно, буду где-то через тридцать – сорок минут, - тру глаза, чтобы хоть немного проснуться, Джерри внимательно отслеживает мои движения, кажется, он понимает, что нашей только-только образовавшейся идиллии сегодня придет конец, хотя, возможно мне все это снится(на что я искренне надеюсь). В телефоне все еще слышатся гудки, так, нужно собраться с силами, взять вволю в кулак и идти помогать своему… другу…Пока одеваюсь, размышляю, как и по какой причине Том оказался в баре, может это как-то связано с его карьерой, а может… Нет, не надо об этом думать, в любом случае Эйбрамсону плохо, раз он так поступил. Вопрос в том, как мне его дотащить до дома, такси вызвать что ли? Ладно, чем быстрее я окажусь у Рудольфа, тем лучше, а там уж придумаю, что буду делать.Выскакиваю на лестничную площадку, предварительно аккуратно закрываю дверь, дабы не зарядить по носу последовавшему за мной Джерри, быстро спускаюсь по лестнице и нечаянно сбиваю какую-то леди.

- Котенок, куда так спешишь? – на меня смотрят два больших зеленых глаза. Не узнать я их не могу, потому что ни у кого из моих друзей таких нет, - для свидания поздновато, тебе не кажется?- Эндрю! – смотрю на своего друга с удивлением, естественно, мы же не виделись целый месяц, и если честно, он сильно изменился, пока был в Тайланде, - нет времени объяснять, идем!

- Уууу, но я уже нагулялся…. – парень театрально дует губы, но не сопротивляется. Ага, знаю я, как ты гуляешь, кот мартовский… или кошка… Хотя, какая разница!На улице немного прохладно, тянет свежестью, мегаполис спит. Мне везет в этом городе с местами проживания, никто не обращает на тебя внимание, когда бродишь здесь в два, три часа ночи, не пристает никакое пьяное быдло, а карманников вообще за километр можно заметить даже среди бела дня.

Когда я только приехала в эту страну, с работой по специальности были большие проблемы, да и жить было негде, ближайшая родня в штате Огайо, поэтому, увы, они не в силахбыли мне помочь. Пришлось искать хоть что-нибудь, приносящее нормальный доход и жилье, и желательно, чтобы решение этих проблем было не слишком аморально. Так я и встретила Рудольфа с его небольшим, но достаточно популярным рестораном, где продают настоящее чешское пиво. Двухметровый мужчина с рыжими волосами, темными глазами, необычайно доброй улыбкой и немецким акцентом всегда вселяет доверие. Этот человек сделал для меня много хорошего: дал работу, обеспечил жильем и подарил одну очень важную вещь – свою дружбу. Даже сейчас, не работая в ресторанчике барменом, мы часто общаемся, его жена просто прелесть, а сам Рудольф незаменимый человек.

И Эндрю с ним тоже общается, точнее мы познакомились в ресторанчике еще в те времена, когда я торчала за барной стойкой, а потом, когда получила место в редакции, благополучно отобрала у горе-парня жилые помещения, из которых он хотел сделать фитнес – клуб. Тогда мы хорошо поцапались, однако нашлось что-то в этом совершенно повернутом на соционике мальчике с женской внешностью, что заставляет меня постоянно им умиляться. ДА, как вы уже успели заметить, Эндрю не совсем традиционной ориентации, но домогаться до девушек он еще не разучился, поэтому я смело переписала этого павлина из списка геев в список бисексуалов, тем самым хоть немного исправив положение дел Эндрю в отношениях с другими жильцами. И все же ничего удивительного, что соседи, мягко говоря, недолюбливают молодого человека, ведь как не верти, Эндрю – подтянутый, высокий парень (хотя со стороны бывает и не скажешь, что он мужского рода)с длинными платиновыми волосами, достаточно стройными ногами и красивым фарфоровым личиком, которому позавидовали бы многие барышни. В общем он относится к тому типу людей, которых бабушки на лавочках называют ошибками природы и носителями Содома, поэтому за счет своей внешности Эндрю очень нравится мужчинам(во всех смыслах этого слова), а на женщин он действует совершенно наоборот, но я, видимо, исключение. Да… У каждого свои тараканы в голове… Особенно у Эндрю… Но бывает и такое, когда его тараканы переползают ко мне, и тогда начинается процесс под названием ?Безудержное веселье?.

Если так задуматься, то Эндрю нельзя запихать в понятие ?друг?, как например Джека, Рассела или Милли, это другие отношения, не поддающиеся никакому осмыслению: он и брат, и учитель, и хорошая подруга, а в тяжелые времена и неплохой любовник (мои родители будут ?безумно счастливы?, если узнают об этом). Так что нас с ним связывает нечто большее, чем дружеская связь, которую я, даже при сильном желании, разорвать не смогу (да и вообще по сути я мазохистка, слишком быстро привыкаю к людям).Время до ресторанчика пролетает быстро, и когда мы к нему приближаемся, на пороге нас встречает сонный, недовольный Рудольф. Он и так –то великан, но при искаженном свете фонарей, немец смотрится раза в два больше и от этого невольно передергивает.- Воу, однако кто-то злится! – Эндрю разводит руками в стороны, показывая этим, что на скандалы он не нестроен, так что будьте так добры, не ругайтесь, всем мир и печеньки, короче.- Вы на часы смотрели? – немец недовольно фыркает и откидывает назад прядь выбившихся из хвоста, рыжих волнистых волос. Как я уже говорила, Рудольф очень дружелюбен, но не тогда, когда ему не дают спать (впрочем, как и все нормальные люди), - в отличии от вас, я работаю с раннего утра до поздней ночи…- Ладно тебе, не бухти, все мы работаем! – перебиваю его во благо всех нас, ибо если Рудольф начал читать нотации – это надолго, -ну где там этот калека, тунеядец – алкоголик?В помещении темно и значительно теплее, чем на улице, что очень радует, свет горит только у барной стойки.Портреты Мерлин Монро, Андреано Челентано, Чарли Чаплина и еще многих знаменитостей выглядывают из темных углов танцевального зала с блестящим наполированным паркетом, тишина царит во всем ресторанчике, и нарушается только стуком наших каблуков, пахнет свежевыпеченным хлебом жены Рудольфа и настоящим, качественным пивом, а не тем поилом, что продают в магазине. Столы убраны и аккуратно накрыты белыми тканями, чтобы утром не них не было пыли, красные бархатные шторы закрыты, скрывая за собой радужный прозрачный тюль. Здесь все изменилось с того времени, как я тут работала. Не знаю, почему Рудольф так неожиданно изменил стиль охотничьего домика на светский салон пятидесятых – шестидесятых годов, но посетителям эти изменения пришлись по душе.С наслаждением втягиваю носом аромат французского батона с кунжутом и потихоньку расплываюсь на одном из стульев, Эндрю вопросительно смотрит на меня, не, ну а что? Я не могу отдохнуть немного? Между прочим на улице почти три часа ночи! Рудольф кивает в сторону барной стойки, и только сейчас я замечаю человека (хотя скорее это похоже на большую тряпку, небрежно брошенную на стол)лежащего и подающего никакие признаки жизни. У меня пробегает мороз по коже, конечно, я ожидала что-то вроде амебы на стуле или лужи киселя на полу, но от увиденного мне чуть не стало плохо.- О Боги! За что мне все это, а? – молюсь, чтобы это был сон, чтобы я проснулась, выкурила пару сигарет и опять поплелась на работу, но нет, реальность до ужаса сурова (и коварна, кстати). Уж лучше бы по мне шарахнули тысячью молний Зевса Громовержца, а не это растекшаяся на стуле непонятная субстанция, от которой за версту несет спиртом, - сколько он выпил?-Много, судя по его состоянию, очень много, - Эндрю констатирует факт, подходя ближе к стойке, - слушай, я даже тебя в таком состоянии не видел!- Очень смешно! – устало тянусь и пытаюсь, как могу, продрать глаза, так как начинаю засыпать на ходу. Да, бывали в моей жизни такие моменты, когда я просто сдавалась и пускала всю свою жизнь под откос, но пережив это, никому не позволю повторять мои ошибки! Не особо приятно наблюдать, как твой друг(да, я это признаю) просто превращается в беспомощное существо, не способное даже до своего горшка дойти, - ты не ехидничай, тебе еще его со мной домой тащить! – при этой новости лицо Эндрю, можно сказать, собирается в одну точку, от чего Рудольф начинает тихонько хихикать, ну а что, зрелище достаточно забавное! – выражаешь то лицо, чем садятся на крыльцо!- Да ты наверно издеваешься! Я не потащу его на себе…- Не ты, а мы! И потом, неужели тебе не хочется лично познакомиться с писателем Томасом Эйбрамсоном? – контрольный выстрел в голову, Эндрю сломлен. Не знаю, почему окружающие меня люди так тащатся от этого британца, и дело явно не во внешности, многие даже не задумываются, как выглядит их литературный кумир (впрочем, как и я до некоторого времени). Но судя по выражению лица моего друга сейчас, он шокирован, причем по огонькам в его глазах понятно, что он все осмыслил, и уже придумывает план, как затащить Тома в постель, - Эй, придержи коней, дотащим его до дома, а потом делай с ним, все что захочешь… - Занавес, мой сосед окончательно уничтожен, разнесен в пух и прах, не хватается только для красочности момента обморока, падения на пол, предсмертных конвульсий, крови из носа и неконтролируемого слюнотечения.* * *Утро. Нет, слов, чтобы описать сейчас мое состояние. Даже не помню, как мы оказались дома,

единственное, что мне тогда было нужно, этопоскорее лечь в постель. Благо, сегодня выходной и шеф не спустит с меня шкуру за опоздание.Открыть глаза очень сложно, все-таки целую ночь шаталась неизвестно где, для яркости картины хотелось бы еще сказать, что и неизвестно с кем, однако, к сожалению, этих субъектов я прекрасно знаю. Так вот, проведя оставшееся ночное время у кровати пациента, дабы тот ничего не натворил и с ним ничего не случилось( кстати, сей процесс вообще не помню, на тот момент уже просто дремала), только к шести часам утра я оказалась в своей кроватке(это, к сожалению, я тоже не помню).

Мой сон прогнал Джерри, который забрался мне на грудь и теперь недовольно урчит, перебирая лапами одеяло, чтобы разбудить меня и надо сказать, он явно чем-то недоволен (думаю, вы догадываетесь, чем). Единственное желание сейчас – провалиться куда-нибудь подальше, без разницы куда, главное, чтобы я смогла там забыть обо всем, отвлечься от мирской суеты и выспаться, что мне никак не удается уже который день благодаря моим замечательным друзьям. Увы, все, что выше перечислено - это только несбыточный утренний радужный бред, из которого меня вытягивает звон посуды на кухне. Нет слов, чтобы описать тот ужас, с которым я вскакиваю с дивана, сбрасываю на пол одеяло со свернутым в него напуганным котом и со скоростью ветра несусь в помещение за стенкой.- Разбудил, да? – Том виновато улыбается, а учитывая то, сколько он вчера выпил, его лицо выглядит слегка помятым, и при появлении улыбки британец неожиданно превращается в китайца. Сказать, что я удивлена, это ничего не сказать, это просто надо видеть, ибо в моей голове вертится искреннее непонимание того, что происходит перед мной.- Нет, я плод твоего воображение, спонтанное безумие, побочный эффект смеси водки и мартини! – да, знаю, о чем вы подумали, сволочь, но я не я буду, если упущу возможность поиздеваться над этим алкоголиком (ибо надо же мне было родиться дочкой нарколога, папенька внес свою лепту в мой юмор, заметно, не правда ли). В конце концов, нужно хоть как – нибудь разрядить обстановку, - конечно разбудил, не мог потише готовить, это же не ты тут пол ночи макарену выплясывал, - писатель пялится на меня с немного озадаченным видом, похоже он ожидал, что я буду на него орать, типа какого баклана он забыл на моей кухне, ан нет, вместо этого я его отчитала за то, что он слишком громко кулинарит. Наверное, каждый бы удивился, находясь в чужой квартире, - нус, кисель на ножках, что у нас на завтрак?- Тосты, салат из овощей, чай или кофе на выбор и на десерт шоколадная паста… - ООО, я смотрю, Том успел полностью изучить содержимое моего холодильника, талант, что сказать, хотя, возможно, он искал чем опохмелиться. Кстати, мою подколку Том походу пропустил мимо ушей, но думаю, это последствия дикого похмелья, - я единственное, не нашел, чем заправить салат, выбирай сама.- Джерри просто без всего, ему нельзя ничего, связанное с растительным маслом или соей, мне с майонезом, - еще один взгляд, полный непонимания, брошен на меня, господи, я его обожаю (мини-месть за испорченный сон).Завтрак проходит в гробовой тишине, изредка нарушаемой шумом проезжающих мимо дома машин и велосипедов. Еще никогда я не чувствовала себя так неуютно у себя же дома, подумать только, а я же, блин, хозяйка, где мои манеры? Том, уткнувшись в свою тарелку, кажется, улетел куда-то в глубины себя, и видимо надолго, включив режим игнорирования всех внешних раздражающих факторов. Иногда от него исходят непонятные, несвязанные ни чем между собой слова, от чего у меня голова пошла кругом. Все время приема пищи я думаю о том, что могло такого произойти в жизни писателя, что тот из жизнерадостного человечка превратился в что-то непонятное, серое и зловонное. Все никак не могла понять на кого Том сейчас похож, и тут неожиданно меня осеняет: картина Эдварда Мунка ?Крик?, ну просто точная копия, только живая (тут мне уже не до смеха)! Не могут же проблемы на работе все так вот взять и перечеркнуть, может все-таки я слишком рано ушла вчера и упустила тот важный момент, когда просто должна быть рядом и помочь другу? Нет, скорее всего это как-то связано с семейством Оверглот и тем неизвестным под именем Лайн, чувствую, что что-то не так с этими тремя странными людьми.Том словно робот, убирается на кухне, сделав одно дело, переходит к другому, не издавая ни звука, не видя и не слыша ничего вокруг себя, словно обернулся в кокон (чувствительная, тонкая натура, мать его). В конечном счете напряжение доходит до того, что Томас, сам не замечая, да я думаю и не понимая, что делает, настолько сильно сжимает тарелку, что та за секунды крошится в его руках, оставляя глубокие порезы на красивых ладонях и длинных пальцах. Писатель в полной растерянности смотрит на меня.- Эй! Ты больной, что ли?! – бросаюсь в коридор за аптечкой. Нет, он точно ненормальный, нельзя так делать и вести себя, этот дурак себя такими темпами в могилу загонит! – Слушай, я понимаю, что тебе плохо, я пытаюсь тебе хоть как-нибудь помочь тебе, а поэтому может перестанем играть в молчанку и ты объяснишь, что в конце концов происходит?! – на последних словах просто срываюсь и кричу. Весь стол залит кровью, Том продолжает упорно молчать, лишь тупо смотрит на пострадавшие конечности, и тогда я от души поливаю ладони спиртом. Писатель шипит, пытается убрать руки, но это ему не удается, так как я уже начала забинтовывать пальцы, поэтому вырваться у него не получилось, - продолжишь брыкаться,эластичным бинтом тебе руки перетяну, чтобы кровь хоть немного в мозг пошла, а то слишком обмяк, - меня все это бесит, а так как я по натуре истеричка, можно представить, в каком состоянии сейчас нахожусь, хочется врезать Тому, но не в моих правилах заниматься рукоприкладством, однако, кажется, все, что сейчас может привести в нормальное состояние и вернуть в реальность этого мямлю – это хорошая взбучка. Рука идет сама по себе на интуитивном уровне, но прежде чем ладонь касается лица писателя, Том хватает и прижимает меня к себе, уделывая мою домашнюю майку кровью (чувствую, у нас намечается большая стирка и уборка). Шок, смущение, непонимание мелко нарезанные и заправленные истерикой как мешок, сваливаются мне на голову и я на время теряю ориентацию в пространстве, проходит достаточно времени, прежде чем мой разум приходит в норму, абсолютно не знаю, что делать, - ну?- Что? – Том сильнее зарывается лицом в мои и без того спутанные волосы и застывает так, обжигая своим дыханием чувствительную кожу шеи. Господи, какой он сейчас беспомощный, мне ничего не остается, как ответить на его полный отчаяния поступок, прижимаю к себе и глажу успокаивающе по голове, - прости, - голос Тома дрожит, я чувствую, как его лицо сводят судороги и он старается изо всех сил сдержаться. - Эй, тряпка, ты это, давай, соберись! Ты же мужик!- в данный момент мне наплевать на все и вся, лишь бы не дать другу превратиться в беспомощную амебу. Единственное, в чем я уверенна, то, что никто и никогда не узнает об этих слезах, о них будут напоминать лишь шрамы на руках писателя. Может быть, когда-нибудь мы вспомним об этом и будем целый вечер сидеть, обсуждая события давно минувших дней, а сейчас от меня требуется быть с ним и защищать его, - Может все же откроешь мне свои тайны?